Не вернуться в ад

– Спасибо, я очень волнуюсь, когда кто-то отмечает моё творчество. Не хочешь как нибудь сделать фотосессию? У тебя интересная внешность и кожа классная, можно не ретушировать фотографии.

– Линда, это очень великодушно и странно. Я же не профессиональная модель.

– Так и я не звёздный фотограф! – подмигнула Линда.

И не лгала. Она была простой девушкой «из народа», которую, однажды, заметил Вэнс и женился на ней. Творчество Линды было очень специфичным, поэтому она не вошла в круг общения мужа, как востребованный фотограф. Только самые смелые шли к ней на фотосессии, исполненные в гротескных, мрачных, готических стилях с ноткой эротики.

– У меня много работы и мало выходных , но я обязательно постараюсь попасть к тебе на фотосет. Такое предложение грех упускать.

Почти весь вечер мы протусовались с ней вместе, а под конец обменялись контактами. Линда оказалась очень приятной и юморной, мне было легко с ней. Иногда мы танцевали вместе под ритмичную музыку, иногда нас разлучали для медленного танца Вэнс и Кайзер.

Вечер подошел к концу, последние гости разбрелись, я контролировала чтобы кейтеринг хорошо убрал за собой и ничего не забыл. Нил, развалившись в кожаном кресле, потягивал виски и наблюдал за мной. Выслеживал добычу, как охотник.

Мы снова остались наедине в этом доме и я несмело подошла к нему, держа за спиной маленькую чёрную коробку с металлической надписью «Totem”.

– Подбирать подарки тому, у кого всё есть, сложно. Но я увидела эту вещицу и поняла, что она должна стать вашей. – я протянула ему коробку.

Он явно не ожидал подарка и с заинтригованным видом её открыл.

– Вау, это очень здорово! Мне нравятся такие штучки! Надень! – он протянул мне своё запястье, но как только я склонилась над ним, схватил меня и усадил себе на колени.

– Давай так. – мягким шепотом произнес он, заглядывая в глаза, как верный пёс и снова протянул запястье.

Я дрожащими руками застегнула браслет, а после он обнял меня этой рукой за бедра.

– Подари мне ещё кое-что… Ты сказала, что у меня всё есть, но это не правда. Есть одна вещь, которую я очень хочу.

– Лечь в вашу кровать голой? – не удержавшись, съязвила я.

– Нет. Птичка, поцелуй меня. Обещаю, буду держать свои руки при себе. Мне очень не хватает твоего поцелуя сегодня, чтобы чувствовать себя абсолютно счастливым. В прошлый раз я вел себя как еблан, который впервые увидел женщину. Не поинтересовался твоим согласием. Напугал тебя. Я виноват перед тобой и хочу все исправить.

И я поцеловала. Не намереваясь, как в тот раз, выставлять этот порыв за алкогольное опьянение. Не намереваясь украсть этот поцелуй. Я не ворую, я беру то, что он дает мне осознанно.

Сначала я водила своими приоткрытыми губами по его губам, дотрагивалась кончиком языка, словно проверяя безопасность этой затеи. Нил покорно лежал подо мной на кресле, не нарушая границ, отдавшись мне, лишь крепко сжимал руками. Поняв, что он не опасен, я углубилась и он так чувственно мне отвечал, так нежно и, одновременно, глубоко заполняя меня собой, поглаживая мои ноги и шею, играя с волосами, прижимая к себе. Кровь гудела у меня в ушах, напряжение между нами росло, поцелуй очень медленно перетекал из романтического в страстный, обжигающий, но Нил старательно держал себя в руках, позволяя себе из «запрещенки» лишь гладить мои ягодицы через платье. Я же, впервые, дала себе волю и исследовала руками всё, что было выше его паха. Пощупала каждую мышцу на груди, спине, руках, плечах, шее. Поигралась с новой прической, с серьгой в ухе, обняла его лицо ладошками и попыталась запомнить это ощущение, его кожа под моей кожей, его губы под моими губами, мягкие и податливые.

Это был наш первый честный, взрослый поцелуй.

«Черт, мне кажется сейчас подо мной растечется лужа и разоблачит меня. Пора завершать, хоть и не хочется.»

Я с трудом отстранилась, не с первой попытки. Мы оба тяжело дышали.

– Теперь я могу уйти к себе?

– Да. Спасибо.

– Спокойной ночи, Нил. Ещё раз, с днём рождения.

– Спокойной ночи, Анна…

Ангелы и демоны одобрительно улыбались и кивали мне.

Глава 29

«Нил»

В последнее время наши отношения с Анной стали отравляющими, ядовитыми, больными. Как токсичный смертельный вирус, который разрушает тебя изнутри. Чья это вина? Она обоюдная. Анна построила вокруг себя ледяную стену, а я добавил в неё кирпичей. И мне стоило огромного труда признаться себе в этом.

Много лет назад меня отвергли мои родители, далее – моя группа, далее – моя девушка, не желая принимать мои метаморфозы. Травма отверженного стала моей постоянной спутницей, именно она подстегивала меня работать не покладая рук ради славы, именно она постоянно напоминала, что я – ничтожество и мне нужно отчаянно доказывать всему миру, что это – не так. Сколько бы наград я не получал, сколько бы успешен не был – холодное дыхание преследовало меня, свистело в спину и шептало о том, что в первую очередь я – никому не нужный, никем не понятный, отверженный.

Именно поэтому я не умел принимать отказы, обесценивание, критику – это очень ранило моё хрупкое эго. Именно с этим был в терапии у психотерапевта много лет, иногда успешно справляясь, иногда наоборот – падая на дно, как сейчас. Со стороны я виделся людям сильным , волевым альфа – самцом, а внутри был поломанным ребёнком.

Мозги мне вправил Порк, с которым я смог уединиться во дворе на своём дне рождении и, опуская интимные подробности, описал всё, что происходило с момента моего возвращения из Австралии. Его слова дошли мне до самого сердца и выжглись на нем, как печать, как клеймо.

– Нил, настоящая любовь не требует, не ожидает, не обижается. Настоящая любовь не просит ничего взамен, она знает лишь радость дарения. Настоящая любовь – это отдавать бескорыстно, а не пытаться накормить своё эго. Ты не любишь её, а пытаешься заткнуть ею дыру внутри себя. Именно поэтому у вас ничего не получается. Да, она тоже по своему не права. Но можно обижаться, а можно взять на себя ответственность и быть взрослым в этом опыте.

Эти слова, как удар кувалдой по башке, сбили меня с ног и открыли всё, что я делал не так. Если бы я не был так груб и эгоистичен, возможно, Птичка была бы уже у меня в руках.

У меня не было счастливой полной семьи, которая научила бы меня правильно любить. Анну, впрочем, тоже, воспитывала одна мать. Мы не умеем любить, но ещё не поздно научиться.

– Порк, пригласи как нибудь Анну на семейный ужин. Пусть посмотрит как живет полная, счастливая семья.

Впервые за долгое время я проснулся в хорошем настроении. Вчера мы сделали первые шаги к падению железного занавеса. Я чувствовал, что она хочет этого не меньше моего, её поцелуй стал огромным откровением, безмолвным монологом, исповедью. Я знаю, что всё будет хорошо, я уверен!

Насвистывая под нос мелодию, которую сочинял прямо в моменте, я спустился к завтраку. Анна была приветливой, но очень бледной и взволнованной.

– Что-то случилось? – поинтересовался я, накладывая себе бекон и яичницу, обжаренную в круглых формочках.

– Да… – Анна тяжело опустилась на стул, сжимая кружку с кофе, – Мне приснился странный сон, не могу выбросить его из головы.

– Расскажи.

– Мне приснилась моя мама, впервые приснилась после смерти. Я все эти годы отчаянно призывала её посетить меня хотя бы раз, но она не отзывалась. А сегодня пришла. Она стояла здесь, у вас во дворе, возле бассейна, я пыталась к ней подойти, но она не пускала. Будто невидимым полем отталкивала меня. И сказала такие слова: «Господь даст тебе руководство, но будет больно. Приготовься.»

– Тревожно звучит. – ответил я, задумавшись, – Тебе нужно рассказать это Порку, он разбирается во всяких духовных штучках. Как раз сегодня он должен приехать.

Она согласилась со мной и чтобы увести разговор в более позитивное русло, я сообщил ей о том, что решил сделать себе подарок на день рождения и пригласил сегодня домой татуировщика на сеанс.

– Куда вы собираетесь бить тату? У вас на теле и так живого места нет!

Я игриво приподнял ткань шорт, демонстрируя Анне чистый участок кожи.

– Мне кажется, такое обилие тату попахивает селфхармом. – Анна внимательно смотрела на мою ногу.

– Так и есть, Птичка. Тату – это красивый и эстетичный селфхарм, в отличие от ограничения себя в еде. Ты же не ешь, потому что тоже наказываешь себя за что-то.

Птичка призадумалась

– Не думала об этом в такой плоскости…

Лука приехал после обеда и сам зашёл – он бывал здесь не раз, знал пароль от ворот.

– Чувак, ты сделал очередной пирсинг? Твоё лицо уже как украшенная колокольчиками рождественская ель! И звенит так же! – я смеялся, а парень с удовольствием демонстрировал мне длинные металлические шипы, торчащие из нижней губы, как клыки, – Давай займемся этим возле бассейна, погода сегодня классная, как летом. И свет лучше будет.

Мы вместе затянули плёнкой стол, подтянули шезлонг, который должен выступать в роли кресла и я разлёгся на нём, закатав ткань шорт и подоткнув под трусы. Лука побрил мне ногу, обработал кожу и стал аккуратно переводить на неё заранее распечатанный трансфер с изображением горящего Феникса с расправленными крыльями. Мне очень хотелось сделать тату, посвященное Птичке, но необычное. Не простой птички, а магической, сильной, перерождённой в самое лучшее состояние. Феникс, набитый на кожу, должен был стать заклинанием, программой, установкой для того, чтобы Анна сбросила свой панцирь и открылась. Это был не просто сеанс тату, это был ритуал для меня.

Анна вышла к нам с подносом, на котором стоял чайник, чайные пары, нарезанный лимон, сахар и выпечка. Она осторожно выложила это на ту часть стола, которая была незатянута плёнкой и тайно подглядывала на то, как Лука аккуратно переводит эскиз будущей татуировки мне на кожу. Он заметил её интерес.

– Привет, красотка, я Лука. Садись рядом, посмотришь как это делается.

Анна представилась и осторожно присела в стороне. Я заметил, что она впервые не подала руку незнакомцу.

– У тебя есть татуировки? – спросил её Лука, дорисовывая эскиз прямо на мне красной шариковой ручкой, freehand на языке татуеров.

– Нет.

– А хочешь? Давай, я тебе сделаю?

– Нет, спасибо. Не поклонница этого вида искусства.

Этот диалог прервал звонок моего телефона. Звонил Пол.

– Нил, срочно выезжай в студию! На компе не обнаружилась твоя последняя запись вокала, не можем свести трек.

– Чёрт подери, сейчас буду! – я положил трубку.

– Лука, хорошо что мы не успели начать. Надо срочно уехать, давай перенесем.

Лука собрал инструмент и мы вместе сели по машинам. Последнее, что я увидел до апокалипсиса – его терракотовую тюнингованную “Toyota Altezza” в камере заднего вида. Она следовала за кибертраком, а затем свернула на соседнюю улицу.

Глава 30

«Анна»

Я убиралась во дворе, сдирая остатки барьерной плёнки со стола, когда почувствовала странную тревогу, предчувствие чего-то нехорошего за спиной. Это был Лука.

– Как вы сюда попали? – стараясь сохранять спокойствие спросила я.

– Через ворота, очевидно. – его омерзительное лицо, пронизанное многочисленным пирсингом, продетым во все возможные места, выражало самую нахальную и сальную гримасу на свете.

– Забыли что-то? – я прекрасно знала, что он ничего не забыл.

– Не успел познакомиться с тобой поближе. Всегда любил тощих тёлочек!

– Я не хочу знакомиться. Уезжай! – я повернулась к столу и всем видом давала понять, что не намерена продолжать разговор. Чувство тревоги разрасталось, я буквально «пятой точкой» чувствовала, что от него исходит угроза.

– Да че ты ломаешься, детка! Давай пообщаемся, хозяина нет дома. Обещаю, я ему не расскажу! – Лука приближался ко мне всё ближе и я, бросив плёнку, начала пятиться назад, в сторону дома.

Тревожные кнопки… Необходимо до них добраться…

– Лука, я не занимаюсь таким. Пожалуйста, уезжай, прошу тебя. – я старалась говорить спокойно, но голос уже предательски выдавал мой страх, который, кажется, только заводил противника.

Он шёл на меня, оскалившись, как гиена, которая заметила падаль и отправляется жрать её. Внезапно, он сорвался, бросился ко мне и больно схватил за предплечья.

– Не занимаешься? Сейчас займешься! Не ссы, девкам нравится как я трахаюсь.

Отчаянно и безуспешно пытаясь вырваться, я закричала

– Лука, оставь меня, ты ёбнутый? Я сказала тебе «нет»!

– Я глухой! – заржал придурок.

Дальше началась настоящая бойня. Он пытался прижать меня к себе и облапать, я отчаянно вырывалась, но наши силы были слишком неравны. Спасительные кнопки слишком далеко и, в отчаянии, я понимала, что у меня почти нет шансов добраться до них.

– Отпусти меня! Отпусти! Кругом камеры, я напишу на тебя заявление в полицию!

– Да кому ты нужна, шлюшка? – Лука сильно толкнул меня в грудь и я упала на плитку у бассейна, ударившись затылком. Острая боль пронзила голову и ногу – я распорола её об железный уголок шезлонга. Я чувствовала, как лужа крови растекается подо мной, но увидеть не смогла, потому что на мне верхом уже сидел насильник. Кажется, вид моей крови ещё сильнее завёл его. Он нанёс мне мощный, оглушающий удар в висок. Звездочки полетели перед глазами, но я пыталась не терять сознания.

– Отпусти меня, Нил узнает! – зарыдала я в голос, пытаясь оттолкнуть, но он схватил мои руки и крепко держал над головой. Вторая рука уже шерудила под юбкой, я отчаянно извивалась, чтобы он не попал туда, куда хотел.

– Похуй на Нила, сам небось тоже тебя поёбывает! – крикнул гад, вытащил руку из под моей юбки, чтобы ещё раз ударить меня по лицу и снова запустить под юбку.

– Он… Не такой… – в отчаянии зарыдала я, чувствуя как его пальцы прорываются сквозь нижнее белье и грубо входят в меня.

Отчаяние придало мне сил и я смогла вырвать руки, в ту же секунду я закинула их над головой, схватила горшок с перцем и со всей силы запустила в лицо мучителю. Он взревел, снова ударил меня и рванул мою блузку так, что пуговицы разлетелись в разные стороны, а потом схватил за шею, начал душить. Всё той же одной рукой. Всё та же вторая рука грубо вспарывала меня изнутри.

– Сука, я выебу тебя в очко!

«Мама, мы скоро встретимся. Я иду к тебе.»

Мощный удар кулаком со свистом прилетел Луке в ухо и он свалился с меня.

Глава 31

«Нил»

Я пиздил его, пиздил отчаянно, жёстко, изо всех сил. Я никогда не убивал, но в этот момент хотел и был готов сделать это. Меня оттащил Порк, который вовремя приехал и увидел вакханалию, развернувшуюся во дворе – Анна на плитке, в луже крови, в разорванной одежде и я на Луке, превращающий его морду в фарш.

– Иди к Анне. Я займусь им.

Трясясь от ярости, я встал с Луки и напоследок со всей силы пнул его в живот.

Птичка, скрючившись, тряслась на плитке, с окровавленными ногами и дрожащими руками пыталась соединить края своей разорванной одежды, чтобы скрыть наготу. Я подхватил её и понёс в дом, а слёзы отчаянно лились из моих глаз прямо на неё. Как я мог допустить такое? Как хорошо, что я почувствовал неладное, увидев что машина свернула и, поддался голосу в голове, который умолял меня вернуться.

Я положил её на диван, Птичку била крупная дрожь. Она всё так же пыталась соединить края одежды и я накинул на неё плед.

– Анна, скажи, что он тебе сделал? Он успел тебя изнасиловать?

– Только… Только… – Анна задыхалась слезами, – Пальцы…

После этих слов она завыла. Завыла, как зверь, как раненая медведица, как брошенное дитя. Этот вой эхом отражался от каждой стены дома и впечатывался мне в мозг так, словно в него вбивают гвозди.

Я крепко обнимал её, понимая, что это всё, что я сейчас могу ей дать и ощущая горькое бессилие, собственную ничтожность.

– Нил…

Я посмотрел на её гримасу и сразу всё понял. Метнувшись к кухне и схватив первую попавшуюся миску, я только успел подставить её. Анну снова рвало. Долго. Болезненно. Мучительно. Громко.

Когда всё, наконец, кончилось, она отвернулась к стене и выключилась.

Я осторожно приподнял плед и закрыл рот рукой в ужасе. Рана уже заблокирована запёкшейся кровью, но она была огромная, глубокая и её края находились на приличном расстоянии друг от друга. Наверное, ей надо наложить швы. Идеальная кожа, которой я всё время восторгался, была безвозвратно испорчена. У неё будет шрам и этот шрам будет постоянно напоминать о случившемся.

Убедившись, что Анна спит, я нашел аирподсы, вставил их в уши и оставил телефон рядом с ней в режиме прослушивания. Если она проснётся – я услышу в наушниках и приду.

Я отправился в комнату, где стоял видеосервер – монитор и жёсткий диск, который собирает и хранит данные с камер видеонаблюдения.

Я увидел и услышал этот ад.

Птичка билась отчаянно, как воробушек в лапах шакала. Билась до последнего. И даже мою честь защитить успела.

«Нил не такой.» – на этой фразе я зажал рот рукой и горячо заплакал.

Лука трепал её, бил её, а она так отчаянно боролась за свою честь.

Вернувшись в гостиную, я увидел Порка, с виноватым видом бредущего по двору ко входу в дом.

– Прости, Нил, он вырвался и убежал. Я не смог его догнать. Мне 60 лет, я давно плохо бегаю…

Глава 32

«Пол»

Мы с близнецами и Анастейшей, которая зачем-то тоже приперлась, сидели в студии и ждали Нила, который всё никак не приезжал. Близнецы бесились, играя между собой в армрестлинг, Анастейша вела счёт. Я беспокойно смотрел в окно, выглядывая чёрный кибертрак. Нил уже должен был приехать.

Внезапный звонок телефона выдернул меня из дум.

– Бро, ты единственный, к кому я могу обратиться сейчас. Произошло страшное. Я не знаю, что мне делать.

Я выслушал Нила и обмяк, упав на ближайшее кресло. Мне стало дурно.

– Вызови врача. Я приеду, поговорю с ней.

Близнецы и Анастейша замерли, подслушивая разговор.

– Что случилось? – спросил Джон после того, как я положил трубку.

– Лука пытался изнасиловать Анну. Она получила травмы, он сильно избил её. – Мой голос звучал как из под воды.

– Пфф, сама напросилась небось. Сука не захочет – кобель не вскочит! – с улыбкой сказала Анастейша.

Я не выдержал, вскочил и влепил ей смачную пощёчину.

– Ты охуела, сука! Следи за своим языком!

Анастейша в ужасе сжалась на диване, выпучив глаза и открыв рот, как рыба.

Через секунду меня уже дубасил Уилл с криками о том, что я мразь и не имею права поднимать руку на неё.

– Пусть стерва следит за своим грязным ртом! – кричал я ему в ответ и мы катались по полу студии в бешеной схватке.

Джон безуспешно пытался нас разнять.

Когда я, наконец, смог освободиться, то безмолвно покинул студию, сел в свою машину и дал по газам.

Внутри всё клокотало.

Глава 33

«Анна»

Я проснулась, когда комната уже начала погружаться в сумерки. Это был сон? Я пошевелилась и острая боль пронзила всё тело.

«Это был не сон.»

Слёзы снова полились из глаз. Говорят, что все события в нашей жизни это последствия нашего выбора. Но я не выбирала это. Что тогда, что сейчас я не выбирала быть униженной, использованной, уничтоженной. Не выбирала быть неодушевленным расходным материалом в руках садиста.

– Анна, ты проснулась? – Рука Нила мягко коснулась меня сзади.

– Лучше бы нет…

– Анна, к тебе едет врач. У тебя большая рана, её нужно осмотреть. Ты вся в крови, давай я отведу тебя в душ.

Нил поднял меня на руки и понёс в свою спальню – там был ближайший к гостиной душ. Он осторожно поставил меня возле входа в санузел и принес свою одежду – майку и спортивные шорты на затягивающейся резинке.

– Возьми это. Не буду же я рыться в твоем белье. Позови когда закончишь, я буду ждать под дверью.

Я включила воду и долго сидела на полу под струями воды – мне так хотелось смыть с себя эту грязь, этот позор, эту боль, но они прилипли ко мне, въелись в меня, как паразиты. Огромная рана на бедре очистилась от сгустков и снова закровоточила. Я смотрела на неё так, как человек смотрел бы на собственные похороны.

– Анна, врач уже приехал. – Нил кричал в приоткрытую щелочку двери.

– Я выхожу…

Глава 34

«Нил»

Анна вышла на трясущихся ногах, с мокрыми волосами, бледная. Синяк уже расплылся на скуле и виске, разбитая опухшая губа и рана на ноге, к которой она прижала полотенце. В моей огромной одежде, со следами побоища худенькая Птичка казалась ещё более хрупкой, ещё более уязвимой. Казалось, жизнь в ней еле держится за тоненькую ниточку. Я хотел снова взять её на руки, но она отказалась, оперлась на меня и мы медленно спустились по лестнице в гостиную, где уже ждала миссис Симпсон – опытный частный врач, к чьим услугам я иногда прибегал.

– Бедняжка, что с ней случилось? – воскликнула она, глядя как я помогаю Анне лечь на диван.

– Она подралась.

Первым делом миссис Симпсон достала фонарик и начала светить Анне в глаза.

– Девочка, ты теряла сознание? Может, тебя рвало? Зрачки разного размера, видимо, у тебя сотрясение.

Анна слабо кивнула головой.

Врач приподняла на ней майку, чтобы пропальпировать внутренние органы и я снова зажал рот рукой, пытаясь сдержать слезы.

Все рёбра были покрыты сетью мелких и крупных синяков. Доктор внимательно прощупала их вместе с животом.

– Здесь всё цело.

Я выдохнул.

Она приступила к осмотру бедра.

– Тут всё плохо. Я сделаю тебе несколько уколов лидокаина рядом с раной, нужно будет потерпеть. Потом мы наложим швы.

– Миссис Симпсон, нужно сделать так, чтобы у неё не осталось шрама! – взмолился я.

– Я назначу специальную мазь и физиотерапию. Важнее сейчас пропить антибиотики, как я поняла, рана не была обработана. И сотрясение мозга налицо, нужно будет проколоть курс препаратов , улучшающих мозговое кровообращение и ноотропы.

Миссис Симпсон достала из своего чемоданчика металлический судочек, распечатала инструменты из крафтовых пакетов, открыла ампулы с обезболивающим и набрала их в большой шприц.

– Сейчас обколем рану.

Я подсел к дивану и взял Анну за руку, чтобы поддержать. Она крепко сжимала мою в ответ, уткнувшись лицом в подушку, пока миссис Симпсон подготавливала её к штопке.

Глава 35

«Анна»

Я чувствовала, как С – образная игла прокалывает мою плоть, слышала лязг инструментов в судне и этот лязг относил меня в далекое ветеринарное прошлое, когда звук металлических зажимов, иглодержателей, пинцетов был саундтреком к каждому моему дню. Я и сама отлично умела шить, поэтому понимала, что сейчас миссис Симпсон накладывает мне косметический, скрытый внутренний шов, используя саморассасывающуюся нить из викрила, чтобы минимизировать шрам.

Несмотря на то, что фельдшерам нельзя заниматься хирургией, мы всё равно подглядывали за тем, как это делают хирурги и тайно практиковали на бездомных раненых животных.

Бездомное раненое животное – прекрасная метафора, которая сейчас отражает мою суть.

Нил крепко сжимал мою руку и гладил по волосам, а я рассматривала буквы на его пальцах – “pain”, что означало «боль».

«Божественное руководство» – теперь я поняла, о чем предупреждала меня мама. Бог открыл мне глаза на человека, который сейчас сопереживал мне всей своей душой. Открыл мне его через мою боль, через испытания, через страдания. Почему так?

Наверное потому, что по другому я бы не заметила. Не доверилась. Продолжала бы держать свою уродскую аскезу на отношения. Рядом со мной добрый мужчина с огромным сердцем, а я упёрлась, как баран, в свою боль.

«На свете много хороших мужиков и они не должны нести перед тобой ответственность за ошибки твоего бывшего.» – слова Порка, которые он сказал мне в первый день нашего знакомства.

Теперь я понимала их смысл. И смысл слов «Божественное руководство». Мы – дети Бога и если мы косячим, то Богу, как строгому родителю, приходится жестко нас наказывать. Тыкать носом в ссанину, как маленького котёнка, который промахнулся мимо лотка.

«Спасибо, отец мой, Создатель. Я всё поняла.»