«Злой» ангел

Веселье продолжалось. Рома весь вечер рассказывал анекдоты, шутил. Глядя на смеющихся молодых женщин, Федя подумал, что давно ему не было так хорошо. Именно сегодня он ощутил то, что многие называют состоянием душевного покоя. И он был счастлив. Он благодарил Бога и Ангела за этот вечер, за то, что всем хорошо, все живы и здоровы. Слава Богу!

Впервые за долгое время Федя позволил себе выпить пятьдесят граммов водки. В голове зашумело, кровь прилила к лицу, настроение улучшилось, хотя оно и так было хорошим. Никаких видений, никакого осуждающего внутреннего голоса – голоса ангела.

– Значит, всё нормально. Всё путём, – прошептал Игнатьев и пригласил Анжелу на медленный танец.

Федя чувствовал стройную талию Анжелочки под своей рукой, ощущал пьянящий запах её духов, видел искорки в её глазах.

– Ангел! Спасибо тебе за этот вечер! Я люблю тебя, – прошептал Федя.

В этот момент музыка стихла, и Фёдор понял, что Анжела услышала его слова и приняла на свой адрес.

– Я тоже люблю тебя, – прошептала Анжелочка и поцеловала Игнатьева в губы.

Она не знала, что эти слова предназначались не для неё, но, похоже, она ждала этих слов. Быть может, всю жизнь.

В тот вечер Игнатьев впервые в жизни по-настоящему влюбился. Когда вечеринка закончилась, Федя проводил Анжелу до двери её квартиры, пообещал позвонить ей на следующий день. На прощание Анжелочка одарила Федора поцелуем, от которого у него закружилась голова, и подогнулись колени.

«Даже не стал на ночь напрашиваться! – думала Анжела, глядя вслед спускающемуся вниз по лестнице Феде. – Я бы, конечно, не согласилась, но… это что-то новое! Что это – хорошее воспитание или что-то ещё?.. Странный он, не такой, как все!»

12

После того вечера Федор три месяца красиво ухаживал за Анжелочкой , дарил цветы, водил в театры, в кафе, не пил спиртное и не настаивал на интимной близости. Все предыдущие ухажеры Анжелы делали всё наоборот. Один был наркоман, двое были кончеными алкоголиками, поэтому Анжела расставалась с ними без особого сожаления. Федя был особенным. Да, был немного замкнут в себе, но это не мешало ему быть добрым, заботливым, внимательным. К тому же, он неплохо зарабатывал, работая агентом по недвижимости.

Они виделись почти каждый день, и в какой-то момент Анжелочка поняла, что не представляет свою жизнь без Феди. Когда, через четыре месяца после их знакомства, Игнатьев сделал Анжеле предложение, она с радостью согласилась.

Рома с Людой тоже решили пожениться. Было решено сыграть две свадьбы в один день.

Обе свадьбы состоялись 16 августа 1997 года. После процедуры бракосочетания в ЗАГСе кортеж из более чем двадцати машин долго ездил по городу. Многие думали, что это какой-то криминальный авторитет женится или его мажористые отпрыски.

Празднование проходило в ресторане «Центральный», в самом центре города, на улице Ленина.

Были родственники, друзья, коллеги с работы. По приблизительным подсчётам, на свадьбе присутствовало не меньше ста человек, хотя сначала молодые планировали сделать свадьбу скромной и пригласить человек пятьдесят, не больше.

Игнатьев никогда раньше не думал, что у него так много друзей и родственников. Приехали дядя Ваня и тётя Галя из Твери, двоюродная сестра Даша с мужем. На свадьбе были даже такие родственники, которых Федя видел только на фотографиях в семейном альбоме. Все дарили деньги, подарки, произносили глубокомысленные тосты.

Анжела с Людой выглядели как королевы. Многие из гостей думали, что они – сёстры и уверяли Игнатьева в том, что внешне они очень похожи, чего не скажешь про его и Рому.

– Они не сёстры! – отвечал Федя, думая про себя: «Моя Анжела красивее!»

Виктор Сергеевич, директор агентства недвижимости «Дом Плюс», пил рюмку за рюмкой и всю свадьбу проспал лицом в салате. Двое родственников по материнской линии подрались, но потом помирились и всю свадьбу пили водку в дальнем конце зала.

На своей свадьбе Игнатьев сделал два открытия: оказывается, его мама хорошо танцует и, по сравнению с прочими родственницами, выглядит молодо. Второе открытие заключалось в том, что Федя первый раз в жизни видел своего отца, Иннокентия Федоровича, нетрезвым и курящим. А когда Федор услышал, как отец рассказывает в мужской компании пошлые анекдоты с матюгами, Федя был в шоке.

В целом, всем понравилось, как прошла свадьба. После свадьбы Виктор Сергеевич пожал Федору руку и прокричал в ухо, дыша перегаром:

– Всё было на высшем уровне, братан! Моя свадьба и то была скромнее!

Дорогой костюм директора агентства «Дом Плюс» был испачкан салатом, галстук был прожжен сигаретами, которых Виктор Сергеевич в тот день выкурил немало. Но Игнатьев сделал вид, что не заметил этого.

13

Прошёл год. Это был самый счастливый год в жизни Федора. Игнатьев за этот год из, как любил говорить Виктор Сергеевич, «никого и ничего», стал преуспевающим агентом по недвижимости. Он купил себе новую трехкомнатную квартиру в центре города. До этого Федя с Анжелочкой жили в однокомнатной квартире, которую подарил им тесть, Иван Альбертович – директор Гневинского муниципального банка.

Видения Игнатьева больше не преследовали. Он стал о них забывать. Иногда ему казалось, что вся его жизнь до свадьбы была сном, кошмарным сном. Это было с кем угодно, но не с ним.

Фёдор окончил курсы вождения, мечтал купить себе «Форд». В последнее время он всерьёз начал подумывать над тем, чтобы открыть своё агентство недвижимости и назвать его «Анжела». Ведь он искренне полагал, что многим обязан своей жене.

Это уже был не тот Федя, которого все знали раньше. Это был Фёдор Иннокентьевич с намечающимся животиком и располагающей улыбкой. Уже ничто не выдавало в нём выпускника Политехнического Колледжа, который он до тошноты ненавидел.

Однажды Игнатьев задержался на работе и возвращался домой позже обычного. Офис агентства располагался в десяти минутах ходьбы от дома, в котором жил Федор. Было уже темно, но фонари уличного освещения работали исправно, заливая улицы ночного города равномерным жёлтым света. Разноцветные люминесцентные рекламы радовали глаз. Ему казалось, что с наступлением ночи город погружается в какой-то сказочный мир, в котором всё наполнено волшебством. На душе у Федора было хорошо. Он обдумывал свою следующую сделку, представлял, как он сядет за руль новенького «Форда», поправит зеркала, включит магнитолу…

Войдя во двор, Игнатьев услышал мужские и женские крики, грубые голоса. Нащупав в кармане газовый баллончик, Федор, не раздумывая, поспешил на звук голосов.

За детской площадкой, на пятачке, окружённом кустами, двое молодых людей с короткими стрижками, в спортивных костюмах, избивали мужчину и женщину. В полумраке Игнатьев не мог разглядеть, кого бьют. Зато он слышал глухие удары, которые сопровождались криками, стонами и нецензурной бранью.

Хулиганы, в одинаковых спортивных костюмах, с одинаковыми стрижками, были похожи на братьев, только один из низ был ростом выше Игнатьева и худой, а второй был широкоплечий и низкорослый. Про себя их Федор окрестил Тощий и Крепыш.

– Где бабки, падла? Где бабки? – выкрикивал Тощий, нанося удары ногами мужчине, лежащему на земле.

Несчастный ничего не отвечал, он только стонал, прикрыв голову руками. Лежащая рядом женщина рыдала и говорила что-то бессвязное.

– А ты молчи, сука! – приговаривал Крепыш, нанося удары руками и ногами.

– Ангел мой, будь со мной! Не оставь меня в минуту трудную, – прошептал Федя.

– Получи, получи, тварь! – Крепыш несколько раз пнул женщину ногой в живот. О она вскрикивала, из её рта брызгала кровь. Эта кровь заляпала кроссовки бандиту. В темноте она казалась чёрной.

– Не надо! Поща…– Женщина стала кашлять.

– Сука! Сука! Сука! – кричал низкорослый «спортсмен», продолжая пинать скорчившуюся на земле, стонущую женщину.

– Вы что творите, изверги? Вы же убьёте их! – крикнул Федор, подойдя к месту побоища.

Парни в спортивных костюмах прекратили избивать лежащих на земле, искоса посмотрели на Игнатьева.

– Вали отсюда, дядя! – Один из парней, который был выше ростом, сделал шаг по направлению к Игнатьеву, сжал кулаки.

Из-за тёмных туч показалась луна. Она осветила тупые, звериные лица парней, их полные ярости глаза и перепуганные, перекошенные от боли лица жертв. Присмотревшись к тем несчастным, Федя узнал в мужчине своего соседа – Мишу, который был хозяином кафе «Удача». В этой кафешке Федя с Анжелой любили сидеть по вечерам.

Вся в крови, в разорванном платье женщина оказалась Светланой, женой Миши.

– Я тебе не дядя, а ты мне, слава Богу, не племянник и даже не дальний родственник! – Голос Игнатьева был твёрдым. Страх, поселившийся поначалу в его душе, отошёл на второй план. Федор до глубины души был возмущён тем, что эти двое избивают его соседей прямо под окнами дома, не боясь, что кто-нибудь вызовет милицию. Это ведь вообще беспредел!

Глядя на их ухмыляющиеся, лишённые интеллекта лица, Игнатьев испытывал чувство презрения. На дебильном лице Тощего ненадолго появилось выражение удивления, которое сменилось чем-то похожим на страх, или неуверенность. Тощий бросил испуганный взгляд на Крепыша, но, встретившись взглядом с безумными глазами своего «дружбана», успокоился. На его лице снова появилась маска злости.

Глядя на этих двоих, Федор пожалел, что видения не приходят. Как бы он не старался, как бы не напрягал свою нервную систему, ничего не получалось. «Значит, всё идёт по плану, всё хорошо», – решил Федя.

– Это не твоё дело! Это наше…– начал говорить широкоплечий, похожий на «качка», но не договорил, так как, Михаил со Светланой вскочили с земли и побежали в сторону подъезда.

Хотя это трудно было назвать бегом, скорее так – ускоренное прихрамывание. Несмотря на кровь, хлещущую из ран, на резкую боль, отдающуюся во всём теле при каждом движении, они ни на секунду не останавливались.

Вставив дрожащими руками ключ в замочную скважину, Михаил открыл металлическую подъездную дверь, рывком руки втащил в подъезд свою супругу и захлопнул дверь. Упав на холодные ступени, Миша первым делом достал из кармана рваных, грязных брюк мобильный телефон, удивившись, как тот не потерялся и не сломался после такой бойни. Светлана стояла рядом, прижавшись спиной к стене. По её щекам лились слёзы, смывая кровь.

Руки ходили ходуном. Михаил пытался набрать «02», но руки его не слушались. После трех неудачных попыток он протянул телефон Свете.

– Вызывай ментов… Скажи, Федьку убивают!

Дождавшись, когда Миша со Светой скроются в подъезде, услышав шум захлопнувшейся за ними двери, Игнатьев улыбнулся и с вызовом посмотрел на бритоголовых парней.

– Они в безопасности. Уходите и вы. Я не желаю вам зла и не буду вас преследовать. Вас Бог накажет!

– Ах ты, падла! Ты кого лечишь? – Лицо Тощего, который стоял ближе к Федору, перекосила гримаса ярости. Сделав шаг вперёд, он сделал замах рукой.

Игнатьев пригнулся, ощутив, как кулак просвистел над головой, чуть задев волосы. Распрямившись, он выхватил из кармана пиджака газовый баллончик и выпустил струю газа в лицо бандиту. Схватившись за глаза, Тощий закричал и упал на колени.

– Мля! Я ослеп! Я не вижу ни х… – кричал бандит.

Тем временем подскочил широкоплечий Крепыш. Он беспорядочно наносил мощные, сильные удары руками, ногами. Каждый удар был размашистым и увесистым, причинял сильную боль. Именно в этот момент Федор ощутил себя боксёрской грушей. Пропустив пару ударов по лицу, он почувствовал ноющую боль в голове, как будто там разорвалась маленькая бомба. Прикрываясь руками, Игнатьев почувствовал, как баллончик выскользнул из правой руки и упал на землю. Это было совсем не по плану.

Федор, как мог, закрывался от ударов. Он отходил назад, в стороны, отражал удары и сам старался атаковать. Не потому, что обладал навыками боевых искусств, нет. Просто им двигала ярость, какой в нём не было никогда, которая сделала из него самого настоящего бойца.

В какой-то момент Игнатьев почувствовал, что Крепыш слабеет и периодически опускает руки. Это дало Федору возможность перейти в очередное наступление. Увернувшись от удара, нацеленного в лицо, он отклонился в сторону, сделал шаг вперёд и изо всех сил, вложив в удар всю свою злость, ударил бандита в челюсть.

Крепыш закачался, как пьяный, попытался сделать шаг вперёд. Игнатьев ещё раз ударил его в челюсть. Щелкнув зубами, маргинал рухнул на землю. Он падал лицом вперёд, широко раскинув руки. Если бы Федя не отошёл в сторону, этот подонок упал бы на него.

– Нокаут! – произнёс Федор, вытирая кровь с лица носовым платком.

За спиной послышались тихие шаги. Игнатьев даже почувствовал запах дешевых сигарет и перегара. Он понимал, что за спиной у него один из этих ублюдков, спешащий им на помощь. Понимание это было отчетливым, но запоздалым. Федор хотел обернуться, он уже начал поворачивать голову, но…

Резкая боль прожгла его тело где-то под левой лопаткой. В следующее мгновение стало тяжело дышать, и Федор ощутил, как что-то тёплое заливает спину, а потом стало темно, словно кто-то выключил свет одним нажатием на выключатель. Полная темнота и тишина. Боль под лопаткой тоже исчезла. Игнатьеву стало страшно.

Игнатьев не знал, сколько это продолжалось. Ему казалось, что прошла целая вечность, вечность в кромешной тьме, но вдруг Федя увидел яркий свет. Только это был не тот свет, который льётся из окон домов, не тот свет, который излучают фонари уличного освещения, и уж тем более не лунный свет. Это был яркий, белый свет, который был нигде и везде; этим светом светилась земля, этим светом светились деревья и кусты. Казалось, будто всё вокруг покрыто фосфором и светится в темноте. Поднявшись на ноги, Федя увидел, как высокий, широкоплечий мужчина вышел из-за его спины и направился к сидящим на земле бандитам. Мужчина был в кожаном пиджаке, одетом на белую футболку. На его толстой, неохватной шее была массивная золотая цепь. Его большая голова была лишена растительности и блестела в свете луны, а на заплывшем жиром затылке Федя увидел складки кожи.

Мужчина помог подняться на ноги бритоголовым отморозкам. Нокаутированного всё ещё покачивало. Второй горе-налётчик выл, держась руками за глаза.

– Что вы за уроды? – грозно спросил мужчина в кожаном пиджаке, оглядывая парней – Вы с лохами справиться не можете. Хозяин ваши жопы на кукан натянет. Вы, мля, будете вертеться, как поросята на вертеле… Уроды!

Игнатьев стоял и смотрел на эту троицу, не зная, что сказать.

– Да приходите вы в себя, наконец-то! – мужичок влепил бандитам звонкие пощёчины.

– Ты чего дерёшься? – тихим голосом спросил нокаутированный.

– Тебя убить, сука, мало! Идите за мной, твари! За углом машина ждёт!

– Знаете, что, уважаемый? Они действительно твари. Я лично в этом только что убедился! – громко сказал Федя, но никто на его реплику никак не отреагировал. Они словно не слышали его.

– Ты что, замочил его? – спросил Крепыш, глядя в сторону Феди мутным взглядом.

– Нет, пощекотал немного! – Мужчина в кожаном пиджаке разразился хриплым смехом.

Как только мужичок в пиджаке сделал шаг в сторону, из кустов выскочили два милиционера. Посмотрев направо, Игнатьев увидел милицейский «уазик», стоящий за кустами.

– Вы, как всегда, вовремя! – с облегчением произнёс Федор, увидев людей в форме. – Как в лучших традициях детективного жанра!

– Всем лежать, руки за голову! Кто дёрнется – стреляю на поражение! – кричал один милиционер, держа перед собой пистолет.

– Я – потерпевший! Мне тоже на землю ложиться? – спросил Игнатьев, но милиционеры ничего не ответили. Более того, никто из них не повернулся на звук его голоса, что Федора удивило.

Тем временем, второй милиционер обыскивал троицу, лежащую на земле. Из носков бритоголовых он извлёк пакетики с белым порошком, из карманов достал ножи.

– Эти уроды меня хотели порезать, – Игнатьев указал пальцем бандитов.

Из-за пояса брюк мужчины в пиджаке милиционер извлёк пистолет.

– Ну, ты попал, Боров! – произнёс милиционер.

– Это не моё! Я сдать его хотел! – пытался оправдываться тот, кого правоохранитель назвал Боровом.

– Ну-ну, рассказывай тут мне сказки!

– Мля буду, начальник! – Боров приподнял голову и попытался перекреститься, но тут же получил пинка сапогом по рёбрам и застонал скорчившись на земле.

Тем временем второй милиционер направился в сторону Игнатьева.

– Со мной всё нормально! Я… – Федор резко замолчал, так как милиционер прошёл мимо него, не глядя в его сторону, и зашёл ему за спину.

Игнатьеву обернулся. За его спиной, на земле, лежал мужчина в таком же, как у Федора костюме, в таких же итальянских туфлях, с такой же причёской. Тело мужчины лежало на боку, из левой лопатки у него торчала рукоятка ножа. Под телом растекалась лужа крови.

Милиционер пощупал пульс на руке, на шее лежащего на земле мужчины.

Игнатьев подошёл ближе, присел на корточки рядом с милиционером.

– Первый! Докладывает седьмой! У нас труп… – сообщил милиционер кому-то по рации.

Пока Федор рассматривал тело, ему показалось, что где-то раньше он этого человека видел. Знакомые черты лица, знакомая причёска.

«До чего же он похож на меня!» – подумал Игнатьев.

И тут его осенила догадка, от которой ему стало как-то не по себе. До него стало доходить, что произошло.

– Это ведь не я, да? – спросил Федор у милиционера.

Правоохранитель никак не отреагировал на его слова. Он продолжал что-то говорить в рацию, из которой слышалось шипение, треск, обрывки фраз.

– Это не я! – Федор протянул руки, чтобы повернуть голову убитого и рассмотреть его лицо. Краем глаза он смотрел на милиционера, ожидая, что тот запретит ему прикасаться к телу. Однако правоохранитель продолжал общаться с рацией, не обращая на Игнатьева никакого внимания.

Руки Федора свободно прошли сквозь тело убитого, не встретив на своём пути никакого сопротивления. Казалось, что его руки проходят не через тело, а сквозь туман, или пар. Только чувствовался холод.

– Бред какой-то, – прошептал Игнатьев и отпрянул от тела.

– Товарищ милиционер! Скажите, что я сплю! Этого не может быть! – Федор попытался тронуть милиционера за плечо, но его рука по локоть вошла в милиционера. Руку словно обдало влажным паром.

– Нет! Нет! Нет! – Игнатьев вскочил на ноги – Нет! Неужели я…

– Умер! – послышался голос Ангела.

Федор обернулся. Его Хранитель стоял рядом, скрестив руки на груди. На Ангеле были одеты длинные белые одежды, за его спиной на ветру шелестели перьями два больших белых крыла. Над головой Хранителя в воздухе висел венок, светящийся золотистым светом.

– Ангел! Ты же говорил, что пока ты рядом, со мной ничего не случится! Ты же говорил, что любишь меня! Ты же обещал! А это что? – Игнатьев указал рукой на тело.

– Это… Это ты. Точнее – то, что осталось от тебя. То, что будет похоронено.

– Я понял, что это я. Но почему я лежу на земле с ножом в спине? Почему я умер?

– Потому, что это конечная остановка, – лицо Ангела было спокойным. Сейчас Феде он напоминал школьного учителя, объясняющего ученику, в чём разница между катетом и гипотенузой. – Ты должен сойти с поезда под названием «Жизнь»!

– Разве ты не должен был уберечь меня от этого?

– Должен, но поверь, не всё в моих силах. Каждый живёт столько, сколько ему Богом отмерено. Тебе он, – Ангел многозначительно показал указательным пальцем правой руки куда-то вверх, – отмерил немного. Ты мог умереть, когда учился в колледже, когда работал в котельной, даже в том доме за городом. Но нашими общими усилиями ты умер позже. Мы с тобой, как могли, оттягивали этот момент.

– Я не хочу умирать!

– А кто хочет? Никто не хочет, – Хранитель развёл руки в стороны. – Но такова воля Божья! Зато как ты умер? Ты умер христианской смертью, пожертвовав своей жизнью ради спасения трёх других жизней. Их хотели убить. Если бы ты не спас их, а умер раньше, ты бы умер с полным багажом грехов. Сам понимаешь, хорошего в этом мало. А так ты ушёл красиво…

– Ты злой, Ангел!

– Нет! Я люблю тебя, и ты об этом знаешь.

– Там были только Миша со Светой. Их было двое, а ты говорил про трёх…

– Трое! Света беременна, но она ещё не знает об этом. Она родит здорового малыша, которого они назовут Фёдором, как тебя, человека, который спас их.

– Её так избили…

– Это не помешает ей родить, – Ангел улыбнулся самодовольной улыбкой. Словно будущее рождение ребенка – тоже его заслуга.

– А ты уверен в том, что их хотели убить? Они их просто били, ножи у них были в карманах.

– Они хотели сначала напугать их. Они уже давно вымогали деньги у Миши за… Как это называется? За предоставление услуг охранного характера, за «крышевание». У Миши таких денег не было и нет, все его деньги вложены в дело. Он предлагал бандитам умерить их запросы, но они отказались, требовали с него деньги. Он не заплатил бы им сегодня, они вывезли бы его и Свету за город и там бы убили. Машина стоит за углом дома.

– А что, по-другому никак нельзя было? Чтобы я остался жив?

– Нет! Ты бы умер в любом случае! Если бы тебя не убил Боров, тебя бы потом всё равно убили. Боров работает на криминального авторитета Гришу. Его люди потом нашли бы тебя и убили, предварительно убив твоих родителей и Анжелу.

– Анжела, – проговорил Федя и заплакал. Он плакал, но почему-то не чувствовал, как по щекам текут слёзы.

– Благодаря тебе будет ликвидирована крупная банда Гриши, которая натворила столько зла, что даже их правнуки не смогут эти грехи отмолить. Боров будет до последнего молчать, а эти два наркомана… – Хранитель указал рукой на лежащих на земле Тощего и Крепыша. –… расскажут милиционерам всю правду. Гришу арестуют завтра утром. Боров и Гриша не доживут до суда. Их убьют сокамерники по заказу другого криминального авторитета…

– А что будет с моими родными? Как они тут будут без меня? Я не хочу их оставлять. Я женился недавно. Анжела не переживёт моей смерти!

– Не переживай! Анжеле ты дал всё, чего ей не сможет дать ни один мужчина: любовь, уважение, ты обеспечил её материальным достатком, что очень важно в вашем грешном мире. У всех, о ком ты сейчас думаешь, всё будет хорошо! Поверь мне! Все живут, чтобы когда-нибудь умереть. Главное – умереть достойно. Ты это сделал…

Внезапно всё вокруг озарилось ярким светом. Свет был такой яркий, что Федя перестал видеть своё тело, распростёртых на земле бандитов. Он перестал видеть дома, деревья. Он видел только спокойное, умиротворённое лицо Ангела.

– Это что, конец?

– Нет, это начало! – Хранитель опять улыбнулся. От этой улыбки Игнатьеву стало хорошо и легко. Чувство страха прошло, осталось ощущение того, что впереди его ждёт что-то необычное, что-то , чего он ещё никогда не испытывал.

Какая-то сила стала поднимать Федора вверх. Он не сопротивлялся этой силе – он что знал, что всё, что сейчас происходит, происходит к лучшему.

14

Анжела знала, что Федор задержится на работе. Об этом он предупредил её, позвонив в семь часов вечера с работы.

– Я люблю тебя! – сказал в трубку Игнатьев в конце разговора.

– Как сильно ты меня любишь? – спросила Анжела.

– Больше, чем жизнь! – ответил Федор и повесил трубку.

Он не пришёл домой ни в девять, ни в десять часов вечера. Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, которые лезли в голову, Анжела включила телевизор, решила посмотреть фильм. Только у неё ничего не получилось. Она не могла сосредоточиться на фильме.

«Где он? Что с ним? Может, у него любовница?» – эти мысли крутились в голове в бешеном хороводе.

Анжела не слышала криков во дворе, так как пластиковые окна не пропускали звуки снаружи, не видела милицейскую машину с «мигалками», не видела машину «Скорой помощи». Свет в квартире был погашен, Девушка сидела перед телевизором, погружённая в свои мысли.

Вдруг в комнате, которую Федор называл своим кабинетом, загорелся свет.

«Кто включил свет в Фединой комнате? – испуганно подумала Анжела. – Может, Федька уже давно дома? А я из-за телевизора ничего не слышу?»

Девушка вскочила с дивана, пошла по направлению к кабинету. Войдя в кабинет, она увидела, что там никого нет, но в кабинете светло, как днём.

Протянув руку, Анжела щёлкнула выключатель на стене, загорелись лампочки в люстре, стало ещё светлее.

– Не поняла! – она выключила электрический свет, пытаясь определить источник другого, более яркого света.

Источник света находился где-то на книжном шкафе. Встав ногами на стул, Анжела попыталась посмотреть, что там находится, но свечение было таким ярким, что слепило глаза. Тогда Анжела протянула руку и стала шарить ею по пыльной поверхности шкафа. Рука наткнулась на какой-то продолговатый твёрдый предмет. Этот предмет и был источником света. От этого яркого света слезились глаза. Анжеле пришлось прикрыть глаза рукой, чтобы не ослепнуть. Анжела боялась, что этот горящий предмет может обжечь ей руку, но его поверхность была холодной.