Ренегаты. Том 1

Ренегаты

Том 1

Татьяна Осипова

Редактор Сергей Михайлович Кулагин

© Татьяна Осипова, 2025

ISBN 978-5-0065-8617-8 (т. 1)

ISBN 978-5-0065-8618-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ренегаты

часть первая

Глава первая. И пришло нечто

Мы всегда верим, что самое плохое случается не с нами

1

Когда-то, падающий снег казался напоминанием о зиме, Рождестве, подарках. Я помню это ощущение праздника и радости. Лёгкие невесомые снежинки, их узор можно разглядывать бесконечно, ведь ни одна из них не повторяет рисунок природы. Тогда, если смотреть в окно – там, на улице, холодно, а дома тепло. Уютно от маминых пирогов, совершенно старого, но милого пледа, тапочек, подаренных бабушкой. Тепло воспоминаний тоже греет. Оно иное, не пушистое, не горячее, скорее похожее на прикосновение южного ветра с запахом кофе, тропических фруктов.

Сейчас, спустя короткое время, жизнь кажется скучной, тянущейся, как змеиный хвост. Я оглядываюсь назад и понимаю, вот, именно сейчас жизнь только и началась. Кто-то может сомневаться. Конечно, это же интересно понять, как выжить, когда нормальная жизнь, с точки зрения человека, живущего в комфорте, с тёплым пледом на коленях, когда за окном снег, закончилась. Когда жизнь безопасна, уютна разве мы думаем о том, как выжить, что если случится беда. Не будет утреннего кофе, он будил приятным ароматом и горячим горьким вкусом. Исчезнет холодильник, где всегда можно найти что-нибудь вкусненькое. Я вспоминаю о прошлом, которое кажется далёким сном. Обычно, в грёзах всё бывает не реальным, не настоящим, как теперь воспоминания о прошлой жизни.

Недавно мне исполнилось двадцать два года, зовут Мария Фокс, чаще всего Мари, и только один называл Мэри. В те дни, когда мир потихоньку начал сходить с ума, мы поняли не сразу, что прежним он уже не станет.

Это долгая история, но мне придётся о ней рассказать. Всё изменилось, когда нечто захватило не только наши тела, но и души, сердца, чувства. Люди стали другими, кто-то более сдержанным, но большинство агрессивными, злобными тварями в образе людей. Человечество пожирало само себя.

Незадолго до окончания колледжа, я ещё помнила тот момент, когда на Марс, отправилась экспедиция. И была в том возрасте, когда меня больше интересовали парни, чем новости о новой космической программе. Через несколько лет вместо экспедиции, вернулся космический десант, те самые парни, которые должны охранять учёных полетевших на исследование красной планеты. Поначалу я связывала происходящее в городе с возвращением экспедиции. Считала, что это астронавты привезли неведомый вирус.

Эпидемия начиналась, как обычный грипп. Я, мои знакомые и близкие не задумывались всерьёз о новой болезни, поэтому сначала мне казалось слухами, что происходило с заболевшими людьми. Потом же, самой пришлось столкнуться с Чумой лицом к лицу.

Мы со старшим братом жили с мамой и, когда он заболел, то я не сразу приняла недомогание Джимми, как заражение новым вирусом. Джимми не просто странно вёл себя – отказывался принимать пищу, не говорил ни с кем, заперся в комнате и мычал, как псих. Мне страшно вспоминать тот день – поднялась к нему и застала в нелепой позе. Брат напоминал паука, вытянул руки и ноги в стороны, лежал так неподвижно, а глаза стеклянные, нечеловеческие. Потом как-то свернулся змеёй, в жуткой позе, словно его кости стали мягкими.

Мама просила оставить его в покое, а я всё равно зайду к Джиму в комнату и снова убеждаюсь – с ним происходила какая-то трансформация. Запиралась на ночь в комнате, уходить некуда и маму оставлять страшно. Неизвестно, что выкинет Джимми, который с каждым днём становился чужим.

«Выздоровел» он внезапно и просто как-то вышел из комнаты, как ни в чём небывало, и ушёл. Мы с мамой, помню, переглянулись, ведь Джимми, хороший сын, замечательный брат. Мы были так близки, что я всегда могла с ним поделиться чем угодно, возможно потому что рано умер отец, а мама всегда занята работой. Джимми мечта девушек – высокий красивый парень с тёмными волосами и яркими карими глазами, всем моим подругам он очень нравился, но не торопился жениться. Мама ждала, когда же он сделает предложение Кортни, а я не хотела, если честно, чтобы Джимми покидал наш дом.

Возможно, это эгоизм с моей стороны, ведь так же я ждала предложения от Даррелла. Теперь город изменился – нет прежних Джимми, мамы и Даррелла.

Люди перерождались во что-то новое, странные вещи происходили вокруг. Так и брат, которого я любила, несмотря на ссоры и шутки умер в тот день, когда дверь его комнаты закрылась последний раз. В спальне Джимми остался его запах, вещи и, наверное, часть души. Из дома ушёл не мой брат, а чужое безликое существо, оно словно утратило часть того, что мы называли человечностью. Джимми, как часто потом, я жалела, что не уберегла тебя. Как я могла спасти тебя, не знаю, но боль от потери не отпускала никогда.

У изменившихся людей существовала своя стая. И все не заболевшие, в том числе и я, уверенны – они вернутся.

Мы все, рассуждала я спустя месяцы, осколки человечества. Судьба разделила нас на два лагеря – выжившие и заражённые. Все мы жертвы после разделения времени на прошлое и настоящее и жизнью до и после вторжения чужаков.

2

– Ваша дочь больна и, к сожалению, мы должны поместить её в стационар, – сказал усталый доктор. Помню, как он качал головой, чесал лысину и перелистывал страницы с историей «моей болезни».

Мне хватило глупости и неосторожности высказать своё мнение, возмутиться в супермаркете и назвать женщину «перерождёнку» сумасшедшей. Ночью к нам в дом вломилась полиция. Я вырывалась, пыталась сбежать, но мне сделали укол, после которого я уже ничего не помнила. Несмотря на протесты матери, меня забрали в психиатрическую лечебницу.

– Когда у неё начались головные боли, и галлюцинации? – с удивлением бормотала испуганная мама, сжимая морщинистые руки. Она разглядывала доктора в мятом халате с жёлтыми пятнами и кабинет с грязными обоями. Под глазами дока залегли круги, а мама – она осунулась, сгорбилась за последний месяц, как будто постарела на несколько лет.

Я не знала, как доказать, что нормальна. Что-то происходило, и это пугало не только меня. Какая необходимость закрывать меня в клинике для душевнобольных, пытаясь сломить волю, заставить видеть мир в нужных красках.

Стены психиатрической лечебницы, выкрашены в бежевый цвет, везде витал запах лекарств и безумия. В сумасшедшем доме люди казались более нормальными, чем снаружи, там, где находился мир, который я раньше любила и считала домом, тёплым и уютным. Сейчас же всё перевернулось с ног на голову.

У меня создавалось впечатление, что их заменили. Всех: Джима, Даррелла и Кортни. Мама наивно верила докторам, верила Джиму, который бросил нас, начав заплыв в неизведанные земли. Так я называла эти сборища новоиспечённой братии.

Джим больше домой не вернулся. Эти люди, с которыми он сблизился, общались на странном языке. Не согласных с новым режимом отправляли в психушку. Казалось, тех, кто не поддавался вирусу, решительно хотели разделить. Наверное, чтобы мы не общались с себе подобными.

То, что это изоляция поняла не сразу. Ни уколов, ни лекарств. Может это стало нашим спасением? Хуже, если бы с нами что-то сделали. Тогда некому я не могла рассказать эту историю. Тупое безделье – разглядывание решётки на грязных окнах в палате, стёкол покрытых отпечатками пальцев, а ещё взгляд падал на дохлых мух они повсюду. Гадость, да, и только.

Нам не разрешали общаться. Врачи и персонал, похожи на расчётливых роботов. Но я не хочу сдаваться, надо выбираться, разобраться с тем, что происходит. Надо что-то делать, но с чего начать? Никому не хочется верить и… Порой кажется, те, кто заправляет в городе сейчас, наблюдают за нами и подслушивают наши разговоры.

Я здесь всего несколько недель, но уже понимаю, что начинаю терять счёт дням. Серые сумерки сливались с бесцветными стенами клиники, с бледными лицами сокамерников и едой похожей на картон по вкусу.

Автомобили, один за другим, въехали в серый двор психиатрической клиники. Люди, непохожие на нас, словно машины обтянутые человеческой кожей. На приезжих строгие костюмы. Головы абсолютно лысые. До чего это мерзко. Ни у мужчин, ни у женщин их не было. На одной тётке с важным лицом серое облегающее платье. Прикид хорош, я бы себе тоже такой купила. Только сейчас об этом и думать смешно. Так же как и вернуться к работе, к привычным для меня делам. Возможно, эти мысли пока можно списать на обострившиеся чувства. Значит, придётся ковырять стену ложкой, день за днём, год за годом, пока не поддастся хотя бы один кирпич кладки, как это делал Граф Монте-Кристо.

Надеваю очки, так чётче можно разглядеть странную персону с умным видом врача.

– Пациент номер один. Следуйте за мной! – Я даже вздрогнула от громкого голоса существа, похожего на женщину. Неприятная особа строго оглядела меня, записывая что-то в блокнот и внимательно, даже изучающе, как мне показалось, смотрела на меня, точно кобра перед броском. Отчего же мне не страшно, почему я не боюсь этой твари? – На лицо параноидальное состояние, бред, галлюцинации… – продолжила она, в упор, вглядываясь в меня, точно обладая рентгеновским зрением. Кивнула и направилась к двери кабинета главврача. Я мельком бросила взгляд на себя в зеркало, единственное, что увидела в клинике. Оно висело на облупленной стене в кабинете главного врача. На меня смотрел запуганный похудевший ребёнок с короткими волосами цвета соломы. Отчего я стала выглядеть словно брошенное дитя? Казалось это не я, а кто-то другой. Неприятное зрелище, но, думаю, в этих стенах все мы стали похожи на собственные тени.

– Я знаю, что ты одна из них? – улыбаясь, бросила я ей в спину.

Женщина обернулась, вскинула редкие брови, они почти не заметны на гладком лице.

– Это ничего не изменит.

Я вдруг подумала, что человеку, которому нечего терять, легче выжить в аду, найти выход из безвыходной ситуации, и это опасный человек, потому что ему известно – пути назад нет.

Женщина встала, положила ручку в карман и, подойдя к окну, замерла. Она не шевелилась, словно кукла, которую отключили на время раздумий.

– Может, вы андроид? – спросила я снова, – не подумайте, я не сумасшедшая. Хотя о чём я? – спросила я больше, наверное, себя. – Только почему вы держите нас здесь?

– Слишком много вопросов, – наконец ожила моя оппонентка. От неё пахло чем-то странным, это трудно описать. Нет, не запах духов, а чего-то неприятного, словно она и не человек. – И у нас складывается впечатление, что вы осведомлены гораздо больше, чем должно быть. Мы не собираемся ставить в известность тех, кого называем бактериями, вы не сможете помешать эксперименту.

Я попыталась что-то возразить, услышав громкое:

– Не перебивай нас! – Она сверкнула глазами, почти как человек, понимая, я недовольна, более того, зла, и в моих глазах ненависть, а на её отглаженной коже не дрогнул ни один мускул. Уверенна, она не настоящая, и под маской скрывался монстр.

– Всё идёт по плану, пациент номер один. Да, и Джим сожалеет, о вашей болезни. Хотя это лишнее. Жалость – признак слабости и не достойна лидера.

– Причём тут мой брат? – удивлённо просила я.

Она покинула палату, больше не проронив ни слова.

Слышу, как насмешливо щёлкнул дверной замок, и я опять заключена в четырёх стенах. Надо что-то делать, думать… Здесь нельзя оставаться. Почему она оставила меня здесь в кабинете доктора? Я посмотрела на стол, выдвинула ящик, другой – пусто. Ни одного документа, ничего, что помогло бы мне разобраться, понять, что здесь происходит на самом деле.

Спустя две недели, ко мне уже никто не приходил. Мама, друзья, знакомые исчезли. Словно я умерла для всех, точно я, и в самом деле, изгой общества и прокажённая, к которой не то, что прикоснуться, почтить своим присутствием опасно. Даже мысль о том, чтобы заглянуть к дочери, сестре и подруге вызовет усмешку или страх заразиться безумием. Они добились, чего хотели. Мы все сумасшедшие в этом доме, заложники своей исключительности и мысли, что Иные не в силах воздействовать на нас.

Приём пищи по расписанию. Потом просмотр телевизора со странными новостями. Прослушивание музыки, которая уже стала нравиться, прогулка в камере под открытым небом, закрытым решёткой. Чем не тюрьма?

3

– Ты давно здесь? – спросила меня как-то девушка со смуглой кожей и длинными доходящими до пояса волосами. Она подсела ко мне за стол, что мне показалось неестественным, неожиданным. Она не боялась, нет. Даже для этого гадкого места её волосы выглядели ухоженными и здоровыми, приятного цвета горького шоколада. Я решила, что девушка, наверняка, мулатка, но пока не стала расспрашивать её об этом. После минутной паузы, пожав плечами, я начала короткий рассказ о своих злоключениях:

– Примерно три месяца. Раньше считала дни, пока приезжали подруги и Даррелл – мой парень. Потом никого не осталось кроме мамы. Я плакала и не понимала, как оставаться сильной? А ещё как постараться забыть, что эта война проиграна, и необходимо научиться выживать.

– Меня зовут Лора, – она сжала пальцы моей руки. У Лоры горячая ладонь, а мои пальцы точно из морозильной камеры. Всегда страдала от этого и, наверное, в глазах новой знакомой я выглядела нескладной серой мышкой.

– Мария, – кисло улыбнулась я, – знаешь, здесь не приветствуются общение и даже прикосновения.

– Знаешь, мне всё равно, – махнула рукой Лора, – а ты что замёрзла?

В ответ я пожимала плечами, рассматривая первого человека в клинике, который заговорил со мной.

– Глупо, но эта рутина надоела. Мы здесь для всех отступники, и наши родственники, и бывшие друзья считают нас психами. Поэтому, и мама твоя не приходит больше, вероятнее всего ей сообщили, что у тебя снова был рецидив и ко всему прочему попытка суицида.

Я вытаращила на новую знакомую глаза и побледнела.

– Иные лгут нашим близким, а им проще отказаться от нас. Мы другие, их воздействие не в силах изменить нас. Это как люди с врождённым иммунитетом против гриппа. – Лора рассмеялась.

В стенах скорби, казалось, таким нелепым услышать смех, я улыбнулась, в ответ, понимая, что выйдя из камеры для прогулок, мы может, больше никогда не увидимся. Так захотелось сохранить эту только что появившуюся связь. И в тот момент я осознала, как мне не хватало общения и что молчать из месяца в месяц стало не просто нестерпимым, а мучительным. Я точно сойду с ума, если не выберусь отсюда. Поэтому записывала всё, что происходило со мной.

Мама ещё в первый свой визит принесла мне тетрадь и карандаши. Писать о том, что происходило вокруг, стало для меня некой отдушиной.

– Зачем они держат нас под замком, чего они бояться? – спрашивала я Лору, не понимая, откуда у неё могут быть ответы. – Что там за стенами?!

– Прогулка окончена! – Санитар, с лицом лишённым не только интеллекта, но и элементарного сострадания, открыл дверь, загоняя нас внутрь лечебницы, точно скот в стойло. В последний момент перед тем, как выйти из дворика для прогулок, я взглянула в сторону Лоры. Маленькая, доходившая мне до плеча, она казалась наполненная силой и энтузиазмом. Позже я вспоминала нашу первую встречу и благодарна, что Лора тогда помогла мне не просто из-за того, что Джимми мой брат.

Я не увидела, в какую палату вошла она, нам не разрешалось поднимать глаза. Разглядывала кроссовки, ставшие единственным напоминанием о прошлой жизни.

Вдруг вспомнила, как мы их вместе с Джимом выбирали. Брат всегда отличался отменным вкусом, знал толк во всём, как мне казалось. Я очень любила его, мы были настоящими друзьями. Конечно, не в раннем детстве, когда он постоянно начинал ор, если я брала его солдатиков, потом видео игры или прикасалась к святая святых – Его Ноутбуку.

– Посмотри, у этих подошва деревянная, неудобно будет, – Джим вертит в руках прекрасные, на мой взгляд, кроссовки безжалостно забраковывая мой выбор.

– Джим, а эти розовые? – я слышу свой тонкий голосок из детства, сколько мне исполнилось? Шестнадцать. Не больше.

Джимми, усмехнувшись, смотрит на меня, откидывая тёмные волосы со лба, а потом, берёт меня за руку и тянет за собой, обещая показать настоящие спортивные кроссовки.

– Идём, день рождения у тебя или девичник?

– Мальчики тоже будут Бред и Майки…

– Прости, эти двое придурков не оценят тебя по достоинству, – серьёзно говорил Джим. А я смотрю в его глаза цвета крепкого чая, которые всегда находила красивыми. Его вообще всегда считали очень привлекательным – высокий, стройный с копной волос и яркими карими глазами.

В тот день я не обижаюсь на него, за то, что сделал выбор за меня. Я вспоминаю, как он улыбается и сжимает мою ладонь большой и сильной рукою. Это ощущение ещё со мной, а потом врываются воспоминания и то, кем стало он.

Чуть не заплакала, уронив взгляд на, те самые, кроссовки, что мы выбирали вместе. Им много лет, но они до сих пор выглядят как новенькие.

За обедом, Лора уселась рядом и, под столом, пока никто не смотрит, мы успели взяться за руки. Наверное, раньше это показалось бы настолько глупым и где-то пошлым, но когда ты изолирован от общества, недостаток прикосновения, разговоров, эмоций кажется непомерной ношей.

В тарелках скудная еда, суп или каша понять сложно. На вкус терпимо, но аппетита нет. Ем, чтобы силы не оставили меня, и Лора сказала, что мне неплохо немного поправиться.

– Главное – не переживай, я расскажу тебе, всё расскажу, – она сжала мне пальцы. – Приходи после ужина на вечерние новости, там увидишь.

– Что ты придумала?

Лора заговорщически подмигнула мне:

– Не дрейфь, всё будет хорошо.

Я не могла поверить, что Лора может стать проводником к чему-то авантюрному, опасному.

– Главное, чтобы ты не подвела меня, Лора. И что, если…

– Каждый делает свой выбор сам, – сухо ответила она, вырвала пальцы из моей руки.

Как она это делает? Так резко становиться похожей на них, якобы нормальных – людей роботов, чудовищ, забравших наши жизни и настоящее.

Ела Лора быстро, пока я ковырялась в тарелке, успела умять, и суп, и мерзкую овсянку, приготовленную на воде.

– Сегодня единственный шанс, Мари, потом не получится. Я не могу всего объяснить… Не здесь…

– Хорошо, – мне пришлось согласиться, не понимая, решительно ничего. Но через минуту я приняла решение.

Пять часов ожидания в напряжении, прокручивая в голове возможности вылазки в город или побега и то, почему у Лоры это получилось, а у меня нет. Что она за человек? Внутренний голос твердил, пора успокоиться, и перестать загонять себя в угол.

Вспомнилась мама, тот самый голос разговаривал именно как она. Мама… Я с улыбкой закрыла глаза, в надежде, что ей не сообщили о моей преждевременной смерти. Так и видела эту лысую надзирательницу, которая говорила от третьего лица. Вышколенная сука новых хозяев, по-другому её называть не хотела, не могла. А мама, представляю, как ей стало больно, она верила им, она была большинством. Кто они теперь? Рабы, жертвы эксперимента или пища?! От последней мысли, я содрогнулась, ощущая боль в ладони. Боже, я не чувствовала боли, но, когда пошла кровь, боль напомнила, что я жива и не сошла с ума в этом санатории для не таких, как все, невольных изгоев общества.

4

Ужин прошёл незаметно, я искала глазами Лору, и не находила. Потом выключили свет, экран телевизора вспыхнул цветными бликами, зазвучала музыка, оповещающая о начинающейся программе новостей, и мне показалось, что-то назревает.

– Бежим, – шепнула Лора, неожиданно появившись рядом и схватив меня за руку. Чудесные волосы Лоры на этот раз оказались собранными в хвост, и я не сразу узнала её.

Не ожидая подобного поворота, я последовала за новой знакомой. У меня, впрочем, не оставалось выбора.

Громкий хлопок ударил по ушам, но вспышка и едкий дым оказались на нашей стороне.

Мы бежали, куда, я не спрашивала. Мы неслись наугад. По крайней мере, я так думала. К сожалению, очки я оставила в палате, на подоконнике, и теперь мне приходилось полагаться лишь на Лору, сжимая ей руку.

В какой-то момент я чуть не упала, но понимая, это делать опасно, надо бежать, нестись, пытаясь поспеть за Лорой.

Помнится плохо, как мы оказались во внутреннем дворике больницы, зато меня обрадовал подъехавший автомобиль и радостный смех Лоры.

– Операция «побег из психушки» идёт по плану! – выкрикнула Лора парню, который направлялся к ограждению.

Он высокий, как я заметила, выше моего брата. Светлые волосы выбились из-под шапки, однако я успела заметить пронизывающий взгляд стальных глаз незнакомца, и небольшой шрам на скуле слева. Парень мигом перелез через забор, схватил Лору, а потом вернулся за мной, помогая перелезть через ограждение. Его крепкое телосложение внушало уверенность, что если что-то пойдёт не так, друг Лоры сможет постоять не только за себя.

Машина дёрнулась вперёд, а я не могла понять счастье это или нет. Что это вообще было такое, этот спонтанный план или хорошо продуманная операция? Неужели мы выбрались? Боже, наконец-то я свободна и надо выяснить, что стало с Джимми, Дарреллом, надо поскорее увидеть маму!

– Ты говорила, что будешь одна, – видимо парню Лоры не очень понравилось, что пришлось вытаскивать ещё и меня.

– Она сестра Джима, – сухо бросила Лора, а я непонимающе уставилась на неё, а потом на незнакомца в чёрной куртке и шапке, закатанной кверху. Такие носят обычно грабители, хотя, что сейчас обычно.

Пауза длилась недолго и, в темноте, я плохо заметила, в чём изменился мир, казалось, всё по-прежнему, только на улицах почти нет ни людей, ни машин.

– Понимаешь, как я рискую, глупая, – ласково сказал парень, сменив гнев на милость и, повернувшись ко мне, представился: – Я Локки.

– Мария, Мари.

– Да это мне известно, – выдохнул он, покачав головой. В его взгляде и этом «мне известно» сквозило недоверием, поэтому я не стала его расспрашивать ни о чём. Думаю, доберёмся до места, тогда всё и узнаю.

Ехали недолго, чувствовалась накопившаяся усталость, и было просто необходимо немного поспать, что я и сделала, окунувшись в сон. Не чувствуя тревоги, не испытывая страха, задремала сладко посапывая, как потом рассказывала Лора.

Машина остановилась на окраине городка, куда мы добрались без происшествий, Лора разбудила меня, поцеловав в лоб.

– Идём, сейчас Локки расскажет, что к чему, и тебе кое-что станет понятно.

– Но, как тебе удалось? – не переставала я удивляться.

– Это долгая и не очень приятная история, – Лора опустила глаза, – главное Локки не известны подробности, ну, и ладно.

Моё воображение рисовало образы, и позже я убедилась, что права в своих догадках насчёт Лоры. Отчаянная она и всегда была такой. Наверное, такие тихони, как я и не способны выжить. Так мне казалось в то время, но причём тут Джимми? Если только любимый брат не стал одним из приспешников пришельцев. Скоро я узнала об этом, и сейчас мне уже легче, понимать, в чём наше предназначение. Теперь я знала, почему нас не убивали, а держали в психиатрических клиниках. Таких как мы осталось мало, но если сложить количество отступников по всей стране, по всей планете, мы могли стать большой проблемой.

Только как собрать всех воедино, чтобы превратить в настоящее цунами способное смести на пути лживых тварей, вероломно проникших на планету и подчинивших разум большинства своему влиянию.

Этого пока не знал никто.

5

В тот вечер в небольшом доме с заколоченными окнами нас ждало ещё несколько человек. Снаружи дом напоминал крепость или строение из фильмов о нашествии ходячих мертвецов. Оказалось, что убежище отлично укреплено и не только снаружи. Позже я узнала о системе сигнализации и специальном оповещении об опасности. Оно приходило на все коммуникационные устройства повстанцев.

Локки познакомил нас с членами группы. Некоторых знала Лора, а для меня все они чужаки, с настороженными взглядами. Они изучающе разглядывали меня. Я ощущала, как дрожал голос, и в какой-то момент, задумалась, а не было ли мне безопаснее в психушке, хотя вовремя одёрнула себя и взяла в руки.

– Добрый вечер, дамы, – улыбался светловолосый парень, с аккуратно подстриженной бородой. Ему, на мой взгляд не больше двадцати пяти. Ко всему прочему, я отметила, что у него такие же, как и у Джимми, карие глаза. – Меня зовут Мэтт, вот Коллин и Рокси, – мы с Лорой улыбались, разглядывая негритянку Рокси с пышными кудрявыми волосами, доходившими до плеч и её друга Коллина, самого высокого из присутствующих мужчин. Поначалу мне он показался слишком бледным, или так казалось из-за длинных тёмных волос обрамляющих узкое лицо. – Это Расти и Фрэнк, и наш компьютерный гений Сэмми Уотерсон.