скачать книгу бесплатно
Я углубился в чтение. Вот что я узнал:
Понтий Пилат (лат. Pontius Pilatus; др.-греч. ??????? ???????) – римский государственный деятель, занимавший с 26 по 36 г.г. I века н.э. должность префекта римской провинции Иудея. Прозвище "Пилат" (Pilatus) происходит, как обычно считается, от названия метательного копья или дротика (pilum) и означает, таким образом, "метатель копья". Видимо, это когномен (cognomen), третье имя, то есть прозвище, данное некогда кому-либо из представителей рода, которое затем часто переходило на потомков и становилось названием семьи или отдельной ветви рода (например: Crassus – Красс, Cicero – Цицерон, Caesar – Цезарь). Такое прозвище указывает на то, что кто-то из предков Понтия Пилата отличался в метании копья (либо в принципе хорошо метал копья, либо отличился удачным броском копья в каком-то конкретном сражении). Скорее всего, род Пилата по своей деятельности был связан с военной и государственной службой. Личное имя Понтия Пилата (praenomen) в известных нам источниках не зафиксировано. Родовое имя (nomen) Понтий указывает на то, что Пилат, вероятно, принадлежал к древнему знатному самнитскому роду Понтиев, который сохранял своё влияние в Самнии в течении столетий: один из его представителей, Гай Понтий, командовал самнитской армией ещё в битве при Кавдинском ущелье (321 до н.э.), а другой, Понтий Телезин, был одним из лидеров италиков во время Союзнической войны (91-88 до н.э.), а затем воевал против Суллы за автономию Самния и погиб в битве у Коллинских ворот (82 до н.э.), после чего самниты, италийское племя, долго и упорно боровшееся против римского владычества в Италии, лишилось всех остатков автономии, а род Понтиев, или какая-то его ветвь, видимо, перестаёт быть оппозиционным Риму, став частью римской аристократии: предположительно, из этого рода происходят такие римские политические деятели как консул-суффект 144 г. Марк Понтий Лелиан Ларций Сабин и его сын ординарный консул 163 г. Марк Понтий Лелиан. Происхождение Пилата из рода Понтиев иногда оспаривают указанием на слова Иосифа Флавия (ок. 37 – ок. 100), согласно которым первый римский правитель провинции Иудея Копоний, занимавший этот пост в 6 – 9 г.г. н.э., происходил из сословия всадников и занимал более низкое положение, чем наместник Сирии Публий Сульпиций Квириний (ок. 45 до н.э. – 21 н.э.), происходивший из числа сенаторов: "Область Архелая перешла под прямое правление Рима, и Копоний, римлянин из сословия всадников, был направлен туда прокуратором с полномочиями от Цезаря выносить смертный приговор" (Иосиф Флавий. Иудейская война. II.8.1); "Сенатор Квириний, который раньше занимал все государственные должности и проложил себе дорогу к консульству, человек, пользовавшийся во всех делах огромным влиянием, явился в Сирию, куда его посылал император для того, чтобы творить суд и оценить все имущество населения. Вместе с ним был послан и Копоний, происходивший из всаднического сословия. Ему была предоставлена верховная власть (прокуратора) над всею Иудеею. Затем в Иудею, которая тем временем вошла в состав Сирии, прибыл и Квириний, желая совершить общую перепись и конфисковать имущество Архелая" (Иосиф Флавий. Иудейские древности. XVIII.1.1). Однако, неизвестно, сохранялся ли такой же порядок и во времена Понтия Пилата. Согласовать принадлежность Понтия Пилата к роду Понтиев и "всаднический" характер его должности префекта можно двумя путями: 1) либо следует признать, что встречающееся иногда в литературе категоричное утверждение, что все наместники Иудеи I в. принадлежали к сословию всадников, а следовательно, всадником был и Понтий Пилат прямого подтверждения в источниках не имеет, и в силу важного стратегического положения Иудеи Тиберий мог отправить туда человека более высокого статуса; 2) либо во времена Тиберия род Понтиев (или какая-то из его ветвей) принадлежал к всадникам. Данных, которые исключали бы происхождение Понтия Пилата из рода Понтиев, нет.
– Кстати, обычая отпускать из-под стражи одного из приговорённых к смерти преступников в честь празднования Песаха в Иудее не существовало; это выдумка евангелистов, – сообщил Сэм. – И р?ки Пилат тоже не умывал, он, презиравший евреев и их обычаи, ни за что не стал бы этого делать – это просто фигура речи. Да, и Пилат был префектом, а не прокуратором – такой должности тогда не было, она появилась только в 44 году.
У меня был, видимо, совершенно отсутствующий вид, потому что Сэм удивлённо взглянул на меня и резюмировал:
– For if the king like not the comedy, why then, belike he likes it not, perdy
…
– Придётся тебе прослушать небольшую лекцию, – после обеда сообщил Сэм, ехидно ухмыльнувшись. – В масштабах околопланковской длины (около 10
см) всё пространство состоит из микроскопических "червоточин" и представляет собой, как её называют "квантовую пену ". Эта пена (также называемая пространственно-временной пеной) – понятие в квантовой механике, разработанное Джоном Уилером в 1955 году. Она задумана в качестве основы ткани Вселенной. В квантовой механике, и в частности в квантовой теории поля, принцип неопределенности Гейзенберга допускает возникновение на короткое время частиц и античастиц, которые затем аннигилируют без нарушения физических законов сохранения. Чем меньше масштаб исследуемой пространственно-временной области, тем больше энергия таких частиц, называемых виртуальными. Объединяя это наблюдение с общей теорией относительности Эйнштейна, можно заключить, что в малых масштабах энергия флуктуаций будет достаточной, чтобы вызвать значительные отклонения от гладкого пространства-времени и придать пространству-времени "пенистый" характер. В соответствии с этим постулатом – ткань пространства-времени – это кипящая масса червоточин и крошечных виртуальных чёрных дыр.
Теоретические предпосылки феномена хронопутешествий – довольно сложны для понимания гуманитария, коим ты, безусловно, являешься. Но вкратце (в первом приближении) это выглядит так. Наше пространство можно описать с помощью метрики
. В общей теории относительности метрика рассматривается в качестве фундаментального гравитационного поля на четырехмерном многообразии физического пространства-времени. В соответствии с этой теорией, Вселенная имеет три пространственных измерения и одно временное, и все четыре измерения органически связаны в единое целое, являясь почти равноправными и в определённых рамках способными переходить друг в друга при смене наблюдателем системы отсчёта. Шопенгауэр уже 200 лет назад знал, что не может быть времени без пространства и наоборот
. Так вот, заканчивая этот экскурс в основы мироздания, могу сказать, что у нас имеется способ поменять одно из измерений пространства и время местами (правда, это требует гигантских энергетических затрат, но это – детали). Тогда возникает возможность перемещаться во времени так же, как в пространстве в любую сторону. Единственным препятствием для такого вояжа является второе начало термодинамики
. Но пытливый ум придумал, как обойти его, то есть при замене координат обеспечить убывание энтропии; это сложно, я не буду разжёвывать детали. Главное, что прыжок во времени становится возможным. Сразу скажу, что реально передвигаться можно пока только в прошлое, и то на определённом отрезке, но это уже частности; возвращение в исходный момент времени гарантируется… Я надеюсь, ты представляешь, что такое рефлексия… нет, не в психологическом аспекте, а в физике? Нет? Я так и думал, – он усмехнулся. – В физике понятие рефлексии используется в рамках квантовой теории. В отношениях физического наблюдателя, измерительного прибора и измеряемой системы можно различать несколько теоретических позиций. Согласно одной из них квантовое измерение – это частный случай взаимодействия квантовых систем. Для всех практических нужд в квантовой теории достаточно перечисления вероятностей исходов экспериментов, способности теории предсказать исход будущего эксперимента по результатам прошедших. Одна из главных трудностей в последовательной реализации этих представлений – это обратимость времени в уравнении Шрёдингера
, его линейность и детерминистический характер или необратимость времени на макроуровне. Некоей… скажем, развитой цивилизации удалось согласовать это противоречие в микро- и макромире. Понял что-нибудь?
– Не очень, – честно признался я. – Many things are incomprehensible to us, not because our concepts are weak; but because these things are not included in the range of our concepts (Многие вещи нам непонятны не потому, что наши понятия слабы; но потому, что сии вещи не входят в круг наших понятий), – процитировал я Козьму Пруткова.
У меня возникло сильное подозрение, что хитрый еврей просто-напросто стебается надо мной, впаривая откровенную лабуду. – Но ведь вы всё рассчитали, да?
– Ну, в общем, да. – Сэм улыбнулся и похлопал меня по плечу. – Не дрейфь, всё получится в лучшем виде.
– У меня… вопрос, – я взглянул Сэму в лицо, – когда я, выполнив задание, вернусь… обратно, куда денутся все атрибуты христианской эпохи: церкви, литература, картины, скульптуры и прочее? Они же, получается, не возникнут вообще. А люди, христиане, целый миллиард? Кстати, среди моих знакомых их немало…
– Serge, ты не должен копаться в этом (оно тебя тревожит, я понимаю), но всё устроится наилучшим образом, можешь мне поверить.
– Уже поверил, – широко улыбнувшись, ответствовал я, хотя это было совсем не так…
– Давай договоримся вот о чём, – он прищурился, – ты выполняешь наше маленькое задание, возвращаешься, и мы предоставляем time machine в твоё распоряжение для выполнения твоей сверхзадачи, – слово "твоей" он выделил голосом. – Насколько я понимаю, это твоё второе путешествие будет гораздо короче, меньше десяти лет… не так ли?
Я попытался сглотнуть, в горле пересохло, стало больно…
Мне вдруг вспомнился фильм "Четвёртая планета"
, главный герой которого хочет изменить прошлое. А ведь по сути я здесь по той же причине…
В начале октября мы с Майком и Дашей ездили в Иерусалим на экскурсию, чтобы я мог проникнуться местом, куда мне предстояло отправиться. Постояли у Стены Плача – оставшейся части ограды Храма, посетили Храм Гроба Господня на Голгофе, прошли по Виа Долороза, повторяя путь Спасителя, посмотрели на Купол Скалы (первоначально – дом для паломников, теперь – мечеть Массджид Куббат ас-Сахра), зашли в Церковь всех наций в Гефсиманском саду, сфотографировали Башню Давида при входе в Старый город и Дамасские ворота, закончили экскурсию в Археологическом музее Рокфеллера. Пообедали в "Coffee Nadi" на Хилел-стрит и к концу похода устали, как черти, ноги гудели, но все остались довольны. Обратно, в Мегиддо, приехали уже затемно, по дороге Даша дремала на заднем сидении, а я осмысливал увиденное, представляя всё это, но с поправкой на минус двадцать веков…
– Вариант, описанный Анатолем Франсом в новелле "Прокуратор Иудеи", кажется мне наиболее правдоподобным, – сказал Майк. – Я напомню тебе. Старый приятель Пилата, бывший с ним в Иудее, Элий Ламия
, через много лет встретивший его на курорте, в конце рассказа говорит Пилату: "Я знавал в Иерусалиме одну иудейку
… Я любил её варварские пляски, её песни, гортанные и в то же время ласкавшие слух, запах фимиама, исходивший от неё, дремоту, в которой она, казалось, жила. Я повсюду следовал за ней, смешиваясь с толпой солдат, фигляров, откупщиков, которыми она всегда была окружена. Потом она вдруг исчезла, и больше я её не видел. Долго я разыскивал её по грязным закоулкам и в тавернах. От неё было труднее отвыкнуть, чем от греческого вина. Прошло несколько месяцев – и я случайно узнал, что она присоединилась к кучке мужчин и женщин, последователей молодого галилейского чудотворца. Звали его Иисус Назарянин
. Потом за какое-то преступление его распяли на кресте. Понтий, помнишь ты этого человека?
Понтий Пилат нахмурился и поднес руку ко лбу жестом человека, роющегося в памяти. После нескольких секунд молчания он произнёс:
– Иисус? Иисус Назарянин? Нет, что-то не помню
".
Как там у Шаламова: через 17 лет Пилат не вспомнил Иисуса
.
В некогда прочитанной мною статье о Туринской плащанице, опубликованной в одном журнале, Лев Верховский пишет:
Предположим, что в плащаницу было завёрнуто тело человека, подвергшегося распятию, но не погибшего на кресте… Обратите внимание на то, что, судя по отпечаткам на ткани, из ран завернутого в неё человека текла кровь; значит, у него билось сердце – он был жив. Можно предположить, что при длительной экспозиции горячего, воспалённого тела получилось его тепловое фото на ткани. Более горячие места ран вызвали большее потемнение, что видно на плащанице…
Сыну плотника из Галилеи открылась новая истина, противоречащая ортодоксальному иудаизму. Суть расхождений с Ветхим Заветом чётко выражена в Нагорной проповеди (от Матфея, гл. 5), в многократном повторении: "Сказано.., а Я говорю вам…". Иисус провозглашает высшие, идеальные отношения между людьми: "Вы слышали, что сказано: "око за око, и зуб за зуб". А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую"…
С этого времени Иисус "…начал открывать ученикам Своим, что Ему должно идти в Иерусалим и много пострадать от старейшин и первосвященников и книжников, и быть убитым, и в третий день воскреснуть". Позже, когда он въезжал в столицу, он подозвал двенадцать учеников и сказал им: "…Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и осудят Его на смерть; и предадут Его язычникам на поругание и биение и распятие; и в третий день воскреснет". То есть Иисус отчетливо осознавал свою судьбу…
Часть фарисеев видела выход не в физическом, а в нравственном, внутреннем возрождении, в очищении древней веры от бюрократических наслоений и начётничества. Именно эти идеи и отстаивал Иисус. Он отвергал разделение людей по имущественному признаку, утверждал равенство всех перед Богом – "не позволяй считать другого человека ничтожным или безумным". Это было мировоззрение, переносящее центр жизни с внешнего на духовный мир человека. "Царство Божие внутрь вас есть",– настаивал Иисус. Учение Иисуса привлекало к себе и простолюдинов, и образованных иудеев, поэтому среди фарисеев Иисус мог найти тех, кто понял бы его замысел и стал помощником в задуманном им деле. Есть ли в Новом Завете какие-либо свидетельства о контактах Иисуса с фарисеями? Да, есть. Говорится об Иосифе и Никодиме, которые неожиданно появляются на Голгофе в самый ответственный момент, вступают в переговоры с римскими властями, договариваются о снятии тел и обеспечивают захоронение Иисуса…
Суд синедриона осуждает Иисуса на смерть, и требуется лишь утвердить приговор у римского наместника. Именно этот момент необходимо было использовать, чтобы избежать побития камнями, то есть казни по иудейским законам. Вероятно, Пилату, стремившемуся не допустить беспорядков во вверенной ему провинции, показалось странным поведение самозванца и сопровождавшей его толпы, почему-то враждебно к нему настроенной. Возможно, прокуратор пытался как-то уладить конфликт, но, к его удивлению, иудеи настаивали на смертном приговоре. "Пилат сказал им: возьмите Его вы и по закону вашему судите Его. Иудеи сказали ему: нам не позволено предавать смерти никого, – Да сбудется слово Иисусово, которое сказал Он, давая разуметь, какою смертью Он умрёт".
Тут-то и раздалось гремящее в веках: "Распни его!". Ошеломлённому прокуратору оставалось только подчиниться воле этих диких и фанатичных, как он всегда считал, иудеев…
Дальнейшее – издевательства над Иисусом, его бичевание и распятие – не было бутафорией. Ему предстояло претерпеть все эти муки, а общий исход дела оставался неясным: в любой момент по какой-нибудь случайности план мог провалиться, и он бы просто погиб на кресте. Чтобы он остался в живых, необходимо было очень чётко выполнить заключительную стадию; естественно, это целиком и полностью лежало на его сообщниках.
Когда пришло время снимать распятых для захоронения, Иосиф из Аримафеи "…осмелился войти к Пилату и просил тела Иисусова". Прокуратор удивился, что самозванец, оказывается, уже мёртв, призвал сотника для подтверждения и получив его, разрешил снять тело. Богатому фарисею не составило труда подкупить нужных людей – ведь для римских солдат казнь какого-то галилейского смутьяна была событием совершенно заурядным. В итоге достигли главного: Иисуса сняли с креста без перебития ног, что и спасло ему жизнь. Можно высказать предположение, что Иисус умел впадать в состояние мнимой смерти, чему мог научиться у египтян или шумеров. Вероятно, будучи целителем других людей, Назаретянин владел секретами гипноза, умел управлять собственной психикой…
Какое-то время воскресший появлялся среди людей – "…явился Кифе, потом двенадцати; Потом явился более нежели пятистам братий в одно время, из которых большая часть доныне в живых, а некоторые почили". Что стало с Иисусом после? Об этом нет чётких свидетельств, его следы как бы теряются. Можно полагать, что он вскоре умер (например, от заражения крови). Во всяком случае, идея его вознесения на небо включена в Новый Завет значительно позже – в IV веке…
Итак, в основание новой церкви легли представления об искупительной жертве и о воскрешении Богом своего посланца. На этом строил свою апостольскую деятельность Павел и другие проповедники. По мере вовлечения в этот процесс других народов, акценты стали смещаться: говорилось не столько о совпадении с библейскими пророчествами (что было важным для иудеев), сколько о возможности личного бессмертия для каждого, о скором втором пришествии Христа: "Бог воскресил Господа, воскресит и нас силою Своею", "…ибо вострубит, и мёртвые воскреснут нетленными, а мы изменимся".
Теперь требовался только внешний толчок для начала официального оформления новой религии. Им стало крупнейшее антиримское восстание – четырёхлетняя иудейская война, закончившаяся тяжёлым поражением и разрушением иерусалимского Храма. Тогда и произошло резкое усиление мессианских чаяний, нашедшее свое выражение в вере в Иисуса Христа. Началось её письменное закрепление…
По-видимому, в основе евангелий лежат действительно имевшие место события, поэтому кажутся достоверными слова Иосифа Флавия (I век) по неискажённому арабскому источнику: "В это время был мудрый человек, которого звали Иисус. Весь его образ жизни был безупречен, и он был известен своей добродетельностью, и многие люди среди евреев и других народов стали его учениками. Пилат осудил его на распятие и на смерть. Но те, кто стали его учениками, не отказались от его учения. Они рассказывали, что он явился им через три дня после распятия и что он был тогда живым; таким образом, он был, может быть, мессия, о чудесных деяниях которого возвестили пророки"…
Открывшаяся Иисусу истина, его этический идеал – "…потому что Бог есть любовь" – продолжает светить, оставаясь стержнем всей духовной жизни человечества. Как писал А.И.Герцен, "…евангелие торжественно огласило права человека, и люди впервые услышали, что они такое"…
Глава четвёртая. Рэйчел
Если б знал, что так получится,
Я б не дал тебе уйти.
Где же ты моя попутчица
Разошлись у нас пути.
Геннадий Старков. Попутчица
Во время учёбы в универе я иногда бывал у отца в институте. Там я познакомился с Раечкой – младшим научным сотрудником его отдела. Вообще-то она была не Рая, а Рахиль (Рахиль Исааковна Штеренберг – какая-то дальняя родственница художника Давида Штеренберга
), она была старше меня на два года, и у неё была совершенно овечья мордочка
и печальные глаза; невысокая, очень стройная (надо честно признать), ко всему прочему она носила узкие модные очки. Все называли её Раечкой, я – тоже, и однажды пригласил в кафешку (просто из вежливости). Мы посидели, выпили по бокалу полусухого рислинга, мило поболтали о какой-то чепухе, я проводил её до метро, на прощание чмокнул в щёчку и всё… По-моему, она с ходу втюрилась в меня; когда через неделю я появился в Институте истории, она, едва увидев меня, зарделась и потом исподтишка бросала в мою сторону такие горящие взгляды, что, казалось весь отдел мог догадаться о волнующих её чувствах. Когда я собрался уходить, она напросилась сопроводить меня до метро, ей тоже надо было ехать. Я милостиво разрешил, она, ухватив меня под локоть, всю дорогу щебетала что-то совершенно ерундовое; сообщила, что я (если хочу) могу называть её Рэйчел – в её понятии это звучит менее банально, чем Раечка. Мы добрались до метро, и я (опять же из вежливости) спросил, куда она едет. Выяснилось, что нам по пути, делать мне было нечего, и мы доехали до "Парка культуры". Она жила с мамой (отца не было, он ушёл из семьи, когда Раечка была ещё маленькой) в Кропоткинском переулке, в старом одноподъездном доме на третьем этаже.
– Сергей, – сказала она медовым голоском, – если у Вас есть время, может, зайдёте, – она указала на входную дверь. Я проявил мягкотелость, согласившись. Мамы дома не было, она ушла к подруге. После "чашечки кофе" я попытался откланяться, но не тут-то было; выяснилось, что Раечке просто позарез необходимо показать мне одну очень интересную книгу, которую она недавно купила. После недолгого поиска на книжной полке это оказалась монография Каневой "Шумерский язык". Пролистав книгу, она нашла нужное место и процитировала:
– "Сортовое множественное число выражается посредством словоформы hi-a (hа), представляющей собой глагол hi или he – "смешивать" с суффиксом -a… В таком контексте означает "смешанный, разный, разного сорта": udu-hi-a sipad-bi i-?b-ku-ku "овец разных пород (и) их пастуха он (велит) ввести"
…
Она как-то вымученно улыбнулась и выдавила из себя:
– Это замечательно, правда?
Потом вдруг без паузы выпалила:
– Моё имя – настоящее – значит "овечка", хотите… хочешь быть моим пастухом?
Я опешил, это было настолько неожиданно, что я даже не смог рассмеяться… Пока я в состоянии, близком к ступору, осмысливал услышанное, она, быстро освободившись от туфель и очков, вплотную приблизилась ко мне (её тёплая мягкая грудь упёрлась в меня где-то в области живота), и, привстав на цыпочки, обвила руками мою шею и прильнула губами к моим… Чёрт! Что происходит? Deine Mutter! Teufel nimm es! (Твою мать! Дьявол побери!) Пока я пытался осознать происходящее, Раечка, отстранившись от меня, быстро стянула через голову платье и, оставшись в телесного цвета лифчике и трусиках, вдруг мягко подтолкнула и опрокинула меня на рядом стоящую кровать. Голова моя мгновенно наполнилась звоном, перед глазами вспухли разноцветные пузыри, на сколько-то секунд (десять, двадцать?) я вырубился; дальнейшее произошло без участия сознания, но потом смутно виделось (вспоминалось?) как бы со стороны, как мы, совершенно голые (как раздевались – не помню), переплетясь всеми конечностями судорожно, как перед смертью, любили друг друга…
(Потом, через какое-то время, я узнал от знакомого аспиранта Кости, он стажировался в отделе отца, что Раечка использует феромоны
для привлечения самцов – он сам попал в число её жертв – духи с афродизиаками
обнаружила в её сумочке секретарша отдела Кристина, когда Рахиль попросила подать ей зазвонивший телефон из сумки, сама она в этот момент говорила по городскому. К тому же, как он считает, она что-то подсыпает своим ухажёрам в напитки – я вспомнил кофе – для стопроцентной гарантии успеха. Однако все её старания загарпунить жениха пока не увенчались ЗАГСом).
Через четверть часа она выглядела смущённой до слёз, попросила меня закрыть глаза, пока одевалась; я тоже не знал как себя держать – ситуация была дурацкая. После душа (сначала она, потом я – полотенце нашёл на вешалке в ванной) я, стараясь не встречаться с ней взглядом, стал собираться уходить.
– А кофе не хотите… не будешь? – не глядя на меня, как-то жалко пролепетала она. Я тоже, отводя глаза, хрипло промычал что-то невнятное в ответ и рванулся к двери. Чувствовал себя полным кретином и трусом. Она не провожала…
Потом она звонила мне раз пять – я сбрасывал вызов. Каким же идиотом я был!
Через месяц, когда я снова зашёл к отцу в институт, Раечка смотрела на меня таким жалким взглядом (как у побитой собачонки), что я постыдно отвёл глаза, и, усердно разглядывая висевший на стене старый календарь с изображёнными на нём Вратами Иштар
и надписью Kа-digir-ra
(отец привёз его из командировки в Ирак в 2005 году), сказал фальшиво бодрым голосом:
– Привет, Рэйчел!
Совсем смутившись, залившись краской до корней волос, она пролепетала что-то вроде "hello".
– Are you okay? – выдал я, не придумав ничего умнее. Она кивнула; я прошёл в кабинет к отцу (секретарша сказала, что он хочет меня видеть). Заглянувшая вскоре в дверь Кристина спросила:
– Евгений Яковлевич, на нашу почту из редакции прислали текст Вашей статьи для правки; будете смотреть?
– Попозже, Кристиночка, минут через десять.
Она, кивнув, закрыла дверь. Отец помолчал, собираясь с мыслями.
– Сергей, – начал он (такое начало предвещало душещипательную беседу с нотацией и моралью; когда он был в хорошем расположении духа, обращался ко мне "сын"), – что у тебя с нашей Раечкой?
– В каком смысле? – я прикинулся валенком.
– В смысле отношений. У вас была… были отношения… близкие?
Собрав в кулак всё отпущенное мне природой лицемерие, я равнодушно (во всяком случае, мне так показалось) произнёс:
– С чего ты взял? Нет, конечно.
Он внимательно посмотрел мне в лицо и, хмыкнув, ничего не сказал. Врать было противно… По-моему, я его не очень убедил…
Года два назад мне довелось интервьюировать астрофизика Михаила Киселёва, старшего научного сотрудника института имени Штернберга
. Я прилетел из Краснодара в Москву в командировку от нашей редакции с каким-то заданием; позвонил Давыдыч и попросил заодно побеседовать с молодым талантливым учёным, я записал координаты и назавтра, созвонившись с Михаилом, поехал на Университетский проспект, в институт. В проходной меня ждал молодой человек еврейской внешности в модных тонированных очках, лет 35, одетый в тёмно-синий костюм с галстуком.
– Здравствуйте. Вы – Сергей? Я – Михаил, – он протянул мне руку. Мы обменялись рукопожатием, и он повёл меня к себе, в отдел внегалактической астрономии. По дороге я, спросив разрешение, включил диктофон и попросил Михаила рассказать о его научной работе и о себе.
– Мой прадед, – начал он, немного помолчав, видимо выстраивая в уме свою речь, – Лев Александрович Зильбер
– известный вирусолог, академик, брат Вениамина Каверина. Его сын, мой дед – Лев Львович Киселёв
– молекулярный биолог, тоже академик. Ну, а я выбрал другую область деятельности, – он жестом указал вверх, – небо! Как Вы уже догадались по названию отдела, мы исследуем объекты, находящиеся за пределами нашей Галактики.
Далее он сообщил, что современные астрономические исследования предполагают большую работу в области теоретической и наблюдательной физики. Некоторые области изучения астрофизики включают в себя попытки описать свойства тёмной материи, тёмной энергии, чёрных дыр и других экзотических астрономических объектов; определить, возможны ли путешествия во времени, существуют ли кротовые норы и мультивселенные; узнать историю происхождения и будущее Вселенной.
Я поинтересовался, как, к примеру, современная наука оценивает возможность путешествий во времени. Михаил усмехнулся и сказал, что теоретические предпосылки этого изучаются; возможно, в ближайшие лет двадцать теория (если можно так её назвать) хроноперемещений макрообъектов будет в общих чертах сформулирована. Однако до практической реализации – очень далеко; он предполагает, что реальные путешествия во времени станут возможными лет через пятьсот – в лучшем случае. Как он ошибался!
Затем он пересказал мне суть открытия, сделанного недавно их коллективом: в одном из шаровых звёздных скоплений в галактике Андромеды обнаружен очень медленный рентгеновский пульсар. Он представляет собой маленькую, но очень плотную нейтронную звезду, которая стягивает вещество со звезды-компаньона. Падающий газ образует горячее и яркое пятно на поверхности пульсара, которое создаёт эффект пульсаций света наподобие маяка, поскольку звезда совершает оборот каждые 1,2 секунды. Об этом они опубликовали статью в Astrophysical Journal
. Ещё он сообщил, что Американским астрономическим обществом
выделен грант на стажировку и работу на радиотелескопе в Аресибо
. Директор выбрал его, Михаила. Я попросил его рассказать о себе, семье, увлечениях.
– Я женат, отец двухлетней дочери Лии
, моя жена, Рэйчел, занимается её воспитанием.
– А какова девичья фамилия Вашей супруги? – почему-то волнуясь, спросил я.
