скачать книгу бесплатно
– Какая жалость! – воскликнул Огарёв в сердцах. – Чего же ты ее на бал не одела? Сейчас бы цела она была.
– Я побоялась, там столько народу было.
– Вот и глупость! – возмутился уже зло ее отец.
Михаил впервые видел, чтобы Огарёв так нервничал. Похоже он очень сильно боялся тех нелюдей, которые требовали у него тиару. Но пока Алексею нечего было опасаться, орионцы точно на время отстали.
– Добрый вечер, Наталья Алексеевна, – произнес глубоким тенором Михаил, вмешавшись и тем самым прервав недовольство Огарёва.
Наташа подняла на него глаза и невольно окинула его взором.
Граф был одет в изысканный темно-синий камзол без украшений, но пошитый из дорогого глазета, белоснежную рубашку, штаны, и легкие домашние удобные туфли. Пуговицы на камзоле были с бриллиантами, отчетливо подчеркивая его высокий статус и положение в обществе. Вчера он был одет гораздо скромнее и проще, как показалось девушке.
Чернышев был высок, широкоплеч, подтянут. Движения его были плавными и немного вальяжными. Его бледное с четкими чертами лицо, с высокими скулами и твердо сжатой линией губ показалось Наташе немного высокомерным. Хотя возможно виной тому была его излишняя бледность, которая придавала графу холодный и отстраненный вид. Однако его живые глаза лучились теплом и некой снисходительностью. Он был похож на большого доброго тигра, который осознает свое могущество и великолепие, но ведет себя дружелюбно и спокойно.
На вид ему было около тридцати лет. Волосы его пепельного оттенка, густые длинные до плеч, уложенные в простую прическу-хвост на шее, открывали его одухотворенное и мужественное лицо. Его внимательный взгляд, цепкий и изучающий словно проникал под кожу и явно оценивал окружающих его людей. От него исходила некая потаенная сила, и Наташа отчетливо чувствовала ее. Довольно красивый и эффектный внешне, Чернышев наверняка пользовался успехом у противоположного пола, подумалось ей.
– Вы позволите? – спросил ее граф, чуть приблизившись и протягивая руку.
Его пронзительный взор до крайности смутил ее, и девушка быстро перевела глаза на отца. Наташа, как и вчера на лестнице, замялась, ведь в обществе было принято целовать ручки только замужним дамам. По этикету мужское приветствие девушкам ограничивалось лишь вежливым наклоном головы. Она не смогла отказать ему и нехотя подала руку, смотря поверх его светловолосой головы, которую он тут же наклонил к ее ладони.
Едва Михаил прикоснулся к ее нежным пальцам губами, склонившись над ее рукой, он тут же почувствовал ее успокаивающие вибрации и некое незримое тепло, разлившиеся по его телу. Ощутив, что ему приятно целовать ее нежную руку, он нахмурился, и тут же взяв себя в руки выпрямился, улыбнувшись. Однако его сердце в эти мгновения стучало в бешеном темпе. Заминка затянулась, и он приветливо спросил:
– Вы голодны, Наталья Алексеевна? Мы как раз собирались заказать что-нибудь на ужин из ресторана.
Она радушно улыбнулась ему, потому что, он верно угадал ее мысли и искренно выпалила:
– Я так голодна, что села бы целого цыпленка или большую тарелку горячих щей.
– Натали! – тут же оборвал ее отец. – Не прилично девушке говорить о том, что голодна так открыто.
– Но я действительно голодна! – улыбнулась Наташа.
– Алексей, оставь! – попросил Чернышев, которому все больше и больше импонировала детская непосредственность девушки. – Мне всегда нравился у барышень хороший аппетит.
– Я знаю, Михаил, что ты большой оригинал! – тут же улыбнулся Огарёв.
– Возможно. Люблю искренних людей и когда говорят правду, особенно если это женщины, – пояснил граф и, переведя взор на девушку, добавил: – Что ж тогда давайте закажем ужин.
Глава V. Мечты
Он отошел к столу и позвонил в колокольчик. Уже через миг появился слуга и вежливо спросил:
– Чего изволите, ваше сиятельство?
– Любезный, мы хотим отужинать, – произнес просто Чернышев. – Обычные блюда у вас имеются?
– Да, ваше сиятельство, как не быть, – кивнул слуга. – Что бы вы хотели кушать?
– Итак, Наталье Алексеевне двух цыплят и щи…
– О нет, прошу вас, – тут же спохватилась девушка, улыбаясь графу. – Думаю, одного цыпленка вполне достаточно.
– Позвольте порекомендовать, судари? – вежливо предложил слуга. – У нас чудесный французский суп, и фазан, и еще фрикасе из кролика.
– А знаешь что, голубчик, – заметил Михаил. – Неси ка ты сюда и фазана и кролика и еще, что у вас там есть вкусного, мы все попробуем. Вина игристого бутылку, подороже. Да и про цыплят не забудь.
Слуга понятливо закивал и исчез за дверьми.
– Но зачем столько? – удивился Алексей Петрович.
– Вчера я был вашим гостем, сегодня мой черед принимать вас, – заметил, чуть обнажив белые зубы, Михаил. – И еще я непременно хочу извиниться перед Натальей Алексеевной.
– Извиниться? За что же, граф? – удивилась девушка.
В это время Чернышев подошел к небольшому столику и, взяв длинную белую коробку, вновь повернулся к девушке.
– Вчера я был без подарка. Сегодня я хочу загладить свою вину.
Приблизившись к Наташе, Михаил протянул ей коробку. Поняв, что это подарок, она посмотрела на отца и тот закивал ей. Она осторожно взяла вещь из рук графа и смущенно пролепетала:
– Благодарю, ваше сиятельство. Могу я сейчас его открыть?
– Как вашей душе будет угодно, – улыбнулся Михаил.
Наташа проворно присела на маленький диванчик и, положив коробку на колени, развязала белые ленты. Уже через миг она извлекла ажурный белый зонтик с расписной фарфоровой ручкой.
– Какая прелесть! – воскликнула она, вертя прелестную вещицу в руках. – Даже у графини Шуваловой нет такого!
Она счастливо заулыбалась и вновь поблагодарила Чернышева. Тот в ответ отчего-то смутился и быстро вымолвил:
– Я лишь исправил недоразумение.
– Какой же вы хороший, невероятно душевный человек, граф, – заметила Велина Александровна, которая до того молчала. – А так с виду и не скажешь.
– Вы преувеличиваете, Велина Александровна, – улыбнулся он как то по-мальчишески польщенный ее словами.
Ему стало не по себе, и он опустил взор, потому что женщина отчетливо почувствовала его настоящую суть, и реальные чаяния его души. Ведь богатства в виде денег и славы уже давно не прельщали Чернышева. И будь его воля – он бы раздал все нуждающимся людям, ибо искал иного счастья для своей души. Положение его теперь, высокое и знатное, так же как и достаток были частью его роли, которую он исполнял. С этими атрибутами он мог как следует выполнять свою миссию на Гайе, ведь деньги и власть в этом трехмерном мире открывали многие «двери» и многие тайны.
– Нисколько, – продолжала она. – Наташеньку спасли, и теперь принимаете нас как родных. Благодарствуем за все.
– Бабушка права, вы очень любезны, граф, – закивала Наташа.
В следующую минуту постучался слуга, который принес первую перемену блюд и спас Михаила от этого потока льстивых слов.
– Давайте трапезничать! – предложил он своим гостям.
Прошло не более четверти часа после того, как все заняли места за столом и с аппетитом начали поглощать кушанья, когда Чернышев произнес:
– Я думаю, что завтра закончу все дела здесь и уже в среду мы сможем вернуться в Петербург.
– О, это было бы чудесно! – воскликнула Наташа.
– Сразу по приезду в столицу, мы с тобой наведаемся к моему поверенному, Алексей Петрович, – продолжал Михаил по-простому, отрезая кусок фазана и кладя его в рот. Прожевав мясо, он добавил: – Он выдаст тебе сумму, о которой мы договаривались. Я думаю, ее хватит на ремонт особняка.
– Спасибо, Михаил Владимирович, – кивнул Огарёв. – Но наверное сначала надобно оценить сколько понадобиться денег? Мне кажется, что в двести пятьдесят тысяч я вполне уложусь. Ведь покупал я особняк за триста двадцать, ну это конечно без земли и деревень.
– Останется и что? Вернешь, – пожал плечами Чернышев. – К тому же наверняка вам всем новый гардероб нужен, не к лицу вам ходить в трех нарядах.
– Ты как обычно прав, Михаил, – кивнул Огарёв.
– Коляску для выездов можете одну из моих брать.
– Как замечательно, спасибо вам, – поблагодарила Велина Александровна.
Наташа рассматривала бледное волевое лицо Чернышева с интересом. Ей отчего-то казалось, что он не так прост, как показалось ей вчера при встрече. Взгляд девушки невольно задержался на руке графа, удерживающей вилку, и она заметила на его кисти, чуть затянувшиеся большие порезы.
– Вы вчера поранились на пожаре? – невольно спросила девушка.
– Скорее всего ободрал, когда дверь в вашу комнату ломал, – произнес он тихо, и внимательно посмотрел на девушку долгим взглядом.
Она отметила, что радужная оболочка глаз Чернышева имеет чистый лазоревый цвет. Такого насыщенного оттенка глаз девушка раньше никогда не встречала. Его взор добрый, глубокий и какой-то обволакивающий словно успокаивал.
– Я очень благодарна вам за все, – сказала она и улыбнулась графу. – Батюшка мне кажется, что Михаил Владимирович наш ангел-хранитель?
– О, это вполне может быть, – закивал Огарёв.
– Вы, конечно же преувеличиваете, Наталья Алексеевна, – тихо произнес Михаил.
– Слышал, что ты на последней турецкой воевал со своим полком, – сказал Алексей Петрович, обращаясь к графу.
– Да. Отбарабанил почти два года, – пожал плечами Чернышев. – Столько дорог проскакал, несколько раз был в серьезных передрягах, даже ранили однажды…
– Ты был ранен? Не верю, – воскликнул Огарёв. – Никогда ж такого не было! Ты же заговоренный.
– Да, представь. Видимо не зря говорят, что и на старуху проруха бывает.
– Хорошая видать переделка была, – заметил Алексей, внимательно смотря в лицо другу. – Не зря семь лет назад я в отставку ушел, тебе тоже надо. Свой долг выполнил.
В этот момент заскрипела и отворилась дверь из смежной комнаты, и все невольно обернулись, не понимая, кто это мог быть. Ведь все находились здесь, а горничная еще час назад ушла с запиской по поручению Наташи. В комнату мягко ступая, вошла небольшая светло-серебристая кошка с фиолетовыми глазами.
– Это еще что за чудо? – удивился Михаил.
– Теперь моя кошка, – объяснила девушка.
– Откуда же она взялась? – опешил Огарев.
– Мадам Регель сегодня днем передала через своего слугу, – объяснила Наташа. – Я давно заприметила эту кошку и все просила продать мне ее. Уж очень она ласковая и красивая. А нынче госпожа Регель прислала ее с запиской, как утешение мне в пору нашего несчастья. Я очень благодарна ей.
– И что же, ты намерена взять эту живность собой в Петербург? – спросил ее отец.
– Да, – и тут же переведя взор на Михаила спросила: – Если конечно ваше сиятельство не будет против.
– Натали! Это так неудобно, граф и так много для нас… – начал было Огарёв.
– Пусть возьмет ее, – прервал фразу Алексея Михаил, внимательно рассматривая кошку. – К тому же я люблю кошек за их независимый нрав. У меня дома тоже одна обитает.
– Вот как чудесно, граф, – обрадовалась Велина Александровна. – Спасибо вам, а то уж Наташенька так привязалась к ней.
– Прекрасно. Берите и даже не думайте, – кивнул Чернышев.
– Ох уж эти девицы! – проворчал Алексей Петрович.
– Оставь, Алексей.
– Ну, если ты не против, мне тоже не к чему возмущаться.
– Благодарю! – произнесла Наташа.
В этот момент кошка вальяжно подошла к девушке и по-свойски начала тереться о юбку ее платья. Наташа чуть отодвинула стул и взяла животное на руки, гладя ее. Кошка замурчала и, закрыв глазки, уткнулась носом в ее бок.
Чернышев не спускал внимательного взора с кошки и девушки, и как-то невзначай заметил:
– Я в отставку подал. Императрица уже дозволение свое выслала. Теперь буду по штатской линии служить.
– Где же?
– В коллегии иностранных дел, получил чин надворного советника по внешним сношениям. Если все удачно сложиться, в следующем году буду претендовать на должность помощника тайного советника графа Остермана.
– Это дело, хвалю, – кивнул понимающе Огарёв. – Расскажи лучше, что там, на юге было то? Страсть люблю я про военные кампании слушать.
– Да что рассказывать, было и было, – без энтузиазма заметил граф, отпивая из бокала воды, и совершенно не горя желанием вспоминать то мрачное время.
При этих воспоминаниях Михаила всего передернуло. После того кровавого месива, в котором ему довелось побывать на турецкой войне, по приказу командования убивая и калеча других людей, ему почти год пришлось восстанавливать свои вибрации, чтобы далее иметь возможность искать Звездные капли, которые он чувствовал телепатически.
Делал он это в заброшенном старом скиту, среди дикой первозданной природы. Отшельником он прожил в непролазной чаще почти одиннадцать месяцев. Только высокие вибрации жителей зеленого царства: растений, деревьев, лесного зверья, звенящего чистотой воздуха и бьющих из-под земли родников, помогли ему отчисть душу от мрачной скверны убийств и насилия, и вновь обрести душевное равновесие. Но избежать того призыва на войну он не мог, он должен был играть роль вельможи девятнадцатого века и играть правдоподобно, а отклонение от службы в то время расценивалось как бесчестие для дворянина, и закрывало двери в благородное общество.
До сих пор его ментальные тела не были до конца восстановлены энергетически, и это очень осложняло поиски. Ежедневно приходилось проводить почти по несколько часов в медитациях, наполняя свое существо божественными энергиями из вселенной, чтобы его шестая и седьмая чакры открылись и заработали как было до того.
– А я думаю, что любая война это драма для империи, обильно политая кровью ее жителей, – сказала вдруг Наташа.
– Вы так считаете? – удивлено спросил граф, уставившись прямым взором на девушку.
– Именно. Десятки тысяч погибших и искалеченных людей, разоренные городов, болезни. Упадок на десятки лет в развитии той местности, где прошлась эта кровавая мясорубка. Разве это не драма для простого люда? Вот и скажите на милость, для чего было начинать эту войну?
– Как же, доченька, а новые земли, а выходы к морям? – противопоставил Алексей Петрович властно. – Это очень важно для нашей империи. Теперь беспрепятственная торговля на Азове и в Черном море еще больше обогатит нашу страну.
– Конечно, батюшка! – возмутилась Наташа с горячностью. – В этом мире важны – власть над новыми землями, а значит подданными-рабами и денежное обогащение.
