Полная версияПолная версия:
О любви (сборник)
Она вспомнила обрывок письма. Ведь он сорвался ехать именно после этого письма.
Тогда его оправдают.
Его оправдают, но он – вернется ли он к ней? Он, значит, все время любил баронессу, однако был с ней, с Наташей. Значит, опять вернется к ней.
Но лучше всего, если убил из-за денег и сумеет вывернуться. Нужно, чтобы было так: убил из-за денег, но доказать, что убил из ревности.
Она, Наташа, может ему в этом помочь… Она покажет этот обрывок письма, может присочинить что-нибудь.
Это так. Но сейчас важнее всего другое. Важнее всего понять, установить для самой себя: любил ли Гастон баронессу?..
Вспомнился разговор в дождливый день в ресторанчике: «Но если заставить такую женщину полюбить…» Так, кажется, он сказал… «То нет высшего блаженства на свете». Да, да. Он сказал именно так. Но пожалуй, что она-то его и не любила, а он только надеялся и представлял себе это «высшее блаженство».
Что бы там ни было, надо сейчас же ехать в Париж. Откладывать на пять дней немыслимо.
И еще одна возможность: ведь он арестован только по подозрению. Может быть, убил-то и не он?
Но они там будут снимать оттиски пальцев, увидят его страшные руки.
«Любаша задушена!» – сказала Мурка.
Усталость и скука. Так давно, давно она все это знала, что теперь, узнав в окончательный и последний раз, не чувствует ничего, кроме смертельной усталости и скуки.
Не печаль, не тоска, а вот именно то чувство, когда все то же самое долбится без конца, без конца…
Только вот сердце бьется так, что дышать трудно. Сердце само по себе, по своей воле отмечает что-то последнее и окончательное. Да еще этот странный смех, который растягивает ей губы и с которым она никак не может сладить.
24
La vie n’est qu’une ombre érrante… C’est un conte, dit par un idiot, plein de fracas et de furie et qui ne signifie rien.
Shakespeare. Macbeth[66]Да. Ждать еще пять дней немыслимо. Надо сейчас же ехать в Париж. И главное, не теряться, ничего не забыть и ничего не перепутать, иначе она погибла. «О том» сейчас думать не надо. Сейчас надо ехать в Париж. Денег нет. А голландец? Немедленно идти в «Павильон». Сейчас время завтрака. Он там.
И она, спеша и спотыкаясь, побежала в ресторан.
Метрдотель не сразу ее узнал – так изменилась она от новой прически, от красных пятен на щеках, от заплаканных глаз – и, не узнав, повел на другую сторону террасы, но она, быстро повернувшись, направилась к своему обычному месту.
В ресторане было пустовато. И главное – столик голландца был пуст.
– Где этот господин? – спросила Наташа и сама удивилась, как громко она говорит.
– Ist nicht da[67], – ответил лакей.
И она сейчас же вскочила со стула, на который уже успела сесть, и бросилась к выходу.
Теперь было уже совершенно ясно, что голландец на пляже. Он, значит, сегодня купается дольше обыкновенного. Надо бежать на пляж, не теряя ни минуты. Тогда она еще сегодня успеет уехать.
На пляже было уже совсем пусто. У самой воды одевалась какая-то личность из тех, что не берут кабинок, а купаются в тихое время прямо с берега. Личность напяливала белье на мокрое трико, и ветер вздувал парусом белую рубаху.
Подальше человек десять мальчишек, громко крича, гонялись друг за другом стаей мелкой рыбешки.
«Это, верно, русские мальчики из моего сна», – подумала Наташа и озабоченно покачала головой.
«Сны входят в жизнь. Да. Вот уже сны входят в жизнь…»
Она быстро разыскала свою кабинку, разделась и натянула купальный костюм. Трико показалось холодным и сырым, и ее всю затрясло.
«Боже мой, до чего я больна! А ведь сегодня надо ехать…»
Она старалась «главное ничего не забыть и ничего не перепутать». Сейчас нужно было найти голландца и взять у него денег.
Она вышла из кабинки и пошла к тому месту, где они обычно купались, но по дороге споткнулась о вырытую детьми горку, упала на песок, закрыла глаза и точно мгновенно заснула. Может быть, всего на минутку. Но когда очнулась, сразу увидела своего голландца. Он стоял довольно далеко, пожалуй, дальше того места, где они всегда купались, и, очевидно, подстерегал момент, когда она откроет глаза, потому что сразу же сделал свой обычный пригласительный жест, склонив голову и вытянув руки, и тотчас исчез. Очевидно, прыгнул в море…
Наташа вошла в воду. Вода была холодная и странно сильная и упругая. Не пускала к себе. Тяжело ударила в сердце, когда Наташа легла на волну. Но зато потом подняла ее и понесла на себе легко и свободно.
Голландца не было видно. Но справа гулко плеснуло – значит, он нырнул и сейчас, проплыв под ней, вынырнет слева. Обычная его игра.
Быстро почувствовав усталость, Наташа повернула к берегу.
Берег оказался дальше, чем она предполагала.
«Неужели я так долго плавала?»
Слева мелькнула рука голландца. Наташа повернула на этот знак. Но рука мелькнула снова уже справа, потом совсем далеко впереди блеснули ледяные стекла его пенсне.
«Пожалуй, все это мне кажется».
Но берег уходил все дальше. Это уже не казалось.
«Что же это такое?.. Ведь плыву-то я к берегу…»
Она посмотрела вниз, в мутное зеленое пространство. Увидела свое, сокращенное водой, маленькое, беспомощное тело, нежные, янтарного цвета ножки. И ей стало жаль этого беззащитного существа, судьбу которого она так давно, давно знала…
Она подняла голову. Да. Берег уходит от нее.
«Меня уносит в море, – спокойно подумала она. – Ну что ж… Надо все-таки плыть к берегу».
Справа, довольно близко, показался пароход.
«Если он пройдет между мной и берегом, перережет мне путь и поднимет большую волну – мне не выплыть».
Пароход перерезал ее путь, направляясь к гавани, но волны не поднял, и Наташа поняла, как далеко отнесло ее от берега.
«Должно быть, я утону», – все так же спокойно подумала она.
И тут ей показалось, что нужно непременно что-то сделать такое, что всегда все делают, а она вдруг забыла. Что же это? Ах да – надо помолиться.
– Господи! – сказала она. – Спаси, помилуй и сохрани рабу Твою Нат… Да ведь не Наталья же я! Я Маруся, Мария…
И тут сразу же мгновенно вспомнила свой предутренний сон.
«Маруси еще нет», – шамкала бабушка.
«А когда же она прибу-у-удет?» – спрашивал дед.
Вот оно, это «у-у-у», так испугавшее ее во сне. Это «у-у-у» – это море. И как же она не поняла, что Маруся и есть она. Но теперь уж совсем не страшно. Теперь только смертельная усталость. А что они ждут, так ведь это хорошо. Это очень хорошо, что и ее кто-то где-то ждет.
Но сейчас все-таки надо плыть. Надо доработать свое заказанное, положенное на земле.
Она снова заглянула вниз, в зеленую бездну, снова увидела висящее над ней крошечное свое тело.
И ничего не было на свете. Ни жизни с Гастоном, ни любви к нему, к Госсу, к заблудшему мальчику, ни ужаса последних часов – ни-че-го. Она только спокойно удивлялась, как могло все это быть таким значительным и страшным!
Может быть, она еще и доплывет до берега. Но и это особого значения уже не имело.
И все-таки что-то нужно было. Выполнить какой-то старинный, далекий, вековой завет. Да… перекреститься нужно. Перекреститься. Просто: во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Она подняла руку, и тотчас острая, жгучая боль ударила ее в дыхание, обожгла мозг, зеленым звоном заполнила мир.
И она еще раз дернула головой, ловя воздух.
Шторм продолжался два дня.
Суровый пахарь трудно водил тяжелым своим плугом, резал упругую сине-зеленую почву, и она, вздымаясь, опадала белой пылью в глубокие борозды.
На третий день, когда тело Наташи прибило к берегу, к рыбачьей стороне за купальнями, море было спокойно и вечер, осененный ангельски-розовым крылом неба, – благостно тих.
Нашли тело рыбаки, спустившиеся к берегу выправить сети.
Сынишка одного из них, увидев издали приподнятую головку Наташи, маленькую в облепивших ее коротких волосах, побежал к дому, радостно крича:
– Мальчика поймали! Мальчика поймали!
Этот серебряный детский голосок так чудесно прозвенел в вечернем затихшем воздухе, что стоявший на берегу толстый патер улыбнулся и повернул свое доброе лицо старой нянюшки к молодому другу.
На пляже было почти пусто. Публика, напуганная плохой погодой последних дней, очевидно, разъехалась. Несколько немцев, пожалуй уже из местных жителей, сидели с газетами, подстелив коврики на сырой песок.
– Дело вступило в новую фазу, – сказал один из них, обращаясь к приятелю. – Арестован муж баронессы, дегенерат, почти идиот, живший на средства своей жены. «Со дня убийства, – начал читать немец, – барон ведет себя очень подозрительно. Он непрерывно смеется…»
Патер отвел своего друга подальше. Ему не хотелось, чтобы молодой человек слушал детали этой грязной парижской драмы дегенератов, великосветских кокоток и сутенеров.
Он показал ему розовую даль, обещающую чудесное счастье, и долго говорил о том, что день создан тоже по некоему образу и подобию, потому что рождается, живет и умирает. И что смерть сегодняшнего дня особо прекрасна, тиха и кристальна. Тихость моря, и благость неба, и даже мирный человеческий труд – вон там несут рыбаки что-то темное, должно быть, улов вечерний, – и серебряный радостный голосок ребенка…
– Чудесна смерть твоя, отходящий день!
И так как был он не только сентиментальный поэт, но и священник, то, подняв руку как бы для благословения, произнес последние слова, обращаемые на земле к отходящему:
«In manus Tuas, Domine»[68].
Примечания
1
Что такое лапища? Что такое бабища? Что такое конопля? (фр., искаж. рус.). – Ред.
2
Все как у нас (фр.). – Ред.
3
Я имею, ты имеешь, он имеет, вы имеете, мы имеем… (искаж. фр.).
4
Так уходит Катилина (лат.).
5
Какой ужас! (искаж. фр.). – Ред.
6
Любовь – дитя богемы, не знавшее никогда закона… (фр.) – Ред.
7
«Почему надо занимать Трибунал этим ничтожеством», – раздался голос с Горы. «Революция». Л. Мадлен (фр.)
8
Мадам, представляю вам господина… (искаж. фр.)
9
Он был Дьявол, она была… Г. Гейне (нем.)
10
«Только ваша рука, мадам» (фр.).
11
«Мадам, я люблю вас!» (фр., англ.)
12
«И я никогда в жизни не забуду вас» (англ.).
13
Провались! (фр. жаргон)
14
«А кто ваш духовный отец?» – «Шевалье де Казанова». – «Испанский дворянин?» – «Нет, венецианский авантюрист». «Весенняя соната». В. Инклан (фр.)
15
«Произведение» модного дома «Манель» (искаж. фр.).
16
Цвет пудры.
17
«Только ваша рука, мадам» (фр.).
18
«Я целую вашу маленькую руку, мадам» (англ., фр.).
19
У каждой реки только одно русло. П. Фор (фр.)
20
Распорядитель приемов (фр.).
21
Наш знаменитый (фр.).
22
Знаменитость (фр.).
23
Вот вы какая! (фр.)
24
Нелегко (фр.).
25
Ношеные (фр.).
26
Светские дамы (фр.).
27
..Проходимец! Грязный тип! (фр. жаргон)
28
Идиотский (искаж. фр.).
29
Здесь – микрофон.
30
Это старая, но вечно новая история. Г. Гейне (нем.)
31
Бедная старая красавица дю Барри плакала на эшафоте, крича: «Еще минутку, господин палач!» История Франции (фр.)
32
Имеется в виду «Испано-Сюиза» – дорогая марка автомобиля.
33
«Слава тем, кто умер за нее!» (фр.)
34
«Только ваша рука, мадам!» (фр.)
35
У короля единственный подданный – его жена. О. Мирбо (фр.)
36
Amie, copine – подруга (фр.).
37
Неприятности (фр.).
38
Париж стоит мессы (фр.).
39
Жуан ле Пен – курортное местечко на юге Франции.
40
«Не будем больше думать об этом», – сказала она, думая об этом всегда. Песня (фр.)
41
«Адресат неизвестен» (фр.).
42
Распродажа (искаж. фр.).
43
Сорт ткани. – Ред.
44
От beaute (фр.) – красота.
45
Твои слезы текли для меня, мои губы выпили твои слезы. Анатоль Франс (фр.)
46
Я принесу тебе свежий мак с пурпурными лепестками. Феокрит. «Циклоп» (фр.)
47
Что такое измены, если губы, которые мы целуем, – прекрасные губы? (фр.)
48
От poulette (фр.) – курочка (жаргон).
49
Раздражение является атмосферой всей общественной жизни там, где нет Бога. Фр. Мориак (фр.)
50
Ум большинства женщин служит им больше для того, чтобы защищать их выдумки, нежели доводы разума. Ларошфуко (фр.)
51
Хорошо? (нем.)
52
Женюсь, и станет моя жена, Оттилия, набожна, как ты, и счастлива. Г. Гейне (нем.)
53
Ты можешь его покинуть, но не сможешь его забыть… (нем.)
54
Я целую вашу руку, мадам! (нем., фр.)
55
Я плыву к цветку вод Я погружаюсь… Зверь кидается на меня… Нет, это только его тень. П. Фор (фр.)
56
Настоящее тревожное состояние должно рассматриваться как проявление инстинктов самосохранения. З. Фрейд (фр.)
57
До востребования (фр.).
58
Я люблю твое бесчеловечное сердце, ты меня предашь завтра, я тебя – сегодня вечером… Стансы для Манон (фр.)
59
Молодой (фр.).
60
Конец, дружище (фр.).
61
Она начала понимать, что отсутствующие всегда правы. Фр. Мориак (фр.)
62
Ничего (нем.).
63
Долгие страдания ведут к изменению сущности. М. Пруст (фр.)
64
Моя дорогая (фр.).
65
Это вовсе не страстная драма, преступление или самоубийство, видимые причины которых кажутся сложными. Фр. Мориак (фр.)
66
Жизнь – только блуждающая тень… Это сказка, рассказанная идиотом, которая полна скандалов и ярости и которая ничего не значит. У. Шекспир. «Макбет» (фр.)
67
Его нет (нем.).
68
«В руки Твои, Господи» (лат.).
