Джина

В тот же момент Одджит в теле рабыни, бегущая по плохо освещенному подземному тоннелю, всё ещё держащая толстую книгу под мышкой, резко остановилась, хлопнула себя свободной рукой по лбу.

– Вот я дура-то! Сосуд с душой Джины забыла! И что теперь делать?.. Ладно, потом за ним вернусь, когда всё уляжется.

И она побежала дальше, навстречу маленькому проблеску яркого света на другом конце тоннеля.

– И всё-таки, зачем ей этот кувшинчик? – Вопрос сорвался с губ Андрея сам по себе, некстати. Он не хотел его задавать, просто подумал об этом. – Ей нужна была твоя душа?

– Нет, – ответила Джина. – На мою душу ей, как ты любишь говорить, насрать. Кувшин – ценный артефакт, под завязку заряженный энергией, без которой не получится никакое нормальное колдовство. Кувшин никогда не разрядится, так как сам может заряжаться. Книга Знаний в руках Одджит – просто книга. А вот в сочетании с источником энергии, типа кувшина, она становится волшебной и с помощью неё можно творить настоящие чудеса.

– А как она умудрялась менять тела? Ей кто-то из других колдунов помогал, да?

– Не обязательно.– В тот момент Светлов не видел лица Джины, но знал, что она улыбается своей очаровательной и одновременно – загадочной улыбкой. – Она могла обладать на тот момент другими заряженными артефактами, не такими мощными. Их можно покупать, воровать, выкапывать из земли, можно самостоятельно зарядить, но это процесс долгий и не всегда помогает добиться нужного результата.

– Понятно…

Далее Светлов увидел историю жизни того воина, который забрал кувшинчик. За боевые заслуги царь Кэнти Лучезарный присвоил ему высокий чин при дворе. Теперь уже бывший воин стал богатеть, купил себе шикарный особняк, завел сразу пять жен, которые нарожали ему кучу детей. Умер тот воин в глубокой старости, в окружении многочисленных скорбящих родственников. А вот его потомкам, которым доставался кувшин, везло не так сильно. Они благополучно промотали состояние своего богатого предка и умерли в нищете.

Последний из потомков того воина выкинул кувшин в реку. Его через какое-то время нашел бедный рыбак в желудке выловленной им рыбы. Отдал кувшинчик своему маленькому сынишке, дескать, пусть играет. Рыбак через какое-то время заболел неизлечимой болезнью и умер, а вот его сын разбогател, прожил долгую и счастливую жизнь. Перед смертью он отдал кувшинчик своему праправнуку, который прожил богатую, но короткую жизнь и умер от укуса ядовитого паука.

То, что за короткое время увидел Светлов, можно было бы запросто назвать сериалом под названием «История египетского кувшина». Это был интересный, захватывающий сериал, просмотренный на очень быстрой перемотке, в котором судьба других потомков рыбака почему-то осталась за кадром. Зато кувшин показал многочисленные извержения вулканов. Андрей увидел реки раскаленной лавы, тучи вулканического перла. После чего наступила кромешная тьма. Едва Андрей подумал, что сериал закончился, появилась новая картинка: кувшин выкапывают из земли чьи-то смуглые руки. Это были уже не руки великанов, а руки мужчины, который был такого же роста, как и Андрей. И Светлов подумал, что раса великанов либо вымерла, либо люди просто уменьшились в размерах.

Мужчина, который вырыл кувшин из земли, помыл его в ручье, отнес в свою лачугу и поставил на стол. С того самого момента ему, что называется, масть поперла. Спустя какое-то время мужчина нашел клад, получил богатое наследство, открыл свою мануфактуру, которая занималась пошивом одежды. Клиенты – только состоятельные дамы и господа. Заказы сыплются, как из рога изобилия. На месте полуразвалившейся хибары стоит шикарный особняк. Жена-красавица, дочери-умницы…

Всё шло хорошо, но убил мануфактурщика один из его работников, не довольный оплатой труда. Сначала избил до полусмерти, а потом изнасиловал жену и дочерей, забрал мешок денег и кувшинчик. Работягу того поймали и казнили, отделив голову от тела на городской площади. Кувшин перешел к палачу. Палач поставил его дома на полочку, лёг спать и не проснулся.

И дальше пошло-поехало: кувшин передавался по наследству родственникам, дарился и продавался, его много раз крали, несколько раз пытались уничтожить. Одним он приносил радость и материальное благополучие, другим – нищету и скорую смерть. Впрочем, никто из его владельцев Андрея так не интересовал, как предпоследний. Оказалось, что араба, похожего на азербайджанца, звали Абдулазиз. Детство его прошло в роскоши. Он был этаким «золотым» ребенком. Родители его баловали, он ни в чем не нуждался. Когда вырос, получил неплохое образование, начал работать у отца. Отец его – Гани Гафур – был одним из богатейших людей Египта, преуспевающим бизнесменом. У него были деньги, власть, связи. Разумеется, всё это у него было потому, что он был хранителем волшебного кувшина, который он случайно нашел, будучи ещё подростком, роясь в куче мусора на свалке. Сам-то он был из бедной семьи, но, после того, как кувшин занял почетное место на сколоченном из ящиков столике, в доме больше похожем на сарай, у него вдруг стали появляться деньги. В первую очередь, это были доходы от случайных заработков. Потом он выиграл крупную сумму денег на скачках, после чего его взял на работу состоятельный господин, имени которого кувшин не стал раскрывать. Для этого господина Гани Гафур сначала выполнял мелкие поручения, потом работал дворецким, а потом стал правой рукой своего работодателя, после смерти которого он с легкостью открыл своё дело, которое даже не пошло, а попёрло в гору. У Гани Гафура были свои магазины, закусочные. Он планировал построить свой отель, но тут в его дверь постучалась смерть.

И вот, лёжа на смертном одре, иссохший, как мумия, он едва заметным движением руки подзывает к себе Абдулазиза. Манящим движением пальцев просит его нагнуться. Когда сын выполняет его просьбу, Гани шепчет ему в ухо: «Кувшин твой», и испускает дух.

Рассмотрев кувшин на свет, увидев надписи и рисунки на его стенках, Абдулазиз понял, что кувшин-то отнюдь не простой. Именно он каким-то образом помогал отцу строить бизнес-империю и процветать, несмотря ни на что. Абдулазиз спрятал кувшин в сейф и ожидал, что заживет ещё лучше отца, но не тут-то было! Дела с каждым днем шли всё хуже и хуже. Финансовая крепость, которую строил отец, распадалась на глазах по кирпичику, рушилась, как карточный домик. В конце концов, от всего, что оставил после себя Гани Гафур, остались двухэтажный дом на окраине Хургады и торговая точка на крытом рынке, которая не приносила никакой прибыли. Разумеется, будучи человеком неглупым, Абдулазиз понял, что всё дело в кувшине, который принёс счастье отцу, а его разорит и убьёт. К гадалке не ходи. Тогда и решил Абдулазиз избавиться от проклятого кувшина, продав или отдав его кому-нибудь. Других способов избавиться от него не было, так как Абдулазиз всё перепробовал, и ничего не помогало: он пробовал и разбить кувшин молотком, и выкинуть, и утопить в Красном море. Но, ни молотком, ни кувалдой, ни большими валунами, ни даже катком повредить кувшин было невозможно. Топя кувшин в море, выкидывая его на помойку или зарывая в землю, Абдулазиз всегда возвращался домой и находил треклятый кувшин в сейфе. Он видел яркий свет, исходящий от кувшина, пробивающийся через щель между стенками сейфа и дверцей или слышал тихое гудение, которое издавал кувшин, похожее на виброзвонок мобильного телефона. Такими сигналами он словно приветствовал своего владельца. Это были издевательские приветствия, которые выводили Абдулазиза из себя.

Спрашивается, откуда Светлов до этого догадался, не зная египетского диалекта арабского языка и не умея читать мысли? Да всё просто: в плане языка у него снова возникло ощущение, что он знал этот язык. Быть может, говорил на нём в своих прошлых жизнях. Если до новогодней ночи 2016 года он не верил ни в какие реинкарнации, сейчас, в своём нереально сказочном сне, поверил во всё. Чем дальше кувшин рассказывал, правильнее сказать показывал историю жизни Абдулазиза, тем быстрее Светлов вспоминал египетский диалект, извлекая из памяти всё новые и новые слова, фразы.

А что касается чтения мыслей, тут тоже всё было просто: кувшин, к которому всё ещё была прислонена ладонь Андрея, посылал ему до такой степени яркие зрительные образы, что ему и без слов всё было понятно. Он не только понимал, о чем думает Абдулазиз, но и чувствовал всё, что ощущал араб, дышал с ним одним воздухом. Они были словно связаны какой-то невидимой нитью, связью, которую можно назвать телепатической, а можно назвать судьбой. Джина тоже была связана и со Светловым, и с Абдулазизом этой нитью. Но она-то была духом, лишенным тела, загадочной сущностью, и для неё это было чем-то нормальны, в то время, как Андрей был человеком, мужчиной из плоти и крови, живущем в двадцать первом веке, который где-то в глубине души принимал всё происходящее с ним за сон и боялся проснуться в «дурке», одетым в смирительную рубашку. Он даже отчетливо видел толстомордого санитара в белом халате, который смотрит на него, пристегнутого к больничной койке, сверху вниз и говорит: «Что, приятель, допился? Сейчас мы тебе сделаем укольчик, и ты у нас станешь тихим и добрым… Овощем! Ты станешь овощем».

– Ты не попадешь в психбольницу. – Голос Джины, отдающийся эхом в голове Андрея, разорвал в клочья образ мордастого санитара, койку и смирительную рубашку. – Я не допущу этого.

«Дурку » и санитара Светлов представил отнюдь не случайно. Об этом думал. Увы, одними магнитами дело не ограничилось. Хитрый торговец умудрился «впарить» Андрею такой же, как у него белый платок и такие же шлепки, но всеми силами старался гнать эти мысли из головы, говоря себе, что всё будет хорошо, всё обойдется. Но он так сильно переживал свои неудачи в бизнесе и так хотел восстановить всё то, что было при его отце, что был на грани умопомешательства. Иногда ему приходили в голову мысли о самоубийстве, но эти мысли его страшили даже больше, чем смерть от голода в придорожной канаве.

Всё шло из рук вон плохо, катилось по наклонной плоскости всё быстрее и быстрее, пока в один прекрасный момент на крытый рынок не зашёл Андрей.

Он увидел себя со стороны – небритого, с глупой улыбкой на лице, в дурацкой кепке, в мятых шортах, в цветастой рубахе. Смешно шлепая сланцами по полу, и вертя во все стороны головой, он был сильно похож на гуся. Кувшин, стоящий тогда под прилавком, радостно засветился всеми цветами радуги, и Абдулазиз понял, что тот олух, которому он всучит кувшин, пришёл. Вот он! Вот тот самый человек, которому он отдаст кувшин, а вместе с ним все свои горести и несчастья.

Абдулазиз ни на йоту не сомневался в том, что Светлов будущий хозяин кувшина, а потому прежде, чем отдать ему кувшин, продал тому магниты, платок и шлёпки. Кувшинчик был подан «на десерт». Хотя Абдулазиз готов был отдать его бесплатно, он всё же поторговался и вытянул за него из Андрея десять долларов. Для него это была небывалая удача. Давно ему так не везло. Это был самый счастливый день с того самого момента, как умер Гани Гафур. И, начиная с того дня, жизнь Абдулазиза стала налаживаться. Туристы со всего мира игнорировали другие торговые палатки и валом шли только к нему, покупали только его товар. Деньги потекли рекой…

Джина отпустила руку Светлова. Магическая цепь разомкнулась, и картинка пропала. Они снова сидели в беседке. Перед Андреем стоял кальян, но ему почему-то больше не хотелось его курить.

– У него сейчас всё хорошо, – задумчиво произнёс Андрей, глядя на Джину. – А ты уверена, что меня не постигнет участь тех, кому кувшин не принёс ничего, кроме горя?

– Абсолютно. – Судя по её глазам, по уверенности в её голосе, говорила она чистую правду. – А ты сам-то вспомни, было ли что-нибудь в твоей жизни плохое после того, как ты стал хранителем кувшина?

Андрей попытался вспомнить, но не смог. Получалось, что она права. Действительно, всё было хорошо, за исключением этого Нового года.

– Ну, – Светлов снова засунул мундштук кальяна в рот, хотя не хотел курить. Это произошло как-то машинально, автоматически. Затянувшись, он ещё раз прокрутил в голове события новогоднего вечера. – Из окна выпал кот, упал на голого мужика, тот упал на Одджит. Мы поссорились с Настей, я выпал из окна… Но, если я сейчас не в коме и не на том свете, то получается, что я в полном порядке. Только для того, чтобы понять, что это так, нужно проснуться.

– Логично, – Джина взяла из его руки мундштук и тоже затянулась. Когда выдохнула, из её рта вырвался дым в форме большой бабочки, который поднялся под потолок и остался висеть там, медленно тая. Вернув мундштук на место, в рот Светлова, она продолжила: – Да не в коме ты, поверь мне!.. Я знаю, что тебя немного испугало моё появление, но без огненного представления, которое ты видел, нельзя было обойтись. Мне ещё пришлось насильно притянуть тебя к себе, чтобы ты не сбежал. Это нормально. К тому же, ты не пострадал, а только, как ты любишь говорить, обделался легким испугом… Что касается кота, так это был не кот, а мужчина, которого Одджит превратила в кота и подкинула его твоей матери. Она знала, что твоя маман рано или поздно отдаст кота тебе. По её коварному плану, если бы ты не отдал ей артефакт добровольно, она бы расколдовала мужичка, и тот бы задушил тебя ночью, забрал бы кувшин и отдал ей… Это мне сосуд поведал. Не знаю, как ты этого не увидел?

Вот в этом она была не совсем права! Кое-что Андрей всё-таки увидел. Кувшином владели многие поколения людей, и всё это время где-то на горизонте маячила Одджит. Несмотря на то, что она была в разных телах, при приближении её к кувшинчику сквозь абсолютно разные женские лица проступало её злое лицо.

Ей удавалось украсть сосуд много раз, но её всегда ловили. Её избивали палками, забивали камнями, ей отрубали руки, её били плетями у позорных столбов. А сколько лет она провела в заточении – вообще не счесть! И всё это из-за какого-то кувшина. Перед одной из таких «отсидок» у неё отобрали Книгу Знаний. Сейчас она хранится в подвалах Ватикана.

– Кое-что увидел, но не придал этому значения, – сказал Светлов извиняющимся тоном. – Похоже, зря.

– Кувшин заряжен не только моей, но и её энергией. Поэтому её к нему и тянуло, как магнитом. Мужика она решила использовать потому, что только он мог с тобой справиться. Но так как в образе кота он мог тебя только поцарапать, тем самым разозлить и подписать себе смертный приговор, вопрос твоего убийства повис в воздухе, пока Одджит искала другой заряженный артефакт. Найдя его, она тут же омолодилась бы, расколдовала того бедолагу, забрала бы сосуд, и ищи её – свищи её, как ветра в поле. Но высшие силы были явно не на её стороне. По иронии судьбы она проходила под твоими окнами как раз в тот момент, когда мужчина в кошачьем обличии выпрыгнул из окна. Упал-то на неё он в образе кота, но после его смерти все колдовские чары автоматически с него были сняты, вот он и стал самим собой. А тут ещё твоя пьяненькая подруга по ним проехалась… Если чему-то суждено случиться, того не миновать, понимаешь? И никакая магия этого не предотвратит.

– Угу, – Светлов кивнул головой. Но, сопоставив все факты, был уверен, что это Джина всё подстроила. Не бывает таких совпадений. Не бывает – и всё тут! Ведь всё это произошло сразу же после её эффектного освобождения. Вырвавшись из плена, она сразу же смекнула, как убрать человека-кота, Одджит и Настю, так как все трое ей в дальнейшем могли помешать. И справиться с ними было легко: Одджит – старая, слабая. Мужичок в теле кота, похоже, так деградировал, что самостоятельно не смог бы пальцем в жопу себе попасть даже с пятого раза. Настя… А Настя – просто дура, которая не подставилась бы в Новый год, подставилась бы в любое другое время. Всё просто! Как два пальца обоссать! Только собрать этих трех фриков в одном месте – тоже мастерство, которое не пропьёшь. Джине, как говорит молодежь, респект!

– Ещё вопросы есть? – Исчез кальян, вместе с ним и столик, что свидетельствовало о том, что разговор подходит к концу. Да и Джина начала проявлять лёгкие признаки беспокойства, словно вспомнила о каких-то важных незавершенных делах или опаздывала на важную встречу: она начала оглядываться по сторонам, ерзать на месте. Если бы на её изящном запястье были часы, она, наверное, уже несколько раз на них посмотрела. Но часов у неё не было. Зато на запястьях были толстые золотые браслеты, украшенные драгоценными камнями.

Вроде бы, всё было понятно, но у Светлова были ещё пара вопросов, на которые он хотел получить ответ сейчас, в этом сне, так как сомневался, что в другой раз ему что-нибудь подобное приснится. Раз уж сон ему понравился, нужно было брать от него всё, досмотреть эту мыльную оперу до конца. А потом пусть снятся эротические сны и кошмары с их незамысловатым содержанием.

– Есть, – Андрей сложил руки на груди и поскрёб подбородок. Даже во сне почувствовал под ногтями отросшую щетину. – Я видел столько поколений великанов и людей… моего роста, что задался вопросом: сколько лет тебе может быть в две тысячи шестнадцатом году? Сколько лет ты провела в кувшине?

– Ну… – Джина задумалась. Впервые за время прошедшее с момента их столь странного знакомства, Светлов увидел, как она думает. Девушка «зависла», сдвинув свои красивые брови, и уставилась в одну точку, которая, как показалось Андрею, располагалась где-то на уровне его диафрагмы. В тот момент, по старой привычке, он втянул живот и выпятил грудь. – На момент моей смерти мне было примерно двадцать пять лет. Я родилась в тысяча сорок первом году со Дня Пришествия богов, когда они спустились с небес на огненных колесницах и создали людей по образу своему. Они обучили людей многим ремеслам, наукам, подарили им некоторые устройства, которые могли бесперебойно работать тысячу лет и больше…

– Ты имеешь в виду антигравитационные платформы и вооружение?

– Да, – Джина согласно кивнула.

– А почему тебе «примерно двадцать пять лет»? – искренне изумился Светлов. – Ты забыла, сколько тебе было лет?

– Нет. В сутках было 23 часа, а не 24, как сейчас. Поэтому возможны расхождения. Но все равно, по тарингийским меркам это было ещё детство. Многие тарингийцы до сорока лет даже не подумывали о женитьбе… Пало Тарингийское царство, образовалось новое государство – Кэнтия, которое просуществовало триста лет. А потом случились природные катаклизмы планетарного масштаба, после которых погибло почти всё живое, и время как бы обнулялось, начинало течь с нуля…

Видя, как Джина пытается определить свой возраст и размышляет вслух, Светлов подумал, что он всё это уже слышал: и про природные катаклизмы, и про пришельцев, создавших расу людей искусственным путём. И говорили это с экрана телевизора, в общем-то, неглупые люди. Он частенько смотрел эту передачу по ТВ, только никак не мог запомнить имя ведущего: Игорь Петренко, Игорь Костенко или Игорь Филиппенко. Смотря эту передачу в одно и то же время, по одному и тому же каналу, Андрей думал: «Какая же это чушь! Антинаучная, бездоказательная чушь». Однако эта чушь ему нравилась, ведь так было приятно думать, что ты произошел не от мартышек, а от инопланетян, узнать по черные дыры космоса, про русалок и прочих сущностей, про доисторических ящеров, доживших до наших времен, про прочую ерунду, которая засерала и без того засранный мозг. И ведь эта передача ему нравилась. И нравилась она ему, наверное, в-первую очередь, потому, что отвлекала от проблем: проблем на работе, проблем в государстве и в обществе. И, как бы тяжело ни было, не хотелось сунуть башку в петлю, а хотелось жить. Хотя бы для того, чтобы посмотреть следующий выпуск этой передачи. Вдруг там тоже чем-нибудь удивят:

«Вы не поверите, но инопланетяне высадились на Красной площади и украли мумию Ленина. Хрен с ней, с мумией, но зачем им понадобился вождь мирового пролетариата?»

Смех смехом, но многие в это поверят. И будут смотреть эту передачу с открытыми ртами. С одной стороны, чушь, но, с другой стороны, Джина только что сказала, что толика правды есть и в этой чуши. Если не лукавит, то её предков создали инопланетяне и заселили ими Землю. А как насчет других людей, не великанов? Их тоже вывели инопланетяне в своих лабораториях? А он, Андрей Светлов, тоже дальний родственник великанов или произошел от макаки? Андрей не просто хотел спросить об этом у Джины – вопросы просто были готовы сорваться с его языка, но девушка вдруг заговорила так быстро, что он не мог даже слово вставить. Позже Светлов задаст ей вопрос о том, является ли он потомком людей-великанов, и Джина ответит: «Да, иначе бы сосуд тебя не выбрал», но это будет только через полтора года.

– …И потом, если ты внимательно смотрел историю сосуда, ты мог видеть, что он долгое время лежал в земле и был в воде. В это время он был… законсервирован, ни с кем не контактировал. И сколько лет он находился в таком законсервированном состоянии, сказать трудно: может, сотни лет, может, тысячи или всего один год. Единственное, что могу тебе сказать, выражаясь твоей же терминологией: лет мне доху…

– Я понял, – Андрей кивнул. – А почему Одджит…

– Тебя удивляет, как женщина, имеющая прямое отношение к магии, так глупо погибла и не смогла предотвратить свою смерть? Да всё просто: как я уже говорила, без Книги Знаний, без артефактов она была очень слаба как чародей. И за годы, проведённые в заточении в башнях, подземельях и тюрьмах она не только не развивалась, но и умудрилась растерять добрую часть своих знаний. К тому же, в старом теле у неё было плохое зрение, плохой слух, болело сердце, ныли суставы, скакало давление и были прочие проблемы со здоровьем. Она даже при желании не смогла бы увернуться от летящего на неё кота. Она была обречена. После смерти она не стала снова большой потому, что большое тело она давно утратила. Ещё вопросы есть?

– Нет, – ответил Светлов, печально вздохнув. Он понял, что разговор окончен, но он бы с удовольствием ещё посидел в этой беседке и послушал приятный, с сексуальным оттенком голосок Джины. Слушать её было интересно. И Андрей был уверен, что ему не было бы с ней скучно, даже если бы они говорили о политике, о спорте, об экономике, об экологии или об искусстве.

Джина словно только и ждала, когда он скажет «нет». Рывком поднявшись со скамейки, она вышла из беседки, жестом показав Андрею, чтобы он следовал за ней. Но не успел он и шага сделать, как снова оказался в облаках. Он парил в окружении невесомых белых хлопьев. Напротив его лица было лицо Джины.

– Можно, я тебя поцелую? – спросил Светлов. А что он ещё мог спросить, понимая, что сон скоро закончится, и начнется обычная серая жизнь? Так хоть будет, что вспомнить. Конечно, он хотел поцеловать Джину из чувства благодарности за то время, что увлекательно провёл с ней. Такой же вопрос, при сходных условиях, он задал бы любой другой девушке и наяву. Понятное дело, красивой. А если концовочка сна будет эротической, это будет…

– Только быстро. Я тороплюсь. – Джина прикрыла глаза, её губы по-детски вытянулись в трубочку.

И Светлов поцеловал её. Хотя слово «поцеловал» в данном случае не подходит. Он засосал её мягкие, влажные губы, впился в них и смаковал, наслаждаясь каждой секундой. Какое это было блаженство! Без преувеличения можно сказать, что это был волшебный поцелуй. Ощущения были непередаваемые. Казалось, этот поцелуй может длиться вечность. И он длился бы вечность, если бы Андрей на этом остановился, а не решил сказочный сон превратить в эротический. В страстном порыве он прижал Джину к себе. Его руки скользнули по её стройной талии и опустились ниже, сжав ягодицы. Почувствовав под ладонями молодую, упругую плоть, пусть даже обтянутую дорогой материей, Светлов не на шутку возбудился. Организм тут же среагировал на это стойкой эрекцией. На этом всё и закончилось.

Глаза девушки вдруг широко открылись, из груди вырвался сдавленный возглас протеста, после чего она быстрым движением рук сбросила со своих упругих ягодиц руки Андрея и оттолкнула его от себя. Хотя толчок этот был несильным и безболезненным, Светлова отбросило от Джины на довольно-таки приличное расстояние, достаточное для того, чтобы она в его глазах моментально уменьшилась до размера мухи. Его эрекции и след простыл, а в голове промелькнула только одна мысль: «Вот я – осёл! Какой сон испортил».

И он полетел спиной вперёд, совершая в воздухе кувырки назад. Земля под ним завертелась с бешеной скоростью. В висках застучало так, будто мозг одновременно долбили сразу сотни дятлов, каким-то образом оказавшиеся в голове. Грудную клетку сдавило так, словно на грудь сел слон. Африканский слон, с большими бивнями и большими морщинистыми яйцами. Дышать было трудно, куда уж там – кричать. Оставалось только смотреть слезящимися от сильного ветра глазами, как земля и небо с огромной скоростью меняются местами.

Но вот, в какой-то момент, всё замерло, и Светлов начал камнем падать вниз. Он падал на родной Челябинск, запорошенный снегом. Город, который, будучи подсвеченным фонарями уличного освещения, фарами редких машин и светом, бьющим из окон домов, выглядел точно так же, как на снимках со спутника при быстром увеличении.