Избранный

– Ну, как? – спросил Гожо, когда Егор, вспотевший и немного уставший от плясок, тяжело опустился на стул.

– Супер! – ответил Егор, тяжело дыша.

– Я знал, что тебе понравится, – Гожо разлил коньяк по стаканам. – За тебя!

Они выпили, закусили. Как только коньяк стал разливаться по телу приятным теплом, мозг Егора опять начал искать пути выхода из сложившейся ситуации. Как бы улизнуть от цыган, чтобы ничего не потерять? О том, что можно в данном случае потерять, даже подумать было страшно. Конечно, здесь было тепло, пьяно, сытно и весело, а за стенами этого добротного дома было темно, слякотно и холодно. Но всё равно хотелось уйти. Пусть цыгане дружелюбны, пусть Егор испытывал благодарность к ним за то, что они его накормили, обогрели, нарядили в дорогой костюм. Но что-то подсказывало Егору, что это не просто так. Что-то им от него нужно. Но лучше не узнавать, чего они хотят от него, а просто тихо уйти. Уйти, пока не поздно. Но сделать это нужно незаметно. А сделать это незаметно можно, изучив дом и заставив цыган поверить, что Егор уходить не собирается.

– Гожо, – обратился Егор к цыгану, положив ему руку на плечо. – Покажи мне ваш дом. Я никогда не был в таких хоромах.

– Как скажешь, друг! – Гожо улыбнулся. – Ты же избранный. Наш дом теперь твой дом. Ты сейчас не просто гость, ты – часть нашей семьи. Конечно, ты должен увидеть дом. Пошли!

Гожо вопросительно посмотрел на Алмаса. Хотя барон сидел на противоположном конце стола и было шумно, казалось, что тот слышал каждое слово и все знал. Улыбнувшись, барон кивнул головой, и Егор с Гожо поднялись из-за стола.

Когда они вышли из просторной комнаты, в которой продолжались песни и пляски, Егор закрыл массивную дубовую дверь, прижался к ней спиной, вытер капельки пота со лба. Дверь отсекла звуки веселья, прохлада длинного коридора освежила и протрезвила. Желание уйти усилилось.

– С тобой всё нормально? – спросил Гожо, внимательно вглядываясь в лицо Егора.

– Да… устал немного, – Егор сделал глубокий вдох. – Ну, веди!

Гожо повёл Егора по длинному коридору, открывая двери в многочисленные комнаты и рассказывая на ходу:

– Вот здесь живут Кхамало и Рада. Смотри, какая комната просторная…

– Да, – согласился Егор, разглядывая богатое убранство комнаты, мебель, гитару, стоящую у стены. – Веди дальше!

– А это комната Ило и Ружи. Вон, видишь саблю, висящую на ковре? Эту саблю моему прапрадеду подарил Буденный…

Гожо водил Егора по комнатам, болтал без умолку. Глядя на молодого цыгана, Егорка думал, что тот может часами рассказывать про членов семьи, которые живут в комнатах, истории про них. Он даже помнил, при каких обстоятельствах был куплен шкаф, кто подарил молодожёнам Манушу и Ратри кровать…

Вначале Егор внимательно слушал Гожо, а потом стал пропускать его слова мимо ушей, сосредоточившись на сборе информации, которая ему понадобится, когда он будет уходить. Егора интересовало, куда ведут коридоры, что находится под окнами комнат, есть ли собака во дворе.

– Три собаки! – словно прочитав мысли Егора, сказал Гожо. – Овчарки. Но они добрые. Не бойся, ты с ними подружишься. Да, что я о собаках? Пошли, я тебе второй и третий этажи покажу. На третьем этаже есть бильярдная. Ты любишь играть в бильярд?

– Я не умею играть в бильярд, – честно ответил Егор.

– Ничего, научу. А вот комната Риты. Смотри, какие ковры… Целое состояние стоят!

– Ого! – театрально воскликнул Егор. Его эта экскурсия уже начала утомлять. Ему уже было наплевать, что находится в комнате Риты, Ило, Зоры и во всех других комнатах. Хотелось уйти из этого дома, убежать. Но чутьё подсказывало, что ещё не время. – Красота какая!

– Тебе понравилась моя сестра? – вдруг спросил Гожо, глядя Егору в глаза.

– Какая из пяти?

– Гили!

– Конечно, понравилась! – честно ответил Егор. – Она так танцует… Я никогда раньше не видел, чтобы девушки так зажигательно танцевали…

– Ты на ней женишься, а?

Вопрос Гожо удивил Егора, но ради приличия он ответил:

– Конечно! Только я не знаю, согласится ли она?

– Согласится! – не моргнув глазом, ответил Гожо. – Ты же избранный.

«Опять – избранный! Да сколько можно? Нет, нужно уходить. Сейчас – самое время!»

– Гожо, а где моё пальто? – стараясь придать голосу спокойствие, спросил Егор.

– Внизу, в прихожей. А зачем тебе?

– Хочу выйти во двор, воздухом подышать, – Егор провёл ладонью по лбу. – Душно…

– Воздухом подышать? – В глазах Гожо загорелись озорные огоньки, будто он всё понял. – Да выйдешь ты подышать! Ты же избранный. Всё, что ты хочешь… Только позволь мне всё же показать тебе биллиардную. Это же наша гордость!

– Показывай! – Егор кивнул головой.

Гожо открыл дверь, ведущую в одну из комнат. За дверью было темно.

– Проходи, я сейчас свет включу! – Он подтолкнул Егора в спину.

Как только Егор вошёл в комнату, дверь за его спиной захлопнулась. Он оказался в кромешной темноте.

«Вот оно: развод на бабки! – шепнул внутренний голос. – Сейчас начнут бабло из тебя выжимать! Ты лох, Егорка. Ты хотел обмануть их, а они провели тебя вокруг пальца, как мальчика!»

Из груди Егора вырвался сдавленный стон.

– Нет! – Егор стал колотить кулаками в дверь. – Гожо! Гожо! Почему ты закрыл дверь?

Часто дыша, Егорка выставил перед собой руки и стал продвигаться вглубь тёмной комнаты.

– Спокойно, спокойно, – шептал он себе для самоуспокоения. – Сейчас я нащупаю окно, открою его, выпрыгну и убегу. И пофиг, что третий этаж!

Справа и слева Егор нащупал деревянные полки, на которых стояли банки, коробки. В одной из коробок были шурупы. В другой – гвозди. Тонкий гвоздь впился в палец. Егор вскрикнул, чертыхнулся. Держа руки перед собой, он продолжил продвижение вперед, пока не наткнулся на деревянные полки, на которых стояли картонные коробки.

– Нет, не может быть! – Егор принялся шарить руками, но руки натыкались на всё те же полки, заставленные всяким хламом. Егорка с ужасом понял, что Гожо запер его в небольшой кладовке два метра в длину и столько же в ширину. Это значит, что побег отменяется, и скоро случится то, чего Егор боялся. – Нет, я должен уйти. Я жить хочу! Вот если бы открыть эту чёртову дверь…

Егор вспомнил, как в кино здоровые мужики плечами и ногами вышибают двери, сжал кулаки, хотел уже ударить по двери ногой, но вдруг прогремел звук, похожий на пушечный выстрел, от которого заложило уши. За пушечным выстрелом последовал треск, и дверь вылетела из дверной коробки, ударилась об стену и рухнула на пол. Послышался сдавленный вскрик. Яркий свет из коридора на мгновение ослепил Егора. Он закрыл глаза, открыл их и увидел, что массивная дверь лежит на полу, а из-под неё торчат ступни чьих-то ног и рука. Тот, на кого упала дверь, стонал. Выйдя из кладовой, Егор нагнулся, с усилием приподнял дверь. Казалось, что она весит не меньше ста килограммов. Под дверью лежал Гожо. Из его носа, ушей и рта текла кровь, в руке его была зажата хлопушка.

– Твою мать, – вырвалось у Егора. Сдвинув дверь в сторону, он нагнулся над Гожо, стал трясти его. – Гожо! Гожо! Как же так получилось…

– Егор, – прохрипел Гожо, глядя Егорке в глаза. – Я хотел разыграть тебя… Прости!

Гожо сделал вдох, но выдохнуть уже не смог. Его глаза остекленели.

– Гожо! – Егор продолжал тормошить цыгана, но тот не реагировал на его прикосновения. – Гожо! Прекрати меня разыгрывать! Гожо!

И тут до Егора дошло, что это уже не розыгрыш. Гожо мёртв. И его задавила дверь. Дверь сорвала с петель какая-то неведомая сила как раз в тот момент, когда он, Егор, захотел её открыть. Но как такое возможно?

Одновременно в двух концах длинного коридора показались цыгане. Как назло, в самый неудачный момент. Вот он – закон подлости. Также цыгане выходили в коридор из дверей комнат. Все они смотрели на дверь, лежащую на полу и на бездыханное тело Гожо, а потом переводили взгляд на Егора, склонившегося над телом.

«Ты – убийца!» – читалось в их глазах.

Алмас приближался первым.

«Я в полной жопе!» – подумал Егор.

На лице Алмаса были страх, скорбь, непонимание и… злость. На ходу он расстегивал смокинг. Егор разглядел большой нож в украшенных драгоценными камнями ножнах, висящий на поясе цыгана. Сейчас он достанет нож и выпустит Егору кишки, а уж потом будет разбираться, почему погиб Гожо. И поверит ли он, поверят ли все они, бегущие к месту трагедии с испуганными лицами, что Егор здесь не причём, что Гожо убила дверь?

Егор распрямился. Его руки, запачканные кровью Гожо, тряслись. Тряслись губы, шевелились волосы на макушке.

«Тебе конец! – безапелляционным тоном твердил внутренний голос. – Они тебя разорвут на мелкие кусочки! Ты будешь умирать долго и мучительно!»

Мужчины-цыгане доставали из внутренних карманов и из-за поясов ножи и пистолеты. Ноги Егора стали подгибаться, во рту пересохло. Чтобы не упасть, он уперся рукой в стену. Цыганский барон был в двух шагах от Егора. Рука его легла на украшенную блестящими камнями рукоятку ножа.

– Стойте! – собрав последние силы в кулак, закричал Егор дрожащим голосом, похожим на блеяние овцы. Он не мог просто так уйти из жизни, не объяснив им, что не убивал Гожо. Сейчас он им расскажет, что дверь сама упала на парня, а дальше пусть сами решают, что с ним делать. – Я не виноват!

Цыгане резко остановились. Сколько их было в тот момент в длинном коридоре? Сорок? Пятьдесят? Женщины, мужчины, юноши, девушки… В их глазах вдруг зажглись странные яркие огоньки, которые Егор уже видел в глазах собак и кошек, бежавших за ним, в глазах птиц…

Алмас вдруг достал из внутреннего кармана смокинга носовой платок и вытер им свой смуглый, покрытый морщинами лоб.

Цыгане стояли, как вкопанные. Сейчас они напоминали Егору персонажей фильмов про зомби. Огоньки в глазах, отстраненность на лицах…

– Уберите оружие! – крикнул Егор мужчинам. К его удивлению, они подчинились. Потом все замерли. Цыгане смотрели на Егора и не шевелились, как солдаты, ожидая приказа. «Вот это да! – подумал Егор. – Может, я и впрямь избранный. Это нужно проверить. А что я теряю? Или пан, или пропал». – Это не я убил Гожо! Поверьте мне! Я не…

– Мы тебе верим! – хором ответили цыгане. Они говорили, растягивая слова, будто все находились под гипнозом.

– Ух! – выдохнул Егор. – Это потому, что я – избранный?

– Да! – также хором ответили цыгане.

– Хорошо! Тогда ты, Алмас, расскажи мне, что со мной произошло. Почему я здесь?

– Потому, что ты – избранный, – как во сне, ответил старик, глядя на Егора туманным, мутным взглядом.

– Я это уже слышал, – перебил его Егор. Расскажи мне, что значит – быть избранным?

– Это значит, что ты подобен богу. В тебе проснулась сила, которой нет ни у кого из людей. Ты можешь подчинять себе всё живое и мёртвое…

– Ага, – до Егора стало доходить, что все, что с ним сегодня произошло – отнюдь не случайность. – Ну-ка, расскажи мне всё, что знаешь!

– Сто лет назад старец Цагар предсказал в назначенный день, в назначенный час приход избранного. Он сказал, что избранный придет в окружении зверей и птиц, от него будет пахнуть сырым мясом, у него будет кровавый крест на лбу…

– Крест… – Егор потрогал рукой повязку на голове.

– … И если мы расположим к себе избранного, у нас будет всё, о чём только можно мечтать… Всё шло по плану, пока…

– Понятно, – Егор покачал головой. – Как это говорится?.. Ситуация вышла из-под контроля!

– Да! – ответил Алмас. – Чтобы подчинить тебя себе, мы подсыпали тебе в еду и питьё травы, но они на тебя не подействовали.

– Он говорит правду? – Егор оглядел других цыган.

– Да! – дружно подтвердили они и закивали головами.

– Ладно! – Егор усмехнулся. – Сейчас проверим, врёте вы или нет. Принесите мне моё пальто!

Цыгане, расталкивая друг друга локтями, устремились по коридору к лестнице, ведущей вниз. Они словно обезумели. Каждый хотел исполнить желание Избранного. На упавших не обращали внимание. По ним топтались и пробегали дальше. У лестницы образовался затор. Мужчины и женщины толкали друг друга и ругались на непонятном Егору цыганском языке, некоторые мужчины прокладывали себе путь к лестнице ногами и кулаками. Видя всё это, Егор вспомнил перестроечные времена, очереди в винно-водочных магазинах, в которых он, будучи маленьким мальчиком, часами простаивал с отцом. Поняв, что давка запросто может закончиться кровопролитием, Егор крикнул:

– Не все сразу! Кто-то один!

Цыгане остановились.

– Кто? – спросил дружный хор голосов.

– Пусть это сделает… – Егорка задумался. – Гили!

Показав язык беременной Зоре, Гили стала спускаться по лестнице вниз. Остальные остались стоять у лестницы.

– Вот твоё пальто, Избранный! – кричала Гили, через полминуты несясь по коридору.

– Всю жизнь бы смотрел, как ты бежишь! – с улыбкой сказал Егор, глядя на её подпрыгивающие груди. Приняв из рук Гили пальто, он надел его на себя, порылся в карманах. – Так… А где мой мобильник, где деньги?

– Их вытащил Гожо! – хором ответили цыгане, показывая пальцами на распростертое на полу в луже крови тело.

– Я так и думал, – Егор вздохнул. – Ну, тогда принесите мне сотовый… И деньги!

Толпа пришла в движение, загудела. Одни цыгане устремились к противоположным концам коридора, другие стали заходить в комнаты. У выходов из коридоров образовались «пробки».

– Нет! – крикнул Егор, – Стойте!

Цыгане встали, как вкопанные и замерли.

– Гили… – Егор кашлянул, глаза его забегали из стороны в сторону, останавливаясь то на розочках, изображенных на обоях, то на лицах цыган. Сейчас цыгане напоминали ему манекенов – похожие друг на друга, с одинаковыми выражениями лиц. – Гили… Возьми с собой двоих-троих, больше не надо. Я спущусь вниз, к выходу. Принесите всё туда…

– У дома три выхода… – подала голос Гили. – К какому из них?

– К тому, через который меня втащили в дом, – Егор взял за руку женщину средних лет, с огромными золотыми серьгами в ушах. Под тяжестью сережек мочки ушей женщины растянулись, отвисли. Крючковатый нос и большие уши делали цыганку похожей на Бабу Ягу. – Ты, красавица, проводишь меня к выходу. Остальные… расходитесь по своим комнатам. И не торопитесь, чтобы не было давки!

– А кого взять с собой? – опять спросила Гили.

– Кто тебе больше нравится…

Толпа загудела и стала расходиться, тая на глазах. А Егор, ведомый женщиной-Бабой Ягой, стал спускаться по лестнице вниз. Оказавшись на первом этаже, они долго шли по длинным извилистым коридорам. Всё это время Егор рассматривал картины на стенах и удивлялся, откуда у цыган может быть столько добра? Что нужно продавать, чтобы так хорошо жить?

Гили, две её младшие сестры и юноша в кожаной жилетке уже стояли у входной двери. Перед ними, на полу, стояли два баула. Один из них был наполнен деньгами, второй – мобильными телефонами.

– Я же имел в виду свой… – Егор осекся на полуслове и хлопнул себя по лбу. Рана под повязкой отозвалась резкой болью. – Какой же я дурак! Я же Избранный… Это значит, что вы выполните любое моё желание, так?

– Так! – хором ответили цыгане, закивав головами.

– Тогда получается, что вы отдадите мне всё, что только пожелаю, да?

– Да, Избранный!

– Ну, – Егор сложил руки на груди и задумался, глядя в потолок. – Тогда принесите мне все свои деньги, все драгоценности, всё ценное и сложите здесь, у выхода…

– Наркотики тоже принести? – спросил парень в жилетке.

– Конечно! Они же денег стоят… И дайте мне какую-нибудь хорошую кожаную куртку. Я не хочу больше ходить в этом вонючем пальто.

Через десять минут все цыгане стояли перед домом и молча смотрели, как Мануш грузит в багажник красного джипа, принадлежащего Алмасу, баулы с золотом, деньгами, наркотиками. Чуть в стороне сидели три больших овчарки и виляли хвостами. Это было всё самое ценное, что было в тот момент у цыганского клана, который боялись и уважали все в округе.

Избранный – в длинном кожаном плаще с воротником из нерпы – важно прохаживался вокруг джипа и курил сигару. На его шее висела толстая золотая цепь с медальоном размером с блюдце – семейная реликвия клана.

– Пошевеливайся! – покрикивал Избранный на Мануша.

– Да-да, Избранный… – отвечал молодой цыган, обливаясь потом.

Когда всё добро было погружено, и багажник был закрыт, Егор повернулся лицом к толпе цыган.

– Ромалы! – крикнул он, попыхивая сигарой. – Огромное вам за всё спасибо! Я считаю, что если бы не встреча с вами, я бы продолжал быть никем и работал бы на этой долбаной скотобойне. От всего сердца хочу сказать вам спасибо…

– Пожалуйста! – ответил хор голосов.

– Гили! – Егор кинул на дорожку окурок сигары, затоптал его каблуком сапога из крокодильей кожи. – Подойди ко мне.

– Да, Избранный! – Цыганка послушно подошла, встала напротив Егора.

– Подари мне такой поцелуй, который никому не дарила!

– Да…

Их губы сомкнулись в страстном поцелуе. Егор положил ладони на упругие ягодицы Гили и прижал её к себе. Волна желания накатила на него и заставила сердце биться часто и гулко. Так он не целовался ни с одной девушкой. За такой поцелуй можно было отдать полжизни, но это не входило в планы Избранного. С трудом совладав с собой, он отстранил от себя Гили. Тяжело дыша, он спросил её:

– Ты бы отдалась мне прямо сейчас?

– О, да, Избранный! – ответила Гили.

– Вот не поверишь, я бы оттрахал тебя прямо сейчас, прямо здесь, на глазах твоих родственников… Но я не могу этого сделать. Я должен уехать… Я должен ехать потому, что боюсь, что ЭТО вдруг закончится, а я снова превращусь в того человека, которым был… – Егор посмотрел на золотые часы на руке, – … четыре часа назад. На меня сегодня свалилось то, что не на каждого падает. Не знаю, виновато во всём полнолуние или что-то ещё… Я боюсь, что завтра ЭТО закончится, поэтому я должен быстрее уехать. Поверь мне, Гили, ты – девушка моей мечты. Я бы взял тебя с собой, но если ты будешь со мной, твои родственники быстро меня найдут, если вдруг я перестану быть Избранным. Поэтому…

– Я тебе верю… – тихим голосом ответила Гили, глядя Егору в глаза.

– Ты хочешь знать, куда я поеду? – спросил её Егор.

– Куда ты поедешь, Избранный?

– Я поеду туда, где можно потратить все ваши деньги! – Егор засмеялся, потом обвел взглядом большую толпу, собравшуюся перед домом-дворцом и прокричал: – Цыгане! Запомните: вы меня никогда не видели, вы не знаете никакого Избранного…

– Да, – дружно, как один, ответили цыгане.

– Забудьте обо мне! – крикнул на прощанье Егор, садясь в машину.

Громко хлопнула дверца машины, с негромким механическим жужжаньем открылись ворота, и джип выехал со двора, разрезая темноту фарами. Над крышей джипа кружилась с каждой секундой увеличивающаяся стая птиц. А цыгане остались стоять во дворе…

Через два дня к цыганскому дому подъехали три чёрных джипа, из которых выскочили коротко стриженые парни спортивного телосложения. Их было десять. Все они были в одинаковых чёрных кожаных куртках. Они долго что-то искали в опустевшем доме, осматривали каждый квадратный метр двора. Через полчаса один из парней с виноватым видом подошёл к черному джипу. Стекло пассажирской дверцы опустилось. В джипе сидел мужчина в дорогом костюме. Его аристократическое лицо было перекошено от злости.

– Ну, и где твой Алмас, Виталик? – сквозь зубы процедил мужчина.

– Юрий Германович, я не знаю, – глаза «спортсмена» нервно забегали из стороны в сторону, голова поникла, плечи опустились. – Нет цыган, будто в спешке всё собрали и уехали. Но мы найдём их…

– Где мой товар, Виталик? – зашипел Юрий Германович. – Где мои деньги?

– Мы найдем их, Юрий Германович…

– Увидимся в аду, приятель! – из окошка джипа высунулась рука с зажатым в ней пистолетом.

Два хлопка, две вспышки… Виталик дёрнул головой и рухнул на спину, широко раскинув руки.

В это время где-то в Москве известная молодая актриса Дарья Брусницына, настоящее имя которой – Диана Хейфиц, проснулась среди ночи от того, что услышала мужской голос, доносящийся из прихожей. Стараясь не шуметь, она на цыпочках подошла к трюмо, достала из сумочки травматический пистолет и, держа его дрожащей рукой, двинулась на звук голоса. В прихожей на пуфике сидел обнаженный мужчина и говорил с кем-то по телефону. На лбу мужчины виднелся крестовидный бордовый шрам. Дарья внимательно смотрела на незнакомца и удивлялась, как этот незнакомец мог оказаться в её квартире?

– …Да не беспокойся ты, мать! – говорил мужчина спокойным голосом. Он вёл себя непринужденно, будто был у себя дома. – Я тебе говорю: ты здорова, у тебя ничего не болит. Уже чувствуешь, да? Деньги я на карточку отцу закинул… Да!.. Не знаю, когда приеду. Я в Москве сейчас. Потом ещё позвоню… Пока!

– Как ты сюда попал? – спросила Дарья, направив пистолет на незнакомца, когда тот положил трубку телефона на рычаг.

– Я? – усмехнулся мужчина, – Через дверь. Ты сама меня привела. Мы с тобой познакомились на кинофестивале. Потом поехали в ресторан. После ресторана мы поехали в твоё уютное гнёздышко и… А ты меня не помнишь, да?

– Одевайся и уматывай отсюда! – взвизгнула Даша, задрожав всем телом. Пистолет в её руке дернулся, но её гостя, похоже, это не смутило.

– Значит, я был очень пьяный, раз не смог тебя нормально заморочить, – пробормотал мужчина, глядя в пол.

– Что ты мелешь? Одевайся и проваливай отсюда! Я сейчас милицию…

– Но сейчас-то я трезвый. Значит, можно будет это исправить… – Егор вглядывался в лицо Дарьи и думал, что нет более прекрасного зрелища, чем вид полуобнаженной красотки с пистолетом в руке.

– Что? – Брови Дарьи поползли вверх.

– Ладно, как у вас говорят, дубль два… – Егор встал с пуфика, даже не удосужившись прикрыть свою наготу. Он смотрел Даше в глаза. – Повторное внушение… Я – Избранный. Ты можешь называть меня просто Егором. Ты любишь меня больше жизни. Ты готова на всё, о чем я тебя попрошу… Ты счастлива только рядом со мной.

– Да, – Даша кивнула головой, пистолет выпал из её руки и с глухим стуком упал на пол. Зрачки её глаз расширились, заблестели янтарём. – Я всю жизнь тебя знала и хотела только тебя, Избранный!

– Вот и отлично! – Егор улыбнулся самодовольной улыбкой. – А теперь беги в кровать… Сейчас ты будешь любить меня так, как никого не любила…

27 августа 2011г.