Ренегаты. Часть 2

Внезапная атака положила конец питерской группе. Убежище было рассекречено и вскрыто. Ренегаты уничтожены все, до единого. Базу данных взломали и могли следить за передвижением предателя, используя её собственный аэйрфон. Ангелы узнали, куда отправилась Киралини с мятежниками.

– Как они нашли нас? – Киралини вжалась в холодную стену здания. Глянула в разбитое окно. – Они здесь. Они отыскали ребят?

– Не знаю, – Аркадий стиснул зубы и взглянул на своих парней. Глаза его ввались внутрь, как и щёки на давно небритом лице. За последние месяцы Серов похудел, если бы его встретили старые знакомые из штатов, не узнали бы точно. Фрай и Вольф приготовились отстреливаться.

– Видимо у них есть методы получше наших, – Фрай подобрался ближе к окну. Яркая вспышка осветила маленькую выгоревшую комнату в пятиэтажке. Ангелы запустили робопатруль, отлично умеющего лазать по стенам. Они быстро обнаружили ренегатов, открыли огонь, и Серов, понимая, что им не выбраться, приказал Киралини уходить и найти Малышева.

– Они ничего не знают обо мне, Аркадий.

Огонь патруля теснил ренегатов к выходу. Вольфа убили первым, Фрай крикнул, чтобы они уходили. Вопил, я прикрою.

– Уходи! – яростно крикнул Серов, пальнул в сторону окна, уклонился от ядовито-синего луча ликвидатора. – Одной уйти тебе будет легче. Быстрее…

Жужжание ликвидатора, ударило по ушам, скрутило нервы. Серов упал на Киралини и прорычал, чтобы она убиралась.

Лёгкой тенью женщина ринулась к выходу, маленькая, юркая, она бежала не вниз, а вверх по лестнице. Под ногами кирпичная крошка, мусор. Влетела на чердак, внутри густая паутина. Выбралась на крышу, перевела дыхание. Вокруг ночь и холодный морозный воздух обжигал лёгкие. Вытащила из рюкзака скафус, сердце колотилось, страх сковывал движения. Киралини зажмурилась, приказала себе успокоиться и, прыгнув на скафус, понеслась с одной крыши дома на другую. Сначала её не заметили противники, но потом в отблесках прожектора, дроны увидели её. Выстрел не попал в цель, стена более высокого дома возникла из темноты. Киралини ушла от вспышки ликвидатора, врезалась в неё, сорвалась со скафуса и полетела вниз. Доска, ударившись о бетонную плиту, завибрировала и отскочила назад. Киралини оставалось жить несколько секунд. Ей пришлось свистнуть, скафус вернулся к ней и у самого асфальта, подхватил женщину. Она уже не успела встать на ноги, вцепилась в него, надеясь, что падение не будет таким жёстким. Рухнула в снег. Выстрел от ликвидатора врезался синим лучом в бетонную плиту. На спину Киралини полетели каменные осколки. Она выбралась из-под железобетонного дождя, получила удар в спину снова лучом ликвидатора. Боль ударила в бронированную куртку и расползлась между лопатками, энергия искала выход. Беглянка сбросила кожанку, которая вспыхнула, оставшись в лёгком комбинезоне, побежала вперёд, проваливаясь в глубокий снег. Пот заливал лицо, по спине бежали ручейки страха, Киралини ощущала себя загнанным зверем. Бежала наугад. Искать в навигаторе адрес убежища Малышева времени не было. Потом эта дурацкая яма, куда она угодила распоров ногу арматурой. Выбралась, сдирая ногти. Холод подбирался к сердцу. Звуки выстрелов остались за спиной. Стая собак – злые голодные. Они гнали женщину словно дичь. Она снова вскочила на скафус, чудом уцелела, а потом выстрел. Её сбросило вниз, в снег. Пуля вошла в плечо. Боль взорвалась не сразу, поначалу Киралини решила, что в неё бросили камень. Кто? Глупо, но это была первая мысль. Звука выстрела она не слышала. Кто стрелял, зачем. Свои или ренегаты? Кто?!

Она помнила, как упала, как вытащила навигатор, чтобы всё-таки понять, далеко ли до убежища. Потом ползла, потому что поднимать голову было страшно, и сил становилось меньше.

Малышев сказал, что ангел хранитель привёл Киралини к убежищу. Если бы она была за квартал от него, если бы не нашла ренегатов, холод завершил то, что сделали пуля и рана от падения в яму.

Когда врагов слишком много, героям остаётся выживать. Никто не скажет, если ты герой, то ты бессмертный. Они умирают так же, как люди.

– Снег растаял и это хорошо, – обратился Малышев в пустоту. Катя и Миха складывали вещи, слушая, как Киралини рассказывает об устройстве пилипорта. Такого они ещё не видели. К сожалению, он был сломан, и восстановить его никто не смог. Женщина сидела рядом с Дмитрием и рисовала ему что-то на бумаге. Катя ревниво глянула в их сторону, а Миха ткнул её в плечо.

– Ты чё? – буркнула она.

– Кать, ты это брось. Малышев не виноват, что мама твоя погибла, и ему сейчас Киралини нужна, как воздух, она приведёт нас к тому самому пилихрону и, возможно, нам удастся повернуть время вспять.

– Ага. Тоже мне путешественник во времени. Всё знаешь и умеешь, – ворчливо проговорила Катя.

– Но Киралини…

– Киралини-Киралини, заладили своё.

– Мы ж команда?

– Команда, – согласилась Катя.

– Так будь человеком. Смотреть противно.

– Хорошо, – кивнула она. – Я знаю, что не права, но эта тётка мне не нравится.

Малышев иной раз слышал упрёки Кати, жалел её. Общаясь с ангелом, он пытался не думать о Леночке, о Сергее Ивановиче. Не получалось. Наедине с собственными мыслями, воспоминания, чувства и боль снова разрезали запёкшуюся рану.

Когда план был подготовлен, было решено отправиться в сторону Подкаменной Тунгуски. Из посёлка, где сейчас они скрывались, добраться до Ванавары можно было либо по реке, либо напрямую через тайгу.

По лесу идти с одной стороны безопаснее, но медведи, волки могли стать серьёзной угрозой. Сплавляться по реке быстрее, однако в некоторых местах опасные пороги и повороты. Тем более необходимое снаряжение никто не выдавал, его нужно искать.

– Напрямую через заросли ходу около двухсот пятидесяти километров, – Малышев прочертил от Кодинска линию до пункта назначения. По реке и потом пешком в два раза длиннее выходит.

– Так пошли лесом, дядь Дим, – с готовностью выпалил Миха. Судя по его лицу, он был готов сорваться прямо сейчас в путь.

– Сейчас мы на другой стороне реки, и нам лучше всего добраться до Таёжного. Смотри, около шестидесяти километров идти. Лес тут редкий, а потом придётся двигать вглубь тайги, собрать надо всё необходимое. Это не шутки Миша, в такой поход надо серьёзно подготовиться.

– Пишите список, господин Малышев, – важно проговорила Катька, глянула на Киралини и шмыгнула носом. – Чё надо то найдём. Да, Миха?

Парень кивнул. Малышев почесал в затылке и вопросительно глянул на всё это время молчавшего Фёдора.

– А ты что думаешь, Федь? Лесом быстрее, опаснее, но уж лучше звери, чем ангелы.

– Что сказать, – Фёдор задумчиво смотрел в карту, провёл пальцем по линии, что нарисовал Дмитрий, погладил бороду и, откинувшись на спинку стула, поднял глаза к потолку. – Только пешком, ребята. По реке, думаю, опасно. Дроны около Ванавары наверняка охраняют Пилихрон. Нам надо подобраться со стороны, откуда они меньше всего нас будут ждать. Что скажешь, Кира?

Он почему-то всегда так называл ангела. Женщина улыбалась, ей нравилось это короткое имя. Сейчас она облизала губы, глотнула чая без сахара, его заваривали уже пять раз, и заварка пахла веником.

– Если подобраться с западной стороны, объект закрыт магнитным полем. Не думайте, что там простая бетонная стенка, по которой мы вскарабкаемся, как альпинисты.

– Мы и не думаем, что всё так легко, – скривила губы Катя.

– Поле можно отключить электрическим разрядом, в идеале нам бы пригодился грозовой фронт.

– Только где его взять? – на этот раз спросил Малышев.

– Есть у меня одна мысль, – задумчиво протянула Киралини. – Хорошо было бы поймать молнию.

– Это невозможно предугадать, – скептически покачал головой Фёдор. – Ты хочешь с помощью молнии отключить поле?

– Именно, – кивнула Киралини, задумалась, и на высоком лбу у неё появилась тонкая морщинка. – Это было бы проще всего. Раз пилипорт сломан. Мы не сможем тащить на себе аккумуляторы.

– Но мы можем их отыскать в Ванаваре. – предложил Миха. – Лишнюю тяжесть тащить не дело.

– Ага, если только от медведей отмахиваться! – хохотнула Катька, в глазах её появился озорной блеск, и Малышев улыбнулся, устало, но с чувством, что девочка возьмёт себя в руки и всё будет хорошо.

Потеря матери, друзей – всё это не каждому дано пережить легко. Да и не жалеть о гибели близких – это не правильно, рассуждал Малышев. Он задумчиво грыз карандаш, поглядывал в блокнот Фёдора, вспоминая, что ещё нужно взять с собой. Самое необходимое, без чего им не дойти до точки. Это не, как собраться в поход в мирное время, когда главное палатка, консервы, вода, верёвка, нож, сухое горючее, средства связи. Дмитрий тоже решил составить список, на всякий случай, если Федя что пропустит.

Киралини задумчиво перебирала воспоминания в памяти. Понимала, что своей здесь не стала. Взрослые доверяли ей, а вот дети относились странно, не дружелюбно, настороженно. Это нормально. Сейчас такое время, когда доверие ничто, когда оно, то есть, то его нет. Всё просто. Решил теорему, получи отлично, одобрительные кивки и возгласы. Запорол задачу – оценки неудовлетворительно не будет, может изгнание, но скорее всего пуля между глаз или в сердце.

– О чём задумалась, Кира? – заботливо спросил Фёдор.

– О том, что жизнь слишком коротка, чтобы ошибаться снова в людях, в поиске правильного пути.

Решено отправляться на рассвете. Большее расстояние пройти можно при свете солнца, а ночью в темноту чего соваться, рассуждал Малышев. И так места незнакомые и скорее всего не хоженые.

Отдал список молодёжи, наставительно тряс пальцем перед юношескими носами. Говорил, чтобы вернулись до заката и если чего не найдут, не беда.

– Компас сами сделаем, если что.

– Дядь Дим, а вы тут о хавчике написать забыли. – Миха глянул на Фёдора, потом на Киралини. – Грибы-ягоды ещё не пошли. Охотиться что ли будем?

Малышев по-доброму усмехнулся, слишком уж комично вышло – всё учёл, кроме провизии. Дмитрий кивнул и в воздухе расписался со словами, на ваш вкус, ребята. Потом сидел, закрыв глаза, присушивался, когда условный сигнал у двери выстрелом по железным листам брякнет. Голос Киралини тихий, словно шёпот осенних листьев, Дмитрий не слушал её. Нет не то, чтобы не хотел этого, просто мысли сплетались в один клубок, где надежда, страх, упорство и геройство с отчаянием и, порой, апатией играли в свои игры.

Это ничего, что ты боишься, говорил себе Малышев. Все боятся. Возможно, наш страх самый сильный, и поэтому мы до сих пор живы.

Мишка и Катя вернулись быстро. Нагруженные, словно вьючные животные они шутили и довольно толкали друг друга. Фёдор пил чай и отставив кружку, рассмеялся, глядя на ребят. Бросил им, что не ожидал их так скоро увидеть.

– Мы золотую жилу нашли! – важно отрапортовал Миха. – Залезли на склад спортивных товаров. Магазин разграблен, а на дверях склада вот такой замок! – Подняв руки, он изобразил размер «вот такого» замка, не без гордости добавив, что они его вскрыли с лёгкостью.

– Ну, да, расскажи, – Катя мотнула в его сторону головой. – Медвежатник нашёлся. Повозились, но прошлые навыки не растеряли, – она хохотнула басом, а потом словно смутившись, закрыла рот ладонью и захихикала.

– Что с припасами? – спросила Киралини. Малышев махнул рукой, консервов и воды было достаточно в убежище. Не стоило рисковать и снова соваться в город.

– Как обстановка там, в городе? – спросил Фёдор не глядя на Миху, чистил пистолет и был сосредоточен.

– Дядь Федь, обстановка странная, – начала Катя, плюхнулась в продавленное кресло, которое жалобно отозвалось скрипучими пружинами. – Тихо. Ни зомби, ни дронов, ни ангелов. Город точно вымер.

Фёдор оторвался от чистки оружия, вскинул брови и потёр переносицу.

– Действительно странно, – протянул он.

– Так может всё-таки по реке? – нерешительно спросила Катя, – так быстрее, хотя по километражу длиннее.

– По реке мы как на ладони, – вставила Киралини. – В лесу спокойнее.

– В лесу голодные звери! – снова завелась Катя. Дмитрий глянул на неё – ей бы только революционный отряд вести за собой. Глаза вишни горят огнём, нос задорно вздёрнутый к верху, чёлка непослушная падает на лоб. Активистка, комсомолка и… И как жалко, что её мама не видела этого пыла. Малышев вдруг стиснул зубы, боль врезала в грудь. Он поморщился, а Катька кинулась к нему со словами, дядя Дима, что с вами, что случилось?

– Всё нормально, – сдерживая боль, улыбнулся Дмитрий, – видимо потянул мышцу.

Катерина вдруг обняла его за шею, прижалась точно котёнок к плечу и прошептала в ухо:

– Только вы у меня остались, только вы. Простите меня за всё, я такая дурёха, простите.

– Успокойся, милая, всё будет хорошо, – ласково ответил Малышев.

Сверялись со списком, чистили оружие, считали патроны. Раскладывали по рюкзакам необходимое, а потом Фёдор глянул на часы и сказал, что пора спать.

– Может чаю? – кисло предложил Миха.

– Хватит этот чай лакать. Прокис он уже, понюхай, так и несёт веником. А то завтра по кустам бегать будем, – сурово ответил Фёдор.

– Эх, я бы тоже чая попила или кофе, – Катя мечтательно закатила глаза.

– Кофе она захотела, – усмехнулся бывший священник.

Фёдор погасил лампу и вытянулся на матрасе. Ноги у него длинные, свешивались на дощатый пол. Только глаза закрыл и тут же засопел.

Киралини перевернулась на бок, пыталась заснуть, но всякий раз перед глазами стояло лицо Серова, она жалела, что не спасла его. Получается так, что она всех бросила, спасала себя. Ради чего? Ради неясной цели? Всё равно никто не знает что делать, как проникнуть внутрь охраняемой зоны. Скафус только у неё, цел был бы пилипорт, можно сразу на место телепортироваться. Но он точно тухлая рыба лежал и пах неприятно, чем-то вонючим, жжёным.

Малышев спал плохо. Дышалось тяжело, и он сетовал, что здоровье не дай Бог подведёт. Потом успокаивал себя, уговаривал, слыша, как молодёжь не спит, шушукаются. Сон сморил внезапно, Дмитрий свернулся младенцем, поджал к животу ноги и уснул.

Катя заботливо накрыла его одеялом, повернулась к Михе, обнял её, сунув руки под тёплый плед.

– Пристаёшь? – наиграно проворчала Катя.

– Нет, греюсь, – ответил Миха, точно не понимая сарказм девушки.

– А я думала, пристаёшь, – с надеждой в голосе вздохнула она.

– Катька, ты чё заболела? – прошептал Миха.

– Вот так погибнем в бою и знать не будем, что такое секс, – она хихикнула, а Миха тоже прыснул от смеха, зажимая ладонью рот.

– Давай спать, – шикнул он.

– Давай.

Она повернулась к нему спиной, чувствуя на плече горячую руку друга, думая про себя, какие они глупые бывают порой. Может, это защита от страха, возможно, не было бы смертей и пришельцев, они вели себя иначе. Кате нравился Мишка, и она была рада, что он с ней рядом, что он жив, и теперь обнимает её горячей ладонью.

2

Стив лежал лицом вниз, пахло чистыми простынями и лекарствами. Он не хотел открывать глаза, а лежал и улыбался. На душе стало вдруг легко, что он грешным делом подумал, а не умер ли он. Голоса за спиной, они были тихими почти неуловимыми. Они выплывали из тишины, которая обволакивала и заворачивала, словно мама тёплым пушистым пледом.

– Как он? – тихо спросила Джордан.

– Всё будет хорошо, Джо. Здорово, что удалось угнать «Осьминог» – это кладезь, – воодушёвленно ответил Локки. Ему стало значительно лучше, после операции, как и Стиву. На борту было достаточно оборудования, чтобы проводить манипуляции не только простые, но и по регенерации частей тела.

Как только корабль приземлился на футбольном поле возле школы в Нагато, Гладиус включил режим невидимки для радаров ангелов и сообщил ренегатам, что пора заняться Локки и Джимом. Джордан решительно отправилась к убежищу, вместе с ней двинулись Фрэнк и Мари. Джо всё твердила, что необходимо встретиться с Мэттом, узнать, как здесь наладилась связь с японцами. Фрэнк махал рукой и убеждал её, что Стронгфайт справился.

– Как хорошо, что нам удалось выбраться, – воодушевлённо воскликнула Мари. – Я уверена, что скоро всё будет хорошо.

– Ну, вытащат из твоего брата контроллер, – вдруг сказала Джордан, обернувшись, – а что дальше? Это первый человек, которого смогли отключить от влияния ангелов. Не думаешь, что ему пока не стоит доверять?

– Не думаю, что он по-прежнему опасен, – Мари стало даже обидно от слов Джо, она побледнела и смотрела под ноги. Зелёная трава поля напоминала пушистый ковёр.

– Мэри, я понимаю, что ты столько времени хотела спасти его, – ответил Фрэнк, – потом простилась с ним, а тут у тебя словно крылья выросли за спиной. Ведь так?

Она кивнула.

– Вот видишь, детка, – он обнял её, ласково коснувшись губами лба, – я понимаю тебя, мы все потеряли близких, и привыкли в любом случае стрелять на поражение. Джим слишком был близок с Аристотелем. Мне просто интересно почему?

– Согласна с тобой, Фрэнк, – заинтересованным голосом откликнулась Джордан, скрестила руки на груди, с любопытством оглядывая здание школы. – Идём, чего стоять. Эта мысль насчёт Джима не приходила мне в голову. Почему избавившись ото всех контролируемых приспешников, Аристотель оставил Джима в живых.

– Не знаю, – сдавлено ответила Мари. – В самом деле, вы теперь вечно его врагом считать будете?

– Брось, милая, – Джо задумчиво закусила нижнюю губу, – если он что-то вспомнит, это пойдёт на пользу. Он должен знать слабое место своего хозяина.

– Бывшего хозяина, – поправила её Мари, чувствуя, что начинает злиться. На самом деле она понимала, что друзья правы. Она ещё не слышала, как стал бы возмущаться Мэтт. Он давно по его словам желал прикончить Джимми. Ему будет всё равно – помнит он или не помнит о своих злодеяниях. Внутренний голос успокаивал, говорил, что она поступает глупо, словно маленькая девочка. Мари знала, что именно внутренний ребёнок мечтал, чтобы они с братом были вместе, чтобы его любили, как прежде, чтобы всё вернулось.

Небо над головой чистое, голубое. Одно удивляло, так нарастающая тишина, точно они шли среди могил, и это было место, где правила смерть.

Дозорные давно заметили их, как и неизвестный корабль, приземлившийся на футбольном поле. Ощетинились автоматами, выглядывали из окон первого этажа школы.

Джо остановившись, подняла руки вверх и выкрикнула, что они свои, что им нужен Мэтт или Лора. Японцы не стреляли, переговаривались, понимали, что люди, идущие к убежищу похожи на тех, кто прибыл из портала. Мари задержала Фрэнка и сказала, что вернётся в корабль, ей хотелось узнать, как из Джимми извлекут контроллер.

– Оставь это Тристану и Гладиусу, детка. Им не стоит мешать, да и Стивен, если ещё жив, тоже нуждается в помощи.

Минуты стали казаться длинными предлинными. Хотя прошло всего ничего, пока навстречу к товарищам не выбежал улыбающиеся Мэттью, Лора и Расти. Да, отметила про себя Мари, Расти выглядел бодрячком, неужели Лирика излечила его диабет или что у него вообще было.

Друзья обнимались, похлопывали друг друга по плечам, расспрашивали, смеялись, пока Джордан не рассказала о гибели Рокси и Лирики. Лора закрыла лицо руками и заплакала, потом бросилась на шею к Мари, всё говорила-говорила, что они остались одни. Переживала за Локки Гринфилда, смотрела на громадный корабль и всё порывалась отправиться туда.

– У меня ещё одна новость, она может показаться странной и даже неприятной, – добавила Мари, её голос дрогнул, и во рту пересохло от волнения. Как сказать, что проповедник Джимми всё-таки жив и, что они не прикончили его, а привезли сюда. Как?

– Мэри, не стоит бояться друзей, – Фрэнк обнял её, понимая, о чём она хочет сказать. – Они поймут. Что молчишь? Или мне начать?

– Да что происходит? – озабоченно воскликнул Мэтт, вскидывая густые брови. – О сыновьях Лирики мы в курсе уже, и то, что на «Осьминоге» волшебная лаборатория, выращивающая руки и ноги. Головы там выращивают?

– Нет, – рассмеялась Мари, – да, и Стива бы туда отправить, как Гладиус и Тристан закончат с остальными.

– Так вы привезли кого-то ещё? – подозрительно прищурилась Лора. – Кого-то кого мы не хотели бы здесь видеть?

– Именно, – тихо проговорила Мари. – Это мой брат Джимми.

– Офигеть! – выкрикнула Лора. – Надеюсь, там только его тело?

Мари расплакалась, Фрэнк хмурился, а Джордан рассказала в подробностях, что произошло на базе пришельцев, как Гладиус умело отключил контроллер Джима и, что командор Аристотель обладает способностями к телекинезу.

– Прости меня, – Лора обняла Мари, прижала к груди, а девушка снова заплакала, – ну, поплачь, поплачь, – Лора погладила её по спине, всхлипывая. – Давно ты так не рыдала, детка. Сама понимаешь, новость о Джиме может перевернуть всё с ног на голову.

Мари кивала, всхлипывала. Мэтт приказал отправиться в лагерь за Стивом, ему не терпелось посмотреть, как устроен «Осьминог».

Вскоре двое парней бежали со всех ног от здания школы, несли Стивена Хорста, пытающегося им что-то сказать. Он, слабо улыбнувшись, коснулся руки Фрэнка.

– Надеюсь, из меня там не сделают женщину?

– Всё будет хорошо, я отправлюсь с тобой.

– Я тоже хочу посмотреть корабль, – выпалила Лора. Она походила на любопытную школьницу, взяла Джордан под руку и потянула за собой.

Фрэнк, глядя на товарищей заметил, что спокойствие сделало ренегатов беспечнее. Всего несколько дней, а друзья словно наполнились силами, верой и решимостью.

Японцы вышли из убежища, уже без опаски разглядывали корабль ангелов, переговаривались между собой.

Сабуро хмурился, не нравилось ему то, что американец по имени Мэтт пользовался авторитетом среди его людей. Он ничего не говорил, и то, что на душе скребли кошки, знал только сам. Макото после распитой бутылки саке, задремал под сакурой. Тамико заботливо постелила ему плед. Сабуро Камата скрестил руки на груди, наблюдал за суетой возле неизвестного корабля. Откуда он прибыл, для чего? Привлекать внимание ангелов? Ничего, что их вроде бы и нет здесь, но если они наблюдают, выжидают, люди могут стать лёгкой мишенью.

Он видел, как с корабля спустился трап-лестница, как ренегаты подняли на борт и даже раненого Стивена втащили туда. Парень безнадёжен, на что они рассчитывают.

– У тебя седые волосы, – он обернулся на голос Эми. Маленькая юркая Эми, Сабуро улыбнулся ей, всегда считая подругу Тамико сестрёнкой. У него не было братьев и сестёр, а маленькая подруга жены казалась именно близким родственником.

– Где?

– На висках, Сабуро, – она заботливо коснулась его волос. – Странно, раньше я этого не замечала.

– Плевать, – глухо отозвался Камата. Его взгляд был прикован к кораблю пришельцев, где скрылись американцы. Не доверял он им. То ли дело в том, что он плохо понимал их язык, то ли в том, что их приход внёс неразбериху и какой-то бардак в убежище. Что это они так засуетились, побежали к этой металлической тарелке, размышлял он. Что если они заодно с ангелами, чёрт бы их всех побрал.

– Где Макото, он проснулся? – не глядя в сторону девушки спросил он слишком резко, Эми с недоверием вскинула тонкие брови.

– Нет, спит ещё. Так и лежит под деревом.

– Не нравится мне это.

– Что?

Сабуро глянул на Эми, поморщился, словно его мысли не должны стать достоянием чужих ушей. Он мог признаваться в собственных страхах, разочаровании, боли только себе или на худой случай Тамико.

Он обернулся, слыша голоса. Профессор Нода, Сумико и Юки бежали к нему. Камата знал, что сейчас начнутся расспросы. Он сейчас больше думал о Макото, приход которого не особо обрадовал, как и болезненный вид оябуна.

– Что случилось, что это вы так несётесь? – делано улыбнулся Сабуро, наперёд зная, что сейчас скажет возбуждённая Тамико, всезнайка Такуми и, как часть тела, его жена Сумико. Впрочем, чем они отличались от них с Тамико, они были так же верны друг другу. Сабуро вдруг подумал, что он давно не был с женой, как с женщиной, уже два месяца прошло с рождения Рю. Что осталось между ними, спрашивал себя. Дружба? Нет, он любил её, видел, как она с нежностью смотрит на него, но не хотел плотского, хотел просто понимания и разговоров по душам. Это норма? Снова спрашивал себя, или так сейчас живут все…

– Сабуро, да что с тобой? – Сумико дёрнула его за рукав.

Он вонзил в неё глаза, словно кто-то посмел вырвать Сабуро Камата из кокона мыслей. Кому это было позволено? Кому?!

– Дорогой, у нас неприятная новость, – тихо проговорила Тамико.

– Макото умер.

– С чего вы это взяли? – недоверчиво покосился на профессора Нода Сабуро, – он просто спит. Выпил саке и спит, что с ним не так?

– Я подошла к нему, хотела поправить одеяло, – начала Сумико, побледнела, и в голосе её нарастала тревога, Сабуро показалось, что она расплачется. Нет, Сумико не такая сентиментальная, что могло так напугать её. – Он лежал на боку, в рвоте, не дышал, я проверила ему пульс. Я не знаю, что с ним. И он мёртв.