Мандарин на снегу

– Глеб забрал у меня девочку и я не знаю, где их искать.

– Ох, Лида, Лида, – вздохнула Виктория.

– А при чем здесь она?

– Глебу очень уж хотелось ребеночка, для полного счастья. Усыновить ему никто бы не дал. За границей с усыновлением вообще большие проблемы. Оставалось только одно – родить ребенка в России и увезти в свою Англию. Мы как могли, отговаривали их. Но Лида, ради своего Глебушки, готова была пройти по трупам, отказаться от всего: от своей жизни, от нас, даже от своего Коли. Коля тоже был категорически против этого плана. Глеб, как только они узнали какой он, был его постоянной болью.

– Ничего не понимаю. Виктория Осиповна, объясните мне толком. Что это за коварный план? И почему я ничего про это не знаю.

– Ох, девочка, долгая это история. Виновата я перед тобой. Я же подумала, что Глеб изменился и действительно полюбил тебя, что ты сотворила с ним чудо. И не стала ничего тебе рассказывать. Расстраивать зря. Ты такая счастливая ходила, светилась вся. Кто же мог подумать, что все это было ради ребеночка. А я даже на малышку и взглянуть не успела.

– Виктория Осиповна, – взмолилась я, – о чем вы говорите?

– Глеб, Танечка, не совсем обычный мужчина. Он, как бы это тебе сказать, женщинами никогда не интересовался. От этого и в Англию уехал, там им проще жить. Теперь даже свадьбы играют. Только вот против природы все равно не пойдешь. Свадьбы то им разрешили, а вот деток рожать еще не придумали как. Ну, вот тебя Глеб и окрутил, чтобы ты ему ребеночка родила.

– Нет! Да нет же, Виктория Осиповна! Мы полюбили друг друга – я в этом уверенна. Не может человек так притворятся!

– Тогда чего ж он ребенка забрал?

– Может, ему угрожали или запугали и он мою девочку спрятал? – цеплялась я за последнюю надежду.

До меня еще слабо доходило все, что сказала мне Виктория. Думать об этом не хотелось. Было противно и страшно, словно я оказалась в водовороте с нечистотами.

– А где сейчас Лидия Николаевна? Я была у них на даче, но там никого нет.

– Не знаю, Танюша. Правда, не знаю. Больше всего на свете, я бы хотела тебе помочь. Прости меня, милая.

– И что мне теперь делать? Куда ехать, где искать? Лидия говорила, что он в Америке, а вы сказали, что Глеб в Англии живет.

– Да мне кажется, что он и Лиде всю правду о себе не говорит.

– Ну, это и понятно. Он же секретный агент, все – таки.

– Господи, с чего ты это взяла? – всплеснула руками Виктория.

– Вы все так загадочно про него говорили, про его жизнь, про внезапные приезды… Вот я и сложила все в своей голове. Разве нет? Ничего я про него не знаю. И, правда, первый встречный.

– Сейчас поднимем все свои полки и будем искать нашу девочку! Не плач, Татьянка!

* * *

Чем больше я узнавала Федора, тем больше понимала Надежду. Федор был умный, решительный мужчина и при этом удивительно заботливый и мягкий. Казалось, он обладает всем набором тех редких качеств, о которых мечтают все женщины мира. Ну, может, кроме внешности. Но я уже не замечала его расплывшейся фигуры и поблескивающей лысины. Я видела перед собой только настоящего друга, который не просто окружил меня заботой, но оказывает реальную помощь, решая мои проблемы. И я уже почти поверила, что все в моей жизни наладится, и я заживу счастливой жизнью вместе с моей девочкой, с Надей и ее семьей, с Викторией, которая готова заменить моей малышке родную бабушку.

Но однажды Федор сам приехал ко мне домой. Лицо у него было уставшее и грустное. Я сразу поняла, что он принес не радостные вести.

Федор опустился на скамеечку рядом с входной дверью, не проходя дальше в квартиру. Он долго сидел, не поднимая на меня глаз, потом полез в свой портфель из дорогой кожи и долго перебирал в нем бумаги, доставая то одну папку, то другую. Наконец, словно собравшись с мыслями, Федор поднял на меня несчастные глаза и спросил:

– Таня, а как получилось, что вы подписали Глебу все бумаги на вывоз своей малышки за границу? Все бумаги оформлены официально, заверены нотариусом. Кроме того, Глеб предоставил видеосъемки, на которых вы… – Федор замялся, не зная, как тактичнее сказать мне о том, о чем я уже начала догадываться.

– На которых я веду себя не адекватно, и из которых следует, что я не совсем здорова с точки зрения психиатров? – пришла я на помощь другу.

– Ну, да! – выдохнул Федор. – Как все это могло получиться, Танечка?

– Бумаг я Глебу никаких не подписывала. А что касается моего состояния, то… он просто воспользовался. Дело в том, что я абсолютно не могу выносить алкоголь, даже в малых дозах. Однажды Глеб стал свидетелем, что со мной происходит всего от одной выпитой рюмки. И каждый раз при нашей встрече, он уговаривал меня выпить бокал шампанского, ну со всеми вытекающими последствиями. При этом он снимал меня на свою камеру, объясняя это тем, что будет скучать по мне и смотреть эти кадры. Я верила…

– Нотариус опознал, что вы приходили к нему незадолго до родов. Он еще очень удивился, вы производили впечатление счастливой пары.

– Незадолго до родов Глеба в России не было. Он приехал, когда девочке исполнилось два месяца. А до этого мы встречались только в августе. Я могу это подтвердить. Виктория может дать свидетельские показания. – Горячилась я, уже понимая, что вряд ли смогу вернуть дочку.

Федор молчал, и это молчание было самым страшным. Оно было, как смертный приговор, который мне вынесли.

– Он уже уехал? – задала я вопрос, на который знала ответ.

– Да, он с малышкой улетел в Англию.

– И я не смогу никогда ее увидеть?

– Я постараюсь, что – нибудь сделать, Таня. Только это будет долгий процесс.

– А кому он эти пленки передал и зачем? – вдруг спохватилась я.

– Глеб подал заявление о лишении вас родительских прав, – почти шепотом сказал Федор. – Таня, вам надо обязательно взять еще одну справку из роддома, что вы родили девочку в таком то году, такого то числа. И, надеюсь, у вас сохранилась медицинская карта с обследованиями из консультации? Там должно быть заключение психиатра. И, Танечка, мне будет нужна еще одна справка о вашей вменяемости. Вы понимаете? Никто не сможет лишить вас права быть матерью без веских причин. Будем бороться!

* * *

Даже не знаю, как бы я выжила, если бы в моей жизни не появилась Надя с ее семейством? Я с удовольствием помогала ей с близнецами. Они переехали в свой замечательный просторный дом, где было много света, тепла и друзей.

Виктория со своими подругами так и не смогли найти Лидию. Она уехала вместе с Глебом и моей девочкой, оставив свой любимый Питер, подруг и несчастного Николая Семеновича. Они бросили его одного в квартире, даже не сообщив ему свой адрес. Просто улетели и все. Старик даже не сразу сообразил, что произошло. А когда понял, то сразу постарел лет на тридцать, опустился, запил. И несколько месяцев не выходил из своего жилища, пока в нем не появилась сердобольная Натка со своей кипучей энергией и желанием помочь всем и каждому.

Они так и стали жить вместе. Натка окружила его такой заботой и любовью, которую старик, похоже, и не испытывал за всю свою жизнь.

Подруги сделали его четвертым членом своей компании, что пошло на пользу всем.

Только приходя в нашу квартиру, Николай Семенович неизменно передо мной извинялся. И смотрел на меня долгим смущенным взглядом, по которому одна я понимала без слов, что все без изменений, новостей нет.

И все, казалось, успокоились, смирились с неизбежностью потери, ведь жизнь продолжается с ее радостями, улыбками, тревогами и слезами, с солнечными днями и грибными дождями. Все идут дальше, меняются, подстраиваются друг к другу или принимают мир таким, какой он есть.

Только во мне образовалась пустота. Она иногда полностью меня поглощала, как черная дыра, и еще немного и от меня бы ничего не осталось, но кто – то открывал для меня свою душу, давая уголок отогреться.

Больше всего давали мне тепла подрастающие близнецы. Не утешая, не зная про мою печаль, в отличие от многих взрослых, они полностью заняли окружающее меня пространство своими пухлыми ладошками, светлыми чубчиками, сопливыми носиками, звонким смехом.

Они впускали меня в свой удивительный мир детства, – принимая в игры, наделяя любимыми игрушками, позволяя читать детские книги, заставляя через силу радоваться жизни.

Но все эти долгие годы я постоянно ощущала запах моей девочки.

Наверное, я тоже старею, потому что стала бояться своих бессонных ночей. Чтобы ни говорили ученые, а спать по восемь часов в сутки вовсе не обязательно, по крайней мере, мне. И Виктория и Надежда, когда я оставалась у них на ночь, очень тревожились из-за моей бессонницы, поэтому я тихо лежала в кровати не решаясь даже включать свет. Лежала и страдала от своих тревожных мыслей. Они не заставляли себя долго ждать, а появлялись практически сразу, как только я делала вид, что собираюсь спать, как большинство нормальных людей.

Тревоги, обиды и горести водили вокруг меня хороводы и не давали вздохнуть или отвлечься на что – то более светлое и безмятежное.

Мне хотелось подумать о Севе, о Славике, о Наде, о ее уютном доме, где мне всегда хорошо; о своей работе, которую я люблю, но все это отодвигалось на второй и даже десятый план. А голову сжимали бесконечные мысли о дочке: как она растет, какая стала, на кого похожа? А еще мне очень хотелось знать – мучает ли совесть Глеба или он воспринимает все как успешную операцию? И даже вспоминала Ваньку – моего непутевого брата.

Тогда, после его исчезновения, я решилась позвонить маме и рассказать о нашей встрече. Мама говорила со мной холодно, как и в тот последней день, словно мы расстались только вчера и она до сих пор зла на меня. Она сказала, что про Ванькины дела слушать ничего не желает. У нее теперь другая семья, где она по – настоящему счастлива. Мне и Ване она отдала всю свою душу, молодость и жизнь. Но оказалось, что все это было отдано впустую; мы – неблагодарные дети, не оценили ее жертвенности и теперь ей совершенно безразлично, как мы будем продолжать свое взрослое существование. Она так и сказала – «взрослое существование», абсолютно точно оценив нашу с Ванькой жизнь, не зная всех жутких подробностей.

Она пожелала и мне найти свое настоящее женское счастье, а не цепляться за иллюзию семьи.

Вот такой у нас произошел разговор с мамой. Она даже не спросила, как живет ее обожаемый Ванечка. Просто вымела нас, как мусор, из своей по-настоящему счастливой жизни. Только сказала, что отец наш тоже обрел себя, но каким именно образом произошло это обретение, уточнять не стала.

Глава пятая

В доме тихо начиналось утро. Куда – то процокала коготками Манька, на минуту остановившись у моей двери, словно раздумывая: не заглянуть ли к гостье в комнату?

За ней, скрепя половицами, тяжело прошагал Федор, и вскоре внизу зашумела кофе-машина, дразня свежим ароматом моего любимого напитка.

Хлопнула входная дверь и на улице радостно залаял дворовой пес – кавказец Тихон.

Начинался новый день, новый год, новая жизнь.

– …знаешь, сколько свертков они привезли из магазина, и там должны остаться еще подарки, я точно знаю. Утром всегда под елкой еще подарки лежат, я в кино видел, – авторитетно заявил Славка.

Мимо моей двери протопали близнецы, направляясь за новогодними трофеями. Интересно, сколько игрушек надо обычному ребенку, чтобы почувствовать себя счастливым?

– Танюша, с Новым годом! – ко мне заглянула розовая ото сна Надя. – Все уже проснулись! Посмотри, какая сказка на улице: солнце, снег, небо голубое. Сейчас гулять пойдем.

– Мам, а че под елкой ничего нет? – в комнате появились мальчишки в сопровождении Маньки.

– А что там должно быть? – искренне удивилась Надежда.

Ответом ей было грустное сопение.

– Славка сказал, подарков было очень много, – выступил Сева.

– А, поняла, вы считаете, вам недодали? – уточнили Надя у сыновей.

Те как – то нерешительно кивнули, уже понимая, что они, скорее всего, ошиблись.

– Семейство, все вниз! – ситуацию спас Федор своим радостным криком. – Объявляю праздничное построение!

– Ура! Манька, строимся! Тань, Тань, ты тоже наша семья, вылезай уже, строиться будем!

– А как это? – не поняла я.

– Еще не знаем, – весело крикнули мальчики, выбегая из комнаты.

А утро было похоже на новогоднюю открытку. Именно так и должен был выглядеть первый день нового года: искрящийся белый снег, голубое небо, синие пушистые елки в отдалении и по дороге резво трусит серая в яблоках лошадка, запряженная в сани.

«Боже мой, а лошадь то здесь, откуда?» – удивилась я.

Мы торопливо одевались, мечтая скорее оказаться на улице. В прихожей задребезжал долгий, резкий звонок.

– Федь, ну когда ты его поменяешь? Такой неприятный у него звук, – нерешительно произнесла Надежда.

Дверь открывать не спешили. Нам было так хорошо в своем мирке, и не хотелось никого больше впускать в него.

– Да это же, наверное, Андрюха! – оживился Федор.

Дверь отворилась, но на пороге стоял незнакомый высокий красавец в длинной дубленке и стильной меховой шапке с лисьим хвостом.

– Здравствуйте, – радостно поздоровался мужчина. – Я решил не откладывать в долгий ящик наше знакомство, а начать его с этого чудесного первого дня года, так сказать с чистого листа.

В руках он держал объемный пакет, откуда виднелись коробки с детским конструктором «Лего» – мечтой всех мальчишек.

Наши парнишки нетерпеливо переминались с ноги на ногу, заглядываясь на очередные подарки.

– Вы, очевидно, ошиблись, – приветливо начал Федор, но взглянув на испуганные Надины глаза, осекся.

– Ну, что вы, ошибки быть не может, – незваный гость стянул с головы свое меховое украшение, и с любовью глядя на мальчиков, присел перед ними на корточки.

– Филипп, прекрати! – выкрикнула Надежда. – Что тебе надо, зачем ты явился? Мальчики, идите с Таней на улицу, лепите снежную бабу, а то снег сейчас растает. – Голос моей подруги звенел, щеки покрылись пунцовым румянцем.

Я выталкивала на улицу оторопевших мальчишек, застегивая им на ходу курточки и не давая опомниться:

– Надо определиться, сколько снежных баб нам нужно: одну большую, или три маленьких?

Пока мальчики размышляли над этой сложной задачей, я тоже пыталась привести в порядок свои мысли. Кто этот незнакомец, и почему наши близнецы так на него похожи? Мне всегда было немного странно, что голубоглазые, светловолосые мальчики абсолютно не похожи на кареглазого Федора, да и на Надю они мало походили. С Надеждой мы эту тему никогда не обсуждали, я любила ее семью и принимала ее такой, какая она была. Федя души не чаял в мальчишках, Надю носил на руках. Чего еще может желать женщина?

– Тань, ну, Таня, мы уже все решили – будем делать одну огромную бабу. Снега хватит.

– А знаете что, давайте сделаем ее на окраине поселка? – Мне хотелось подальше отвести ребят от дома. – Там сделаем большую, а возле дома можно маленькую поставить. План одобряется?

– Одобряется, – ответили мне хором. – Пойдем к дому Андрея, у него снега по – больше.

Мы принялись скатывать снежные шары, мальчишки кряхтели и хихикали, чувствовалось, что они получают удовольствие от возни со снегом. Главной задачей было скатать шар наибольшего диаметра, а я украдкой поглядывала на окна Андрея. Может, он заметит нас и выйдет на помощь? Самое Новогоднее занятие – лепить снежную бабу. Но дом его не подавал признаков жизни, не было видно и Бандита.

Когда три огромных белых шара существенно расчистили территорию от снега, вобрав его в себя, встал вопрос: как водрузить их друг на друга?

– Тут нужен или папа, или подъемный кран. Сами мы не поднимем, – констатировал Славка.

– А зачем мы такие сделали? – логично возразил Севка. – Тань?!

На меня с надеждой смотрели две пары одинаковых голубых глаз.

– Иду за помощью! – кивнула я, и пошла в сторону крайнего дома.

Я несколько раз нажала на кнопку дверного звонка, слышала глухой бой курантов за дверью, но на помощь нам никто не вышел.

– Эх, так хорошо все начиналось, – вздохнули мальчики.

– Ничего, никуда наши шары не денутся, вернемся вместе с Федором, – успокаивала я, хотя самой тоже было немного грустно, да и домой пока идти не хотелось. Мне казалось, что трудный разговор в Надином доме еще не окончен.

Но вскоре я заметила, что в нашу сторону весело приближается знакомая лошадка с санками. Подъехав к нам, она остановилась и странный незнакомец, с улыбкой глядя на мальчиков, пригласил их прокатиться:

– Прошу садиться, господа хорошие! Вас ждет удивительное путешествие по сказочному лесу! Мы поедем в гости к Деду Морозу!

На меня он даже не взглянул, словно меня здесь и не было вовсе. А я не знала, как себя вести. Кто он, о чем они договорились с Надей, можно ли ему доверять и отпустить с ним мальчиков?

– Вы извините, но я не могу вам доверить детей, я вас первый раз вижу и мне бы хотелось, чтобы Надя лично разрешила им поехать с вами! – пискнула я.

На мой монолог не последовало никакой реакции. Вместо этого, незнакомец слегка ударил лошадку кнутом, она заржала и покосилась на нас налитым кровью глазом.

– Эх, конь застоялся, ему бы с ветерком по дорожке проскакать! Садитесь, пассажиры мои!

Мальчишки, весело хихикая, бросились к саням, а я пыталась поймать их, приговаривая, что сейчас мы быстренько сбегаем к маме и спросим у нее разрешение. Но мои разговоры, похоже, никто не хотел слышать.

Мне стало не по себе, я ощущала угрозу, исходящую от этого непонятного мужика, от его лошади и даже от санок. Беспомощно оглядываясь вокруг, я молила про себя о помощи. И помощь появилась в виде огромного одноухого пса, который спокойно встал между мальчиками и незнакомцем.

– Привет! – раздалось сзади. – А что тут у вас происходит? – К нам приближался Андрей – заснеженный, румяный с мальчишескими веселыми глазами. Он был на лыжах, в ярком комбинезоне и смешной детской шапочке с круглым помпоном.

– С Новым годом! – пробормотала я. – Вот этот незнакомец собрался похитить наших детей, – пояснила я, осмелев.

– Женщина, ну что вы такое говорите? – меня, вдруг, заметили. – Зачем бросаться такими словами? Я просто захотел устроить детишкам праздник?

– С чего это вдруг? Я с Надей можно сказать с детства дружу и вас в первый раз в их доме вижу.

– А вы должно быть Таня, правильно? Работаете гримером на Ленфильме и жили с Надеждой в одной коммуналке?

– Правильно! – кивнула я, недоумевая откуда этот парень может так много знать обо мне.

– Вы та самая Татьяна?

А эта реплика Онегина раздалась уже с другой стороны, это произнес Андрей. Он стоял и как – то удивленно смотрел на меня.

– А я все голову ломал, отчего мне все в вас так знакомо? А вы – Таня.

– Господи, ну что тут происходит, объясните? – Взмолилась я. – Меня все знают, а я будто с амнезией: никого не знаю, ничего не помню.

– Вы – Андрей, товарищ Федора, который вел репортажи из горячих точек, так? А вы кто? – повернулась я ко второму.

– Да, я – Андрей, только я не всегда был корреспондентом. Несколько лет назад я снимался на Ленфильме, и вы меня гримировали, Таня. Вы меня совсем не помните? А я еще конкурс выиграл по встречи вас из роддома.

– Господи, Андрюша! Я вас не узнала совсем. Вы так изменились за эти пять лет, возмужали. Это борода, наверное, виновата.

– Наверное. А меня смутил ваш цвет волос. Раньше вы такой яркий не носили.

На меня вдруг повеяло чем – то удивительно теплым и родным. Мне захотелось прижаться к Андрею, обнять его. Но я только стояла и смотрела в его мальчишеские глаза.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.