Пой, ласточка, пой!

Он схватил свои кроссовки и ушел мыть ноги, а в аудитории появилась Аркадьевна с подносом в руках. Завхоз расчистил на столе место, а будильник сунул себе в карман.

– Верните часы на место, пожалуйста, – попросила девочка.

– Так они не ходят, – удивился Семен Октябринович.

– Тем лучше, – загадочно улыбнулась Аркадьевна и провела пальчиками по краешкам стаканов, отчего раздались мелодичные звуки.

– Ты сама нам лучше спой, ласточка, – попросил директор.

Девочка кивнула и запела, аккомпанируя себе с помощью стаканов:

– Старинные часы еще идут, старинные часы, свидетели и судьи.

Будильник снова ожил, а по залу разлетелся вздох восхищения.

– Когда ты в дом входил, – продолжала Аркадьевна, – они слагали гимн, звоня тебе во все колокола.

Тут на пороге появился Жорж Глафирович, а будильник громко зазвенел. Все покатились от хохота, а физик удивленно моргнул глазами.

– Очевидное и невероятное, – только и смог вымолвить он.

– Еще спой, Аркадьевна, – попросили воспитанники. – Пожалуйста! Мы тебя просим.

– Такого снегопада, такого снегопада давно не помнят здешние места, – пропела девочка.

– Глядите, – закричали мальчишки, что сидели у окна, – снег пошел!

– В июле? – спросил физик. – Этого просто не может быть.

Тогда Аркадьевна запела другую песенку:

– Чунга-чанга синий небосвод, Чунга-чанга лето круглый год.

На небе ярко засветило солнышко, и снег тотчас растаял.

– Чудо-остров, чудо остров, жить на нем легко и просто. Наше счастье постоянно – жуй кокосы, ешь бананы, жуй кокосы, ешь бананы, Чунга-чанга!

Дети увидали за окном пальмы и высыпали в сад.

– Кокосы! – радостно кричали они. – Бананы!

– Антинаучно, – сказал Жорж Глафирович.

Все расхватали ярко-желтые сладкие бананы и начали лопать, а Драчун вскарабкался на пальму и стал сбивать палкой кокосы.

– Слезай немедленно, – рассердился директор.

– Еще чего, – огрызнулся парень и принялся лупить по орехам.

Кокосы срывались с пальмы и летели вниз на головы его товарищей: Толстого, Доходягу и Беззубого.

– Хорош, – завопили они, потирая синяки и шишки.

– Безобразники, – покачал головой Глеб Жаннович.

– Мне, как раз сегодня, очень нужны помощники на кухне, – засмеялась Раиса Василисовна.

– Забирайте, – кивнул директор и ушел по своим делам.

Ребята приуныли и отправились в столовую, а Аркадьевне стало их жаль.

– Зачем они вам, Раиса Василисовна? – спросила Аркадьевна.

– Картошку на ужин надо почистить.

– У меня идея получше есть. Давайте устроим ужин в итальянском стиле?

– Как это? – удивилась повар.

– Увидите! А сейчас идите и хорошенько отдохните.

– Ладно, – махнула рукой добрая повариха. – Вечером жду всех в столовой.

Она шутливо пригрозила проказникам кулаком:

– Как штык! И тихо мне тут, иначе полы заставлю драить. Ясно?

– Ясный пень, – обрадовался Толстый. – Я проконтролирую.

Аркадьевна направилась в свою комнату, а Драчун ее окликнул:

– Певунья, спасибо тебе.

– Ты того, – промямлил Беззубый, – жла не держи на наш.

– Нормальная ты, девчонка, – сказал Толстый.

– Мне вот интересно, – спросила Аркадьевна, – а имена у вас есть? Или только клички?

– Сережа, – представился Толстый, а потом назвал своих товарищей по именам, – Юра, Слава и Миша.

– Оля, – улыбнулась в ответ девочка.

– А я думал, что ты Аркадьевна, – хмыкнул Драчун.

– Правильно, только это не имя, а отчество. Ольга Аркадьевна меня зовут.

– Мир? – протянули ей руки ребята.

– Без друзей меня чуть-чуть, без друзей меня чуть-чуть, а с друзьями много! – весело пропела в ответ девочка.

Наступил вечер. Раиса Василисовна посмотрела по телевизору сериал и теперь тихонько напевала себе под нос, находясь в приподнятом настроении.

– Аркадьевна, – весело сказала она. – Ты мне сегодня устроила настоящий праздник. Так что у нас с ужином?

– Прибыли, Раиса Василисовна, – перебил ее Сережа. – Происшествий не было.

– Приступай, Аркадьевна, – засмеялась повар. – Команда, как видишь, в сборе.

– Люблю я макароны, любовью к ним пылаю неземною, – запела девочка, и тут же из огромной пустой кастрюли полезли вареные спагетти.

– Тащите скорее тарелки, мальчишки, – крикнула Раиса Василисовна и кинулась к плите.

Вскоре стол был накрыт. Аркадьевна, как в песне, полила спагетти томатом, а сверху посыпала черным перцем и тертым сыром.

– Налетай, – крикнул Сережа и распахнул двери столовой перед воспитанниками.

После ужина разразился ливень. Он долго стучал по дырявой крыше столовой, а затем закапал с потолка. Раиса Василисовна носилась с ведрами и тряпками, а Аркадьевна убежала звать на подмогу завхоза. На обратном пути она заскочила к ребятам и с порога запела:

– Что мне снег, что мне зной, что мне дождик проливной, когда мои друзья со мной?

– Што шлучилош? – прошепелявил Миша.

– Крыша в столовой прохудилась! – крикнула девочка и умчалась.

Ребята тут же вскочили и побежали следом. Пожаловал в столовую и директор, а следом и Семен Октябринович в плаще и с набором инструментов.

– Попробую залатать крышу, – сказал он.

– А мы поможем, – вызвался Сережа.

Директор очень удивился, но разрешил:

– Ступайте, только без озорства. Дело серьезное.

– Само собой, – ответил Драчун. – Не на пальму полезем, а на скользкую крышу.

Ремонтники долго гремели и стучали наверху, а директор, повар и Аркадьевна сидели на кухне и напряженно вслушивались, переживая за них. Наконец, все стихло, и команда, вымокших до нитки работников, вернулась.

– Чайку горячего, – засуетилась Раиса Василисовна. – Непременно с медком!

Директор же пожал ребятам руки и широко улыбнулся:

– Молодцы. Спасибо.

Утром у мальчишек приключился насморк, и они остались в постелях, а Аркадьевна решила навестить героев.

– Заболели? – спросила она, услышав хлюпанье носами и дружное чиханье.

Девочка задумчиво поглядела на ребят, и вдруг ей на ум пришла одна презабавная песенка, которую написал Илья Орлов.

– Насморк – это очень хорошо, – запела Аркадьевна. – Можно спеть гнусаво эту песенку. Если на работу не пошёл, отдыхай, и дома будет весело. Другу позвони и расскажи, как тебе тоскливо и безрадостно. Он скорей в аптеку побежит, купит капли в нос и новый градусник.

Тут раздался стук в дверь, и в комнату вошел завхоз.

– Ребята, – сказал он, – я купил в аптеке вам градусники и капли. Поправляйтесь!

– Кашель – это тоже хорошо, даже если он с температурою. Сейчас чихну, сейчас ещё, ещё – где же друг с таблеткой и микстурами, – продолжила веселую песенку Аркадьевна.

Мальчишки раскраснелись от температуры, принялись сильнее чихать и кашлять, а в комнате появилась Изольда Татьяновна.

– Я буквально на минуточку, – извинилась она, выставила на стол микстуры и положила таблетки.

– Будет много времени на всё, – не унималась Аркадьевна, с интересом наблюдая за происходящим. – Телевизор скрасит жизнь до вечера.

Тут в комнату вошла Раиса Василисовна с маленьким телевизором в руках и водрузила его на тумбочку.

– Чтобы болеть нескучно было, – сказала она с улыбкой и тотчас ушла.

Ребята переглянулись, а девочка продолжала:

– Друг мне апельсинов привезёт. Апельсин оранжевый и друг весёлый лечат всё.

Не успела Аркадьевна допеть, как появился директор. Глеб Жаннович вручил ребятам апельсины и сказал:

– Витамин С. Первое дело при простуде.

Тут все захохотали, а директор покачал головой:

– От жара, должно быть.

– Проверим? – весело спросила Аркадьевна. – А ну, ребятки, живо градусники вставляйте в подмышки!

Через несколько минут она спросила:

– Сколько?

– Тридцать шесть и шесть! – ответили ребята.

– Вот и замечательно, – обрадовался директор.

Дождик лил уже неделю, а воспитанники хмурились, ведь в такую погоду нос на улицу не высунешь.

– Аркадьевна, спела бы песенку какую, – сказала Наташа. – Уж больно пасмурно на душе.

– Выглянуло солнышко, блещет на лугу, – запела девочка. – Я навстречу солнышку по траве бегу. И ромашки белые рву я на лету.

– Ой, солнышко выглянуло! – обрадовалась Юля. – И ромашки на лугу выросли.

Девочки прибежали на лужайку и принялись плести веночки, а Аркадьевна что-то мастерила из травинок и тихо напевала:

– Палка, палка, огуречик, вот и вышел человечек.

Поделка ожила и стала ножками прогуливаться между девочками.

– Человечек! – засмеялась Юля.

– А теперь добавим ножек – получился осьминожек, – спела Аркадьевна.

– Ой, глядите! – воскликнула Наташа. – Осминожек- восемь ножек.

И тут Аркадьевна пропела:

– Какой чудесный день, какой чудесный пень, какой чудесный я и песенка моя. Ля-ля-ля. Не скучно мне ничуть, пою когда хочу. Какой веселый я и песенка моя.

– А у директора завтра юбилей, – сказала Наташа. – Ему исполнится сто лет.

– Сто? – удивилась Аркадьевна.

– До черепахи Тортиллы ему еще далеко, – хихикнула Юля. – Той триста было.

– А что вы ему подарите? – спросила Аркадьевна.

– Может быть ты, Аркадьевна, песенку какую-нибудь хорошую споешь? – спросила Наташа.

– А о чем мечтает Глеб Жаннович?

– Он все время твердит, что лучшим подарком для него было бы закрытие приюта. Он мечтает, чтобы воспитанники жили в семьях.

Приготовления к празднованию юбилея директора начались с самого утра. Кто-то украшал деревья в саду, кто-то помогал повару на кухне, а остальные были на подхвате у завхоза и расставляли в саду столы и стулья. Не остались в стороне и бывшие хулиганы. Они нанизывали сосиски на шампуры и жарили их на костре.

– Налетай! – зазывал всех толстенький Сережа.

– Подходи! – кричали Юра со Славой.

– Кому «Фанты»? – раздавал стаканы с газировкой Миша.

Раиса Василисовна принесла с кухни огромный торт и поставила в центр стола.

– Где же наш именинник? – спросила она. – Нужно зажечь свечи и загадать желание.

– Я тут! – откликнулся директор. – И желание у меня одно единственное.

Глеб Жаннович закрыл глаза, задул свечи, а затем посмотрел на Аркадьевну и шепнул ей:

– Пой, ласточка!

В струящемся дымке от погасших свечей Аркадьевна заметила буковки, которые сами собой сложились в текст песенки.

Глеб Жаннович взял в руки баян и объявил:

– Елена Обухова. Песенка про семью.

– Пусть радуется папа, ведь я его люблю, – подхватила мелодию Аркадьевна. – Он подарил мне детство и песенку свою. Пусть радуется мама и вся моя семья. Пусть будет только счастье, пусть будет только счастье. Им улыбаюсь я.

– Мамочка, папочка – Ангелы мои, – подпевал директор, – с крылышками солнышка, с лучиком любви. Бабушка, дедушка – мирная семья. Я вас всех так люблю, всех люблю вас я.

– Вы дарите мне детство, а я дарю себя, – пела Аркадьевна, крепко зажмурив глаза. – Пусть будет совершенна счастливая семья. Царит добро и дружба, любовь и мир вокруг. Люблю вас, дорогие, люблю вас, дорогие! Семья мой лучший друг!

Вдруг откуда ни возьмись появились автобусы, которые весело подмигнули фарами и радостно бибикнули. Оттуда высыпали дяди и тети, а также бабушки и дедушки. Они расхватали детей, уселись в автобусы и так же неожиданно исчезли, как и появились. Аркадьевна закончила песенку и открыла глаза.

– А где все? – удивилась она.

– Разобрали детей, – ответил директор. – Исполнилось, наконец, мое заветное желание. Тебе тоже пора домой, Оленька.

– Идем, – протянула девочке руку Изольда Татьяновна, – я тебя провожу к маме.

Они шли той же дорогой, что и тогда. За березовой рощицей девочка увидела синюю пирамиду, вошла в нее, взмыла по светящейся трубе вверх и оказалась в парке.

– Вот ты где, доченька, – услышала она мамин голос.

– А долго меня не было? – спросила Оленька.

– Минут десять.

«Странно», – подумала девочка, – «приснилось мне что ли все?» Потом она увидела невдалеке знакомое строение и спросила:

– А что за здание выглядывает за теми березками?

– Приют детский когда-то тут был, дочка.

– И что теперь там?

– Музыкальная студия. Хочешь зайти?

Внутри звучала музыка. К гостям вышла сгорбленная старушка в синем платочке и спросила:

– Ты, девочка, не поешь? Нам очень нужна солистка с хорошими вокальными данными.

– Изольда Татьяновна? – прошептала Оленька.

– Николаевна, – ответила старушка и засмеялась. – А маму мою, и впрямь, звали Татьяной. Так что, записывать тебя, Оленька, в нашу музыкальную студию?

– Конечно, – обрадовалась мама. – Пусть поет моя ласточка.

https://www.canva.com/design/DADnNfgSZG8/PEpIx2zt0Zjd-1wvoqIlcw/edit?category=tACZChfZug8