Мишутка

– Ничего себе… Нас, по ходу дела, на хавчик вчера пробило. Это сколько же мы выжрали? Значит, немало, раз за Витькой приходила Маринка.

Пробегая мимо сидящего под лестницей медведя, я кинул на него мимолетный взгляд. Грудь и морда медведя опять были заляпаны кровью, будто я его не чистил, между широко расставленных в стороны лап лежал растерзанный труп кошки с выеденным животом и обсосанной головой. Вместо глаз у кошки были тёмные дыры, будто их кто-то удалил хирургическим путём.

«Он их высосал! – пришла мне в голову пугающая мысль. – Так это был не сон. Он живой! Я не возвращал его сюда. Он сам ушёл».

Словно уловив ход моих мыслей, Мишутка повернул голову в мою сторону, улыбнулся акульей улыбкой и подмигнул.

Вскрикнув, я пулей выскочил из подъезда. Закуривая, я увидел белый листок на доске объявлений: «Потерялась кошечка. Белая с чёрными ушками. Кличка – Ванда. Нашедшему просьба обратиться в 167-ю квартиру. Вознаграждение гарантируем.

– Не будет никакого вознаграждения, – пробормотал я, затягиваясь. – Мишутка позавтракал вашей Вандой.

– Что с тобой случилось? – с улыбкой спросила меня Наташа. – На тебе лица нет. Небось, топил вчера тоску в пиве, да? Не хочется увольняться, да?

– Не пивом, а коньяком, – ответил я. – А об увольнении я давно мечтал. Надоело работать в этом гадюжнике.

– Фу! – Наташа надула пухлые губы и отошла от меня, а я поспешил к вошедшему в дверь очкарику.

Тот явно что-то искал. Но на потенциального покупателя почему-то похож не был.

– Вам помочь? – спросил я, натянув на лицо маску дружелюбия. – У нас есть мебель, диваны, кровати…

– А мне нужна Регина… Иосифовна.

– Абрамовна! – поправил я его. – Я сейчас позову её.

Позже выяснилось, что этот очкарик пришёл устраиваться к нам на работу. Раньше он работал в «Комоде » – магазине наших конкурентов на соседней улице. Из обрывков его разговора с Региной я понял, что уволился он из-за того, что ему постоянно задерживали зарплату.

– Проходите в торговый зал, – закудахтала Регина. – Я сейчас закрою кабинет и приду. Вы пока осваивайтесь…

– Аркадий! – тонким голоском пропищал очкарик.

– Да… Аркадий, – широкое лицо Регины расплылось в улыбке.

Весь день Регина прыгала перед Аркадием, улыбаясь и кудахча. Рассказывая ему про мебель, она норовила прижаться к нему необъятной грудью, один раз я заметил, как она прикоснулась пухлой ладошкой к его ягодицам. При этом она бросала на меня злобные взгляды. Я же делал вид, что не обращаю на неё внимание. В конце рабочего дня Регина сказала Аркадию, что он ей подходит, и будет получать… в полтора раза больше меня. Эту новость я воспринял стоически, а у Наташи от удивления отвисла челюсть.

– Я тоже буду получать… столько же? – не выдержав, спросила Наташа.

– Нет, – ответила Регина. – Аркадий будет старшим продавцом. Ты же обычный продавец. У тебя опыта меньше, чем у него.

На глаза Наташи навернулись слёзы, и она отвернулась к окну.

– Теперь ты понимаешь, почему я увольняюсь? – вполголоса спросил я.

Наташа ничего мне не ответила, скрывшись в подсобке.

Подходя к дому вечером, я увидел Лизу с седьмого этажа. С поводком в руках она носилась по двору и кричала:

– Петри! Петри!

Так звали её питбуля. Добрый, умный пёс, хотя и страшный на вид.

– Как ты упустила его? – спросил я у Лизы.

– Не знаю, – хлюпнув носом, ответила она. – Мы с Катькой разговаривали, а он пропал…

– Может, его забрали живодёры? – попытался пошутить я.

Но Лиза не поняла, что это была шутка. По её красивому личику потекли слёзы, она достала из кармана короткой курточки мобильный телефон и стала кому-то звонить.

Войдя в подъезд, я услышал рычание, шум. Я думал, что Мишутка напал на Петри, но было всё наоборот: Петри громко лаял на медведя, пытаясь укусить его, но подойти боялся. Шерсть на его загривке стояла дыбом. Мишутка сидел на своём месте и смотрел на пса своими чёрными живыми глазами. Когда плюш на большой голове разошёлся, и рот медведя стал приоткрываться, я схватил Петри за ошейник и выволок его на улицу. Петри оглядывался, рвался назад и громко лаял.

– Тише ты, дурачок, – говорил ему я. – Это для твоего же блага…

– Как ты нашёл его? – обрадовано спросила Лиза, подойдя к нам. – А я уже думала, что потеряла тебя… Петри! Красавчик мой!

Петри лаял, прыгал на Лизу, норовя лизнуть её в лицо.

– Он был в подъезде, – сказал я. – Играл с медведем.

– Спасибо, Рома! – Лиза улыбнулась. Слёзы на её лице высохли. – Я даже не знаю, как тебя отблагодарить…

– С тебя чашка кофе, – я улыбнулся. – И ужин при свечах.

– Идёт!

Лизу я знаю давно. Когда-то мы учились с ней в одном классе, потом дружили. Постепенно наша дружба переросла в более глубокие отношения, но перед моим уходом в армию Лиза порвала со мной и вышла замуж за какого-то «нового русского», которого убили на «разборках». Когда я пришёл из армии, Лиза уже была вдовой, унаследовавшей от мужа четырёхкомнатную квартиру, дорогую машину и миллионы долларов.

Несмотря ни на что, мы с Лизой остались друзьями. Я давно простил её за то, что она ушла от меня к своему «пузатику». Если выбирать между большой любовью и большими деньгами, я бы тоже выбрал второе. И глядя на неё, я думал, что неплохо бы вспомнить молодость. К тому же, с Машкой я порвал, а у неё никого не было. Во всяком случае, в гости к ней приходили только подруги.

Мы сидели в её просторной кухне, пили сладкий ликёр. Потом мы переместились в гостиную, обставленную дорогой мебелью, и стали целоваться, сидя на мягком диване. А потом… Потом проклятый Петри стал лаять и прыгать на дверь. От его лая у меня разболелась голова. Никакие «фу», «нельзя», «заткнись» на него не действовали. Он скрёбся под дверью, требуя, чтобы его выпустили в подъезд. Поняв, что в таких условиях заниматься любовью невозможно, я предложил Лизе спуститься ко мне, в моё уютное двухкомнатное гнёздышко.

– А как я Петри одного оставлю? – спросила Лиза. – Ему ведь будет скучно…

«Ну и дура!» – подумал я, а вслух сказал:

– Всё равно я пойду домой… Приму душ, расстелю свою большую кровать. Ты приходи, когда Петри уснёт, хорошо!

– Хорошо, – Лиза согласно кивнула головой.

Но ни в тот, ни в следующий вечер она ко мне не пришла. Зато я видел, как к ней приезжала сиськастая блондинка на чёрном «Глендвагене».

Следующим утром я увидел объявление в новостях по телевизору: «Разыскивается Денис Давыдов, 11 лет. Рост 110-140 сантиметров худощавого телосложения. Волосы русые… Который ушёл из дома и не вернулся. Всем, кто знает о его местонахождении, просьба позвонить по телефону…». В конце ролика показали фотографию Дениса с третьего этажа.

– Что же ты в этот раз учудил, сорванец? – Я стал звонить Пете, но ни сотовый, ни домашний телефоны не отвечали.

Вечером, возвращаясь с работы, я увидел Петьку вблизи гаражного массива. Сначала я не узнал его. За несколько дней он похудел, ссутулился, под глазами были темные круги. Наверное, этот бедняга ночами глаз не мог сомкнуть.

– Нашёл Дениса? – спросил я.

– Нет! – всхлипнув, ответил он, глядя куда-то в сторону. Глаза его были влажными и красными, что делало Петра немного похожим на вампира. – Хочу поискать в гаражах. Может, он здесь? Нужно поискать, а то милиция…

– Знаю, – ответил я. – Поищем вместе?

– Давай, – Пётр вздохнул. – Тогда ты прочешешь территорию справа, а я – слева. Если что – звони на сотовый.

– Хорошо…

Я на два раза прочесал свою территорию, но не нашёл ничего, кроме ржавого торцевого ключа и молотка.

«В хозяйстве сгодится», – думал я, разглядывая свои находки. В этот момент раздался звонок мобильного телефона.

– Я у запасных ворот, – послышался изменившийся до неузнаваемости голос Пети. – Подойди ко мне, кое-что покажу.

Выйдя из-за гаражей, я увидел Петьку. Он стоял, показывая на ворота. Проследив глазами за его дрожащим пальцем, я увидел тело Петри, нанизанное на отогнутый штырь. Точнее, это был обглоданный собачий скелет. Шерсть осталась только на голове. Ворота и земля под ними были залиты запекшейся кровью.

– Ох! – вырвалось у меня.

– Кажется, я знаю, кто это сделал! – Петр со злость пнул висящий на цепи большой амбарный замок. Металлический лязг разлетелся по гаражному массиву. Где-то вдалеке с карканьем взлетела ворона. Голова Петри качнулась, будто в знак согласия. Я увидел предсмертный оскал на его морде, и мне стало страшно. Сразу появилось ощущение, что за нами кто-то следит. Этот «кто-то» прятался за гаражами.

– Я знаю, что ты здесь! – надрывно закричал Петр. – Если ты что-то сделал с Денисом, тебе пиз…

Приоткрылась створка одного из гаражей. Оттуда высунулось испуганное лицо мужчины в вязаной шапочке. Покрутив пальцем у виска, мужчина скрылся в гараже и закрыл ворота изнутри.

– Я знаю, кто это мог сделать, – повторил Пётр. – Я его вычислил. Он у меня за всё ответит! Падла…

Я молчал, глядя на него, на текущие по небритым щекам слёзы. Я тоже догадывался, кто съел Петри, нисколько не сомневался, что это мог быть Мишутка. Не исключено, что он и до Дениса добрался. Но кто мне поверит, если я поделюсь своими соображениями? И как на это отреагирует медведь? Я бы не хотел оказаться на месте Петри. Поэтому лучше молчать и делать вид, что я ничего не знаю. Тогда проживу долго и счастливо, если не попаду в меню своего плюшевого друга.

На подходе к дому я увидел Лизу. Она вышла из кустов за детской площадкой и направилась к нам с Петей.

– Ну что, Петя, нашёлся Денис?

– А… – Пётр безнадежно махнул рукой и вошёл в подъезд.

– Нет, – ответил я за него.

– А Петри моего вы нигде не видели? – Лиза с надеждой посмотрела на меня. Я хотел ей соврать, но так устал за день, что не смог.

– Покупай себе новую собаку!

– Что?

– Умер твой Петри. Мы нашли его в гаражах. Тебе лучше туда не ходить…

Лиза, словно не расслышав моих последних слов, побежала к гаражам.

Мишутка сидел на своём месте. Он немного увеличился в размерах, Его живот был похож на тугой барабан. Казалось, что ещё чуть-чуть, и он лопнет.

– Ты и Дениса съел? – спросил я, проходя мимо него. Мишутка ничего не ответил. Он даже не шелохнулся, хотя его глаза смотрели на меня, и я знал, что он слышит каждое моё слово. – Не притворяйся игрушкой. Уж я-то…

С шумом открылись двери лифта. Из лифта вышел тот самый сосед сверху, с которым я застукал Машу. Бросив на меня быстрый взгляд, он улыбнулся уголками рта и выскочил на улицу, как всегда, не поздоровавшись со мной. Провожая его взглядом, я понял, что абсолютно не сержусь на него, хотя в тот вечер мог бы задушить голыми руками. Кто для меня Маша? Так, подруга. Таких у меня было много и будет ещё больше. Да, досадно, что она ушла от меня, но без неё я не тоскую. Только сейчас я понял, что не любил её, а жил с ней по привычке. Пусть Маша теперь ему портит нервы. Несмотря на увольнение с работы и появление в моей жизни нового друга, этого плюшевого убийцы, мне было хорошо. Боялся ли я Мишутку? Нет! Раз он не съел меня, то уже не съест. Хочется в это верить.

В пятницу вечером я решил не идти домой, а зайти в гости к Витьке. Благо Марина была не против. Мы выпили немного водки, потом я рассказал Вите про плюшевого медведя. Если бы он мне не поверил, я бы превратил это в шутку, но реакция Виктора меня удивила:

– А я же тебе говорил, что на нём кровь?

– Да, но я…

– … Не поверил, знаю. Но теперь-то ты мне веришь? Эта игрушка… В ней сидит злой дух. Ты крещёный?

– Нет, – я замотал из стороны в сторону головой. – А что?

– Был бы ты крещеный, я бы со стопроцентной уверенностью сказал, что он не причинит тебе зла. А так…

– Но он разговаривал со мной… И мог бы убить, если бы захотел. Я видел его зубы. При желании он может откусить голову!

Виктор почесал щетину на подбородке, провёл рукой по коротким волосам, вздохнул.

– Ой, не знаю… Единственное, что могу сказать: видел я недавно один сон про тебя. Сначала думал, что это просто кошмар, потому, что не может быть такого в жизни. В моем сне ты был чем-то испуган. За твоей спиной стояло нечто большое и серое… Так это был вещий сон!

– Может, белое? Он белый.

– Какая разница, Рома? Ты был испуган до усёру, но жив… Значит, с тобой всё будет хорошо. Только я бы на твоём месте покрестился. Эта тварь не от Бога. Верующего она не должна тронуть. Прими христианство… А если мишка твой будет охреневать – зови священника. У меня есть один знакомый…

– Ладно, учту! – нехотя ответил я. Если честно, мне не хотелось прогонять из подъезда Мишутку. Во-первых, он напоминал мне моего плюшевого друга детства, во-вторых, мне он ничего плохого не сделал, и в-третьих, это же так необычно. Кто ещё может похвастать, что плюшевый медведь говорил с ним и опустошил его холодильник? Да никто. Да, он убил Петри, не исключено, что съел сына Петьки, но ведь нужно ему что-то есть, раз он живой? – А за совет спасибо! Ладно, давай ещё по одной, а то как-то… дискомфортно на душе и в голове кавардак…

– Давай! – Виктор кивнул головой и наполнил рюмки.

Было уже темно, когда я, пошатываясь, зашёл в родной двор. Было подозрительно тихо. Даже молодёжь не шумела, хотя обычно они собираются толпами у подъездов или на стоянке. Машин у подъездов тоже не было, только напротив нашего подъезда стоял чёрный «Мерседес». Проходя мимо него, я увидел того самого парня на водительском сидении и светлую голову Маши, ныряющую под приборную панель и выныривающую из-под неё. Голова парня была откинута назад. Даже через стекло я увидел, что его глаза прикрыты.

– Твари бесстыжие, – пробормотал я, проходя мимо. – Нашли, где прелюбодействовать. Квартиры у него нет…

И тут я заметил тёмный силуэт на заднем сидении. Присмотревшись, я узнал Мишутку. Протянув лапы, он схватил нового Машиного друга за голову, резко дёрнул её. Послышался приглушенный крик Маши. Парень обмяк, уткнувшись головой в руль. Мишутка перегнулся через сидение и схватил Машу за волосы.

– Нет! – крикнул я, подскочив к машине. – Не трогай её!

Я попытался открыть дверцу автомобиля, но все двери были заблокированы изнутри. Я дергал за ручки, стучал по стеклам, глядя, как огромные челюсти медведя смыкаются на шее Маши. Брызнула кровь, заляпав стекло с моей стороны, машина заходила ходуном. Через несколько секунд все стёкла были красными от крови и мне не было видно, что происходит внутри. Крик Маши резко оборвался.

– Твою мать! – Я хлопнул ладонью по стеклу, понимая, что ничем им уже помочь не могу, а вот себе – запросто. В свете фонарных столбов на стеклах были отчетливо видны отпечатки моих рук. Стерев их носовым платком, я побежал к подъезду. Я боялся, что Мишутка может напасть на меня. Вдруг он не насытился или звереет от вида крови? Лучше отсидеться дома. Не зря же говорят, что утро вечера мудренее.

Утром я проснулся от звонка в дверь. Посмотрев в дверной глазок, я никого не увидел, решил, что балуются дети, но внутреннее чутьё подсказало мне, что нужно открыть дверь, что я и сделал. На коврике под дверью лежала окровавленная связка ключей. Эта были те самые ключи, которыми открывала дверь Маша, когда мы жили вместе. Вспомнив про неё и про увиденный мной реальный ночной кошмар, я решил спуститься вниз «типа покурить» и посмотреть, что к чему. Мишутки под лестницей не было, из-за двери слышались голоса. Открыв дверь и выйдя на крыльцо, я увидел толпу старушек, окружившую двух крепких парней в милицейской форме. «Мерседес» всё так же стоял напротив подъезда, задняя пассажирская дверь была открыта. Только сейчас я заметил наполовину съеденное, окровавленное человеческое тело. По длинным светлым волосам и по разодранному кроваво-зеленому плащу я понял, что это была Маша. Она была похожа на жертву нападения акул. Огромные кровавые укусы были на её шее и на спине. Отчетливо просматривались белые кости, торчащие из красного мяса. От машины до тела тянулась тёмно-красная полоса. Скорее всего, Мишутка по каким-то причинам не успел Машу съесть сразу, и она каким-то образом выбралась из машины и пыталась спастись в подъезде. Но она умерла раньше, чем доползла до подъезда.

– Вы не слышали ночью шум? – спрашивал у старушек милиционер.

– Ой, нет… – громким визгливым голосом говорила толстая бабка. – Я ж глухая на одно ухо…

– Нет… было тихо, – вторили остальные. – Никто не кричал…

– А вы не знаете, в какой квартире жила эта… женщина?

– Ой, нет, – заголосили хором бабки. – Своих-то мы знаем. Наверное, она в гости к кому-то пришла…

Затушив сигарету и проходя мимо толпы, я бросил как бы случайно:

– Да к парню она приходила с шестого этажа. И машина это его…

– Точно! – подхватила визгливая бабка. – Это машина Толика. И девка в таком плаще от него пару раз выходила. Сейчас трудно понять, кто это, но я думаю, что это та… Она самая…

Проходя мимо машины, я заглянул через приоткрытую дверцу в салон автомобиля. Там всё было в крови, на кожаных сиденьях валялись обрывки одежды и куски мяса. Но больше всего меня поразил небольшой шарик, лежащий в луже крови прямо под дверью автомобиля. Присмотревшись, я понял, что это был глаз с круглым зеленым зрачком, испещренный кроваво-красными прожилками. Я вспомнил, что у Толика были зеленые глаза. А сейчас его глаз в упор смотрел на меня из кровавой лужи…

Мне вдруг стало дурно. К горлу подкатила тошнота. Я побежал, не в силах больше оставаться там. Мне хотелось убежать куда угодно, лишь бы больше не видеть всего этого.

Пришёл в себя я только на Витькиной кухне.

– Значит, будем тебя выводить из стресса! – уверенным голосом сказал Витёк, наливая мне стакан водки. – Это ещё фигня. Ты не видел, что чехи с нашими солдатами в девяносто пятом делали…

Пришёл домой я только в воскресенье днём. В голове стоял плотный туман, из которого выныривали редкие воспоминания: мы пьём водку с Витей, Марина кричит на моего друга, потом мы едем на вокзал, садимся в электричку, доезжаем до Витькиной дачи, пьём, шутим, приезжают на дорогих иномарках Витькины друзья и подруги. Опять пьём, паримся в бане. Потом случился провал в памяти. Я не мог вспомнить ничего, кроме серого салона джипа и Витькиного сослуживца Саню, который всю дорогу до города рассказывал мне армейские анекдоты и сам же над ними смеялся.

Подходя к дому, я не увидел ни «Мерседеса», ни толпы старушек, ни милиционеров, что меня порадовало. Сильно подросший и потолстевший Мишутка сидел на своём месте, свесив голову. Со стороны казалось, что он спит, но я-то знал, что медведь не спит. Судя по двигающимся ушам, сейчас он прислушивался к звукам подъезда. Не исключено, что он продумывал план дальнейших действий, прикидывал, кого бы съесть.

«Главное, чтобы не меня!», – подумал я, проскочив мимо него.

Как только я вошёл в квартиру, мне в нос ударил запах затхлости, перегара и нестиранных носков. Окинув взглядом свои хоромы, в которых всё выглядело так, будто здесь погуляли студенты, причем, не самые лучшие, я пришёл к выводу, что неплохо бы прибраться и начал делать уборку. Чтобы не было скучно, я включил радио. После нескольких попсовых песен начался выпуск новостей. Сначала ведущая новостей говорила о визите президента России в Екатеринбург, потом рассказала про новый спектакль в театре драмы. А потом она сказала то, что я никак не ожидал услышать. Я даже прибавил звук:

– … Недавно в подвале дома двадцать один на улице Мира был найден труп пропавшего мальчика, Дениса Дёмина. А двумя днями позже, во дворе того же дома нашли два истерзанных тела… По сообщениям пресс-центра ГУВД, в Кировском районе орудует маньяк-людоед. Он убивает своих жертв и ест их. В последнее время пропажи людей на территории Кировского района стали отнюдь не редкими. Сначала пропадали домашние животные, а сейчас – люди. Ведётся следствие. Всех, кто что-то знает о маньяке, просьба позвонить по телефону … за вознаграждение.

– Да ты становишься знаменитым! – сказал я, приглушив звук радиоприёмника. Не знаю почему, но я был уверен, что Мишутка меня слышит. – О тебе уже по радио говорят.

Тут же где-то в моей голове эхом отозвался голос медведя:

– Я не виноват, что мне жрать всегда хочется!

Почти сразу же заиграла песня Доктора Албана «Воrn in Africa».

Через два часа, спускаясь по лестнице с двумя увесистыми мешками мусора в руках, я не увидел Мишутку, что показалось мне странным.

«Куда он мог уйти с таким брюхом? – удивился я. – Ему сейчас нужно неделю сидеть под лестницей и пищу переваривать!»

Подумать только, я уже начинаю думать, как натуралист. Этакий мишутковед. Мне кажется, что я уже знаю о нём почти всё, или почти всё. Поэтому ничему не удивляюсь. Но далее произошло то, к чему я был не готов.

Подходя к мусорке, я увидел две глубокие борозды на земле, будто тащили что-то большое и тяжелое. Обойдя бетонный заборчик, огораживающий мусорные баки, я увидел Петьку и… Мишутку. Петя прислонил большого плюшевого медведя к мусорному баку, потом ухватил его за лапы, чуть ниже отвисшего живота и, кряхтя, закинул в набитый мусором бак. Медведь лежал поверх мусора, разбросав в стороны лапы. Его голова была повернута на бок. На меня смотрели пластмассовые глаза, из маленького рта торчал красный пластмассовый язычок, словно медведь дразнился. В тот момент он был простой плюшевой игрушкой. Правда, чертовски большой.

– Ну и тяжесть, – пробормотал Пётр, вытирая лоб.

– Помоги мне, друг! – отчетливо прозвучал в моей голове голос Мишутки. – Чёртово солнце…

Мне вдруг стало жалко его, несмотря на то, что он был убийца. Но я считал его своим другом. К тому же, он помог мне отомстить Маше. Да, месть была страшной, но… он помог мне! Ни у кого нет таких друзей, а у меня есть. Нет, надо его спаси.

– Чем он тебе помешал в подъезде? – спросил я, закинув мешки с мусором в другой бак и изобразив на лице удивление. – Он ведь украшал подъезд…

– Кончай строить из себя дурака! – Петька посмотрел на меня, в его красных припухших глазах сверкнули молнии злости. – Ты прекрасно знаешь, что он – не игрушка. Это он сожрал собаку Лизы, моего Дениску и всех других, кого разыскивает милиция…

Когда Петя произнес имя сына, на его ресницах повисли капли слёз. Он резко отвернулся от меня. Скорее всего, Пётр не хотел, чтобы я видел, как он плачет.

– Да брось ты… – я хотел положить ему руку на плечо, чтобы успокоить, но Пётр отшатнулся.

–… А ты думал, что никто ничего не знает? – Петя шмыгнул носом. – Да все в курсе. Все видели, как он ходит ночью по подъезду, подслушивает и принюхивается, стоя под дверями. Как ты думаешь, почему после девяти вечера никто не выходит на улицу, а? Где эти тинэйджеры, на которых всегда Петрович орал с балкона и грозился перестрелять, как собак?

– Может, это он? – я все ещё пытался изображать наивного дурочка. – Подстрелил кого-нибудь…

– Нет! Весь двор видел, как он слопал двух малолетних наркоманов и обглодал пьяницу, заснувшего на скамейке. Ты не видел это?

– Нет, – я покачал головой. – Мои окна выходят на другую сторону…

– И ты не слышал, как они орали? Как визжал тот пьянчуга, когда проснулся и увидел, что у него нет ног, а над ним склонился твой дружок…

– Да никакой он мне не дружок!

– Ну да! – Голос Петьки дрожал, глаза бегали. – Он отнял у меня самое дорогое – моего Дениску. Мы вчера его похоронили. Даша больше не сможет иметь детей…

По лицу Пети ручьями потекли слёзы, и он отвернулся. Решив воспользоваться ситуацией, я подскочил к баку и стал стаскивать его с бака. В этот момент ко мне подскочил Петька и ударил кулаком в челюсть. От удара меня отбросило назад, и я упал спиной на грязный асфальт.

– Ты что?! – закричал я, поднимаясь на ноги. – С ума сошёл? Да как ты смеешь? Это мой медведь! Мой! Никакой он не живой. Я унесу его домой, и никто его не увидит… Дай мне его унести!

Я опять метнулся к мусорному баку, ухватился за лапы Мишутки и стал тянуть его на себя. В этот момент я почувствовал острую боль в боку. По коже потекло что-то тёплое.

– Ты слов не понимаешь? Так я сейчас тебе по-другому объясню…

Я обернулся и посмотрел на Петра. В его руке был зажат нож. Солнечный свет отражался от лезвия ножа и отбрасывал жёлтые блики на баки. Лицо Пети было спокойным, но в глазах застыли решительность и боль. Это были глаза волка, загнанного охотниками.

– Да ты – псих! – Я прижал руку к боку, чувствуя, как рубашка под курткой пропитывается кровью и прилипает к телу. – Ты за это ответишь…

Через секунду я пожалел, что это сказал, но было поздно. Нож со свистом прорезал воздух. Я инстинктивно отшатнулся. Это спасло меня, иначе я бы остался без глаза. Остро заточенное лезвие разрезало кожу над бровью. Липкая кровь стала заливать левый глаз.

– Отвечу… – шмыгнув носом, пробормотал Пётр, поворачиваясь к Мишутке. – Но сначала я разделаюсь с твоим другом.

Петькина рука описала в воздухе полукруг, и нож вонзился в живот Мишутке. Я ожидал услышать крик медведя, увидеть кровь, но послышался только треск разрезаемого плюша.