В плену бессмертия. Элизиум

– Патрик, – Кит кивнул ему в знак приветствия.

Хилл поднял глаза, мельком взглянул на инспектора и ответил столь же сдержанным кивком.

– Что сегодня, Кит?

– Старинные дела о похищениях детей.

– Удивил. – Патрик слегка улыбнулся.

– Самые ранние, которые есть в архиве, – продолжил Кит, стараясь скрыть своё нетерпение.

Патрик вскинул брови, чуть насторожившись.

– Не припоминаю, чтобы у нас было что-то вроде «старинных дел о похищениях». Уж тем более о похищениях детей, – его голос прозвучал невозмутимо, но во взгляде промелькнула насторожённость.

Кит не отступал, наблюдая за реакцией старого сержанта.

– У нас есть дела о похищениях начала прошлого века, верно? Я уже просматривал некоторые из них, но сейчас мне нужны старейшие – всё, что зарегистрировано за последние сто, сто двадцать лет.

Патрик не удивился новому запросу Кита, он привык, что тот частенько заходил покопаться в древних делах. Он лукаво прищурился.

– Даже если и есть что-то подобное, архив – не место для охоты за легендами. Ты же знаешь, всё, что тебе нужно, ты уже видел. Похищения, исчезновения, нераскрытые дела… ничего необычного. Бывают, конечно, странности, но их можно объяснить временем.

Кит сдержанно кивнул.

– Я понимаю, но в этих делах есть странности, которые повторяются. Это не просто отдельные случаи, Патрик. Я видел более поздние архивные записи о пропавших детях, и, по-моему, они каким-то образом связаны с более ранними делами. Именно это я и хочу проверить.

– А ты уверен, что это не просто неподтверждённые старые записи? – Патрик выдержал паузу, внимательно разглядывая Кита. – Раньше, лет сто назад, вести учёт было не так просто. Зачастую информация была обрывочной, и дети могли находиться через много лет в других местах. Не всегда удавалось с точностью отслеживать и фиксировать такие случаи.

– Вот именно, – ответил Кит. – Меня интересуют именно эти «странности». Я наткнулся на упоминания о нескольких случаях, когда пропавших детей, якобы, спустя годы, видели в других местах. Тогда этому не придавали особого значения, но сейчас, когда я нахожу всё больше и больше совпадений, эти старые данные могут оказаться ключом.

Патрик на мгновение отвёл взгляд, будто обдумывая его слова, а затем тяжело вздохнул.

– Ладно, подожди здесь, – сказал он, поднимаясь с кресла. Кит проводил его взглядом, пока тот по-аристократически грациозно скрылся за металлическими шкафами.

Минут через десять Патрик вернулся, держа в руках несколько старых папок.

– Вот всё, что удалось найти. Но ты уж прости, Кит, информации здесь мало. За это время многое было утеряно. Тогда с документами обращались не так, как сейчас. Понимаешь?

Кит кивнул, забирая папки. Он сел за стол неподалёку от стойки, открыл первую папку и сразу погрузился в чтение. Документы рассказывали мрачные истории, полные загадок и тайн. Первое дело было заведено в 1899 году. В отчёте говорилось о мальчике, исчезнувшем на детской ярмарке. Свидетели видели, как он играл неподалёку от аттракционов, но буквально через минуту ребёнок пропал. Ни подозрительных лиц, ни звуков, ни следов. Он просто исчез, как будто растворился в воздухе.

Кит не стал зацикливаться на этом деле. В то время похищение ребёнка на шумной ярмарке едва ли можно было назвать чем-то необычным.

В других записях встречались схожие детали: дети в возрасте четырёх-пяти лет исчезали с детских площадок, парков, ярмарок. Все похищения происходили на глазах очевидцев, но, как и в недавних делах, ни родители, ни свидетели не могли объяснить, как это случилось. А порой, свидетелей попросту не было.

Эти исчезновения происходили с равными интервалами – каждые пять-десять лет. И практически каждый раз дети будто «испарялись».

Кит всё глубже погружался в отчёты, постепенно замечая повторяющиеся детали. Среди записей внезапно всплыло название фонда «Элизиум» – организации, поддерживающей медицинские программы для детей. Однако что-то в этих данных насторожило его: несколько детей, имевших отношение к проектам фонда, позже исчезли.

Эти старые документы, на первый взгляд, не имели никакого отношения к текущим расследованиям, но Кит почувствовал, что нащупал тоненькую ниточку, связывающую похищения между собой. Почему никто не заметил этого раньше? Возможно, из-за недостаточной координации между отделами информация так и не дошла до следователей.

Кит быстро сделал несколько заметок. Поднявшись, он вернул папки Патрику.

– Спасибо.

– Не стоит благодарности, Кит, – ответил тот. Его лицо оставалось бесстрастным, но Кит снова уловил в его взгляде лукавую актёрскую искорку.

Кит развернулся и неторопливо двинулся к выходу. Он шёл с показным спокойствием, хотя внутри всё сжалось. С каждым шагом он ждал, что позади раздастся голос Патрика с требованием остановиться, но тишина сохранялась.

Лицо инспектора оставалось невозмутимым, но мысли путались. Любая мелочь могла выдать его, и он чувствовал, как напряжение накатывает волнами.

Когда Кит ушёл, Патрик остался сидеть, раздумывая над разговором. Затем достал телефон и набрал номер:

– Харрисон? Это Патрик. Кит снова интересовался старыми делами. Да… теми самыми.

Поднявшись на первый этаж, Кит уверенно направился к выходу из Скотланд-Ярда, стараясь не выдать охватившее его волнение. Он уже был у дверей, когда сзади раздался голос:

– Кит!

Инспектор остановился и обернулся. Билл Харрисон, начальник отдела, спешил к нему быстрым шагом. Киту даже показалось, что Харрисон только что бежал: в его голосе слышалась легкая одышка.

– У тебя есть минута? – Харрисон остановился напротив, пристально глядя на подчинённого.

– Да, Билл?

– Нашёл что-нибудь? Что-то новенькое?

– Пока всё глухо, как всегда, – произнёс Кит, стараясь звучать как можно более уныло.

Начальник кивнул, но в его взгляде мелькнуло едва заметное подозрение.

– Вот как… – пробормотал Харрисон, как будто раздумывая над услышанным.

Кит слегка пожал плечами. Не сказав ни слова, он повернулся и направился к выходу, чувствуя на себе пристальный взгляд начальника.

Лишь оказавшись на улице, Кит позволил себе немного расслабиться. Холодный воздух свободы коснулся лица, и напряжение отпустило.

Глава 3

Инспектор потуже затянул пояс плаща и быстро зашагал к ближайшей улице. Он выбрал путь, который вёл к небольшому кафе в переулке, подальше от привычного маршрута. Прохладный ветер взъерошил его волосы, заставив поднять воротник повыше, но ощущение напряжения не отпускало. Сегодня что-то было не так – он чувствовал это интуитивно, как всегда при значимых находках.

Папка, спрятанная под полой плаща, жгла его тело, подобно магической книге заклинаний, не позволяя расслабиться ни на секунду. Казалось, прохожие вот-вот начнут подозрительно вглядываться в него, будто догадываясь, что он сделал первый серьёзный шаг в деле, о котором не должен был знать никто.

Кит ускорил шаг. Оглядываться назад не хотелось, но всё же, приближаясь к кафе, он пару раз невзначай обернулся, проверяя, не следует ли за ним кто-то из коллег, не мелькнёт ли в толпе знакомое лицо. Ему казалось, даже случайный взгляд, брошенный в его сторону, может разоблачить его.

Зайдя в маленькое кафе с выцветшей вывеской и скромным интерьером, Кит кивнул официантке у стойки и прошёл к дальнему угловому столику. Кафе было тихим, с редкими в этот час дня посетителями, и Кит мог спокойно изучить украденные документы.

Он положил папку перед собой, с волнением открыл её и пробежал взглядом по пожелтевшим страницам. На одной из первых строк он наткнулся на знакомое название – «Элизиум». Кто-то трижды подчеркнул его красными чернилами.

На первой странице Кит нашёл отчёт о благотворительных инициативах Фонда «Элизиум». Помимо поддержки школ и образовательных программ, Фонд финансировал медицинские проекты, включая массовые вакцинации и скрининговые обследования.

По мнению следователя, писавшего этот рапорт, эти программы могли быть способом выбора «подходящих» детей. Кит задумался: «Подходящих для чего?»

Далее упоминались программы по «улучшению здоровья учащихся», проводившиеся в школах по всей стране. В документах фигурировало имя одного и того же врача, курировавшего эти инициативы с начала 60-х до конца 70-х годов. Его роль казалась ключевой: имя доктора мелькало в отчётах снова и снова.

Кит сделал глоток кофе и снова углубился в чтение. На одной из страниц он наткнулся на упоминание тестов, направленных на выявление «генетических предрасположенностей». Он задержался на строках, пытаясь понять, какие именно показатели интересовали врачей, связанных с Фондом.

Перелистнув следующую страницу, он обнаружил список детей: имена, возраст, результаты анализов. Всё это выглядело не как обычный отчёт о медицинских осмотрах, а как данные для эксперимента. В этом перечне было что-то настораживающее, что заставило Кита задержаться на каждой строке чуть дольше.

«Не слишком ли это прямолинейно?» – подумал он, но ответ был очевиден. Эти обследования явно не были обычной медицинской практикой. Кит не мог избавиться от мысли, что под маской благотворительности Фонд скрывал цели, которые не имели ничего общего с простой заботой о благополучии. Вся схема выглядела как чётко отлаженный механизм, направленный на отбор детей, которые, по каким-то причинам, представляли интерес для Фонда или для кого-то ещё.

Но как подтвердить свою догадку? Его взгляд вновь остановился на имени врача, подписавшего несколько отчётов, – доктор Фрэнсис МакКормик. Имя доктора встречалось на нескольких страницах подряд, а его подпись стояла под заметками об осмотрах и рекомендациях к дополнительным обследованиям.

Кит внимательно изучил несколько медицинских документов. В заключениях попадались аббревиатуры, понятные только специалистам, а в правом углу каждого документа мелким шрифтом были нанесены загадочные отметки, которые могли быть дополнительной информацией или служебными пометками для посвящённых.

Кит впервые за долгое время ощутил страх. Это удивило. Файлы, лежавшие перед ним, были записками людей, создавших в Британии тщательно продуманную схему отбора и, возможно, похищения детей – похищений, не оставлявших ни единого следа.

Теперь ему нужно было найти доктора Фрэнсиса МакКормика. Если врач ещё жив, а ему сейчас должно быть около девяноста лет, разговор с ним мог бы стать отправной точкой в деле, которое раскроет тайны Фонда.

Откинувшись на спинку кресла, Кит обхватил ладонями чашку с остывшим кофе. В голове крутились обрывки мыслей, которые он не мог собрать воедино. Документы, лежавшие перед ним, были реальностью, пугающей сильнее любых предположений. Фонд «Элизиум», существующий десятки лет, мог быть каким-то образом причастен к похищениям и владеть информацией о жертвах.

Просматривая страницу с перечнем фамилий, Кит отметил поразительную точность записей и тщательно выверенную структуру программ Фонда. Казалось, каждый аспект жизни и здоровья этих детей подвергался анализу и проверке. Но что именно искали врачи? Этот вопрос не давал ему покоя. И вдруг – Оливер. Его сын.

Ему было всего пять, когда он исчез, и почти двадцать три года Кит жил в неопределённости. Но теперь перед ним лежала тонкая ниточка, способная связать его утрату с другими исчезновениями.

Кит сцепил пальцы, чувствуя, как по телу прокатывается холод. Двадцать три года. Оливеру сейчас было бы двадцать восемь. Возраст, когда человек уже стоит на ногах, строит свою жизнь. Кит представил его: высокий, уверенный, может быть, полицейский, как отец. Но этот образ, вместо утешения, приносил только боль. Он невольно закрыл глаза, стараясь прогнать эту картину, но мысли не отпускали.

Реальность вернулась с гулким биением сердца – он по-прежнему ничего не знал. Ни того, жив ли его сын, ни того, кем он мог стать. Пустота и тоска, пожирающие его каждый день, заставляли вновь и вновь возвращаться к архивам исчезнувших детей.

Медицинские записи. Всё возвращалось к ним. Холодные руки Кита машинально перелистывали страницы, ловя взглядом строки, подписанные доктором МакКормиком. Это имя будто тянуло за невидимую нить, намекая, что за ним скрывается нечто важное. МакКормик – человек, который курировал программы Фонда, стоял у истоков системы, связанной с исчезновениями.

Кит пытался представить этого врача: спокойного, уверенного, методичного. Человека, чья работа казалась рутиной, но за ней скрывались намерения, понятные только ему. Знал ли он, к чему это приведёт? Или просто выполнял указания? Эти вопросы крутились в голове, не давая сосредоточиться.

Кит откинулся на спинку стула и прищурился, глядя в окно. Он снова представил Оливера: бегущим по школьному двору, смеющимся, ловким и смелым мальчишкой… Сын даже не подозревал, что может попасть в ловушку, тщательно подготовленную Фондом «Элизиум», как и десятки других детей до него. А сколько их было после?

В груди защемило. Немой, тяжёлый страх за сына пробуждал самые мрачные картины.

«Программа улучшения здоровья учащихся». Эти слова вызывали у него холодную ярость. Улучшение? Какое? Что стало с этими детьми? Были ли они живы? Внутри у Кита всё сжалось. За двадцать три года он пересмотрел сотни дел, участвовал в десятках расследований гибели детей, но всегда надеялся, что придёт день, и он найдёт Оливера, и сын его будет жив.

Страх и надежда, сплетаясь в одну пружину, не давали ему упасть.

Кит стиснул зубы, подавляя подступающий гнев.

– Надо найти МакКормика.

Патрик Хилл шёл по длинному коридору к кабинету шеф-инспектора Билла Харрисона. Старый Патрик, как никто другой, тщательно соблюдал порядок в архивах и следил за их содержимым. Но сегодня утром один из выданных им документов исчез. Не просто исчез – его утащил детектив-инспектор Роберт Кит.

Подойдя к двери кабинета Харрисона, Патрик замер на мгновение, будто собираясь с мыслями. Затем постучал и, не дожидаясь ответа, вошёл.

– Харрисон на месте? – без лишних церемоний спросил он у секретарши.

– Да, мистер Хилл, – ответила она, удивлённо подняв брови. – Я сейчас доложу…

Патрик не стал дожидаться. Он прошёл мимо, распахнул дверь кабинета Харрисона и закрыл её за собой.

Шеф-инспектор поднял взгляд на незваного гостя. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, прежде чем Патрик решительно подошёл ближе. В его взгляде читалось раздражение.

– Твой Кит, – процедил он, – украл у меня документы. Просто взял и унёс!

Харрисон слегка нахмурился, но остался внешне спокоен.

– Ты уверен, что это был именно Кит? – спросил он, скрестив руки.

– Уверен. Если бы я знал, что он унесёт одну из папок, я бы не вынес ему ни одной! Но он просто сунул под плащ то, что ему приглянулось, и ушёл!

– Значит, упустил момент, – отозвался Харрисон, чуть холоднее, чем следовало. – Твоя работа – следить за порядком, Патрик, а не устраивать сцены.

Архивариус прищурился и подошёл ближе.

– Билл, – сказал он тихо, и от этого его голос стал только холоднее, – не забывай, почему ты здесь. И главное, на кого ты работаешь.

Харрисон напрягся, но, собравшись, сдержанно ответил:

– Хорошо. Что именно он взял?

– Документы о похищениях детей. Шестидесятые, семидесятые годы. Возраст пропавших тот же, что и в нынешних делах.

– Кит не должен был даже знать об этих записях, – пробормотал Харрисон, нахмурившись.

– Может, и не должен, но явно наткнулся на что-то. А если зацепился, то не остановится. Пока он не добрался до остального, тебе стоит подумать, как его притормозить, – с лёгкой усмешкой добавил Патрик.

Харрисон смотрел на архивариуса, обдумывая услышанное. Наконец он кивнул, и его голос прозвучал твёрдо:

– Я разберусь.

Глава 4

Звонок из Скотланд-Ярда застал Гарета Мура на выходе из Палаты Лордов Вестминстерского дворца, сразу после очередного парламентского заседания. Через пару часов его коллекционный «Астон Мартин» плавно остановился у парадного входа загородного особняка доктора МакКормика. Машина, отполированная до блеска, отражала свет окон первого этажа, тонувший в глубине сочного бордо её кузова.

Водительская дверь открылась с мягким щелчком, и Гарет Мур, выйдя не спеша, небрежно закрыл её. Он остановился перед домом и осмотрел его, прицениваясь. Едва заметная, одобрительная улыбка тронула его лицо. Привычным движением одёрнув рукава пальто, Мур уверенным шагом подошёл к парадной.

Три чётких удара массивным дверным молотком – таких, чтобы их услышали все обитатели дома и сразу поняли: за дверью ожидает Лорд.

Едва Мур постучал, как дверь перед ним открылась, и в проёме показался пожилой дворецкий. Его лицо выражало вежливое безразличие.

– Лорд, – мягко произнёс он, слегка поклонившись в знак приветствия. – Доктор МакКормик вас ожидает.

– Как ваша спина, Джарвис?

– Вы очень любезны, сэр.

Мур коротко кивнул и последовал за ним. Дворецкий провёл его по узкому, мягко освещённому коридору с портретами благородных предков на стенах – к библиотеке.

Они остановились у массивной дубовой двери. Старый слуга постучал и открыл её.

– Прошу, сэр.

Мур вошёл в библиотеку. Книжные шкафы, заставленные кожаными томами, тянулись до самого потолка, а стены, обшитые тёмным деревом, служили изысканным фоном для картин в массивных золочёных рамах. Камин с резным обрамлением отбрасывал тёплые отблески на восточный ковёр, и массивный стол, за которым сидел доктор МакКормик, невдалеке от большого французского окна.

Он оторвался от книги и посмотрел на вошедшего Мура поверх очков. Его цепкий взгляд по-профессиональному быстро скользнул по посетителю, и на его лице появилась лёгкая, почти приветливая улыбка.

– Гарет, – сказал он твёрдым голосом. – Рад снова видеть тебя. Проходи, присаживайся.

Мур медленно подошёл и сел напротив, ответив не менее дежурной улыбкой.

– Я знал, что скоро ты снова заглянешь ко мне, – сказал доктор, откладывая книгу.

Устроившись в кресле поудобнее, доктор МакКормик поглаживал пальцами золотое тиснение на обложке отложенной книги. Его движения были неторопливы, словно он наслаждался моментом, растягивая ожидание. В воздухе витал едва ощутимый аромат древесной смолы, исходящий от тлеющих поленьев в камине.

Гарет сидел напротив, не сводя напряжённого взгляда с доктора. Его пальцы ритмично барабанили по краю стола, хотя он пытался сохранить видимость невозмутимости. Обсуждение прервалось на словах об инспекторе, который сумел связать исчезновения детей с деятельностью Фонда. Теперь всё внимание лорда Гарета было сосредоточено на следующей части разговора – истории операций Фонда.

Доктор поднял глаза и, сощурив их, посмотрел на Гарета. Его лицо на мгновение оживилось хитроватой улыбкой, будто он наслаждался своим преимуществом.

– Тебя ведь интересует, как всё это делалось, не так ли? – негромко сказал он.

Гарет не ответил, лишь слегка наклонил голову.

– Операции по подмене детей были продуманы до мелочей, – начал доктор с оттенком тихой гордости. – Даже при усиленной охране мы могли сделать это так, что никто ничего не замечал. Помню один случай… – МакКормик сделал паузу, будто наслаждаясь воспоминанием. – Мы заменили мальчика прямо посреди детской площадки. Настоящего вывезли, а вместо него оказался другой – ребёнок одной из наших семей. Его подготовили заранее: одели в одежду «оригинала» и оставили играть на площадке «в прятки», загрузив сладостями.

– Родители похищенного мальчика ничего не заметили?

– Ничего, – спокойно ответил доктор, качая головой. – Это было сделано так искусно, что подмену обнаружили только спустя полчаса. К тому времени «изъятый» ребёнок был уже далеко. Родители ребёнка-замены были частью Организации и знали свою роль. Заранее заявили о пропаже ребёнка, а когда всё было кончено, полиция вернула его «счастливым» родителям. Дело было объявлено, как ты понимаешь, висяком. Ребёнок же ничего толком не помнил, только обрывочные моменты.

МакКормик умолк, ожидая реакции Гарета, но тот молчал. Треснуло полено в камине, дав сигнал к продолжению разговора.

– А что случалось с детьми после похищения? – наконец спросил Гарет.

Доктор откинулся в кресле.

– Дальше всё зависело от обстоятельств, но обычно детей размещали в обеспеченных семьях. Их отправляли подальше от мест похищения, обычно – в частные школы или интернаты. Там они учились до зрелого возраста, после чего многие из них поступали в элитные университеты. Порой ребёнка отправляли на другой континент под видом учёбы или «подарочных» поездок.

– А семьи не пытались найти своих детей?

– Разумеется, семьи искали, но… Дети меняются, взрослеют… К тому моменту, когда они «выходили в свет», родные и близкие не могли их узнать. Да и надежда, – МакКормик на мгновение замолчал, – она, хоть и умирает последней, но всё-таки умирает.

– И никто из детей не пытался найти свою настоящую семью?

Доктор посмотрел на него с лёгкой усмешкой, словно Гарет задал слишком наивный вопрос.

– К тому времени, когда они становились взрослыми, Организация уже крепко держала их в своих руках. И самое любопытное – они ни разу не подвергали сомнению своё происхождение. Только не подумай, это не гипноз и не мистические приёмы. Просто тонкая психологическая работа. Кроме того, – мягко сказал доктор, – истинная сила заключается не только в контроле, но и в умении воспитывать лояльность. Организация делала всё, чтобы эти дети, повзрослев, стали её частью. Настоящей, не знающей сомнений и колебаний. Мы не подавляли их волю, нет, это было бы слишком грубо. Всё, что требовалось, – это тонкая работа с их сознанием. И знаешь что? – МакКормик чуть подался вперёд. – Это работало в совершенстве.

Голос Гарета Мура не выражал никаких эмоций:

– Вы говорите так, будто они переставали быть собой.

МакКормик усмехнулся.

– Они становились теми, кем должны были стать. Истинная личность – это всего лишь набор обстоятельств, Гарет. Организация просто меняла направление.

Доктор на мгновение отвёл взгляд в сторону.

– Но всё это в прошлом, Гарет. Часы моей жизни, как я понимаю, подходят к концу. Я уже не стану свидетелем следующего поколения, и только те, кто придут на моё место, получат заветное знание – секрет, к которому ты так стремишься.

МакКормик довольно улыбнулся. Его слова, растворившись в воздухе ядовитым облачком, не ускользнули от внимания Гарета, но он сделал вид, что не заметил подспудного вызова.

Доктор вновь посмотрел на Гарета, лицо его замерло.

– И не забывай: тайны Организации охраняются не только временем и расстоянием. Чувство долга и абсолютная преданность стоят превыше любого любопытства, как бы ни была велика искушающая тень знаний.

Гарет встретил его взгляд и едва заметно кивнул, снова оставив намёк без ответа.

Доктор чуть улыбнулся.

– Вижу, ты понимаешь, о чём идёт речь. И потому уверен: тебе предстоит многое узнать. В своё время.

Гарет промолчал, но было видно – он не собирается отступать.

МакКормик довольно рассмеялся, как будто перед ним стоял достойный ученик, прошедший первое испытание.

Гарет знал, что старая лиса ловко увиливает, пряча правду за философскими конструкциями и изматывая собеседника.

– Доктор, – начал он почти дружеским тоном, – ваша работа с Организацией, как я понимаю, заключалась не только в курировании Фонда?

Гарету показалось, что в глазах МакКормика мелькнуло нечто похожее на испуг.

– Да. Моя роль заключалась в обеспечении… здоровья определённых людей. Вот и всё, что я могу сказать, – ответил он, избегая теперь смотреть на Гарета.

Лорд склонил голову на бок, пытаясь перехватить взгляд доктора:

– Здоровье – и нечто более глубокое, чем простой уход за ним, не так ли, доктор? – Он сделал паузу, давая МакКормику время подумать над его словами. – Я читал ваши отчёты о «скрининговых программах», которые затрагивали не только детей. Может быть, мы, наконец, поговорим о том, что меня действительно интересует? Это ведь было частью ваших служебных обязанностей.

Доктор прищурился, слегка покачивая головой, будто бы с сожалением.

– Эти программы были… необходимы, Гарет, – произнёс он с лёгким укором. – Будущее должно быть здоровым и сильным, и нельзя рисковать его благополучием. Разве не так?

Слова доктора снова вильнули в сторону, и Гарета переставала забавлять их беседа. Несмотря на это, он подавил желание задать прямой вопрос, вместо этого задумчиво провёл рукой по подбородку.

– Это будущее… включает всех членов Организации? – спросил он, поддаваясь на философскую провокацию.

МакКормик усмехнулся, и в его глазах промелькнул огонёк удовлетворения.

– Зачем включать всех? Есть определённый круг людей, которым знание или, скажем, возможности приносят особую пользу. Человек становится более стойким к вызовам времени.