скачать книгу бесплатно
Опустим то, что нам просто повезло пережить перемещение, а перед этим попасть в тот самый момент, когда группа Грифа решила взорвать портал к чертовой бабушке и слинять в другой мир. Если это все опустить, то да, нам помогли выжить. Стечение обстоятельств в нашу пользу.
– Лер, многого не обещаю, но чем сможем, тем поможем.
Малыш, одарив меня улыбкой, расслабился, а следом за ним с облегчением растёкся лужицей по спинке кресла и Орх.
– Эй, молодежь, мы куда летим-то? Если не запамятовали, я совсем недавно в себя вернулся. Объяснить не хотите, ась?
– Ульн, потерпи и все поймешь.
– Маневр закончен. На борт корабля доставлены пять Ин-5. Процесс расконсервирования закончится ровно через час тридцать минут. Приятно вам полета. Я буду за вами следить.
– Поехали, Астор!
Интекс проделал все просто отлично. Невидимкой завис на орбите планеты, перед этим сделав вид, словно ушел в гиперпрыжок, а на его месте вынырнули мы на старой, потрепанной космосом посудине, держа курс на Парсу. Этому кораблю не тягаться со скоростью «Черныша», поэтому времени на разговоры у нас прибавилось.
– Вы не представляете, насколько качественно работорговцы устраивают оборону планет. Они на нее не скупятся. Товар стоит денег. И он не всегда покладисто воспринимает лишение себя свободы. Пытается бежать, огрызается. Вдобавок, соперничества между разными кланами работорговцев заставляют жить в постоянном напряжении и готовности отразить удар в спину. Нет, Эльта, лезть на эту планету – самоубийство. Разворошишь гнездо, объявят охоту. А усмирять и ловить они умеют, поверь мне. И не поможет ни регенерация, ни «Слезы Ушедших» в нас. Сама видела, Ульна они вытянуть не смогли. А терпеть унижения и боль многие годы, – я чуть не ляпнула, что терпеть придется вечность, а не годы, но вовремя сдержалась, – благодаря нашим усовершенствованным телам, я и врагу не пожелаю.
– На счет «Слез Ушедших», Астор пробубнил что-то про какой-то конфликт и мою болезнь из-за этого. Не поясните?
– Ульн, вернемся, спросишь Астора, он тебе все доходчиво пояснит. Орх, я слышу тебя. И понимаю, о чем ты говоришь. Но представь такую картину. Ты идешь по лесу и вдруг видишь, как какие-то отморозки бьют и насилуют кого-то. А у тебя в руках бластер. Ты пройдешь мимо? Да, даже с таким оружием есть вероятность, что грохнут они тебя, а не ты их. Ты сможешь бросить жертву, не попытавшись спасти? Я не смогу.
– Допустим, там же, но в руке только нож?
Он не еврей, случаем? Вопросом на вопрос отвечает.
– Убить того, кто ближе, и отвлечь на себя, – выдал Лер. – Пусть догонят. Уничтожать по одному. Двигаться туда, где будет помощь.
– Слышал? – я самодовольно улыбнулась. Но осадочек остался. Почему Орх не ответил сразу? Неужели рабство настолько сломило его, что он прошел бы мимо, не забивая голову и совесть чужими страданиями? Или в нем это было всегда, просто я его слишком мало знаю?
Орх, раздраженно цыкнув, отвернулся от хмурого Лера. Резко повернувшись, посмотрел на меня взглядом смертника, решившего сигануть с обрыва в реку.
– Если мы ввяжемся в то, что задумала ты, Эль, помощи ждать будет не от кого.
– Понимаю, но не поздно ли об этом говорить? Орх, – он снова поморщился от головной боли, похоже, смесь наших с Лером эмоций – убойный коктейль. Заметив это, я постаралась успокоиться, не нагнетать, – один умный человек сказал: «Нужен только герой между рабами, чтобы сделать их свободными людьми». Ему мы и постараемся дать шанс проявить себя. Если все пойдет, как надо.
– Если…
– Орх, не передергивай. Я не дура, – не выдержала я, взрываясь, и даже видя, как он побледнел, удержать себя в рамках спокойствия не смогла, – отлично осознаю – один в поле не воин. Правда, смотря где воевать, с кем и как. Поверь, иногда и один способен вырезать столько людей, что волосы дыбом встанут. От тебя мне нужна поддержка. Я думала, уж ты-то, познавший, что такое рабство, пусть с опаской, но первым предложишь перевернуть к чёртовой матери эту Парсу. А ты? Орх, прости, но неужели ты действительно прошел бы мимо, видя, как мучают живое существо?
Умоляю, скажи, что я не права, не отводи взгляд! Нет! Не смей! Я не смогу заставить себя жить с тем, кто настолько эгоистичен. Нет, Орхи, родной, посмотри на меня… Твою же!
Взгляд Орха, как у раненой побитой собаки, больно резанул по сердцу. Но я ждала другого. Нет, не лозунгов и бравого призыва к героическому прорыву в логово врага, но хоть чего-то, что оправдает такое бездушие. Черт! Рабство – это жутко, понимаю, я сама была в таком дерьме. Но разве можно сломать человека так, чтобы он тупо прошел мимо, когда на твоих глазах убивают такого же, как ты, познавшего, что такое быть вещью, игрушкой?! Совесть – она такая странная штука. Либо она есть в тебе, либо её нет. Её, как мышцы, не нарастишь.
– Прости, – его тихий шепот, как набат. Больно. Черт подери, я думала, что уже перестала настолько остро чувствовать. Ощущение, как будто по живому режут. Он же эмпат… А я не могу…. Не могу заставить себя не чувствовать легкое презрение к нему… и любить… Хватит! Мы поговорим позже и во всем разберемся. У него должны быть причины так думать. Это же мой Орх, любимый, нежный страстный. Мой. Родной!
– Эль, мы же им поможем? У нас большой корабль, мы могли бы всех забрать с собой, – даже Лер перешел на полушепот, чувствуя напряжение, витающее в воздухе.
– Нет, малыш. Я не хочу тащить на борт проблемы. Представь, сколько их только в одном городе. А на всей Парсе?! Проверить всех не будет ни времени, ни возможности. Бывает, что не все хотят свободы, некоторым нравится то, как они существуют. Всегда найдутся недовольные. А оно нам надо? Спать вполглаза и дергаться от каждого чужого взгляда? Нет, Лер, мы дадим им шанс на свободу, кому сможем, а дальше – это их дело.
– Угу. Всех не перекусаешь, – задумался о чем-то своем малыш.
– Хорошо, Эльта, я иду с тобой, – не поняла, а не поздно он все же решился? Мы вроде как уже на подлете к Парсе, а он все решает. Хотя… может остаться на корабле, пока мы не вернемся. – Пообещай мне одно.
– Что? – быстрее бы прилетели, а то нутром чую, терпение Ульна заканчивается, сколько можно сидеть безмолвной статуей. А у меня уже язык отваливается от разговоров.
– Если мы все же окажемся в рабстве, – решительный взгляд любимых глаз пригвоздил к месту, завораживая своим огнем и не давая возможности даже моргнуть, – ты убьешь меня сразу.
– Ч-что? – хрипло прошептала я, не сумев совладать с голосом.
– Я больше не хочу и не смогу жить рабом. Лучше сразу, Эль. Дай слово.
– Убить? – камень с души. Нет, даже не камень, а глыба! Я поняла! – Нет, любимый, это не ко мне. Я лучше убью того, кто решит к тебе прикоснуться. Я клянусь, что, чтобы ни случилось, ты больше никогда не станешь ничьим рабом. Верь мне, родной.
Мыльная опера, не мыльная, а когда видишь слезы, что непроизвольно текут по щеке парня, который не плакал перед пиратами, а сейчас судорожно пытается сдержать рвущийся наружу всхлип, сердце щемит так, как будто больно и тебе.
Обняв свое сокровище и обозвав себя мысленно раз сто кретинкой, прижала к себе сильнее.
– Не уходи, – тихий шепот на грани слышимости.
– Никогда. Я люблю тебя, Орхи. Еще там, у костра, когда ты танцевал, я уже влюбилась в тебя, просто не поняла этого. Ты мой, слышишь? Мы будем ругаться, иногда не понимать друг друга, но я никогда не уйду от тебя по своей воле. Я буду рядом всегда, пока ты этого хочешь. Слышишь?
– Да, – раздраженно утерев слезы, он уткнулся лбом в мое плечо. – Я испугался, когда почувствовал, что ты закрываешься и становишься холодной. Прости меня, я трус.
– Нет, родной, это я у тебя дурная. Ничему меня жизнь не учит, все геройствовать тянет, пока на пыточном кресле не оказываюсь.
– Неправда, – судорожно вздохнул он, поднимая на меня взгляд, – если бы не ты, то я бы так и сдох у пиратов. Вы правы, если есть возможность, надо помогать.
– Я, конечно, рад за вас, звездочки, но тут у тебя, Эльта, какая-то упова кнопка постоянно мигает, не глянешь, что это?
– Целуйтесь, – махнул на нас рукой Лер. – Эй! Хватит! Хватит! Я все равно быстро вырасту, Орх.
Привычное бурчание Лера прорвало плотину, и мы с облегчением рассмеялись.
С улыбкой счастливой идиотки, приняла вызов.
– «Корыто», назовите цель прибытия, – стараясь не ржать в голос, спросил диспетчер. На заднем плане все же кто-то громко захохотал.
– «Корыто»? – выпучил глаза Ульн, повторив одними губами.
Вот же интекс шутник. Обозвал и не сказал. Главное, Астор успел влезть в сеть и переписать эту посудину на меня. Так что в плане закона проблем быть не должно. Разве что какая-нибудь гнида узнает сам корабль, заинтересуется сменой хозяев и станет копать глубже. Но, надеюсь, к этому моменту, когда все всё прочухают, нас либо не будет на Парсе, либо не останется в живых любопытных.
– Торговля, – ответила, как советовал интекс.
– Продаете или покупаете?
– Покупаем, – пусть думают, что мы с баблом и собираемся его потратить. Здесь.
– Тогда досмотровая группа не нужна. Высылаю место стоянки. Срок пребывания?
– Ставьте двое суток.
– Данные карты?
Вот сейчас и узнаем, пройдут кредитки пиратов или нет.
– Оплата произведена. Добро пожаловать, на Парсу.
– Спасибо.
Загрузив данные, поставила корабль на автопилот и поднялась, потягиваясь. Тело от нервного напряжения требовало движений.
– Пока все идет гладко. Кредитки работают, – раздала каждому по карте. – Пользуемся спокойно. Бластер проносить на планету категорически запрещено, как сказал Астор. А вот холодное оружие без проблем. От меня никуда. Держаться всем вместе и следить друг за другом, мало ли. Ульн, вытащи бластер из кармана, не дури. Он сразу бросается в глаза. Лер, не забудь, постоянно держишься рядом, с Халка не слезать. Орх…
– Мы уже здесь, поздно наводить панику. Когда станет жарко, вспомните, я предупреждал, что лезть в логово работорговцев не стоило.
– Ладно, будем надеяться, что пронесет. Шлемы не снимать. Чем загадочнее мы, тем лучше. Побоятся дергать.
– Разве не наоборот?
– Нет, Ульн. Любопытство в этих местах всегда наказуемо.
– Халк хочет в туалет, – озадачил Лер. – Мы идем?
– Быстро, – рванул к шлюзовой Ульн. – Знаю этого упа треклятого! Эльта, я сменю каюту, ёк макарёк! Убирать за этим гадом больше не буду!
– Ульн, мы еще не пристыковались! Ты куда?! Вернись.
Ага, так он и послушал. Спринтер болезный.
Это не «Черныш», а старенькая лоханка и состыковка, соответственно, произошла грубее, дернув нас так, что я сразу пожалела, что не сидела пристегнутой в кресле. Приласкавшись лбом о стену, успела перехватить отлетающих на пол Орха с Лером и с чувством высказала все, что я думаю об этом транспорте на могучем русском. Ульн на этот крик души лишь деловито крякнул. Лер, кажется, впал в прострацию, явно пытаясь запомнить. Мда… не сдержалась я. Ладно, после драки кулаками не машут.
– Прибыли. Пора на выход. Все помнят, что никуда лезть в одиночку не стоит? – я не поленилась нагнуться и заглянуть в глаза Ульну.
– А то, ёк макарёк, – усмехнулся, – иду рядом, смотрю под ноги, по сторонам не глазею, процессию не задерживаю.
– Ловлю на слове, – шутник, "ё моё".
– Эль, а что это? – уткнулся носом Лер в продолговатые матово-черные капсулы в количестве пяти штук, установленные Астором в шлюзовой.
Рассмотреть хоть что-то за непрозрачным пластиком – гиблый номер. Лер разочарованно поскребся коготком и, не оставив даже намека на царапину, потерял к ним интерес.
– Это про них говорил Астор? – Орх и шага не сделал в сторону капсул.
– Надеюсь, я не совершаю ошибку, будя их, – наверное, пока не удостоверюсь, что они адекватны и безопасны для нас, так и буду мучиться этим вопросом.
Характерное шипение при стыковке и наполнении перехода кислородом узнаю сразу. Всё. Мы на месте. Остается открыть дверь и выйти наружу.
– Лер, займись Халком.
И вот уже пес флегматично отнесся к эксперименту со шлемом. Нажав на загривке на еле заметную более светлую точку скафа, мы, как заворожённые, наблюдали невероятную работу Создателей во всем ее великолепии. Наниты сплошным потоком облепили тело пса, подстраиваясь под его формы. При этом никакого дискомфорта он не испытывал, стоя совершенно расслабленно и с щенячьим интересом следя, как лапа изменяет свой цвет. Завершающий штрих -формирование абсолютно черного зеркального шлема, с забавно торчащими ушами на макушке. Оказывается, Создатели были еще те гениальные юмористы.
Наша стыковочная площадка оказалась немного в стороне от основного здания космопорта. Суета и толпы незнакомых мне ранее существ слегка напрягали. Я как-то отвыкла от такого количества разумных. И, судя по жмущимся ко мне Леру и Орху, они также не горят желанием оказаться в гуще толпы.
Миновав пустынный ангар, мы оказались в дурдоме. По крайней мере, мне так показалось. Шум, гам. Солнце жарит сверху, песок припекает снизу, благо костюм моментально нормализовал температурный режим. Сверху что-то летает, снизу – гудит, сбоку – орут, слева – шипит. И люди, вернее разумные… тысячи… как-то умудряются общаться и находить нужное направление движения… Голова кругом. Я и раньше не любила восточные базары за их перенаселённость, но, видя это столпотворение, понимаю, то был детский лепет.
Лер вцепился ладошкой в мою руку, другой прихватив Халка за загривок. Пес спокойно снес нервозность своего седока.
– Орх, ты как? – надеюсь, шлем поможет приглушить посторонние всплески эмоций.
– Пока нормально. Но в голове постоянное жужжание, и ни на секунду не утихает.
– Терпи, сам решил идти с нами.
Я понимаю, что мы будем выделяться, но не думала, что настолько. Перед нашей группой буквально расступались и замолкали, чтобы сомкнуть свои ряды за спиной и вновь продолжить перекрикивать друг друга.
Улица с многочисленными забегаловками и магазинчиками притягивала глаз. На любой выбор, на любой вкус.
Население в основном куталось в длинные пёстрые халаты и огромные тюрбаны, украшенные не менее крупными камнями, как и в перстнях, нанизанных на все пальцы рук. Никогда не любила показную роскошь, а здесь её столько, что слегка подташнивает от отвращения. И понимание, на чем именно заработали все эти цацки местные, только раздражает сильнее.
Мы почти добрались до небольшого гостевого дома с приятным внутренним двориком, как говорилось в рекламе, как Ульн затормозил, повернув голову в направлении какой-то вывески на магазине.
– Ты чего? – не отпуская от себя Лера и Орха, вернулась к Ульну.
– Хочу в бордель, – убил, так убил. Орх тихо хохотнул.
– Куда? – не понял малыш.
На стене призывно извивалась полуголая девица с роскошными кошачьими ушками, милым пушистым хвостом и сиреневой кожей. Экзотика в полном смысле этого слова. Миленькие остренькие клыки привлекательно выглядывали из-под верхней губы, когда она лукаво улыбалась.
Магазинчики сменились на тесно примкнувшие друг к дружке палатки, заставленные разнообразным товаром. Шумно торгующиеся продавцы и покупатели явно получали от процесса удовольствие. Обычный колоритный восточный рынок. Глаза разбегаются от обилия товара, нос закладывает от насыщенности витающих в воздухе специй, я специально на пару минут отключила фильтрацию, чтобы прочувствовать аромат чужой планеты, а уши сворачиваются в трубочку от постоянного шума. Взяв немного левее, оказались в ряду с живностью. Каких здесь только нет представителей пернатых! На любой вкус, размер и цвет. Выбирать умаешься. Лер не успевал крутить головой, пытаясь рассмотреть все и разом. Прекрасное настроение начало стремительно падать уже на подходе к большим клеткам, в которых сидели хищные звери, смотря на прохожих полным ярости взглядом. Но вот клетки за ними буквально добили, и я непроизвольно остановилась.
Сидящая в ближайшей к нам хрупкая девушка, забившись в угол, судорожно прижимала заходящегося плачем младенца. Паренёк лет восемнадцати отчаянно загораживал её собой от нехорошо ухмыляющегося толстого мужика в расшитом красном халате с огромными перстнями на пальцах-сосисках. Раб скалился, показывая острые небольшие клыки и, судя по его взгляду, он прекрасно осознает, что это его последний бой.
Я думала, я очерствела. Там, в лаборатории, у меня отбили все чувства. Но я ошиблась. Сначала с Лером, прикипев к нему, как к родному сыну, затем с Орхом, полюбив этого сильного и в то же время очень ранимого мужчину, а сейчас… О, сейчас я поняла, что просто так уйти я не смогу. Даже если мне придется положить всех и сдохнуть самой на этом проклятом базаре, дать убить этих двоих совесть не позволит. Трэтеры, как говорят, Хранители равновесия, разве рабство его не нарушает? Почему они не вмешались? Я понимаю, рептиры практически уничтожили нас, но, судя по богатому убранству города и холености его жителей, пиратство процветает и существует уже не первый год. Так почему мы, трэтеры, не вмешались? Или понятие равновесия – это как для некоторых понятие «общего блага»?! Которого не бывает. Всегда то, что для одного «хорошо», способно стать для другого «плохо». Рабство…. Я ненавижу его в любом проявлении… бездушные твари, живущие за счет страдания и смертей… ненавижу…
– Эль, – стон Орха и болезненно сжавшая мое плечо рука приглушили мою злость.
– Это я? Прости, родной, – эмпату на этой гнилой планете не место. – Я предлагала остаться. Если станет совсем плохо, говори, и мы немедленно вернемся.
– Скажу.
Громкий крик, рычание, знакомое шипение…
– Да твою же! – кинувшись к верещащему торгашу, на котором, сняв шлем, повис Лер, намертво вцепившись зубами в шею. Халк, оскалившись, принял боевою форму, покалечил пару рабов-охранников покупателя-жирдяя и теперь, грозно рыча, медленно наступал на него самого.
– Вот и погуляли, чтоб вас! – подскочив к малышу, подцепив его за шкирку, как провинившегося котенка, оттащила от рухнувшего бревном работорговца, и, судя по синему цвету лица, он не жилец. – Халк, фу. Ко мне.
Пес, рыкнув последний раз для острастки на взвизгнувшего от ужаса мужика, закрываясь вновь шлемом и возвращаясь в нормальное состояние, подошёл, сел виляя хвостом.
