Баба-жаба

Баба-жаба

      Александр Темной

Так уж получилось, что окончив Педагогический университет с красным дипломом, Семен не смог найти работу по специальности. И дело было не в его лени или нежелании работать в школе. Он любил детей, с детства мечтал быть учителем, как его мама и бабушка, но…

Как много в нашей жизни этих «но», которые могут повернуть в другую сторону колесо жизни?

Семен работал учителем русского языка и литературы, параллельно встречаясь с Лерой Кругловой. Он любил её, а она обожала бары и дискотеки. Семен понимал, что рано или поздно их отношениям придёт конец. В какой-то момент ему надоело приходить на работу невыспавшимся и опухшим «после вчерашнего». Он хотел сказать Лере об этом, но в один прекрасный, если можно так сказать, день директор школы, Владимир Ильич, которого дети за глаза называли Ленин, зашёл в учительскую как раз в тот момент, когда Семен похмелялся бутылкой пива. После короткого, но неприятного разговора с Лениным, Семен понял, что его карьера учителя закончилась.

А потом пошло-поехало: Семен работал слесарем, грузчиком, экспедитором, охранником. Куда же деваться, когда ты молод, твоя подруга любит развлекаться, а тебе нужны деньги? Именно тогда Семен понял, что без связей и без опыта работы ни в одну приличную организацию его не возьмут. Ни того, ни другого у него не было. Был только красный диплом, но в школах, в которые приходил Семен, ему в трудоустройстве отказывали. А ведь он уволился по собственному желанию. Семен сделал всё возможное, чтобы его не увольняли по «горбатой» статье: он на последние деньги купил бутылку коньяка, вручил её Ленину.

А на работу, где требовалось наличие высшего образования, где за восьмичасовое просиживание в офисе платили неплохие деньги, Семена всё равно не брали, и ему оставалось только гадать, откуда они знают про его «прокол»?

Как гром среди ясного неба грянул кризис 2008-го года, и Семен понял, что найти нормальную работу ему уже не светит. Именно в это время Лера Круглова, печально вздохнув, сказала, что им нужно расстаться. К её удивлению, Семен охотно согласился. Ведь именно тогда он записался на курсы бухгалтеров. Он работал охранником на автостоянке и параллельно ходил на курсы. Ему нужны были деньги, свободное время и силы. Понятное дело, что Лера в его планы не входила.

Другие охранники над ним смеялись. Они говорили, что Семен выбирает какие-то немужские направления – учитель, бухгалтер. Если так и дальше пойдёт, то ему придётся сменить ориентацию и начать их ублажать. Семен не обращал на эти выпады в свой адрес внимание. Он искренне верил, что если не получилось быть учителем, то обязательно получится быть бухгалтером.

Кто сказал, что бухгалтер – не мужская работа? С Семеном на курсы бухгалтеров ходили в основном мужчины. Правда, это были те мужчины, которые остались в кризис без работы и поняли, что пора что-то в жизни менять. И нужно начать с профессии.

Закончив курсы, Семен разместил объявление в интернете и стал ждать. Конечно, он не ждал шквала звонков, но был очень удивлен, когда через пять минут после того, как он поместил на своей страничке объявление и нажал кнопку «Enter» ему позвонили на сотовый и твёрдый, но приятный мужской голос предложил ему подойти на собеседование.

Название организации показалось Семену смешным – фирма «Швейка». Но в тот момент ему было наплевать на то, как будет называться организация. Главным для него было найти работу.

На сборы ушло минут пять. Десять минут Семен добирался на троллейбусе до двенадцатиэтажного административного здания, в котором располагался офис фирмы «Швейка». Позже Семен выяснил, что эта организация занимается пошивом и продажей женской одежды – платьев, блузок, сарафанов и нижнего белья.

Офис располагался на первом этаже здания. Проскочив мимо симпатичной секретарши, представившись на ходу, Семен оказался в большом кабинете, в самом конце которого сидел директор – мужчина средних лет, в дорогом костюме, с красным пятнышком на воротнике белой рубашки. Глядя на это пятно, Семен подумал, что это кетчуп. Наверное, директор ел на обед гамбургер.

– …Наше предприятие является крупнейшим производителем женской одежды в регионе… – будто откуда-то издалека вливался в уши Семена бархатистый голос директора. Этот голос успокаивал и погружал в полусонное состояние. – Мы даже в кризисное время набираем персонал, в то время как другие увольняют. Мы поставляем… Семен, вы меня слышите?

– А? Что? – Семен посмотрел в карие, волчьи глаза директора, с трудом подавив зевок. – Да, слышу. Так на чём вы остановились?

– …И в какой-то момент нам понадобился молодой, прогрессивно мыслящий бухгалтер. Я прочитал ваше резюме. По-моему, вы нам подходите! Когда ты готов приступить к работе?

Семен вынырнул из вяло-сонного состояния. Сердце учащенно забилось, на душе стало тепло. Даже резкий переход на «ты» его не смутил. Сияя довольной улыбкой, он ответил:

– Да хоть сейчас!

– Вот и отлично! Тогда я провожу тебя на твоё рабочее место, познакомлю с коллективом. Вопросы есть?

– Да! – Семен кашлянул, поправил очки. – Как вас зовут, и сколько я буду получать?

– Ох, какой я рассеянный, – директор хлопнул себя по лбу так сильно, что остался красный след от золотого перстня. – Меня зовут Рогов Геннадий Ефимович. А получать ты будешь десять тысяч на испытательный срок, а потом – семнадцать тысяч… Согласен?

– А сколько длится испытательный срок?

– Месяц! – Геннадий Ефимович достал из внутреннего кармана пиджака визитную карточку, протянул Семену.

– Я согласен, – Семен закивал головой. – По-моему, неплохо для кризиса.

– Конечно, неплохо. Только хочу тебя предупредить, что ты будешь сидеть в одном кабинете с нашим главбухом, с Ольгой Валерьевной…

– Это нормально, я же бухгалтер…

Геннадий Ефимович повернул к Семену экран монитора и показал фотографию полной женщины с чёрными волосами, чёрными губами и сильно очерченными тушью глазами.

– Вот она… Ольга Валерьевна. Поверь мне, она страшная женщина. Она уже пятерых твоих предшественников сожрала. Так что будь с ней осторожен, хорошо?

– Какой у неё тяжёлый взгляд, – пробормотал Семен.

– И не только взгляд, – Геннадий Ефимович улыбнулся, хотя глаза его оставались серьёзными. – Я сам её побаиваюсь…

Директор подмигнул Семену и засмеялся раскатистым смехом. Семен тоже рассмеялся, но только для того, чтобы показать Геннадию Ефимовичу, что оценил его юмор. На самом деле Семен думал над тем, как ему понимать слова директора? Если это шутка – то не очень удачная. Семен не понимал, зачем руководителю организации в первый же день настраивать нового сотрудника против главбуха? Поэтому смех у него получился фальшивый. Но Геннадий Ефимович, похоже, этого не заметил. Или сделал вид, что не заметил?

– Я буду осторожен и не дам ей себя… – Семен замолчал, подбирая нужное слово. – …подвести под увольнение! А зачем вы мне…

– Не знаю почему, но ты мне нравишься! – директор поднялся из-за стола. Он на две головы выше Семена. Когда Семен смотрел на него снизу вверх, он увидел, как ноздри Геннадия Ефимовича расширяются, будто он принюхивается к чему-то. – А теперь я покажу тебе твоё рабочее место и познакомлю с коллективом.

– Хорошо…

Когда они вышли в тёмный прохладный коридор, Семен подышал на свою ладонь, понюхал её. Дыхание было свежим. Но всё равно, на всякий случай, Семен достал из кармана мятную жвачку и быстро засунул её в рот. Не зря же говорят, что свежесть дыхания способствует взаимопониманию?

Геннадий Ефимович пошёл по длинному коридору. Семен, как собачка, бежал за ним, внимая каждому его слову.

– Вот здесь у нас сидят менеджеры, – директор без стука, по-хозяйски вошёл в небольшой кабинет, в котором человек десять – мужчины и женщины, вцепившись в телефонные трубки, что-то громко говорили невидимым собеседникам и стучали по клавиатурам. В кабинете стоял невообразимый шум. Когда Геннадий Ефимович вошёл в кабинет, все замолчали. Слышалась только музыка, льющаяся из динамиков китайской магнитолы, стоящей на подоконнике. – Здравствуйте, труженики!

– Здравствуйте, Геннадий Ефимович! – хором ответили менеджеры.

– Это наш новый сотрудник, Семен Белкин, – директор указал рукой на Семена. – Наш новый бухгалтер…

Менеджеры ничего не ответили. Только одна молоденькая девчушка кивнула головой и тихо произнесла:

– Очень приятно!

– Семен Белкин! – Семен улыбнулся натянутой улыбкой и скользнул взглядом по лицам менеджеров. Его удивило не то, что лица менеджеров были усталыми и обреченными, будто они работают здесь только за еду и домой не уходят. Семена испугало то, что в этих измученных лицах он увидел жалость и сочувствие.

– Пошли дальше, – директор немного постоял, вглядываясь в измученные лица «тружеников» и вышел из кабинета. Семен проследовал за ним.

Директор шёл быстро. Семену приходилось бежать, чтобы не отстать от него. На бегу он соображал, почему он встретил на себе столько сочувствующих взглядов, будто он – агнец, ведомый на заклание. Внутренний голос шепнул ему, что нужно забрать заявление о приёме на работу, пока не поздно, но Семен заглушал этот голос, понимая, что ему нужна эта работа. Хотя бы потому, что ему было стыдно работать на автостоянке охранником, имея на руках красный диплом Педагогического университета. Семен предполагал, что менеджеры смотрят на него с жалостью потому, что главный бухгалтер «сожрала» пятерых бухгалтеров. Ну, бывает такое. Люди не сошлись характерами, повздорили. Главный бухгалтер – второй человек после директора в любой организации. Это ведь и ежу понятно, что с ней лучше не спорить. И Семен с ней спорить не будет. Он будет делать всё – крутиться волчком, прыгать на задних лапках с высунутым языком, делать ей массаж ступней… Нет, массаж он этой толстухе делать не будет, но сделает всё       возможное, чтобы его не уволили. Ему нужна эта работа и он, Семен Белкин, получит её и выберется из той ямы, в которой отказался, в которую сам себя загнал. Судя по евроремонту в кабинетах и дорогой мебели, организация не из бедных, а это значит, что и платить много будут. Нет, нельзя отказываться от такой работы только из-за того, что главбух – толстая стервозная баба, которую даже директор боится. Ведь Семен ничего не боится. Он в одиночку задержал двоих наркоманов, забросавших ночью автостоянку пустыми бутылками и разбивших лобовое стекло джипа «Гранд-Чероки». Он, Семен, дрался с пьяными слесарями и с буйными ж вёз два миллиона рублей из Магнитогорска, работая экспедитором, как он уложил троих здоровых мужиков, держа в одной руке мешок с деньгами, а в другой – монтировку. Водитель МАЗа при этом лежал на мокром асфальте и хныкал, держась руками за разбитое лицо… Любые неприятности с главбухом по сравнению с теми переделками, в которые попадал Семен, казались какими-то мелкими и несерьезными. А уж справиться с главбухом он и подавно сможет. Они ещё не знают, кого на работу приняли. Он им всем ещё покажет!

Так думал Семен, разглядывая стены длинного коридора, глядя на симпатичных женщин, работающих в офисах, которых удавалось увидеть через приоткрытые двери.

– А вот здесь столовая, – Геннадий Ефимович слегка подтолкнул Семена в спину. Семен зашёл в большое помещение, заставленное пластиковыми столами, пахнущее пищей. За одним из столов сидел высокий мужчина с бородой и с волосатыми, как у обезьяны, руками. Внешне он был немного похож на Геннадия Ефимовича. Семен бы не удивился, если бы узнал, что они – братья. Семен приближался к этому неандертальцу в итальянском костюме, чувствуя, как директор подталкивает его и смотрел, как неандерталец с аппетитом поглощает что-то похожее на пельмени. Подойдя ближе, Семен увидел на тарелке неандертальца… человеческое ухо. На ухе была золотая серьга. Это было женское ухо. У Семена пересохло во рту, и ноги стали подкашиваться, когда он увидел это ухо . Волосатый мужчина насадил ухо на вилку, отправил в рот. Пожевав немного, он сморщился, достал изо рта золотую сережку, рассмотрел её и убрал в карман пиджака.

– А-а-а… – вырвалось из груди Семена. Семен даже в фильмах ужасов не видел ничего подобного. Первое, что пришло ему в голову – убежать оттуда. Но только он развернулся, тяжелые руки Геннадия Ефимовича легли ему на плечи и сжали.

– Что с тобой, Семен?

– Я… У меня голова закружилась. Можно, я выйду?

– Да у тебя очки запотели… Кстати, это Николай Иванович Волков, начальник производственного участка в Арамиле.

Неандерталец поднялся из-за стола, протянул похожую на совковую лопату ладонь.

– Оч-чень приятно, – Семен с опаской протянул руку. Николай Иванович сразу вцепился в неё, больно сжал и начал трясти, будто намереваясь оторвать её.

– Волков Николай Иванович…

– Семен… Семен Белкин.

– Рад, что вы познакомились, – с улыбкой сказал Геннадий Ефимович, глядя то на Семена, то на Волкова. – Семён – наш новый бухгалтер… Коля, ты зайди ко мне после обеда, хорошо?

– Хорошо! – ответил Волков. Его губы растянулись в улыбке, обнажив коронки из белого металла на неестественно больших зубах.

Вырвав руку из цепкой ручищи Волкова, Семен выскочил из столовой и побежал по коридору. Он бежал, пока взгляд его упёрся в букву «М» на белой двери. Пулей заскочив в туалет, Семён упал на колени перед унитазом. Только когда его желудок избавился от завтрака, в голове стало проясняться.

– Мне всё это показалось, я перенервничал, – успокаивал себя Семен, тоя перед умывальником и умывая лицо холодной водой . – Не мог человек в присутствии других людей, в общественном месте есть человеческое ухо. Не мог. Мне показалось, очки запотели… – Семен достал из кармана пиджака носовой платок и стал протирать очки. – Чёртовы очки! Давно пора перейти на контактные линзы…

Нацепив на нос очки, Семен посмотрел на своё отражение в зеркале. За его спиной стояли… Геннадий Ефимович и Николай Иванович. С лица Волкова не сходила хищная улыбка.

А! – Семен подпрыгнул от неожиданности, схватившись за сердце. Он не слышал, чтобы дверь туалета открывалась, не слышал звука шагов. Они появились в туалете, будто из ниоткуда.

– Что с тобой? – засмеявшись, спросил директор. – Ты точно здоров?

Улыбка сошла с лица Волкова. На его лице появилась маска озабоченности и сочувствия.

– Да, – ответил Семен, взяв себя в руки.

– Я понял, что с тобой, – Геннадий Ефимович почесал подбородок. – Я зря сказал тебе про Ольгу Валерьевну. Хотел просто помочь тебе, а получилось, что испугал…

– Да успокойся ты, – Волков хохотнул, положил Семену руку на плечо . – Она не такая уж страшная! – Я бы в жизни не подумал, что бывший учитель русского языка и литературы может быть таким впечатлительным! – Геннадий Ефимович покачал головой. – Ты же учил этих мелких варваров, этих чудовищ… Поверь мне, в наших глазах ты – герой, великомученик. Тебе при жизни памятник поставить можно… Гипсовую статую на худой конец…

Геннадий Ефимович и Волков хором рассмеялись. Их беззаботный смех помог Семену окончательно прийти в себя.

«Что происходит? Я пришёл устраиваться на работу. Запотели очки, мне почудилась какая-то хрень, я повёл себя неадекватно. А они вполне нормальные ребята. С юмором дружат… Скорее всего, меня и здесь отфутболят…».

– Простите, – пробормотал Семен. – Я…

– …Перегрелся! – подвёл итог Геннадий Ефимович. – Ладно, это со всяким бывает. Пошли, покажу тебе бухгалтерию…

Кабинет с табличкой «Бухгалтерия» находился рядом с кабинетом директора. Семену было непонятно, почему директор сначала потащил его в столовую.

– Мне нужно было увидеть Николая, – пояснил Геннадий Ефимович, будто прочитав мысли Семена. – А если честно, меня всегда тошнило от запаха пельменей. Я тебя понимаю. Я тоже поначалу блевал, а потом привык. И ты привыкнешь…

– Надеюсь, – Семен опустил взгляд в пол, стараясь не смотреть в глаза директору. Ему стало стыдно. Он чувствовал, как краска стыда заливает его уши, щёки.

– А вот и наша бухгалтерия! – Геннадий Ефимович распахнул дверь. В нос Семену ударила смесь запаха пота и пищи. Запах был даже сильнее, чем в столовой. – Проходи!

Семен вошёл в тесный кабинет три на четыре метра, плотно заставленный книжными шкафами, стеллажами с документацией. На небольшой тумбе у входа стояли ксерокс и чайник. У окна стояли два стола, за одним из которых сидело существо, которое женщиной можно было назвать с большой натяжкой.

«Титан реслинга» – подумал Семен, глядя на расплывшуюся за столом особу, в которой массы было никак не меньше двухсот килограммов.

– А… – только и смог сказать Семен, пораженный размерами женщины.

– А это – Ольга Валерьевна, наш главнейший бухгалтер, – лицо Геннадия Ефимовича приняло подобострастное выражение. – …А это – Семен Белкин, наш новый бухгалтер.

– Ну-ну… – буркнула Ольга Валерьевна, окидывая Семена оценивающим взглядом. Её голос отдаленно напомнил Семену свиное хрюканье. – Студент?

– Нет, – Семен замотал головой из стороны в сторону, щёки его покрылись румянцем смущения.

– Отлично! – главбух перевела взгляд на монитор компьютера. Большое кресло с массивными подлокотниками жалобно скрипнуло.

– Ну, я пошёл? – пятясь задом, как рак, Рогов покинул кабинет, аккуратно прикрыв дверь.

– Садись, что встал? – не глядя на Семена, Ольга Валерьевна махнула рукой. При этом по жировые складки на её руках заколыхались. Волнение прошло по всему телу. Последним заколыхался тройной подбородок. – Работа несложная… Будешь заносить в 1С счета-фактуры, выписывать накладные, авансовые отчёты будешь делать. Первичку всю вести будешь. Потом мы на тебя функции кадровика повесим – личные карты сотрудников и всё такое…

Так началась работа Семена в «Швейке». Работать бухгалтером было легче, чем учить детей и гораздо приятнее, чем охранять стоянку. Семен быстро втянулся в работу и старался добросовестно выполнять свои обязанности, ему всё нравилось, кроме того, что он сидит в одном кабинете с Ольгой Валерьевной, и их столы тесно придвинуты друг к другу. Можно сказать, что он с девяти часов утра до семи вечера сидел лицом к лицу с главбухом.

А Ольга Валерьевна была непростым человеком. Никто не знал, где она живёт. Она просто появлялась перед дверями здания, будто из ниоткуда. Мужа у неё не было. Менеджеры шутили в курилке, что она съела мужа и всех своих родственников. Она всегда ходила в одном и том же чёрном плаще, на который, по прикидкам Семена, ушло немыслимое количество болоньевой ткани. Платье у неё тоже было чёрным. Губы и ногти она тоже красила в чёрный цвет. Хотя говорят, что чёрное стройнит, но на Ольгу Валерьевну, по мнению Семена, это не распространялось. В руке у неё всегда была кожаная сумка, тоже чёрная.

Каждое утро Ольга Валерьевна боком протискивалась в кабинет, снимала пальто, потом медленно опускалась в своё рабочее кресло, которое начинало протяжно скрипеть. От этого скрипа у Семена всегда сводило скулы. Потом главбух открывала свою сумку и начинала извлекать из неё пищу. Начинала она, как правило, с бутербродов – с икрой, с колбасой, с сыром. После бутербродов в ход шли яблоки и бананы. Ближе к полудню в ход шла тяжелая артиллерия – жареные куры. В час дня главбух обычно звонила Рыкову, говорила, что она на обеде и шла есть в столовую. Приходя с обеда, Ольга Валерьевна минут сорок сидела с полузакрытыми глазами, переваривая пищу, а потом опять доставала из сумки бутерброды, булочки и разнообразные пирожные. Глядя на сумку Ольги Валерьевны, Семен всегда удивлялся, как в ней может помещаться столько еды? Может, это непростая сумка, а нечто подобное шляпе фокусника, из которой можно достать голубей, кролика и кучу всякой всячины? Самым удивительным было то, что, даже поглощая пищу, Ольга Валерьевна не отрывалась от работы. Она могла колотить толстыми пальцами по клавиатуре и одновременно обгладывать куриное бедро, говорить по телефону, есть халву и пить кофе.

Когда Ольга Валерьевна вразвалочку входила в курилку или в столовую, все разговоры, как правило, прекращались, люди норовили быстро улизнуть, лишь бы не находиться с главбухом в одном помещении.

Семен знал, что всё дело в размерах и в характере Ольги Валерьевны. Всё взаимосвязано – она стерва потому, что толстая. Она комплексует по поводу своей внешности, но ничего поделать с этим не может, иначе давно бы села на диету и стала заниматься шейпингом. А вся её полнота из-за того, что Ольга Валерьевна много ест. А как не есть, если нет мужчины? Если верить рассказам менеджеров, у неё никого нет и, скорее всего, уже не будет. Вот она и налегает на пищу, чтобы хоть чем-то заполнить вакуум в душе.

Проанализировав всю ту обрывочную информацию о главбухе, которую удалось получить от работников «Швейки» Семен пришёл к выводу, что знает, как найти подход к этой странной и немного пугающей женщине с необъятными формами и с тяжёлым взглядом, которая дышит, как паровоз и постоянно потеет. Её потом пропах весь кабинет. Глядя на Ольгу Валерьевну, Семен понял, почему она одевается во всё черное. На чёрной одежде пятна пота не так заметны.

Тем не менее, чтобы втереться к главбуху в доверие, Семен стал приходить по утрам с тортиком, с кексом или с коробкой конфет. Угощал всем этим Ольгу Валерьевну, говорил ей комплименты, расспрашивал, как она провела вечер, пытался быть милым, обаятельным и внимательным. Только всё это было зря, пустая трата времени, денег и сил, потому, что главбух съедала за считанные секунды всё, чем Семен её угощал, запивала всё это большой кружкой кофе, громко рыгала и вместо благодарности говорила, тыкая пальцем в монитор компьютера Семена:

– Много болтаешь, мальчик! Какая тебе разница, какие фильмы я смотрю по вечерам? Работай…

Но всё равно Семен верил, что найдёт к ней подход. Он всегда вспоминал слова Геннадия Ефимовича: « …Она уже пятерых твоих предшественников сожрала. Так что будь с ней осторожен, хорошо?» а потому с максимальной осторожностью, потихоньку пытался пробить бреши в обороне главбуха. Не для того, чтобы стать её другом, а для того, чтобы не уволили. Ведь работа ему нравилась, и он знал, что в другое место его могут не взять.

Вскоре игра в хорошего мальчика Семену надоела. Он и сам не предполагал, что это может произойти так быстро. Ему стал противен запах пота, стоящий в кабинете. Пот Ольги Валерьевны имел очень резкий, неприятный запах. Про духи и туалетную воду она, судя по всему, не знала. А может, у неё была аллергия на парфюмерию? Когда Семен однажды попытался приоткрыть окно, главбух встала из-за стола и закричала так громко, что у Семена уши заложило:

– Закрой сейчас же! Я ненавижу сквозняки!

Семен захлопнул окно. Извинившись, он опустился на свой стул, чувствуя, как наэлектризовались волосы и сердце бьётся так часто, словно хочет выпрыгнуть из груди. После этого проветривание в кабинете он не устраивал, хотя неприятный осадок в душе остался.

В бухгалтерии было бы вообще нечем дышать, если бы директор, менеджеры и прочие «труженики» «Швейки» периодически не заходили в кабинет. В эти мгновения свежий, прохладный воздух из коридора немного разбавлял ту затхлую вонь, которая стояла в кабинете, и работать становилось легче.

О любви главбуха к пище в курилке слагались легенды. Не проходило и дня, чтобы кто-нибудь из менеджеров не рассказывал, что видел, как главбух ест колбасу, как она неэротично тряся подбородками, ест бананы, как запихивает в себя бутерброды, сделанные из длинных батонов. Глядя на то, как Ольга Валерьевна достает из сумки длинный бутерброд, как широко открывает рот и слегка запрокидывает голову, прежде, чем съесть его, Семен думал, что ей нужно начать выступать в цирке, ведь она вполне может составить конкуренцию шпагоглотателям. Только её номер будет называться «бутербродоглотатель». Поначалу Семен шутил и смеялся вместе со всеми, но позже ему стало до тошноты противно смотреть на то, как она ест. Его стал бесить запах пищи, его раздражало, как главбух широко открывает рот, прежде, чем запихнуть в него кусок торта, как она закрывает глаза, когда проглатывает пищу, будто проталкивая её глазными яблоками. В телепередаче про животных Семен видел, как так делают лягушки. Только перед ним каждый день сидела не лягушка, а жаба, гигантская баба-жаба со стервозным характером и ужасным запахом. Одни только груди, вечно лежащие на крышке стола, чего стоили. Огромные и бесформенные, похожие на бурдюки, заполненные водой… Когда Семен смотрел на них, ему хотелось взять шило и бить по ним, дырявя и выпуская наружу воду, или что там в них… Но он не делал этого, хотя всегда хотелось. А ещё он хотел бы использовать эти безобразные мешки, заполненные жиром, как боксерские груши и колотить по ним кулаками, пока они не сдуются, а потом завязать узлом на спине главбуха.

До чего же ему надоели куски мяса и хлебобулочных изделий, летящие на его стол и ему в лицо, когда Ольга Валерьевна пыталась говорить по телефону с набитым едой ртом. А её чавканье просто сводило с ума. Когда она портила воздух, у Семена начинались приступы удушья и слезились глаза. Однажды, не выдержав, он подошёл к директору и прямо сказал: