Бугин

От автора

Все события и герои вымышленные, наименования организаций – тоже. Прошу Вас, уважаемые читатели, не ищите никаких аналогий. Любые совпадения – чистая случайность.

Александр Темной

Бугин

Я не считаю себя плохим работником. Везде, где я трудился, я работал на совесть, так, чтобы самому было приятно, относясь к работе, как к творчеству. Но какой бы хорошей ни была та или иная работа, рано или поздно я приходил к выводу, что нужно идти куда-то дальше, чтобы развиваться, а не топтаться на месте. Поэтому я уходил, оставляя позади друзей, подруг, врагов и завистников, оставляя всё в прошлом и надеясь на лучшее будущее. Иногда я понимал, что не смогу сработаться с коллективом или с начальством. В подобных случаях я, как правило, увольнялся без сожаления. К счастью, таких случаев было немного.

Наверняка, в жизни каждого из Вас случались такие ситуации, но то, что однажды произошло со мной, когда я работал в одном из банков – абсолютно не рядовой случай. Такое в жизни бывает только один раз и запоминается, как правило, надолго.

Эта история произошла лет пять назад. Получив красный диплом Экономической Академии, в которой я учился на вечернем отделении, я первым делом уволился из «Торгового Двора», где работал менеджером и разослал резюме по банкам. Скажу Вам честно, предложений было немного, но те, что были, мне показались заманчивыми. Остановил я свой выбор на банке «Благополучие Урала». После нескольких собеседований с начальниками всех мастей меня взяли на работу на должность экономиста в кредитный отдел. Всё устраивало: офис недалеко от дома, зарплата немаленькая, работа – не бей лежачего. Отработал я полгода. Работал на совесть, без «косяков». Думал, что мне должность ведущего экономиста предложат, но её почему-то предложили очкарику, который и месяца не отработал. Тут мне что-то обидно стало. «Как это так? – думал я. – Ничего не знает, ничего не умеет, а ему и должность солидную, и зарплату больше, чем у меня дают». А этот прыщ очкастый вместо того, чтобы доказать всем, что не зря его взяли, добрую часть своей работы на меня свалил. Жаловался я начальнику, а он мне так и сказал:

– Не нравится – увольняйся! На твоё место уже претенденты есть.

Обидно, досадно… Но что делать? Пришлось смириться и терпеть. Но терпения моего хватило ненадолго. Через две недели после прихода в наш отдел очкарика, имени которого я до сих пор вспомнить не могу, стоим мы с менеджером Юркой в курилке, общаемся. И тут Юрик мне говорит:

– А ты слышал, что начальник отдела управления рисками внедорожник себе купил?

– Нет, не слышал, – ответил я. – Японский?

– Нет, отечественный…

– Фу! – я развел руками. – У него же денег – куры не клюют. Он что, не мог себе машину приличнее купить?

– А чем тебе русские внедорожники не нравятся? – спрашивает меня Юрка.

– У моего отца именно такой. Он говорит, что не машина, а говно на колёсиках…

– Может, твоему бате просто не повезло?

– Говно! – безапелляционно заявил я, направляясь к выходу. И тут смотрю: начальник отдела управления рисками Тренделов у входа в курилку сидит на скамеечке и нервно курит. Лицо его багровое от злости, глаза выпучены.

«Ну, всё! – понял я. – Он слышал весь наш разговор. Сейчас какую-нибудь гадость сделает».

И я ведь не ошибся. Только я вошёл в кабинет и уселся за свой стол, врывается Тренделов и давай выговаривать моему начальнику Павлу Петровичу:

– Что за херня? Почему твои работники курят в рабочее время? Работать надо, а они тут болтают по полтора часа в курилке… Да я вице-президенту банка жаловаться буду!

Начальник мой покраснел, сидит, надувшись, как мышь на крупу и не знает, что сказать. Ведущий наш экономист смотрит и улыбается во весь рот.

– Да они у тебя бездельники! – продолжал блажить Тренделов. Гнать в шею надо по «горбатой» статье, пока не поздно…

Когда Тренделов выговорился и ушёл, мой начальник повернулся ко мне и сказал:

– Кури меньше!

Это всё, что он сказал. Скажу вам честно, меня обидело не то, что Тренделов поднял шум из-за того, что я его внедорожник говном назвал, а то, что мой начальник молчал, будто он был согласен и с тем, что я – некомпетентный, я – бездельник, меня надо гнать в шею из «Благополучия Урала».

Меня ведь это не просто обидело. Меня это разозлило, но вида я не подал. Вечером я помолился перед иконой Богоматери, попросил помощи в поиске новой работы, разместил резюме на сайте «Город-Е», разослал резюме по банкам. Дело было в середине декабря, а потому я думал, что вряд ли кто-нибудь откликнется. Каково же было моё удивление, когда на следующий день в обеденный перерыв мне позвонили на мобильный телефон. Я как раз тогда стоял в магазине в очереди за пиццей.

– Алло! – голос был бодрым и дружеским. – Кирилл?

– Да, это я…

– Вас беспокоит Иванов Константин из банка «Уралфакторинг». Нам нужен менеджер в отдел привлечения клиентов. Зарплата на испытательный срок…

Скажу честно, в тот момент я мысленно поблагодарил Богородицу. Я не думал, что моя молитва до неё так быстро дойдёт. Это было как… чудо! Когда я услышал про зарплату, руки мои затряслись так, что я чуть не уронил свой мобильный телефон.

– Когда и куда прийти на собеседование? – придя в себя, спросил я.

Оказалось, что офис банка «Уралфакторинг» находится в пяти минутах ходьбы от банка «Благополучие Урала». Выбежав из магазина, я направился в «Уралфакторинг» на собеседование и, переговорив с Ивановым, согласился работать в этом банке. В процессе переговоров Иванов вёл себя так, будто мы с ним старые приятели, стараясь говорить просто, без всякой пугающей меня терминологии. Ещё он попросил меня называть его на «ты» и без отчества, сославшись на то, что разница в возрасте между нами небольшая. Иванов был младше меня на два года. Позже я понял истинную причину: по отчеству его звали Константин Евграфович. Имя отца Косте явно не нравилось. Не исключено, что злые коллеги иногда называли его Полиграфовичем, как Шарикова из «Собачьего сердца». Но всё равно Иванов произвел на меня хорошее впечатление. Если до беседы с Константином для меня что лизинг, что факторинг, что консалтинг были мутные термины, то после собеседования мне стал понятен и интересен факторинг. Более того, я видел себя менеджером, выезжающим на встречи с клиентами, убеждающим их в том, что факторинг это круто. Костя Иванов смог зажечь во мне искру интереса к факторингу.

Вернувшись в свой банк с обеда, я тут же написал заявление на увольнение по собственному желанию, причем попросил Павла Петровича уволить меня без двухнедельной отработки.

– Да ты что, Киря? – искренне недоумевал Петрович. – Обиделся на Тренделова?

– Нет, я…

– Да брось ты! – Павел Петрович по-дружески хлопнул меня по спине. – Я тебя только начал уважать как работника, у тебя только-только стало что-то получаться…

– Нет, – отрезал я. – Я должен уйти… И как можно быстрее.

Конечно, уйти быстрее у меня не получилось. Меня всё равно заставили отработать две недели. Всё это время Константин Иванов звонил мне и спрашивал, не передумал ли я. Разумеется, я отвечал, что нет, пользуясь случаем выливал по ведру грязи на свой банк, в котором меня «даже уволить не могут по-нормальному». С одной стороны, мне было приятно, что Константин проявляет интерес к моей персоне. «Значит, я им нужен!», – думал я. С другой, стороны, каждодневные звонки Иванова меня немного напрягали. Мне казалось, что Факторинг-банку так сильно нужны работники, что очень даже может быть, что я уволюсь из «Благополучия Урала», приду в банк «Уралфакторинг», а Константин мне скажет: «Извини, дорогой! Ты так долго увольнялся, что мы уже троих ребят приняли, а для тебя места уже нет».

К счастью, такого не произошло. Забрав трудовую книжку из Благополучия, я в тот же день пришёл в « Уралфакторинг» и написал заявление о приёме на работу. Кстати, свой приход в факторинг я предрекал ещё задолго до увольнения из «Благополучия Урала». Как-то раз, в обеденный перерыв мы сидели в кабинете и обсуждали с коллективом злободневную тему: когда нам будут поднимать зарплату? В это время зашёл в кабинет Павел Петрович. Услышав обрывки нашего разговора, он обронил: «Смотрите, чтобы вас не уволили!», и вышел из кабинета. Все замолчали, а я, пытаясь произвести впечатление на молоденьких девчонок из нашего отдела, сказал:

– Если честно, я увольнения не боюсь. Единственное, что вам скажу, уважаемые: мне будет неинтересно заниматься в другом банке тем же, чем я занимаюсь сейчас. Если уходить, то к чему-то новому. Я бы с удовольствием занялся бы факторингом… Это так сексуально звучит: фак-торинг!

– А что тут сексуального? – оживилась секс-символ нашего отдела – Таня Измайлова.

– Слово «факторинг» произошло от английского слова «fuck», которое означает «иметь половое сношение»! – я улыбнулся, довольный своей шуткой. А ещё есть не менее сексуальное слово «лизинг». Это когда что-то лижут. Я так полагаю, лизинг больше подходит девушкам. А я-то мужик, мне только факторинг подавай!

Все, кто тогда находились в кабинете, дружно засмеялись. Только Таня не смеялась. Щёчки её покрылись пунцовым румянцем, она метнула в меня карандаш и сказала:

– Когда же ты повзрослеешь, Кирилл? У тебя жена, двое детей…

– И ещё ипотека, – добавил я, что было чистой правдой.

Тот разговор уже на следующий день вылетел из моей головы. Вспомнил я о нём лишь тогда, когда писал заявление о приёме на работу в Факторинг-банке. Получается, что я сам себе приход в факторинг напророчил. Что это? Мистика? Совпадение?

– Жизнь покажет… – пробормотал я тогда себе под нос.

– Что? – спросил меня тогда Иванов, услышав мои слова.

– Да так, ничего, – ответил я.

А, начиная со следующего дня началось…

Мои мозги ещё никогда не подвергались такому насилию, даже когда я учился в Экономической Академии. Оказывается, факторинг регулируется не только главой 43 Гражданского кодекса, но и кучей всевозможных инструкций, распоряжений, которые я все должен был знать наизусть. Скажу честно, мне было очень тяжело на первых порах. Домой приползал, чувствуя себя выжатым лимоном, а ночью в голове крутились факторинговые продукты. Много раз задумывался, а не бросить ли всё к чёртовой матери? Зачем мне всё это? Я ведь могу найти что-нибудь проще…

Но внутренний голос мне твердил: «Назад пути нет! Тебя ведь ни в один другой банк не взяли… Даже не звонил никто! Ты хочешь вернуться я назад в «Благополучие Урала»? А хочешь вообще остаться без работы и опустить своё семейство в глубокую задницу? Нет? Поэтому закуси удила и работай! Назад и в стороны пока пути нет».

И я работал, постигал азы факторинга. Я даже домой брал инструкции и читал их на сон грядущий. Помогало. Со временем каша в моей голове стала превращаться в упорядоченную систему знаний и представлений о факторинге. И Константин мне помогал. Если бы не он, я бы не смог так быстро понять что к чему и начать работать без «косяков».

Я каждый день узнавал что-то новое о факторинге, привлекал клиентов. Я до сих пор благодарен Константину за то, что он обучал меня. Иначе я бы столько ошибок наделал! Коллектив мне особо не нравился, так как и парни, и девчонки держались сами по себе, особо друг с другом не контактировали. Потом я понял почему: все строчили друг на друга служебные записки начальству – директору банка «Уралфакторинг» Вяткиной Виктории Александровне, каждый норовил сделать себе карьеру, засыпав ближнего своего. Но это я понял позже, а тогда… Когда я начинал работать, мне было всё абсолютно по-барабану, меня всё устраивало. Мне нравилась моя работа и можно сказать, что я гордился тем, что работаю в центре города, тем, что мой начальник за недолгое время стал моим другом, а ведь у меня очень мало друзей, каждый из них – проверенный временем, все мои друзья – на вес золота.

Да, я был по-своему счастлив, но счастье было недолгим. Ровно через месяц после моего трудоустройства в «Уралфакторинг» была корпоративная вечеринка, посвященная десятилетию банка. Весь коллектив был приглашен в кафе «Былинное». Будучи человеком новым, я старался не налегать на спиртное, чтобы произвести на директрису хорошее впечатление. К тому же я видел, как Виктория Александровна критически оглядывает своих подчиненных, наблюдая за тем, кто и сколько пьёт спиртного. Увы, этого не видел только Костя. Он налегал на коньяк, практически не закусывая, веселея и розовея с каждой минутой. Сначала он рассказывал вполне приличные анекдоты, потом в ход пошли пошлые анекдоты и шутки. Дамы при этом смеялись, только веселили их не шутки Иванова, а его пьяный вид. В какой-то момент он пустился в пляс, но упал, зацепившись ногой за стул. Мне пришлось поднять его и усадить за стол.

– Ты знаешь, почему я так нажрался? – спросил меня Константин, вцепившись мне в плечо, прихлебывая коньяк из горлышка бутылки.

– Нет, ответил я. – Но нужно притормозить…

– А вот хрен! – Иванов показал мне и всем, сидящим за столом, фигу. В этот момент разговоры прекратились, музыка стихла. Все смотрели на двух человек – на меня и на Костю. – Я собираюсь нахрен свалить отсюда!.. Ты даже не представляешь, как мне всё это надоело… Эти рожи, эта сука… Взяткина, которая… Ик!

– Костя! – зашипел я в ухо Иванову, схватив его за рукав рубашки. – Ты что делаешь? Нам же потом Виктория…

– А что мне Виктория? – Константин уставился на меня своими мутными пьяными глазами. – Ложить мне на Викторию. Я послезавтра напишу заяву на увольнение… И пусть только попробует что-нибудь мне сделать… Я в прокуратуре десять лет работал, мои друзья…

– Константин! – я ухватил Иванова за локоть, пытаясь вытащить его из-за стола. – Пошли отсюда! За тобой такси приехало!

– Какое нахрен такси? – Костя вытаращил глаза и вцепился двумя руками в крышку стола. – Я не заказывал…

– Я его вызвал, – соврал я. – Оно уже подъезжает в кафе. Тогда мне хотелось любыми средствами, любыми правдами и неправдами вытащить Иванова из кафе, чтобы он не успел натворить ещё каких-нибудь глупостей.

– Знаешь, а ведь я – мастер спорта по боксу, – вдруг заявил Костя, резко поднявшись.

– Вот это мне и хотелось с тобой обсудить на улице, – продолжал я гнуть свою линию. – Пошли?

– Нет! – отрезал Иванов. – Нужно решить один вопрос.

– Какой ещё вопрос? – я выпустил его локоть из своей руки, и это было моей ошибкой потому, что Костя сжал кулаки и ринулся на Викторию. Дорогу ему преградил Николай Иванович – начальник службы безопасности.

– Константин Евграфович! По-моему, вам пора домой.

– Суки! – Иванов метнулся к вешалке. Скинув на пол с десяток плащей и курток, он наконец-то нашёл своё пальто, схватил его в охапку и выскочил из кафе. Я побежал за ним.

На крыльце Иванова ещё больше развезло. Его стало качать из стороны в сторону, а потом он стал падать на спину. Подскочив сзади, я поддержал его, и он опустился на грязные ступеньки.

– Что же ты, Костя? – только и смог сказать я.

– Да пошли вы все… – ответил Иванов, и тут его стошнило на ступени.

Не в силах смотреть на него, я отвернулся, и на глаза мне попалась машина с шашечками, стоящая недалеко от кафе.

– Свободен, шеф? – спросил я у водителя, подбежав к такси.

– Да, – ответил он, оторвавшись от разгадывания кроссвордов.

– На Чапаева съездим?

– Не вопрос! – ответил таксист, откладывая газету в сторону. – Садитесь!

– Сейчас, только пассажира приведу! – я побежал к крыльцу, поставил на ноги Иванова, повёл его к машине, поддерживая под руки.

Что это было? Мистика? Будто какие-то высшие силы были в тот момент на моей стороне.

– Твари, суки, подонки, – как во сне шептал Костя. Глаза его были полузакрыты. – Ненавижу тварей… Пять лет с этими уродами…

Я втолкнул его в машину, хлопнул дверцей.

– Ф-фу! – я шумно выдохнул воздух из лёгких, когда такси унеслось прочь. Глядя на красивую вывеску кафе, я думал, а не вернуться ли назад? Внутренний голос подсказывал мне, что нужно ехать домой. Хватит приключений на сегодня! Я не стал искушать судьбу и направился пешком домой, чтобы немного освежиться и привести свои мысли в порядок.

В понедельник Константин утром на работу не пришёл. Он появился ближе к обеду. Порывшись в своём столе, он достал свою обтрепанную записную книжку, схватил её и устремился к выходу, бросив на ходу:

– Я к клиенту!

Тут же задребезжал телефон на моём столе.

– Кирилл Владимирович, зайдите ко мне, – услышал я знакомый голос Виктории Александровны.

– Уже иду, – ответил я.

Пока я шёл между столами менеджеров, я чувствовал на себе их насмешливые взгляды, которые говорили: «Сейчас она тебя отдрюкает! Так отдрюкает, что вазелин не поможет».

Но я прошёл мимо своих коллег с высоко поднятой головой, даже улыбался. Улыбка сползла с моего лица только в кабинете Вяткиной.

– Проходите и присаживайтесь на стул, – механическим голосом сказала она.

– Да, – я послушно уселся на краешек стула, глядя на мертвенно-бледное лицо Виктории Александровны.

– Иванов будет уволен по «горбатой» статье! – без прелюдий начала она, сразу в лоб. – За неприличное поведение в кафе… Вы тоже будете уволены по той же статье, если не поможете мне кое в чем разобраться.

«Вот нихрена-то себе! – с негодованием подумал тогда я. – Я всех избавил позавчера от своего пьяного начальника, а этой… суке ещё что-то не нравится!»

– Но я-то вёл себя… – начал было я оправдываться, но Вяткина меня оборвала:

– Я видела, как Вы вели себя. И поверьте мне, Кирилл Владимирович, материала у меня достаточно, чтобы Вас уволить. А ведь вы ещё не отработали испытательный срок, у вас двое детей и ипотека, так?

– Да, – я кивнул головой.

– И вы хотите вылететь из «Уралфакторинга» с волчьим билетом?

– Нет!

– Тогда напишите служебную записку на моё имя, – она протянула мне ручку и листок бумаги.

– А что писать? – осторожно спросил я, проглотив комок, вставший поперек горла.

– Напишите, как Иванов напился в кафе, неприлично вёл себя, оскорбительно выражался, а сегодня пришёл в обед с запахом перегара…

– Но… – я хотел возразить, но тут до меня дошло, почему другие менеджеры вдруг стали звонить кому-то по телефонам и усиленно стучать по клавиатурам компьютеров. Они писали ей сообщения по электронной почте и докладывали по телефону… А Юлечка Сагитова вдруг выскочила из кабинета. И тут мне всё стало понятно. Кругом стукачи. «Суки», – вспомнил я не совсем лесное высказывание Иванова. И сейчас Вяткина требует, чтобы я сдал ей Иванова.

Во мне боролись две половины – тёмная и белая. Тёмная сторона меня кричала о том, что нужно написать всё, что Виктория Александровна хочет, тогда она отстанет от меня. Белая половина меня шептала, что это будет не по-товарищески. Я ведь считал Костю своим другом, он мой друг в социальных сетях, мы с ним перезваниваемся даже по выходным, я – единственный член нашего большого коллектива, кого он пригласил на свой день рождения. Во внутреннем противоборстве всё-таки победила моя светлая половина. Я придвинул к себе лист бумаги и за пять минут написал служебную записку, в которой написал примерно следующее: «…Довожу до Вашего сведения, что в кафе «Былинное» я был абсолютно трезвым, ничего подозрительного не видел, ничего не слышал, на Иванова вообще не обращал внимание. Когда позвонила жена, я ушёл домой». И всё в таком духе. В конце я приписал: «Все работники банка «Уралфакторинг» вели себя культурно», и отдал лист, исписанный каракулями, Виктории Александровне.

– Об этом никто не узнает, – сказала она мне.

Я ничего ей не ответил, просто качнул головой и вышел из кабинета. Не знаю почему, но настроение было у меня паршивым, хотя я понимал, что уволить меня по «горбатой» статье нельзя, хотя бы потому, что я к работе относился серьезно, всё делал в соответствии с инструкциями. Если Вяткина думает по-другому, её сможет переубедить моя сестра Лариса, которая работает адвокатом.

– Ладно, время покажет, кто из нас прав! – вполголоса сказал тогда я, проходя через ряды столов стукачей. Их взгляды обжигали мне щёки. У меня было такое ощущение, что все они знали, что я только что писал служебную записку, даже знали, о чем она была. В тот момент я чувствовал себя обнаженным, мне было стыдно и как-то было гадостно на душе.

«Тебя уволят! Тебя и твоего дружка-начальника уволят! – говорили хитрые взгляды стукачей. – По горбатенькой вылетите! Уж мы-то знаем…».

Разумеется, следующие несколько дней я был в напряжении. Я ждал, что будет дальше. Я уже слышал голос Виктории Александровны в трубке телефона, говорящий: «Ты уволен!», но она мне не звонила. Костя ушёл по собственному желанию, а я остался. Да-да! Я остался, несмотря на то, что Вяткина не знала никого из моих родственников или хороших знакомых. Я точно знал, что банк «Уралфакторинг» – единственное место, куда меня взяли на работу без блата. После ухода Иванова я ожидал, что для меня начнется «жопа», Вяткина меня сожрёт с потрохами, но этого не произошло. На людях она была приветлива со мной, улыбалась. Но глаза её метали молнии ненависти, жгучей злобы. Всё это для меня, как для тёртого калача, побывавшего в различных переделках, было мелочью, не заслуживающей внимания. Почему она на меня не нападала, было для меня загадкой. К тому же, Вяткина подняла всем, в том числе и мне, зарплату на двадцать процентов. Работа потекла в своём русле, про Иванова все стали забывать. А кандидатов на должность начальника почему-то не было. Каждый из нашего отдела (кроме меня, разумеется) примерял на себя должность начальника и прикидывал, сколько будут платить. Но из наших должность начальника никому не предложили, хотя в отделе работали очень сильные специалисты.

«Акулы факторинга», – так любили говорить про себя профессионалы, отработавшие в банке «Уралфакторинг» более трёх лет.

– Я так думаю, что раз из наших никого начальником не ставят, то придет человек со стороны, – сказал я как-то Андрею Безуглому, главному менеджеру. – Если новый начальник будет адекватным человеком, то я тут проработаю очень долго, но если придёт дятел, какой-нибудь узколобый мент на пенсии, он сразу начнет меня гнобить, и я уволюсь.

– Да ладно тебе, – ответил Андрюха, почесав затылок. – С чего ты это взял?

– А всё просто, – ответил я, улыбнувшись мученической улыбкой. – Ты же знаешь, что Вяткина меня не любит. Сама она не смогла от меня избавиться, но сделает это через начальника… Если бы я был директором банка, я бы так и сделал.

Андрей ничего мне не ответил, но морщины, прорезавшие его лоб, свидетельствовали о том, что мои слова заставили его задуматься.

Прошло ещё две недели, и наконец-то настал тот день, когда в наш кабинет зашёл начальник. Скажу вам честно, с первого взгляда он не произвел на меня должного впечатления. Он был низкого роста, узок в плечах, с реденькими усиками, делавшими его похожим на крысу.

– Здравствуйте, коллеги! – громко сказал он, входя в сопровождении Вяткиной, широко улыбаясь и демонстрируя всем коронки из жёлтого металла. – Меня зовут Бугин Василий Евгеньевич…

– Букин? – переспросила Аллочка.

– Нет, Бугин, – ответил начальник, зло сверкнув глазами. – Как «буги»… Это танец такой, я его в молодости ох, как хорошо танцевал.

То же самое Бугин потом повторял, когда общался с контрагентами банка и когда звонил в другие банки. А тогда девчонки дружно приложили ладони к губам, чтобы не рассмеяться.

– Раньше я служил в ФСБ, потом работал в службе безопасности банка «Золотой Урал»…

Мы с Безуглым переглянулись. Я тут же отправил ему сообщение по электронной почте, в котором написал всего два слова: «Мент узколобый».

«Ага!», – ответил мне Андрюха.

– Скажу вам честно, на руководящих должностях я работал долго, поэтому требую от своих подчиненных строгого соблюдения регламента и трудовой дисциплины…

Любочка Сысоева беззвучно произнесла только одно слово, которое я прочитал по её пухлым напомаженным губкам: «Пипец!».

– … Скажу вам честно: я не люблю, когда работники нарушают субординацию. За нарушение субординации я любого из вас сожру с дерьмом…

«Дятел», – отправил я сообщение Андрею. В ответ он ничего мне не прислал, но по его лицу я понял, что он явно не ожидал такого поворота событий. Такого начальника он явно не ожидал.

А далее началось то, что я сам напророчил. Что это? Мистика или простая логика? Освоившись на своём рабочем месте, Бугин первым делом начал гнобить меня. У него ещё не работала ни одна банковская программа, он ещё не прочитал регламент и прочие инструкции, но слушал мои разговоры с коллегами и телефонные переговоры с клиентами. Стоило нам закончить разговор или стоило мне положить трубку телефона на рычаг, Бугин соскакивал со своего кресла, подходил ко мне и начинал речь примерно следующего содержания: