Баба-жаба

– Геннадий Ефимович, я устал от того, что Ольга Валерьевна целыми днями ест. Ладно ест, так она пердит и чавкает… Может, вы пересадите меня в соседний кабинет, к менеджерам? Я даже согласен работать в вашей приёмной, если стол там поставить…

Директор молчал, пристально вглядываясь в лицо Семена, а потом захохотал.

– Может, ты в моём кабинете хочешь поработать?

– Нет, я… – Семен почувствовал, что краснеет. – Может, мой стол от её стола отодвинуть, или пластиковую перегородку поставить? Я так больше не могу…

Геннадий Ефимович давился от смеха, а потом хлопнул Семена по плечу, лицо его вдруг стало серьезным, вены на лбу вздулись.

– Знаешь, Сёма, сейчас в стране кризис. Ты, конечно, неплохой бухгалтер, как специалист ты меня устраиваешь, но… что-то менять ради тебя одного я не буду! Кто ты такой? Тебе работать надоело? Хочешь пополнить армию безработных?

– Нет, – тихо ответил Семен, глядя в пол.

– Тогда иди и работай. И помни, что незаменимых людей нет.

– Хорошо, я понял, – низко склонив голову, Семен побрел к бухгалтерии, спиной чувствуя насмешливый взгляд Рогова.

Когда он вошёл в кабинет и плюхнулся на стул, Ольга Валерьевна посмотрела на него с торжествующей улыбкой, будто обо всём знала. Семен улыбнулся ей в ответ, а про себя подумал: «Чтоб ты лопнула, сука жирная! Жаба!». Улыбка сползла с лица главбуха. Она словно прочитала мысли Семена, что ему показалось странным.

Как-то Семен засиделся в офисе дольше обычного. Ему нужно было сделать квартальный отчёт. Закончив, Семен потянулся, чувствуя, как поскрипывают позвонки, снял с вешалки пальто и вышел из кабинета.

Когда Семен проходил через проходную, вечно угрюмый охранник посмотрел на него, как на врага народа, но ничего не сказал. Выйдя на крыльцо, Семен стоял и курил, выпуская изо рта струи табачного дыма, наслаждаясь вечерней прохладой. На небе светился жёлтый диск луны. Деревья гнулись на ветру, слегка поскрипывая, будто жалуясь кому-то на свою судьбу. Глянув на кабинет директора, Семен увидел, что оно распахнуто настежь и жалюзи трепещутся по ветру, как разрезанный на куски парус.

«Надо сказать этому спящему красавцу, охраннику, чтобы закрыл окно» – подумал Семен, затушив сигарету. Он развернулся и замер, приоткрыв рот. Прямо в дверях сидел огромный чёрный пес. Он смотрел на Семена и рычал. Семен посмотрел на большие клыки пса, с которых на холодный бетон капали хлопья слюны, на его светящиеся неестественно красным светом глаза, и внутри его всё похолодело от ужаса. Этот пёс был очень похож на чёрного волка, которого Семен не так давно видел в зоопарке, куда водил пятилетнего племянника. А вдруг это и есть тот волк? Вдруг он сбежал из клетки?

– Пёсик, я несъедобный, – тихо проговорил Семен и стал осторожно пятиться назад. Пёс рявкнул и дёрнулся, Семен побежал. Он шлёпал по лужам, боясь оглянуться назад. Его абсолютно не беспокоило то, что он заляпает грязью свой новый немецкий костюм. Открытое окно в кабинете Рогова сразу вылетело из головы, как что-то незначительное. Семен бежал, движимый первобытным страхом и инстинктом самосохранения, слыша за спиной цоканье когтей пса по асфальту и его рычание. Цоканье приближалось. Вот Семен почувствовал горячее дыхание собаки на лодыжке правой ноги. Сейчас пёс вцепится своими клыками ему в ногу. И тут Семен увидел двух милиционеров, выходящих из-за угла. Семен ещё никогда так не радовался при виде милиции.

– Помогите! Тут бешеная собака! Он гонится… – Семен обернулся. Пса нигде не было.

– Так что с вами случилось, молодой человек? – светя в лицо Семену фонариком, спросил один из милиционеров.

– Собака… большая собака!

– А документики у вас есть? – с какой-то странной улыбкой на лице спросил второй милиционер – высокий, широкоплечий, с пунцовыми пятнами румянца на лице.

– Какие документы? За мной только что гналась собака…

– Так есть документы? – продолжать гнуть свою линию высокий милиционер.

– Есть, – Семен вздохнул, достал из внутреннего кармана пальто паспорт, протянул милиционерам.

– Семен Викторович, вы сегодня спиртное не употребляли? – перелистывая страницы паспорта, спросил низкорослый милиционер, с кавказскими чертами лица.

– Нет! – Семен не понял, почему они это спрашивают, зачем им его паспорт. Он только что чуть не подвергся нападению животного, может даже бешеного, а они…

– Наркотики не употребляете? – спросил широкоплечий верзила в форме.

– Нет, – Семен опустил голову. Только сейчас до него дошло, что он зря обратился за помощью к милиционерам.

Рация низкорослого милиционера зашипела. Из многообразия шипящих и свистящих звуков, несущихся из рации, Семен выхватил только:

– … ограбление на Радищева…

Милиционеры отдали Семену паспорт и быстрым шагом направились в сторону перекрестка улиц Вайнера и Радищева.

Семен облегченно вздохнул, засовывая паспорт в карман. В какой-то момент он подумал, что стражи порядка, вместо того, чтобы защитить его от собаки, проводят его в ближайшее отделение милиции, где незабываемое времяпровождение ему было бы обеспечено.

Семен поспешил к троллейбусной остановке. Он постоянно оглядывался по сторонам, но большого чёрного пса с горящими глазами он не видел. Один раз из подворотни выскочила лохматая дворняга. Семен с криком отшатнулся от неё, испугав дворнягу и идущую навстречу пожилую женщину. Дворняга с визгом перебежала через дорогу, поджав хвост. Женщина ускорилась, постоянно оглядываясь на Семена, что-то бормоча себе под но и укоризненно качая головой.

Подъехал троллейбус. Семен запрыгнул в него, даже не дав выйти пассажирам. Когда показывал проездной кондуктору, увидел, что руки сильно дрожат.

– Спокойно, спокойно, Сеня, – успокаивал себя Семен, засунув руки в карманы пальто, глядя в окна. Он не мог избавиться от чувства, сто тот большой пёс где-то рядом. Вполне возможно, что он бежит за троллейбусом. Ещё Семена не покидало чувство, что за ним кто-то следит. Но, оглядев пассажиров, – студентов, мужчин, женщин и двух дам пенсионного возраста – Семен понял, что никто в его сторону не смотрит. Молоденькие студенточки о чём-то перешептывались между собой, прыщавый парень слушал музыку в телефоне и строчил кому-то сообщения. Остальные просто стояли, сидели, дремали. И никому не было дела до Семена. Но ощущение, что кто-то за ним следит, Семена не покидало.

Выйдя из троллейбуса, Семен осмотрелся и побежал. Оглядываясь по сторонам, он не видел пса, и уже начал думать, что ему всё это показалось, но, вбегая во двор, Семен увидел пса, сидящим под фонарем на детской площадке, напротив подъезда Семена. От неожиданности Семен замер. Их разделяло не больше десяти метров. Семен смотрел на пса, залитого жёлтым искусственным светом. Пёс, склонив голову на бок, рассматривал Семена. Только сейчас, внимательно рассмотрев пса, Семен понял, что это был никакой не пёс, а самый настоящий волк. Когда их глаза встретились, волк зарычал и бросился на Семена. В этот момент открылась дверь подъезда. Из подъездного полумрака вывалился Вадим, вечно пьяный сосед со второго этажа. Он и сейчас был навеселе, а в руке его была бутылка пива.

Со скоростью пули Семен заскочил в подъезд, оттолкнув ничего не понимающего Вадима, захлопнув дверь перед оскаленной мордой волка. Семен немного постоял у двери, прислушиваясь. Сначала слышалось бессвязное бормотанье Вадима, потом наступила тишина. Поднявшись к себе в квартиру, Семен взял газовый баллончик, бейсбольную биту и спустился вниз. Ему было интересно там ли ещё волк. И если он там, не напал ли он на Вадима. Если случилось худшее, Семен готов был дать отпор волку – брызнуть ему газом в морду и побить бейсбольной битой. Но, когда Семен вышел из подъезда, он не увидел ни волка, ни Вадима. Только метрах в пяти от подъезда была небольшая тёмная лужица. Семен подумал, что наверняка это машинное масло, ведь на том месте всегда ставит свою машину Илона с пятого этажа. А у Илоны вечно что-то случается – то она в аварию попадёт, то с её машины колёса наркоманы снимут, то стекло лобовое разобьют, то зимой она просит Семена поменять ей аккумулятор. Лужа масла в том месте, где Илона ставит свою машину – обычное дело. Илона ведь блондинка, да ещё незамужняя. Так думал Семен, поднимаясь в свою квартиру, скидывая с себя одежду и ложась спать. Завтра предстоял новый день – новая битва. Битва с Жабой.

Следующий день мало чем отличался от вереницы предыдущих. Только волка Семен больше не видел и допоздна предпочитал на работе не сидеть. Хотя с газовым баллончиком он после встречи с волком не расставался. С директором про открытое окно в кабинете он не говорил по той простой причине, что был так загружен работой, что просто некогда было отвлекаться на подобные мелочи.

Семен продолжал работать, как ни в чем не бывало. Помня слова директора про армию безработных, он больше не ходил к нему жаловаться. Просто он решил бороться с Жабой, как он про себя называл главбуха, другими методами. Чтобы не слышать её чавканья, Семен включал MP-3 плеер в мобильном телефоне и слушал музыку через гарнитуру. Чтобы избавиться от неприятных запахов, он принёс из дома аэрозольный освежитель воздуха. Он распылял под столом запах роз, как только чувствовал, что дышать становится нечем. Брызнув под стол аэрозолем, он тут же выходил на крыльцо, чтобы покурить и подышать свежим воздухом. В курилке он больше не появлялся, чтобы не пересекаться там с Жабой. Так продолжалось месяца три, пока директор не запретил Семену слушать на работе музыку и пользоваться освежителем воздуха.

– Ты что, убить её хочешь? – кричал Рогов на Семена, потрясая рукой с зажатым в ней баллончиком освежителя воздуха. – У Ольги Валерьевны астма…

– А я думаю, куда мой освежитель делся? – Семен выхватил из руки директора баллончик. – Спасибо! А я думал, что потерял его… Я для дома освежитель купил!

После того случая работать Семену стало ещё тяжелее, чем в первые дни работы в «Швейке». Жаба ела с утроенной силой, будто отсутствие освежителя воздуха и наушников в ушах Семена разбудило в ней аппетит. В какой-то момент Семен подумал, что ещё немного – и он сойдёт с ума. Дошло до того, что он уже не мог смотреть на пищу. Даже дома ему стало казаться, что стоит ему войти в кухню, он увидит там Ольгу Валерьевну, опустошающую холодильник, запихивающую в рот всё, что попадёт под руку. Вид любой пищи вызывал у Семена отвращение, в памяти всплывал картины: главбух широко открывает рот и заталкивает в него длинный бутерброд, Жаба набивает рот конфетами и запивает большой порцией кофе; Жаба обгладывает жареную курицу, тыльной стороной ладони вытирает бесформенный рот, громко рыгает, портит воздух и улыбается самодовольной улыбкой.

Семен осунулся, сильно похудел. Бреясь в ванной по утрам, он стал видеть не Семена-красавца, а очкарика – узника Освенцима. Он уже ненавидел Жабу и готов был вернуться на автостоянку, лишь бы положить всему этому конец.

А конца не было видно. Каждый рабочий день был Днём Сурка – всегда одно и то же. Он работает, стиснув зубы, она ест.

– Может, вы будете есть в столовой, как все нормальные люди? – спросил как-то Семен, когда уже сил не было сдерживаться, и к горлу подкатывали рвотные массы.

– Что?! – Жаба поперхнулась кешью. Выпучив глаза, она стала кашлять. Несколько кусочков орехов, перемешанных со слюной, попали Семену на очки.

– Вот видите, в столовой кушать безопаснее, – Семен улыбнулся, протирая очки. Это была торжествующая улыбка. Наконец-то Бог, или другие какие-то силы услышали его мольбы и Жаба подавилась.

– Да как ты смеешь … – Жаба попыталась встать. Подлокотники не дали ей выбраться из кресла. После двух неудачных попыток выбраться из кресла, она встала вместе с ним, возвышаясь над Семеном, как гора, закрывая собой солнечный свет, бьющий из окна. Со стороны казалось, что кресло намертво приклеилось к огромным ягодицам Жабы. В тот момент она была похожа на какую-то фантастическую улитку, с креслом вместо раковины. Ситуация показалась Семену комичной, но улыбка сползла с его лица, когда он встретился взглядом с выпученными, мечущими молнии злости, глазами главбуха. – Ты об этом пожалеешь! – прошипела Ольга Валерьевна, присаживаясь за стол и хватая трубку телефона.

– Ольга Валерьевна, я не хотел вас обидеть. Просто я тут почитал медицинскую литературу…

Но главбух не обратила на его слова внимание. Потыкав по кнопкам телефона толстым пальцем, она заорала в трубку:

– Рогов! Ты прикинь, что этот цыплёнок мне тут сказал… Ему, видишь ли, не нравится, что я иногда позволяю себе перекусить во время работы. Дел так много, что мне некогда выйти… А этот щегол курит через каждые пять минут, да ещё позволяет себе возмущаться…

– Я не возмущаюсь я просто… – пытался возразить Семен.

– …Совсем обнаглел! – Жаба кинула трубку, посмотрела на Семена.

«Жирная свинья!» – подумал Семен, глядя на жировые складки на руках Ольги Валерьевны.

– Ты об этом пожалеешь! – повторила Ольга Валерьевна.

Зазвонил телефон на столе у Семена.

– Ты что себе позволяешь? – послышался возмущенный голос Геннадия Ефимовича. – Тебе работать у нас надоело, да?

– Нет, Ольга Валерьевна не так поняла меня, – Семен поднял глаза на главбуха. Её круглое лицо с большими щеками расплылось в ехидной улыбке. – Я… Да мне вообще пофиг, где она ест. Врачи говорят, что вредно есть во время работы. Может быть язва желудка…

– Это у тебя будет язва желудка… и прямой кишки! – Рогов повесил трубку.

– И сегодня тебе предстоит небольшая работёнка. – Жаба продолжала улыбаться. – Не уйдёшь с работы, пока не доделаешь авансовый отчёт и вот… я написала на бумажке, что тебе нужно сделать… – Жаба протянула клочок бумаги, на котором мелким, корявым почерком был записан список из десяти пунктов.

– Твою мать, – сорвалось с губ Семена. Он хотел сегодня вечером посидеть в баре с выпускницами Педагогического университета, с которыми учился в одной группе. Видать, его планам не суждено было случиться.

– И следи за своим языком! – черты лица главбуха сделались жёсткими. – Ты на работе находишься, а не на тусовке….

– Да… – Семен перевел взгляд на монитор, стал быстро стучать пальцами по клавиатуре. Он делал всё возможное, лишь бы больше не встречаться взглядом с Жабой и не разговаривать с ней. Пусть думает, что он погружен в работу.

Посидев за компьютером часа два, съев десяток заварных пирожных, сделав пару звонков по телефону, Жаба, пыхтя и морщась, вылезла из кресла, сняла с вешалки свой чёрный плащ с капюшоном и вышла из кабинета.

– Пошла ты на хрен, – сказал Семен, когда дверь за Жабой закрылась. Он надеялся, что Жаба не слышала его слова.

Погрузившись в работу, он не заметил, как пролетело время. Он стучал по клавиатуре, как заведенный. Иногда из соседнего кабинета – кабинета директора – доносился шум. Из любопытства Семен подходил к стене, прикладывал ухо к розетке. Слышалась какая-то возня, рычание, стоны…

«Интересно, чем он там занимается? – думал Семен, возвращаясь к работе. – Опять, наверное, с проститутками отрывается….». Семен знал, что Рогов часто приводит к себе в кабинет женщин лёгкого поведения по вечерам, и ему уже приходилось слышать звуки возни, раздающиеся из кабинета директора. Стены были тонкими. Но вдруг в кабинете директора стало тихо. Семен отшатнулся от стены.

Открылась дверь. В кабинет вошла уборщица, Софья Михайловна. Как всегда, не поздоровавшись, она принялась мыть пол. Семен привык к тому, что Софья Михайловна всегда немногословна. В те редкие мгновения, когда она что-то говорила: «Убери стул… Выйди из-за стола» Семен удивлялся, до чего у неё грубый, совсем не женский голос. Иногда он думал, что хорошо, что уборщица молчит. Только сейчас он заметил, что руки и шея Софьи Михайловны покрыты длинными густыми волосами, похожими на шерсть. Это его удивило. Да, были у него подружки с волосатыми ногами и кустистой порослью под мышками, но уборщица, похоже, их всех переплюнула.

– Надо ей подарить эпиллятор на восьмое марта, – вполголоса сказал Семен, когда уборщица вышла из кабинета. Он улыбнулся, шутка показалась ему смешной.

Небольшая передышка прибавила сил. Семен стал работать быстрее, всё ещё надеясь успеть повидаться с бывшими сокурсницами. Интересно, кто из них работает учителями?

Закончив работу, Семен посмотрел в окно. Было темно. Из-за чёрных облаков не было видно звёзд, только луна периодически проглядывала из-за тёмной дымки, словно подмигивая Семену.

– А девки сейчас пьянствуют в кабаке, – пробормотал Семен, глядя на настенные часы. – Половина десятого… Ну и работа! Никакой личной жизни…

Рука Семена потянулась к телефону. Он хотел позвонить Тане Воробьевой и сказать ей, что сейчас подъедет в бар, но передумал, вспомнив, что завтра опять идти на работу и ему не хотелось, чтобы Жаба пожаловалась Ефимычу, что от Семена пахнет перегаром. Тогда Рогов точно его уволит. И потом, сегодня он чувствовал себя уставшим, как собака. А устают ли собаки? Семен так не думал.

Выключив компьютер, он снял с вешалки пальто и вышел в коридор. Из приёмной директора слышалось рычание и стук. Дверь была приоткрыта, рядом стояли ведро с водой и швабра, оставленные Софьей Михайловной.

«Да что же там происходит? – заинтригованный, Семен встал рядом с дверью. Через небольшой зазор он увидел чьи-то ноги на полу, задние лапы и хвост чёрной собаки. – Он там что, с собакой играет?».

Повеяло холодом, дверь открылась шире. То, что Семен увидел, повергло его в шок, кровь застыла в жилах. В приемной директора на полу лежало окровавленное тело. Это был мужчина в брюках и некогда белой рубашке. Рубашка была разорвана и пропиталась кровью. Ноги были босыми, носки и ботинки лежали рядом, на полу. Вместо лица – кровавая масса, под телом растекалась большая тёмно-красная лужа. Ещё Семен увидел двух больших чёрных волков с красными глазами. Один из волков вырывал куски мяса из ноги трупа, второй, широко расставив жилистые передние лапы, вгрызался в живот жертве. Левая рука распростертого на полу человека была вытянута к двери, будто он просил о помощи. Па руке были часы «Роллекс». Семен узнал эти часы. Такие часы носил только один человек, работающий в «Швейке» – менеджер Станислав. Стас был единственным, с кем Семену удалось завязать приятельские отношения. Он знал много смешных, но приличных анекдотов, всегда любил посмеяться над Жабой и постоянно смотрел на часы, будто куда-то опаздывал. И сейчас он лежал на полу, в луже собственной крови. Каждый раз, когда волки откусывали куски мяса, его рука хлопала по полу.

Чувствуя, как тошнота подкатывает к горлу, Семен прикрыл рот рукой. В этот момент волки оторвались от трапезы и синхронно посмотрели на него. На пару секунд всё замерло. Семен слышал только стук своего сердца и шумное дыхание волков. Потом волки бросились на него. Семен захлопнул дверь и припёр спиной – это единственное, что он успел сделать. С той стороны на дверь сыпался град ударов, ручка замка ходила ходуном вверх-вниз. Слышалось громкое рычание, царапанье по двери и цоканье когтей по полу. Семен изо всех сил упёрся ногами, чувствуя, как по телу течет пот.

– Помогите! – кричал Семен, надеясь, что охранник с проходной его услышит и придёт на помощь, но охранник явно не спешил. – Кто-нибудь, спасите! Здесь волки!

Удары по двери были сильными, и пару раз волкам почти удавалось открыть её, но Семен бросил на пол пальто и нажал на дверь ещё сильнее, собрав в кулак весь остаток своих сил. Внезапно стало тихо, наскоки на дверь прекратились. Этой паузы Семену вполне хватило, чтобы отскочить от двери, схватить швабру. Когда Семен со шваброй в руках подбегал к двери, ручка замка опустилась, дверь стала приоткрываться и показалась острая волчья морда с оскаленными клыками.

– Нет! – Семен принялся бить ручкой швабры по волчьей морде и нажал плечом на дверь. Волк убрал морду. Семен захлопнул дверь, засунул швабру между дверным косяком и ручкой. Из-за двери послышалось раздраженное скуление, а потом кто-то из волков гавкнул. Семену послышалось в этом лае:

– Ты – труп! Ты – труп! Труп…

Волки опять стали наскакивать на дверь, но она уже не открывалась. Швабра надежно её держала.

Семен подхватил с пола пальто. Он бежал по коридору к проходной, к спасительному выходу и кричал на ходу:

– Помогите! Там волки! Помогите…

Подбегая к застекленному «аквариуму» – застекленной кабинке охраны, он увидел охранника. Тот сидел на своём рабочем месте, перед мониторами, на которых мелькали многочисленные тёмные коридоры и парадное крыльцо здания, стоянка для автомобилей директоров и начальников. Голова охранника покоилась на сложенных руках. Глядя на него, Семен решил, что он спит.

«Так вот, почему он меня не слышал. Он…».

Семен потряс охранника за плечо.

– Эй! Эй!

Охранник никак не реагировал. Тогда Семен ухватился за чёрную ткань формы и, как следует, встряхнул его. Охранник стал заваливаться на бок, а потом с глухим стуком упал на пол. Его горло было разрезано чем-то острым под самым подбородком. Форма на животе была разрезана на ленточки. Из вспоротого живота вывалились кровавые кишки, похожие на сосиски. Только сейчас Семен заметил, что весь ленолиум в кабинке был залит начавшей подсыхать кровью.

– Что же здесь творится? – Семен зажал рот ладонями и какое-то время стоял, не шевелясь. Глаза его были широко открыты от ужаса. Из состояния оцепенения его вывел удар по двери, из приёмной директора «Швейки». – Точно! – переступив через тело охранника, Семен оказался в «аквариуме». Сначала он старался не наступать в кровь, но, увидев, что его ботинки и брюки заляпаны красными пятнами, понял, что терять ему нечего и смело наступил ногой в кровавую лужу. Открыв стоящий за столом охранника прямоугольный шкафчик, он нашёл ключ, подписанный «Швей. прием.» вернулся с ним к двери приемной. За дверью было подозрительно тихо. Семен вставил ключ в замочную скважину, провернул, потом быстро направился к выходу, оставив ключ от приёмной в замке.

Выскочив на крыльцо, он посмотрел на окна директорских апартаментов. В кабинете Рогова и в приемной горел свет, окно директорского кабинета было настежь распахнуто. На снегу под окнами отчетливо виднелись большие волчьи следы.

Вытащив из кармана пальто газовый баллончик, зажав его в руке, Семен побежал в сторону дома. Но далеко ему убежать не удалось. Когда он огибал угол соседнего здания, он увидел большую тёмную тень, внезапно появившуюся у него на пути.

– Куда-то торопишься? – послышался до боли знакомый голос.

Семен встал, как вкопанный, открыв рот от удивления. Перед ним стояла Ольга Валерьевна. На ней был всё тот же чёрный плащ, который был расстегнут, несмотря на то, что было прохладно. Под плащом ничего не было. Семен увидел бесформенные, отвисшие до глубокого пупа, груди; большой, отвисший живот почти закрывал чёрный волосатый треугольник. Толстые ноги главбуха, покрытые безобразными складками, были похожи на колонны.

– Ольга Валерьевна, вы почему…

– Тебе не нравится, как я ем на работе, да? Сейчас я покажу тебе, как я ем в свободное от работы время! – Сказав это, главбух скинула с себя плащ. Он упал в снег, к её заплывшим жиром босым ступням. Семен непроизвольно вскрикнул. Такого ему ещё видеть не приходилось. – Ты увидишь это в первый и в последний раз в жизни.

Глаза Ольги Валерьевны стали увеличиваться в размерах, меняя цвет на ярко-красный. Лицо расширялось, расползаясь во всех направлениях. Живот увеличился в размерах, хлюпающим звуком упав на заснеженный асфальт. Тумбы – ноги стали удлиняться и согнулись в суставах. Руки тоже вытянулись, складки на ногах и на руках куда-то пропали, пальцы удлинились раз в десять. Между ними появились перепонки. Висящие груди вдруг втянулись.

– Ольга Валерьевна, что с вами? – закричал Семен.

В следующее мгновение главбух позеленела. Светлыми остались только широкая грудь и вздутый живот. Потом главбух стала покрываться наростами, из которых стала выливаться слизь, от которой на морозе шёл пар. Слизь равномерно заливала всё тело и стекала на снег, оставляя жёлто-зеленые пятна, хорошо заметные в свете уличных фонарей.

– Ольга Валерьевна! – ещё раз крикнул Семен, но главбух ему ничего не ответила, превратившись в огромную жабу, которая издала утробный звук, похожий на отрыжку. Семен стал пятиться, направив на жабу газовый баллончик. – Предупреждаю, не подходи ко мне.

Жаба приоткрыла свой большой рот, из которого со скоростью пули выскользнул жёлтый, влажный язык, который, как питон, обвился вокруг ног Семена. Потеряв равновесие, Семен упал и закричал. Очки слетели с его лица и с тихим звоном разбились. Баллончик выпал из руки и улетел в сугроб. Давление колец языка на ногах Семена усилилось, и он почувствовал, как язык тянет его в широко распахнутую пасть жабы. Семен даже успел заметить, что внутри пасть была розовой, по краям окаймленной мелкими, но острыми как бритва зубами.