скачать книгу бесплатно
– Вы знали моего отца? – немного взволнованно поинтересовался Голяков.
– Он был мне другом. В тяжелое время мы познакомились! Вот теперь сына друга увидел, – голос незнакомца немного дрогнул.
– Рад знакомству. А что вы тут делаете столько дней у его могилы? – удивленно спросил Владимир.
– Я ждал, – странный посетитель кладбища задумчиво посмотрел на небо.
Голяков подошел к скамейке и сел рядом с собеседником. Достал пачку сигарет и закурил. Старик задержал взгляд на пачке, и Владимир заметил это. Немного смутившись от его взгляда, Голяков потушил сигарету, бросил ее на землю и втоптал в зелень, затем убрал и всю пачку в карман.
– Давно я не приходил сюда, – с сожалением в голосе сказал Голяков.
– Тяжело вздыхаешь, Владимир Семёнович. На душе у тебя неспокойно, – мягко сказал старик.
Голяков посмотрел на него. Странный человек продолжил:
– Меня зовут Жамсо, и я обязан жизнью твоему отцу.
– Он был хорошим человеком. Помогал, кому мог, – сказал Владимир, вспоминая отца.
– Я здесь, чтоб поговорить с тобой, Владимир Се…
– Можно просто Владимир, договорились? – перебил старика Голяков и протянул ему руку в знак приветствия. Они пожали руки, Жамсо заметил повязку на другой руке полицейского.
– Поговорить о чем? – спросил заинтригованный мужчина.
– Я хочу тебе напомнить, или рассказать, кем был твой отец. В свое время, он спас меня от смерти. Было трудное время, но твой отец изменил ход событий, изменил карму всех своих близких, – Жамсо прикрыл глаза, уйдя в воспоминания.
– Хорошо, дед, рассказывай. Времени у меня много, – сказал Владимир, пытаясь устроиться поудобнее на узкой деревянной скамье.
– Времени много не бывает. Твой отец рисковал своей жизнью, чтобы спасти меня и еще девятнадцать моих друзей. В ГУЛАГе приказали расстрелять всех монахов, а твой отец отважился спасти нас. Он указал путь для побега и прикрывал нас, пока мы не спаслись, – рассказывал старик.
Владимир, наконец, вспомнил, где он видел такую одежду. Его осенило, что подобное бордовое одеяние носят буддийские монахи. И тут он с некоторым смущением в голосе оттого, что не знал, как обращаться к ламе, произнес: «У меня есть хорошая идея. Давайте поедем ко мне. Выпьем чаю, и вы расскажете мне свою историю. А то, сами видите, скоро дождь начнётся»
Как только Голяков сказал это, то вспомнил, что дома у него сын, с которым он в ссоре.
– Я поеду к тебе, когда в доме твоём будет тепло, светло и уютно, – пообещал Жамсо, – и помирись со своим сыном для начала.
– Подождите. Вы знаете про Славу? – очень удивился Владимир.
– Монахи многое знают, мальчик мой. А теперь отвези меня на станцию, чтобы я успел на поезд, – попросил Лама.
– Но откуда вы знаете про сына? – не унимался Голяков.
– Я общаюсь с твоими предками. Они все про тебя знают: и хорошее, и плохое. Больше нет времени ждать, если мы не хотим намокнуть, – Жамсо поднялся со скамейки и направился к выходу.
Капля с неба упала на Голякова.
– Идем. Машина там, – сказал Владимир, указывая головой в сторону служебного автомобиля.
Быстрым шагом они направились к выходу. Там их ждал сторож. Владимир прошёл мимо, на ходу поблагодарив бдительного работника и пожав ему руку.
Как только новые знакомые подошли к машине и монах сел в открытую Владимиром дверь, начался сильный дождь. Голяков промок до нитки за пару секунд, пока бежал вокруг машины, а на монахе не было ни капли воды.
Владимир завел машину и поехал. Ливень хлестал так, что дворники машины с трудом справлялись с потоком воды. Всю дорогу до вокзала монах молчал, а Голяков время от времени с любопытством поглядывал на него. Как только они подъехали к станции, дождь прекратился. Монах, не дожидаясь Голякова, быстро вышел из машины. Владимир заглушил двигатель и быстро пошел за монахом, догнал его. На ходу они договорили:
– Я чувствую, что у тебя на работе проблемы, – задумчиво произнес Жамсо.
– Да ничего страшного. Справлюсь. Вы куда дальше? – Владимир не хотел обсуждать рабочие будни.
– В дацан. А то, что ты ищешь, найдешь под белым камнем, что на дне реки. В том месте у речки изгиб и над утёсом дерево растёт, – сказал монах.
– Что? Что я ищу? Откуда вы это знаете? – в который раз удивился Владимир.
– Монахи многое знают, – повторил Жамсо, – надеюсь, ты найдёшь в себе силы исправить свою карму. Возможно, мы больше не увидимся. Удачи тебе, сын Голякова. Не провожай меня дальше.
Жамсо пожал Владимиру руку, повернулся и вошел в здание вокзала. Владимир еще несколько секунд стоял и смотрел ему вслед.
***
Внезапно опять начался дождь. Голяков, как мог быстро, побежал к машине и, тихо ругаясь, весь мокрый до нитки уже второй раз за этот странный день, сел в салон автомобиля.
Дождь барабанил по стеклу, а Владимир, сидя за рулем, прокручивал в голове слова монаха: «Под белым камнем… В том месте у речки изгиб, и над утёсом дерево растёт». Внезапно Голяков ясно, как в кино, вспомнил место, где они схватили подозреваемого по делу о ювелирке. Парк. Набережная, возле берега ходят отдыхающие люди, по тротуару бежит подозреваемый. Голяков догоняет, и арестовывает его. Тот не особо сопротивляется, но все время задержания, поглядывает в одну сторону. Владимир мысленно задал ему вопрос: «Куда же ты смотришь?»
Голяков остановил машину и начал вспоминать. Как фильм по кадрам, он прокручивал сцену задержания. Голяков будто увидел в какую сторону смотрел преступник, там было дерево на берегу реки. Изгиб. Белый камень. Владимир пробормотал: «Не может быть…»
Будто очнувшись, Голяков быстро завел машину. Ногу на педаль газа. Руль в сторону. Владимир быстро доехал до парка. Дождь стих, блестели и переливались мокрые асфальтовые дорожки, в парке после ливня было безлюдно и тихо. Владимир выбежал из машины, пронесся до реки и остановился на том месте, где задерживали преступника. Повернул голову в ту сторону, куда смотрел преступник, увидел дерево. Стремительно бросился туда и остановился у самого ствола, не веря своей удаче. Возле дерева под обрывом лежал белый камень. Голяков спустился к нему, с усилием сдвинул в сторону валун и увидел прикопанный в землю бидон. «Ай да монах. Ну, монах… Ну дед!» – восхищенно прошептал он. Владимир вызвал наряд. Минут через десять приехали полицейские, понятые. Оформили находку, осмотрели камень, опечатали бидон, который оказался полон золотых украшений. Когда все документы были оформлены и подписаны, Голяков попрощался с коллегами.
Времени было уже почти восемь вечера. Владимир набрал номер начальника отделения, доложил ему о находке. Получил поздравления. Потом он поговорил с приятелем, который одолжил ему служебную машину – договорился, что вернет ее завтра. Теперь можно было ехать домой.
ГЛАВА 2. НОВАЯ ЖИЗНЬ
Усталый Владимир доехал до своего дома. Фары машины издалека осветили стены дома, спугнули пару дворовых котов, которые разбежались в разные стороны. Служебную машину он оставил у подъезда. Возле лавочки у входа шумели подростки. Играли в карты.
– Чем занимаемся? – Голяков подошел к ребятам.
– Отдыхаем, Владимир Семёнович, – парни вежливо подвинулись.
– Моего видели? – поинтересовался мужчина.
– Его видели с Максом, – сказал один из парней.
– Макс, а кто такой Макс? Давай, и на меня раскинь, – Голяков присел поиграть с пацанами в карты и заодно разузнать про Макса.
– Да есть один тут. Местный авторитет во дворе, – продолжил молодой человек.
– Авторитет, говоришь? А чем он занимается? – спросил Владимир.
– Да ничем. Вообще ничего не делает. А деньги есть, чтоб тусить, – пожал плечами подросток.
– Тогда откуда выводы, что он местный авторитет? – не понял Голяков.
– Да он ведёт себя так. Не работает, а деньги есть, – хором повторили парни.
– Шерлоки Холмсы прям. Я выиграл, – сказал Владимир, вставая. – Где живёт, говорите?
Самый общительный парень поднялся с лавочки и указал на окно пятого этажа. Из подъезда вышла женщина в фартуке и прокричала подросткам: «Сколько я вас могу ждать? А ну, быстро домой! Кушать и уроки. Паршивцы. Вы что не слышали, когда я кричала с балкона?» Ребята понуро побрели в подъезд. Ещё долго доносился оттуда глухой женский голос, отчитывавший подростков.
Голяков задумчиво посмотрел на окно, которое показали ему ребята. Свет там не горел, очевидно, дома никого не было. Он попытался достать сигареты из кармана. Напомнила о себе рука. Опять стала болеть от неловкого движения. Бинт на ней уже был серым.
Владимир отбросил сигарету и зашел в подъезд, добежал до своей квартиры и достал из кармана куртки ключ, открыл дверь. Он, будто с усилием, сделал шаг в квартиру, снял с себя промокшую куртку и повесил ее на крючок в прихожей. Разулся, носки тоже снял, и, оставляя на полу мокрые следы, прошёл в комнату. В доме тишина. Включил свет. Лампочка осветила комнату, и Владимир сразу же пожалел, что не остался в темноте.
Неубранная грязная постель. Настенные часы в пыли. Они громко тикали, только их и было слышно во всем доме. Пыльно, серо, мрачно. Владимир проследовал в кухню, включил свет там и опять поморщился: Мусор, немытая посуда, грязная залитая супом, плита, запах. Он вернулся в комнату. На журнальном столике валялось много бумажек, стояла открытая банка пива. Голяков взболтал её. Внутри ещё что-то было. Выпил и тут же скривился: «Гадость!»
Владимир в тишине услышал, как открывается дверной замок. Он поставил банку на стол, вышел в коридор и увидел Славу.
– Здорово, пап, – поприветствовал Владимира сын.
– Привет, – сказал Голяков – старший.
Слава, обутый, зашёл на кухню, выпил из-под крана воды.
– Слав, тебе ничего… – начал было Владимир, ткнув пальцем на не снятую обувь сына.
– Забей, батя. Тут и так свинарник, – сын махнул рукой.
– Слав, кто такой Макс? – приступил к расспросам отец.
– Друг, – коротко ответил подросток.
Он допил воду и поставил стакан в раковину. Повернувшись к отцу, сказал тихо, но твердо:
– Ты лучше на себя посмотри. Меня не учи.
Потом он пошёл к двери, но Голяков – старший остановил сына, схватив за его за руку.
– Отпусти, – холодно сказал Слава.
– Погоди. Я хочу пого…
– Не нужно мне тут соплей. Надо было думать, когда маме изменял, – Слава направился к выходу. Стоя у двери, обернулся и сказал:
– Когда исправишь свою жизнь, тогда будешь иметь право лезть в мою, а сейчас, ты мне не авторитет.
Сын вышел из квартиры, крепко хлопнув входной дверью.
Владимир дошел до журнального столика в комнате, со злостью швырнул в стену пустую банку из-под пива. Резко дёрнул больную руку, с силой сжал раненную ладонь в кулак. Поплёлся в ванную. Размотал грязный бинт, включил воду и, морщась от боли, подставил руку с присохшим бинтом под струю. Второй рукой порылся в шкафчике, который висел на стене. Вынул из него йод и новый бинт. Попробовал оторвать прилипшую к ране марлевую повязку – получилось. Стиснув зубы, залил рану йодом и, как мог, забинтовал чистым бинтом. Посмотрел на своё отражение в зеркале. Покачал головой. Боль в руке стала понемногу утихать.
Внезапно Владимир вспомнил про монаха. Вернулся в прихожую. На гвозде висел ключ от комнаты, в которой хранились вещи жены. Голяков открыл дверь, пошарил в шкафу, отодвинул и вынул несколько коробок. И нашел ту, что искал – коробку с надписью: «АРХИВ Г.В.» – документы отца. Владимир взял коробку под мышку и прошел в свою комнату. Он сел на кресло, скинул одним движением все с журнального столика и поставил на него коробку.
Внутри было много бумаг и старых фотографий. Отец тщательно разложил все документы по папкам, подписал все подробно. Владимир знал, что такая коробка есть, но ни разу не посмотрел, что в ней. Теперь он с удивлением рассматривал папки, подписанные рукой отца. Часть его жизни можно было восстановить, читая эти документы.
Голяков перекладывая бумаги с записями, открыл очередную папку. Обнаружил внутри нее фотографии отца, на которых он был вместе с Жамсо. На одной из них отец был даже в одеянии монаха. Внутри этой папки, в самом конце, Владимир нашёл рисунки. Это были его собственные рисунки, нарисованные им в далеком детстве. Не выдержав, он опустил голову на руки. Плечи его задрожали, и слезы потекли по небритым щекам майора.
***
Громко звенел будильник в мобильном телефоне. Владимир, морщась, открыл глаза и схватился руками за голову. Зажмурился от ярко светящего в глаза солнца. Оказывается, он уснул в кресле. Коробка с документами отца стояла тут же. Голяков положил все бумаги, папки и фотографии на место и встал с кресла. От яркого солнца или от сна сидя в кресле у него болела голова.
Владимир нашел в шкафу относительно чистую рубашку, снял грязную, надел новую и, не застегивая на ней пуговицы, прошел на кухню. Глядя на часы в мобильном телефоне, Владимир поставил чайник. Включил радио. Передавали гороскоп и погоду. Сделал кофе и бутерброды, часть из которых положил в холодильник. Написал записку сыну: «Еда внутри» и наклеил ее на дверцу. Перевязал руку бинтом. Побрился быстро машинкой, оставив лёгкую щетину. Причесал волосы. Застегнул рубашку. Заглянул в комнату сына. Тот спал на кровати одетый и обутый. Голяков – старший, тихо, чтобы не разбудить, разул Славу и накрыл его одеялом.
Владимир взглянул на часы – он почти опаздывал. Очень быстро обулся, промчался по лестнице вниз и выбежал из подъезда, хлопнув входной дверью.
Недалеко от подъезда Голяков встретил соседа по лестничной клетке. Шмырко недолюбливал Владимира и его семью, всегда за спиной говорил о них гадости, а Владимир вежливо терпел и не отвечал – мол, сосед все-таки. Шмырко был небольшого роста, коренастый, жилистый, с неприятным лошадиным лицом. Владимир не хотел общаться с вредным соседом, чтобы не портить себе утро скандалом, и, кивнув соседу, постарался пробежать мимо. Но Шмырко остановил его:
– Владимир Семёнович, можно вас на секундочку?
– Нет времени, Шмырко, говори быстрее, – с досадой произнес Владимир.
– У нас было собрание на днях, мы хотим собрать деньги на ремонт крыши, – неспешно сказал сосед.
– Когда нужны деньги? – Владимир, как всегда, четко формулировал вопрос.
– Были нужны еще вчера, – с явным осуждением произнес Шмырко.
– Извини, не знал. Спешу. Пока, – Владимир постарался завершить разговор.
Голяков уже заворачивал за угол, когда услышал, как Шмырко пробормотал себе под нос: «Хам, как и его сын»
Владимир разозлился и резко повернулся к неприятному соседу. Пара шагов, и они оказались лицом к лицу. Владимир обеими руками схватил Шмырко за ворот куртки, потряс его и спросил: «Шмырко, я не расслышал. Что ты там мне сказал в спину?» Шмырко испуганно залепетал: «Я… я…»
– Послушай теперь меня внимательно. Ты лучше за собой присмотри. Не лезь ты к нам. Это уже не первый раз, когда ты достаёшь моего сына, – Голяков не скрывал своего раздражения.
Шмырко, как только его отпустил Владимир, отошёл на безопасное расстояние и издалека крикнул: «Вы мне не угрожайте! А то и я могу. Он сын своего отца, такой же пьяница без цели» Владимир, презрительно глядя на кричащего Шмырко, произнес:
– Я больше повторять не буду. Присмотри за собой, потом учи жизни других.
Владимир уже вышел со двора и не слышал, как Шмырко кричал ему вслед:
– Я буду жаловаться! Слышите? Жалобу напишу.
Голяков сел в служебную машину и поехал на работу.
***
Утро было свежим, день обещал быть приятным – ни жарким, ни холодным.
Прошло несколько минут как Голяков пришел на работу, он успел насыпать в чашку растворимый кофе и залить его водой, и вот зазвонил мобильный телефон. Владимир ответил, и дежурный сообщил ему об ограблении в магазине на улице Бабушкина, дом 7.
– Вызов принял. Выезжаю, – ответил Владимир.
