Эхо прошлого

– Копы – пронеслось у него в голове – да нет. Не может этого быть. Просто не может. Если только эта сучка, Рейчел не взболтнула чего лишнего.

Он продолжал стоять на месте и вслушиваться в окружающую его ночь.

– Нет, скорее всего кто то просто заблудился. Может туристы или еще кто то. Возможно у них просто закончился бензин или сломался двигатель и они побрели в поисках помощи. Хорошо, если так все и обстоит – улыбнулся Дик, крепко сжимая рукоятку дробовика. Дерево было влажным и липким от пота его ладони.

При мысли, что кто то возможно сейчас стучит в двери его дома он пришел в бешенство. Дик не любил гостей. Тем более назойливых и непрошенных чудаков. Да и к тому же в такое позднее время.

– Мама – проговорил он в слух и бросился бегом к дому, не потрудившись даже вернуться и закрыть дверь своего Пикапа. Крепко зажав дробовик в руке он стремглав мчался по направлению к дому, чувствуя как ярость внутри него разгорается с каждой секундой. Сейчас он ощущал себя котлом на плите, вода в котором почти что достигла температуры кипения.

***

Когда Алисия подошла к двери в конце коридора, ее сердце билось так сильно, что казалось вот вот выскочит из груди. Трясущимися руками она вставила ключ в замочную скважину и повернула. Щелкнул замок. Ей показалось, что звук был громким. Даже слишком. Нет, это всего лишь чертов замок. У тебя расшатались нервы, Алисия Тейлор. Она тихонько приоткрыла дверь. В спальне было темно и тихо. Через приоткрытые шторы, в комнату проникал бледный лунный свет, выхватывая из темноты кровать, на светлом покрывале которой лежал человек. Это была Марта! Алисия не видела практически ничего, лишь темные очертания спящего человека. Маленького человека. Ребенка. Но она знала, чувствовала, что это ее дочь была сейчас перед ней. Медленными шагами Алисия прошла в комнату и тихонько прикрыла за собой дверь спальни. Затем, подойдя к кровати, присела перед ней на корточки. Теперь Алисия была спиной к окну и в лунном свете могла видеть лицо дочери. Она осторожно положила руку на плече дочери. Та в ответ заворочалась в постели и открыла глаза. Было видно, что ребенок не может понять, видит ли перед собой реальность или сон. Она смотрела в глаза своей матери и молчала. Взгляд ее был равнодушным, лишенным какой либо казалось естественной и неотъемлемой реакции для подобных ситуаций. По видимому она решила, что просто видит сон, в котором ее любимая мама снова с ней рядом. Ведь ей так этого хотелось. На щеках Алисии блестели слезы. Они медленно сползали вниз, к подбородку и падали на пол, куда то туда в темноту, куда не доставал свет луны, висящей в окне комнаты.

– Я здесь – всхлипывая проговорила Алисия, продолжая держать руку на плече Марты, тихонько поглаживая его.

***

Добежав до крыльца Дик увидел, что входная дверь открыта и чертыхаясь бросился в дом. Влетев в гостиную он остановился переводя дух и огляделся по сторонам. В комнате не было никого.

– Мартин! – громко окликнул мальчика Дик.

Никакого ответа не последовало. Он произнес имя сына еще раз, тем же властным строгим тоном, еще громче, чем в первый. Только тишина вторила ему в ответ. Подняв дробовик дулом вверх он медленными шагами направился к лестнице, ведущей на второй этаж. Свет не горел нигде, хотя он всегда оставлял его включенным в коридоре второго этажа. Дик знал, что в доме посторонний. Один или несколько. Но кто то есть. И этот кто то здесь не с добрыми намерениями. Это враг, пришедший со злым умыслом. Пришедший в его дом, в его убежище. И за эту дерзость он будет наказан. Наказан смертью. Никто не смеет вламываться в его убежище. Никто.

– Дик! – истошный крик матери раздался из ее спальни. Дик!

Он бросился по темным ступеням вверх. Одна, вторая, третья. Вот уже середина лестницы.

– Дик! В доме чужой, Дик!

Он перешагнул последнюю ступеньку и оказался в коридоре второго этажа. Дверь, последняя дверь, та самая, за которой держали девчонку была открыта. Лунный свет бледной пеленой весел в воздухе. На его фоне Дик увидел двоих, одним из которых без сомнения был Мартин. Его Мартин! Рядом с Мартином стоял мужчина. Лицо его скрывала тень. Подсвеченные седой дымкой лунного света они сейчас походили на призраков.

– Какого черта ты здесь забыл, ублюдок?! – взревел Дик и поднял дробовик.

– Не надо папа! – закричал Мартин, оставаясь при этом на своем месте.

– Отойди от моего сына – прошипел Дик, держа оружие наготове.

– Я не хочу стрелять – незнакомец говорил спокойным и ровным голосом.

– Мартин, иди сюда, иди ко мне! Я защищу тебя – проговорил Дик, по прежнему держа незнакомца на прицеле.

– Папа, убери ружье и дай им уйти!.

Мартин заплакал.

– Кому? – Дик не поверил собственным ушам. Это наши враги сынок. Они причинили боль и страданье нашей семье. И они поплатятся за это.

– Не надо папа – сквозь слезы взмолился Мартин, делая шаг ему на встречу.

Не ходи, оставайся на месте – все тем же ровным и спокойным тоном сказал незнакомец.

Дик понял, что тот готов к любому повороту, любому действию, которое он – Дик Поллард может предпринять в любую секунду.

– Папа, дай им уйти – продолжал Мартин, медленно приближаясь к отцу – они не в чем не виноваты. Прошу тебя.

– Перестань скулить – прошипел Дик, чувствуя, как злость закипает внутри него – ты готов пойти против собственного отца?

– Убери оружие – спокойно произнес незнакомец – я полицейский. Я заберу женщину и девочку с собой и мы уйдем. Уйдем из твоего дома.

– Ты думаешь, я вот так вот могу пойти на поводу у какого то говнюка, вломившегося ко мне в дом посреди ночи?! – вскричал Дик, чувствуя, что теряет контроль над собой.

Дверь позади него резко открылась и Энн Поллард в ночной рубашке выбежала в коридор.

– Зайди к себе! – закричал Дик.

– Чего ты ждешь?! Стреляй! Стреляй же! – негодовала она.

– Не надо бабушка! – сквозь слезы просил Мартин. Он быстро переводил взгляд с отца на Стюарта и обратно. Его мокрые глаза блестели.

– Стреляй! – закричала Энн. Ее серые невидящие глаза казалось сверкали каким то белесым блеском в пелене лунного света. Сейчас они были очень выразительны в полумраке помещения.

Дик нажал на спусковой крючок. Прогремел выстрел, взорвав тишину дома. Мартин упал на пол коридора, накрыв руками голову и продолжая плакать. Стоявший в конце коридора Стюарт пошатнулся, затем присел и выстрелил в ответ из револьвера. Второй, третий. Дик почувствовал, что одна из пуль угодила ему в живот. Все тело обдало волной острой боли. Он пошатнулся, но устоял на ногах и передернув затвор ружья выстрелил снова. Заряд дроби разнес в щепки часть открытой двери, над головой Стюарта. Щепки с сухим треском разлетелись по паркету. Стюарт прицелился и произвел еще три выстрела. Наступившая в след за этим тишина показалась Мартину какой то не естественно тихой, словно время просто застыло на месте, по какой то неизвестной для него причине. Он казалось даже не слышал биения собственного сердца. Может я умер и по этому не слышу его? – подумал он про себя, по прежнему лежа на полу и не смея подняться. Стюарт прислонился спиной к двери. Ему было тяжело дышать. Он сделал глубокий вдох и почувствовал боль в груди, отдающую под лопатку.

– Ты цел? – позвал он лежавшего на полу Мартина.

– Да – растерянно ответил тот.

Стюарт повернулся и посмотрел в спальню, в которой все это время укрывались Алисия и Марта. Затем перевел взгляд на то место, где еще минуту назад стоял Дик Поллард. Тот лежал ничком на полу, н подавая признаков жизни. В паре футов от него лежала женщина в ночной рубашке. Стюарт поднялся на ноги и не выпуская револьвер из рук приблизился к ним. Женщина лежала на спине, без движений, так же, как и ее сын. Голова была повернута вправо а на груди под рубашкой, проступали бурые пятна. Стюарт повернулся и посмотрел на мальчика, по прежнему лежавшего без движений. Он тихо плакал, уткнувшись лицом в пол. Стюарт почувствовал медный солоноватый привкус крови во рту. Ноги слабели. Ему захотелось сесть. Лучше даже лечь. Он был ранен один единственный раз за всю свою службу. Какой то отморозок, решивший ограбить табачный киоск, испугался случайно подъехавшей в этот момент полицейской патрульной машины и убегая начал палить в погнавшихся за ним полицейских. Одна из пуль угодила Стюарту в предплечье правой руки, пройдя на вылет. Он и сейчас хорошо помнил те болезненные ощущения, которые вызвало это ранение. Будто это было вчера. Сейчас же боли он не испытывал. Только головокружение и холод, начинавший с каждой минутой все сильнее и сильнее пробирать его тело. Он подошел к Мартину и оперившись спиной о стену, съехал по ней вниз. Положив револьвер на пол рядом с собой, Стюарт протянул руку и дотронулся до ребенка. Тот не шевелился. Стюарт вдруг осознал, что испытывает одновременно чувство жалости по отношению к нему и стыда. Этот ребенок только что потерял всю свою семью. Какой бы она не была, она была его семьей. Частью него самого, хотел он того или нет. Я лишил его этого – подумал он про себя, глядя на мальчика. Голова кружилась. Коридор поплыл перед его взором. Казалось что пол под его ногами ожил и пустился в след за стенами и потолком. Кровь под одеждой стекала теплыми и липкими струйками вниз по его животу. Она противно щекотала кожу. Стюарт почувствовал, что ему хочется спать. Веки его быстро тяжелели. Они наливались свинцом с каждой секундой. Держать глаза открытыми становилось все труднее и труднее.

– Прости меня – тихо сказал он Мартину, закрывая глаза.

Глава 18

Когда она открыла глаза, ее взору открылся уже знакомый ей вид. Это был не сон и не галлюцинация. Она и вправду находилась в больничной палате вот уже сутки. Белый потолок, белые стены и зеленоватая плитка на полу. Довершением ко всему этому были голубые занавески на окнах. Алисия поймала себя на мысли, что эти занавески единственное, что ей нравиться в скудном и однообразном интерьере палаты. К тому же только они не ассоциировались у нее с больницей, как это было каждый раз, как только она взирала на белые холодные стены или на маленькое окошечко в двери, за которым время от времени мелькали проходившие мимо члены больничного персонала или пациенты. Занавески напоминали ей о доме и это в какой то мере придавало ей сил. Круглые настенные часы показывали без четверти восемь часов вечера. Их еще уловимое тиканье успокаивало ее слух. Более ничего не нарушало тишину, стоявшую в палате. Соседняя кровать пустовала и была аккуратно заправлена. За день у нее в гостях побывали двое детективов, которые задавали много вопросов и много писали в свои блокноты. Стюарта среди них не было. Она знала, что он погиб той ночью в доме. Тогда она так и просидела до утра, крепко прижимая к себе Марту и не смея подняться и выйти в коридор, из которого до нее доносился запах пороха, до сих пор так хорошо помнившийся ей. Лишь с первыми проблесками зари, показавшейся за окном, она взяла Марту на руки и медленно вышла из спальни, служившей им укрытием. Прошла через коридор, в котором остались три трупа и спустилась по лестнице на первый этаж дома. Мартина она застала сидящим на крыльце. Он сидел обвив руками колени и смотрел в землю перед собой. Он не поднял головы и тогда, когда она позвала его по имени. Мокрые покрасневшие от слез глаза его напоминали стекло. Она села рядом с ним, по прежнему держа Марту на руках и взглянула на медленно поднимавшееся над кронами сосен солнце. В те самые минуты оно выглядело как то по особенному красиво. Она не могла тогда подобрать нужных слов, что бы описать его. Не могла и сейчас. Да и не особо хотела этого. Она думала о Марте, находившейся в эти самые минуты в детской больнице, располагавшейся в трех кварталах от сюда. Днем Алисия убедила дежурившую медсестру дать ей телефон и сделала два звонка. Первый раз она звонила в Уичито. Правда поговорить толком со своей матерью ей так и не удалось. Она с трудом смогла выдавить из себя сквозь слезы, что с ней и с Мартой все в порядке. Если конечно это можно было так назвать. Но они были живы, в это было самым главным. После этого оно сделала звонок в клинику, куда поместили ее дочь. Врач четко и лаконично ответил на все заданные ему вопросы. Он сказал, что у Марты нет никаких физических травм, но имеет место тяжелая психологическая травма от пережитого стресса. Ее осматривал психиатр, который и сделал это заключение. Очевидно, что им еще предстояло бороться с последствиями прошедших дней. С пережитым ими ужасом. С эхом прошлого. Он так же добавил, что Марта не говорит. С того самого момента, как ее привезли, она не проронила ни слова. Он заверил Алисию, что время будет работать на них и при необходимом лечении, ее дочь постепенно вернется к нормальному психологическому и физическому состоянию. Где сейчас находился Мартин, Алисия не знала. Один из детективов, говоривший с ней днем, ответил, что у Поллардов нет ближайших родственников и что судьба мальчика скорее всего приведет его в детский дом. Сейчас, думая о нем, Алисия поймала себя на мысли, что очень сильно хочет увидеть мальчика еще раз. Она ощущала странное почти непреодолимое желание помочь ему. Будто и вовсе была в чем то перед ним виновата. Она мысленно пообещала самой себе не оставлять его в будущем. Как много еще предстояло сделать. Она нашла эту мысль весьма приятной для себя, так как это еще раз подчеркивало то, что она жива. Жива и более того нужна кому то в этом, одновременно прекрасном и жутком мире.

Для создания обложки книги, использовалась художественная работа автора.

Примечания

1

Аль-Каида – запрещенная в РФ радикальная исламистская организация, созданная Усамой бин Ладеном, который долгие годы являлся ее лидером и идейным вдохновителем. Ее лидеры возглавляют списки самых разыскиваемых преступников.