Рита

– Классический нокаут, – вырвалось у меня. – Поляк тот, наверное, боксом занимался?

– Не знаю я, чем он занимался, но когда мне удалось наконец-то подняться на ноги, я увидел, как он опять держит Риту за хвост и тащит дальше от моря. А она уже практически не сопротивляется, только шипит и пытается ухватиться руками за песок, оставляя в нём глубокие борозды. Видать, устала… бедняжка! По воде-то ей по-любому легче передвигаться, чем по суше… Я сплюнул кровавый сгусток себе под ноги, сжал кулаки и направился к поляку. А он действительно силён был… Пока я приходил в себя, он умудрился Риту дотащить до того места, где я, если выражаться терминологией Павла, в нокауте был. Он пятился, волоча по песку русалку, пыхтел, как паровоз, но ни разу не остановился. Его оранжевая футболка с надписью «Polska» потемнела от пота. Я подошёл к нему, похлопал по плечу. Он отпустил хвост Риты, распрямился, посмотрел на меня своими маленькими злыми глазёнками. Рита стала тихонько отползать к морю, и в этот момент я заехал ему в кадык. Поляк согнулся пополам, схватившись за горло… И тут я выплеснул на него всю свою злость. Я дубасил его руками и ногами. Я рычал, как зверь… Но этот пшек тоже не лыком шит был. Он умудрился перехватить мою ногу, когда я хотел его пнуть, сделал мне подсечку и стал убегать, всё еще держась рукой за горло. Я вскочил на ноги, прокричал ему вслед всё, что думаю о нём…

Не помню, как наша компания ещё что-то заказывала, но к нам опять подошла официантка. Она выставила на стол бокалы с пенящимся пивом и тарелки с салатами.

– Спасибо, – машинально сказала ей Юля и перевела взгляд на Дмитрия. – Ты думаешь, он понял тебя?

– Конечно, понял! – Дима сделал глоток пива, слизнул с губ пену. – Я ведь кричал исключительно матом. А мат, как вы поняли, есть и в русском языке, и в польском… Отряхнув одежду от песка, я посмотрел в сторону моря. Рита оставила на песке длинный глубокий след, обрамлённый следами рук по бокам. Я дошёл по этому следу до моря, посмотрел, как большие чёрные волны накатывают на берег. Риты нигде не было видно. Значит, она уплыла. «Слава Богу! – подумал тогда я. – Лишь бы с ней всё было нормально!». Я смотрел на ночное море, дышал прохладным соленым ветром, и мне вдруг стало страшно. Это днём, при солнечном свете, море очень красиво, а ночью… Я тогда подумал, что я не знаю, какие ещё твари могут обитать в этой тёмной воде. Вдруг сейчас из воды выскочат какие-нибудь существа, которые страшнее русалок и утащат меня в эту чёрную пучину? Это могут быть другие русалки, не такие дружелюбные, как моя Рита. Я сразу же вспомнил тех русалок, которых видел в кухне. Это же самые настоящие звери! Меня пробрала дрожь. Сразу же появилось чувство, что за мной кто-то следит. Я услышал всплеск воды, увидел прямо перед собой, как что-то большое поднимается из воды… Знаете, у меня не было желания рассматривать, что это было. Развернувшись, я побежал к отелю. На «рессепшене» все по-прежнему спали. На мягком диване в холле спала турчанка из обслуги. Она спала сидя. С её пухлой нижней губы на накрахмаленную рубашку капала слюна… Видел бы их всех управляющий отеля – сразу бы уволил! Я тихонько, на цыпочках, прошёл мимо всего этого безобразия. Дверь на кухню была закрыта. За дверью было тихо. Никто не гремел посудой, никто не копошился. Я прошёл по коридору, стал подниматься на третий этаж. За закрытыми дверями номеров была кладбищенская тишина. Все, кроме меня, спали. Мокрых следов на полу не было. «Ну и Слава Богу!», – подумал я, входя в номер. Лена безмятежно спала, мерно посапывая, сбросив на пол одеяло. Её длинные волосы веером разметались по подушке, на ней были только стринги… В любой другой день я бы этим воспользовался, но не тогда. Я был слишком потрясен всем, что со мной произошло. Понятное дело, ни о каком сексе речи быть не могло. Я ходил по номеру, пытаясь найти хоть что-то, что свидетельствовало бы о пребывании там Риты. Я нашёл лишь несколько мелких чешуек в ванной. Я аккуратно взял их и положил в пустой спичечный коробок. Вот, посмотрите…

Дима достал из кармана спичечный коробок со старым автомобилем на этикетке, приоткрыл его и показал нам.

– Обычная рыбья чешуя, – Юля протянула руку. – Можно ближе рассмотреть?

– Нет, руками не трогать! – Дмитрий закрыл коробок и быстро убрал его в карман. – Я ношу эту чешую с собой, как талисман, как напоминание о ней… Не знаю почему, но иногда мне не верится, что это было со мной. Открываю коробок и понимаю, что это был не сон. Это было на самом деле. И на следующее утро, после той злополучной ночи, мне не верилось, что то, что я видел и пережил, было на самом деле. Ощутив боль в челюсти, увидев на лице большой синяк, я понял, что мне действительно это не приснилось. А ещё у меня были разбиты кулаки. Когда мы с Леной шли на завтрак, я смотрел на других отдыхающих. Все они были дружелюбны, приветствовали друг друга. Жизнь в отеле «Баттерфляй» шла своим чередом. Русские, немцы, поляки, прибалты, украинцы… Они даже не представляют, что здесь творится по ночам! Хотелось крикнуть: «Люди, а вы знаете, что турки здесь русалок прикармливают?» Но я не сделал этого. Я просто набрал полный поднос пищи и стал с аппетитом поглощать её. Лена смотрела на меня, открыв рот от удивления, потом спросила: «Милый, а что с тобой происходит? Почему ты жрёшь, как слон? Откуда у тебя ссадины на лице и на руках?» Я не стал ей ничего объяснять. Я просто сказал, что не знаю, что пьяный вчера был! «А я знаю! Ты завел себе любовницу… Ты был с ней всю ночь, пока я спала… Вот, почему ты голоден. Синяк на лице, на кулаках кожа содрана… Её муж вас застукал, и вы подрались!» – Ленка встала из-за стола, нависла надо мной. Я рассмеялся ей в лицо, сказал, что она дура. Тогда она плеснула мне в лицо соком и убежала. Весь день мы не разговаривали. И потом какое-то время она дулась на меня. А я тогда закончил с завтраком и пошел… к морю. Нет, я не слышал голос Риты, просто я хотел побыть у моря, вдохнуть его солёный запах, посмотреть на волны. Купаться мне не хотелось. Я занял лежак, осмотрел песок. Следы Риты были затоптаны отпечатками босых ног отдыхающих. Погревшись в лучах утреннего, еще нежаркого солнца, я всё же решился подойти к воде и помочить ноги. Подойдя к кромке воды, я увидел красную рваную тряпку. У меня создалось такое впечатление, что эту тряпку кто-то изрезал ножницами. Присмотревшись, я понял, что это был красный от крови обрывок некогда оранжевой футболки поляка. Вместо надписи «Polsка» там осталось только «ols». Прибой лениво играл этой футболкой, то выбрасывая её на песок, то забирая назад. Меня как водой из ушата окатили. Значит, поляк поплатился за свой интерес к русалкам! Но я до конца не верил, что русалки способны искромсать человека. Нет, нет! Они не могут быть такими кровожадными. Нападение акул я сразу отмёл, так как поляк никогда не входил в воду, да и акул там нет. Поляк всегда сидел на берегу, под зонтиком. Я пробежался по пляжу, но его нигде не было. Хоть мы с ним подрались из-за Риты, но я не желал ему смерти, а тем более такой. Мне сразу вспомнились зубы и когти русалок, а ещё я вспомнил, как они умеют быстро плавать и прятаться, ложась на дно. Определённо, они прирождённые хищники. Благодаря их природной силе и ловкости им ничего не стоит убить человека, разорвать его на куски. Меня терзали внутренние противоречия. Разум мне подсказывал, что поляка убили русалки, а сердце моё отказывалось в это верить. Я всё ещё надеялся, что поляк жив и здоров, что русалки добрые и не причинят зла человеку. Я добежал до отеля, пробежался по ресторану, но там тоже не было, и никто из русскоязычных туристов его не видел. На «рессепшене» его тоже не видели. Турчанка из обслуги, немного говорящая по-русски, за пять долларов по секрету рассказала мне, что господин Новак должен был уехать из отеля через неделю, но никак не сегодня. Выходящим из отеля его тоже не видели. И я понял, что русалки всё-таки наказали его. Я сомневался, что это сделала Рита. Скорее всего, это было дело рук её соплеменников, которых было много, и большинство из них были не такими добрыми, как моя Рита. Рита, Рита, Ритуля… Больше я не подходил к морю, даже на пляж не было желания приходить. Я курсировал между баром и бассейном, загорал там же, на лежаке, ходил в «качалку», потом грелся в сауне, а после сауны нежился в джакузи. Я общался со своими друзьями – Юрой, Саней, Сергеем… К нам ещё присоединился Глеб из Челябинска. Вот с ними я и развлекался. Они, как и я, не хотели ездить на экскурсии, предпочитая тупо набухиваться в отеле. Хотя от моря я старался держаться подальше, я знал, что непременно возьму свой «бублик» и полезу в воду, как только услышу в голове голос, ЕЁ голос. Но голоса я не слышал ни в тот день, ни на следующий. Я уже начал волноваться. Где она? Что с ней? Почему она не приглашает меня поплавать? Я мучил себя этими вопросами и тосковал. Мне безумно хотелось вновь увидеть Риту. И мне было безразлично, как в дальнейшем сложатся наши отношения с Леной. Не хочет со мной разговаривать, ну и не надо. Хотя чутьё её не подвело. Только не любовница у меня была, а подруга. Не женщина, а русалка, сказочный персонаж, который существует в реальности. Я два дня пьянствовал, не просыхая. Внутри меня всё кипело и бурлило. Мне нужно было с кем-нибудь поговорить, выговориться, иначе моё сердце могло разорваться, или я бы повесился от тоски. Вы даже не представляете, как мне было тяжело носить ЭТО внутри себя, как мне было больно. Пусть меня разорвут другие русалки, но я должен увидеть её, должен! Я должен знать, что с ней всё в порядке, что у неё всё хорошо. До чего же я хотел просто увидеть её! Я молил Бога о ещё одной встрече. И пусть это будет последняя встреча… в моей жизни. Увидеть её и умереть, остальное – мелочи. Тогда я сам себе напоминал наркомана, у которого ломка. Только наркоману во время ломки нужен наркотик, а мне – Рита. Я мучился два дня. Потом, когда я пьянствовал поздно вечером в компании пьяных соотечественников, Саша из Костромы спросила, почему я такой грустный. Выпив одним глотком коктейль, я рассказал ей про Риту, а также о том, что моя русалочка уже два дня меня не зовёт. Разумеется, про убитого русалками поляка я ей не стал ничего рассказывать. Саша мне посочувствовала, сказала, что переживать мне не стоит, всё наладится, а сама отошла в сторонку и весь остаток вечера сторонилась меня. По-моему, она решила, что у меня «белочка». Рядом сидел бородатый мужик. Он слышал наш разговор с Сашей. Когда она ушла, он подсел ко мне и завёл разговор о русалках. Его звали Николай, он был из Самары. Николай тихим голосом стал рассказывать мне о том, что раньше на Руси отмечали Русалии, или Русальная неделя. Это был обрядовый праздник «проводов русалок». Русалии отмечались в канун Рождества Христова и Богоявления – зимние Русалии, на неделе после Троицы – русальная неделя или на Ивана Купалу. Праздник заключался в том, что в это время вся молодёжь села наряжалась в белые одежды, девки распускали волосы… Все ходили по селу, пели песни, водили хороводы… Считалось что накануне русалии опасно находиться вблизи водоемов. Когда я спросил его, почему нельзя находиться вблизи водоемов, он ответил, что русалки могут под воду утащить и утопить. Я кивнул головой, перед глазами сразу появилась окровавленная футболка поляка, плещущаяся в волнах. Николай рассказал мне, что как-то раз сам видел русалку. В Иванов день он с друзьями разбили палаточный городок на берегу Волги. Ну, выпили немного. Николай отошёл в кусты по нужде, услышал всплеск воды. Раздвигает кусты и видит: в воду входит обнаженная красавица. Коля быстро снял одежду и сам в воду полез. В том месте было неглубоко, по колено… Подходит Николай к той девушке сзади и видит: у неё есть хвост. Небольшой такой, сантиметров десять…

– У неё были ноги? – удивился я. – Так какая же это русалка?

– Ты слушай меня, не перебивай… Заметив этот хвостик, Коля что-то растерялся, стал пятиться. А девка та обернулась и стала превращаться в уродливую старуху. Её чёрные, как смоль, длинные волосы стали седеть, груди обвисли, тело покрылось складками и пятнами. Ещё у неё выросли ногти на руках. Старуха подскочила к Николаю, схватила его за руку, тут же начала топить… Вы не видели Колю. Он такой здоровый мужик, что тот поляк по сравнению с ним – просто мальчик… Каким бы сильным ни был Коля, старуха оказалась сильнее его. Она упорно тащила его на дно! В какой-то момент Николай умудрился освободиться из её цепких объятий, всплыть на поверхность и закричать. К счастью, среди его друзей были спортсмены. Они-то Николая и вытащили из воды. После этого он даже в бассейне боялся купаться… Так вот, он меня уверял, что русалки не такие, какой я описал вам Риту. Они выглядят, как люди, только с маленьким хвостиком, понимаете? А с рыбьим хвостом русалок не бывает. Это вымысел, фантазии поэтов и художников. И ещё он сказал, что русалка – это дух, а не живое существо. Я стал с ним спорить. Я говорил ему, что плавал в окружении русалок в море, видел, как они ловят рыбу. Также я рассказал ему, что сидел с Ритой ночью у моря, кормил шаурмой и поил вином. Зачем русалкам рыба, если они духи? Зачем духу пить вино и есть шаурму? Николай заржал, как конь и сказал, что мне пить меньше надо. И тут я не стерпел. Я встал с лежака и ударил его по лицу. Он тут же вскочил на ноги, схватил меня за грудки и стал трясти. Он тряс так сильно, что чуть душу из меня не вытряхнул. В тот момент я понял, что погорячился. Этот гигант убил бы меня, если бы нас не разняли…

Юля закурила. Выдохнув вверх струю дыма, она посмотрела в окно. Уже начинало темнеть, а ведь когда мы заходили в кафе, было светло, как днём. Усмехнувшись, Юля спросила Дмитрия:

– А потом Николай не пытался продолжить незаконченный разговор?

– Нет… Позднее, когда мы пересекались в отеле, он делал вид, что меня не замечает.

– Повезло же тебе, – сказал я, расправляясь с салатом и запивая его пивом.

– Как сказать… – Дима печально улыбнулся. – На следующий день я проснулся с жуткой головной болью. Лена по-прежнему со мной не разговаривала. Наспех перекусив в ресторане, я побежал к морю. Я не стал дожидаться, когда Рита меня позовёт. Желание увидеть её было сильнее страха. Больших волн в тот день не было, и я подумал, что мне это только на руку. Плюхнувшись пузом на «бублик», я стал грести прочь от берега. Когда музыка, игравшая на пляже, стала не слышна, а берег превратился в узкую, едва заметную полоску, я стал орать: «Рита! Я приплыл! Где ты, любовь моя? Покажись!» Я плавал, описывая круги, и кричал. Иногда опускал голову под воду и смотрел, нет ли поблизости русалок. Но их не было. Только глупые рыбёшки, снующие туда-сюда прямо подо мной… И тут я заметил тёмную тень, быстро приближающуюся сзади. Потом раздался всплеск. Я обернулся и увидел, как из-под воды поднимается чья-то голова с длинными, спутавшимися волосами. «Рита!» – обрадовано крикнул я. Но это была не Рита. Это была русалка мужского пола. Не знаю, как правильно – русал?

– Неважно, – Юля нетерпеливо замахала руками. – Продолжай!

– … У него была длинная тёмная борода. В плечах он был раза в два шире Николая. Русал был похож на Риту, но у него были более грубые, топорные черты лица. Его злые глаза были на расстоянии вытянутой руки от моего лица. Я испугался. Я никогда не видел других русалок так близко. К тому же, таких больших и явно недружелюбных… Зарычав, он ударил своей большой, когтистой рукой по моему кругу… Раздался хлопок, круг сдулся, превратившись в бесполезный кусок резины, и я оказался в воде. Я понимал, что живым русал меня не отпустит. Я грёб изо всех сил, но почувствовал железную хватку на своей лодыжке, и он потащил меня под воду. Мне хватило ума сделать глубокий вдох, иначе я бы не сидел тут с вами… Русал быстро тащил меня вниз, на дно, я же, как мог, дёргал ногами, бил его по руке, но он не ослаблял хватки. Мы опускались всё глубже и глубже. Вода давила мне на грудь… В какой-то момент я почувствовал, что кислород в лёгких заканчивается. Я запаниковал. От этого воздух кончался ещё быстрее. А русал тянул меня всё глубже и глубже, не обращая внимания на мое яростное сопротивление… Поняв, что брыкаться бесполезно, я попытался укусить его за руку. Перевернувшись в воде, я увидел, как к нам стремительно приближается ещё одна тень. Присмотревшись, я понял, что это была… Рита!. Она неслась со скоростью пули, работая вверх-вниз хвостовым плавником, выставив перед собой руки. Вы даже не представляете, как я обрадовался, увидев её. Не знаю откуда, но у меня появилось ощущение, что я не погибну… Рита быстро подплыла к русалу и вцепилась зубами в его плечо. Я услышал приглушённый писк, вода стала окрашиваться кровью. В следующее мгновение он отпустил меня. Рита тут же схватила меня за запястье и потянула вверх. Всплывали мы быстро, только не вертикально, а как-то наискосок…

Дима вдруг замолчал. Юля сделала глоток пива, с улыбкой спросила:

– Ты думаешь, Рита что-то знала о кессонной болезни?

– Не знаю. Только всплывали мы именно так. Из воды мы практически выпрыгнули. Я сделал вдох, шлёпнулся в воду. Успел увидеть, как Рита сделала сальто в воздухе и опять нырнула. В этот момент я почувствовал резкую боль в правой икре, от которой я закричал, а потом меня опять стало затягивать под воду… Стоит отдать должное плавательным очкам, которые были на мне. Мне их привёз из Испании брат Ленки. Эти очки не сползли с моей головы ни тогда, когда русал тянул меня на дно, ни тогда, когда мы быстро всплывали с Ритой. Под них даже вода не затекла… Смотрю я вниз и вижу: русал вцепился ногтями в мою ногу и снова тащит вниз. Мне больно, я ору, брыкаюсь, кровь хлещет из раны, окрашивая воду в красный цвет… И тут опять появилась Рита. Она вцепилась зубами в хвост русала. Из его хвоста пошла кровь, он опять отпустил меня. Запищав, он попытался ударить Риту, но та быстро отплыла в сторону. Я всплыл, сделал вдох и из последних сил поплыл к берегу. Но проплыл я всего метров десять. Сзади опять послышался всплеск. Я оглянулся и увидел, как русал, точно так же, как Рита, выпрыгивает из воды и падает на меня сверху. Его когти тут же впились мне в плечи, и он опять начал топить меня… Потом я погрузился в темноту, которая стала светлеть, превращаясь в туман. Из белого тумана стало выплывать лицо русала с оскаленными зубами, которое плавно трансформировалось в улыбающуюся физиономию Энвера, врача из отеля «Баттерфляй». Он был одним из немногих турков из обслуживающего персонала отеля, кто хорошо говорил по-русски, хотя с небольшим акцентом. Я лежал на твёрдой койке, напротив меня, на стуле, сидел Энвер, положив ногу на ногу. Он хитро щурился, глядя на меня. Во рту у меня было сухо, голова гудела. Когда я попросил воды, Энвер спросил меня, как я себя чувствую. Я ответил, что нормально, хотя, если честно, плечо и нога немного побаливали. Приподняв голову, я увидел повязки…

– Бедненький, тебе накладывали швы? – Юля покачала головой.

– Да! Их сняли где-то через неделю…

– Так сколько же ты там тусовался? – удивился я.

– Месяц! – Дима многозначительно поднял указательный палец, указав им куда-то в потолок. – Просто мы хотели отдохнуть так, чтоб на всю жизнь запомнилось. Действительно, блин, запомнилось… Энвер принёс мне стакан апельсинового сока. Наверное, они туда что-то подмешали – с каждым глотком я себя чувствовал лучше и лучше, а когда я опорожнил стакан, мне даже стало весело. Я стал вспоминать, что со мной произошло, понял, что каких-то звеньев в цепочке памяти не хватает. Я помнил, как уплывал от русала, а потом – пробел. Энвер, будто прочитав мои мысли, сказал, что утром я пошёл купаться, где-то полчаса плавал далеко за буйками, а потом я вышел из воды весь в крови. Я шёл по пляжу, пугая гостей отеля своим видом, оставляя позади себя кровавые следы, дошёл до лазарета и потерял сознание. Это Энвер меня нашёл лежащим под дверью… Ещё он рассказал мне, что я твердил, что на меня напала русалка и звал какую-то Риту. «Но вашу жену зовут Елена, верно?» – спросил меня Энвер. Я кивнул головой. Судя по хитрым глазёнкам врача, он тоже знал о русалках, поэтому отпираться не было смысла. Удовлетворенно тряхнув головой, Энвер открыл дверь. В палату вошёл высокий турок в белом костюме и в солнцезащитных очках. На его лице и на шее я увидел четыре змеящихся шрама, будто его сильно поцарапал Фредди Крюгер. Разумеется, не было никакого Фредди. Кто мог так разукрасить этого типа, как не русалки? Длинный турок вёл под руку Лену. Увидев меня, она вырвалась, подбежала ко мне, стала целовать, смеяться, плакать… Оказывается, она была уверена, что на меня напали акулы, что я утонул, что я умер… Увидев меня живым, она готова была всё мне простить. До сих пор не забуду её мокрые, соленые поцелуи. Такой я её никогда раньше не видел. Когда она спросила, что со мной, Энвер за меня ответил, что я пьяный свалился с пирса и поранился о прибрежные камни. Чушь полная, да?

Дмитрий обвёл нас цепким взглядом.

– Не знаю, – ответил я. Юля пожала плечами.

– Но Ленка поверила. Энвер посоветовал ей не отпускать меня никуда одного, а потом попросил её выйти из палаты. Когда Ленка всё-таки вышла – она не хотела меня оставлять наедине с турками, – заговорил человек в белом костюме. Он говорил на турецком, а Энвер переводил мне на русский. Оказалось, высокого господина в костюме зовут Демир, он хозяин отеля «Баттерфляй». Проведя пальцем по шраму на лице, Демир сказал, что знает о существовании русалок и в курсе, что они на меня напали. «Я знал это, – ответил я. – Лично видел, как ваши повара подкармливали их». Демир с Энвером переглянулись. Лицо Демира растянулось в улыбке. Продолжая улыбаться, он сказал, что я не должен никому рассказывать о том, что со мной произошло в отеле «Баттерфляй», иначе мы с Леной не вернёмся в Екатеринбург… живыми. Он поклялся мне, что сначала его люди на моих глазах убьют Лену, а потом убьют меня. Причём, я буду умирать долгой и мучительной смертью. Я не стал уточнять у Демира, как он собирается убить меня, но пообещал ему, что буду молчать, как рыба. Энвер перевёл мои слова, Демир кивнул головой. Подойдя к тумбочке у кровати, он стал выкладывать из карманов пачки долларов и сложил из них небольшую башню. Ещё он сказал мне, что это – компенсация за подпорченный отдых и плата за молчание. Когда я стал благодарить его, он мне сказал, что скоро он на русалках заработает миллионы долларов и евро.

– И много там денег было? – с горящими глазами спросила Юля.

– Я бы не сказал. Они были мелкими купюрами. Поэтому казалось, что их много. Единственное, что я вам могу сказать: благодаря этим деньгам остаток отпуска прошёл шикарно. Мы с Ленкой устроили себе такой шопинг, что вам и не снился. Мы купили жене норковую шубу, мне – дублёнку, кучу всякого тряпья, накупили золота… Вот, смотрите… – Дима продемонстрировал нам золотой перстень с красным камнем и толстый браслет на запястье тоже из золота.

– Круто! – вырвалось у Юли.

– Ничего крутого, – Дима закатал штанину. Его правая нога была изборождена короткими, но глубокими шрамами. – Такие же шрамы у меня на плече… Золото здесь ни в одном ломбарде не примут, оно низкой пробы. Барахло сносится, а шрамы-то на всю жизнь останутся, понимаете? Я сейчас всю жизнь женщинам врать буду, что на меня медведь на охоте напал…

– Зачем тебе им врать?– не поняла Юля. – А как же Лена?

– Развелись мы с ней… В прошлом году. Я ещё не всё вам рассказал. Демир приставил к нам двух громил-охранников, которые везде сопровождали нас и следили за каждым моим шагом. Когда Лена спросила меня, зачем это, я ей соврал, что Демир боится, что я кому-нибудь проболтаюсь, что покалечился в его отеле. Он репутацией дорожит. А чтобы я ещё где-нибудь не поскользнулся, он приставил к нам охрану. Лену мой ответ вполне удовлетворил… Эти же молчаливые охранники нас отвезли на машине в аэропорт Анталию в день вылета и проводили до самого самолёта… Возвращение на Родину далось мне тяжело. Я ещё сильнее тосковал по Рите. Я каждый день открывал коробок, смотрел на её чешуйки… И не мог сосредоточиться на работе! Из-за этого меня уволили с прежней работы… Если кто не знает, я работал в банке… И мне пришлось пойти работать на стройку. До чего же я снова хотел услышать голос русалки в своей голове! Но голос Риты в моей тыковке больше не звучал. Я топил свою печаль в водке и тихо спивался. Именно в то время Лена ушла от меня. Я не знаю, что со мной было бы… Я медленно скатывался вниз, но как-то раз я зашёл в продуктовый магазин в центре города. Мы как раз строили дом на улице Сакко-и-Ванцетти… Я тогда купил лаваш, кефир и бутылку водки. Стою я в очереди у кассы, смотрю: на кассе сидит… Рита! Меня будто дубиной по башке шарахнули. Я стою, смотрю на неё, а она даже взглядом меня не удостоила. Машинально отбила чек, дала сдачу и сказала: «Следующий!» Конечно, это была не Рита. Просто это была женщина, как две капли воды похожая на мою русалочку. У неё были такие же длинные русые волосы, такие же глаза, такие же плечи… Только кожа у той продавщицы была гладкая, на глазах не было мутной плёнки. Не было у неё складок у рта, да и рот был не такой большой. Зубы тоже у неё были обычными, ровными, а не длинными и острыми. На её красивой шее отсутствовали жабры. И звали её Татьяной. Руки у Тани были без перепонок, с ухоженными ногтями. Но она была сильно похожа на Риту. Я заходил каждый день в тот магазин, и сердце моё учащенно билось, когда я проходил через кассу. В какой-то момент я заговорил с ней… Вы не поверите, но голос её очень напоминал голос Риты. Когда в моей жизни появилась Таня, я стал следить за собой, бросил пить и курить, стал прилично одеваться. Я постоянно говорил Тане комплименты, дарил цветы. Мы каждый день с ней общались. Я даже узнал, во сколько заканчивается её рабочий день. И вот, в один прекрасный вечер я ждал её у магазина с большим букетом роз. Я предложил ей прогуляться по центру города, и она согласилась. Мы долго гуляли по вечернему Екатеринбургу, непринужденно болтали, как старые друзья, зашли в кафе на Плотинке. Мне удалось выяснить, что Таня замужем, есть ребенок, сын. В молодости она занималась плаваньем. Я думаю, поэтому у неё были такие развитые плечи и руки. Да она вся была просто супер! Ещё я узнал, что Таня никогда не была в Турции и моря не видела… На следующий день я опять пришёл в тот магазин, но Тани я не увидел. Очень расстроился. Девушка, сидящая на месте Тани, сказала мне, что Татьяна уволилась. А у меня не было ни её телефона, ни адреса. Заведующая магазином категорически отказалась поделиться со мной такой информацией. Я думаю, муж у Тани всё-таки ревнивый, хотя она меня уверяла в обратном. Скорее всего, это её муж настоял на том, чтобы она уволилась из магазина…