Исповедь проститутки

Когда я немного отдышалась, он присел на корточки и взял меня за подбородок.

– Ты премилая кошечка, – сказал он, – такая строптивая. Это совсем не свойственно девушкам твоей профессии. Но мне так даже больше нравится. Короче, моё предложение остаётся в силе, пока что. Так что думай, детка, но не затягивай. А то я ведь могу и передумать. А пока будешь обслуживать меня по высшему разряду. У вас ведь здесь элитный бордель? Вот и отрабатывай бабки.

– Я сама вправе выбирать себе клиентов, – прохрипела я.

– Что? Не слышу, – он притворно наклонил ко мне ухо, всё ещё не выпуская из руки мой подбородок. – Что ты там пробормотала насчёт прав? У тебя нет никаких прав, ты сама лишила себя какого-либо права выбора, когда избрала свой путь. Так что, не смеши меня, София, или как там тебя. Я буду трахать тебя, когда пожелаю и как пожелаю. Ты ведь здесь именно для этого, чтобы удовлетворять все пожелания клиентов? Вот и отлично. Я твой клиент, и плачу́ тебе, как подобает.

Игорь отпустил меня, поднялся на ноги и достал из кармана деньги. Затем отсчитал тысячу и положил на край кровати.

– Кажется, мой друг тебе платил гораздо меньше? – сказал он с усмешкой. – Скажи мне, а разве платят за секс, когда любят? А, София?

Я, наконец, поднялась с пола и посмотрела на Игоря исподлобья.

– Убирайся, – сказала я, собрав все свои силы и всю свою смелость. – Ты омерзителен.

– Ты зря пытаешься оскорбить меня громкими словами, – улыбнулся он, и что-то нечеловеческое было в его улыбке. – Ты никто, ты грязная проститутка, ты хуже грязи. А грязь не может оскорбить или унизить, потому как она сама хуже всего, что может быть. Так что не утруждай себя. До скорой встречи, София.

Игорь подошёл к двери и уже оттуда добавил напоследок:

– Кстати, а знаешь, кто мне посоветовал пройтись по столичным борделям в поисках пропавшей Софии? Не догадываешься? Ну, конечно же, наш общий друг Виктор. Он ведь знал, как я жаждал пообщаться с тобой, так сказать, в непринуждённой обстановке. Вот и намекнул, где тебя можно найти. Обязательно отблагодарю друга. Ладно, заболтался я. Пора. Прощай, порочная София. Буду ждать новой встречи, моя милая грешница.

И он, наконец, ушёл. А я осталась наедине со всей той мерзостью, которую он на меня вылил. Мне было невыносимо противно, и больно, и обидно. Я не понимала, за что он так со мной. Что я сделала этому человеку, что он так издевался надо мной и просто уничтожал. Я видела, какое удовольствие доставляло ему унижать меня, делать мне больно физически и морально – удовольствие жестокого и безжалостного садиста.

Игорь изнасиловал моё тело, изнасиловал мою душу, низверг меня на самое дно и смешал с грязью, думая, что сам он при этом возвысился. Унижая и топча меня, он утверждался как самец, как завоеватель и собственник, как существо высшего происхождения. Жалкое зрелище.

Но тогда мне так не казалось. Тогда я была раздавлена и размазана по асфальту. Жгучая обида душила меня. И я расплакалась.

«Значит, всё-таки, это правда? – говорила я себе. – Я не нужна Виктору, и никогда не была нужна. Он передал меня следующему клиенту, когда я надоела ему самому. Ненавижу. Ненавижу, – твердила я. – Ненавижу его».

Время остановилось. Я ничего не чувствовала, кроме боли и обиды; ничего не хотела, кроме как умереть.

* * *

Я умылась, привела себя в порядок, припудрила опухшее от слёз лицо и отправилась к клиенту, который уже заждался меня.

Сергей не согласился отменить или хотя бы перенести нашу встречу на пару дней, сказав, что жутко соскучился и не может больше ждать. Я ещё больше возненавидела его за это. Он даже не обратил внимания на то, что я была заплаканная. Его занимала одна-единственная мысль – поскорее забраться мне под юбку, и совсем неважно при этом, что я пережила за час до того.

Но чего я ожидала от него? Я для него всего лишь объект вожделения и инструмент удовлетворения его животной страсти. И наплевать, что было вчера, наплевать, что будет после этого. Важен лишь данный момент, когда я рядом, и через минуту он уже будет меня трахать. Неважно, что было прежде – скольких клиентов я обслужила перед ним; неважно также, что будет потом – куда я отправлюсь и чем буду занята. Даже если бы после этого я умерла или у него перестал бы стоять член, это всё равно было бы не так значительно, как то, что он сейчас выплёскивает свою страсть, воплощает свои самые яркие фантазии и просто взрывается мощными оргазмами, сминая меня и словно пропуская через мясорубку. Как будто те два месяца, что он не навещал меня, он вообще воздерживался от секса.

В тот день я впервые в полной мере ощутила, скорее почувствовала, нежели поняла, всю мощь и силу власти секса над мужчинами. Нет, я всегда это знала. Но, одно дело знать, и совсем другое – ощутить на каком-то животном, подсознательном уровне.

Во все времена мужчины унижали и притесняла женщин, низводили их до уровня домашней утвари, придатка к мужчине, лишали всяческих прав. Женщин насиловали, избивали, клеймили и убивали. И всё это лишь затем, чтобы утвердить свою власть и первенство, чтобы попрать и разрушить истинную власть над ними самими – власть женщины над мужчиной. Вот потому, испытав сильнейшие переживания в объятиях женщины, утратив честь и опустившись на самое дно вожделения и страсти, мужчина стремится уничтожить объект и причину своего падения. Он вечно мстит женщине за свою слабость – слабость перед нею, женщиной.

* * *

На следующий день после вышеописанных событий я попросила выходной. Мне было необходимо оправиться от происшествий того дня. Я с самого утра позвонила Томке и потребовала во что бы то ни стало встретиться. Томка сказала, что весь день будет занята в колледже – сессия на носу, надо готовиться, но во второй половине, ближе к вечеру, обещала быть обязательно.

Тогда я позвонила Натали и сказала, что сейчас к ней приеду, если она не занята.

– Ну что ты, Сонечка! – воскликнула она. – Совсем не занята. Приезжай скорее, я жду.

Я вызвала такси и уже через полчаса была у Натали. Она так и жила по старому адресу, в прежней квартире, где некоторое время жила и я, и когда-то Ксюша. Тяжёлые воспоминания нахлынули на меня. Я вспомнила нашу весёлую, беззаботную жизнь втроём в этой уютной съёмной квартире, тот памятный визит Игоря; потом новый год здесь же, Виктор… Ксюша… Слишком много было связано с этим местом. Я тяжело вздохнула, не в силах справиться с накатившей тоской. А после вчерашнего потрясения нервы мои вообще расшатались и ещё не пришли в норму.

– Уйдём поскорее на улицу, – предложила я. – Погода такая чудесная, совсем тепло, пойдём, погуляем.

Натали внимательно глянула на меня.

– Что-то случилось?

Я с любовью посмотрела на неё.

– Моя добрая Натали, ты всегда была такой проницательной. Я тебе всё расскажу, чуть позже. А пока давай просто уйдём отсюда.

Натали быстро собралась, и мы вышли на улицу. В лицо нам ударил тёплый весенний ветер. Ярко светило солнце, даря ласковое тепло. На деревьях распускались набухшие почки, возвещая о приходе настоящей весны. Дышалось легко, и напряжение минувшего дня немного отступило.

Мы взяли такси и приехали на набережную. Всю дорогу мы болтали обо всём и ни о чём конкретно. Натали тактично и терпеливо ни о чём меня не спрашивала. На набережной было свежо. Прохлада здесь объяснялась близостью реки. Могучий Днепр оживал, освободившись, наконец, от ледяного плена. Но его холодные тёмные воды всё ещё хранили память о морозной зиме, отступившей совсем недавно.

Мы ушли вглубь аллей, подальше от берегов, и присели за столик одного из десятков кафешек, пестривших на каждом шагу вдоль набережной и в парках. Заказали горячий чёрный кофе и к нему лёгкие пирожные.

– Как дела с расследованием? – спросила я. – Что говорит твой Женя?

– Исаенко ждёт разрешение, чтобы поехать в «Оберег», – ответила Натали, не возразив и даже не обратив внимания на моё замечание «твой Женя». – Мы надеемся, что видео с камер наблюдения даст ответы на все вопросы и позволит, наконец, арестовать Игоря и предъявить обвинения.

– О, я с нетерпением жду этого! – сказала я. – Вчера Игорь был у меня.

– Как?! – вскрикнула Натали. – Как он тебя нашёл? Как это возможно?

– Не знаю, Натали. Видимо, нигде мне от него не спрятаться. Он пришёл вчера на нашу базу, два часа развлекался с девочками. А после «навестил» меня. Сначала мне показалось, что это чистая случайность, совпадение, что, пройди я минутой раньше или минутой позже, и он не увидел бы меня и не знал бы даже, что я здесь. Но он сказал мне такое…

Я задумалась, восстанавливая в памяти его слова.

– Он тебя… он опять? – Натали не решалась договорить.

– Да, он опять изнасиловал меня, – закончила я за неё. – А потом сказал, что это Виктор ему рассказал обо мне, о том, где меня искать.

– Сволочь! – сказала Натали гневно. – Вот уже законченная сволочь, пробы негде ставить. Скорее бы его уже посадили, и надолго.

– Это моё самое большое желание, – ответила я. – Он ужасный человек. Его даже человеком нельзя назвать. Я всегда чувствовала агрессию и опасность, исходившие от него. Жаль, что Ксюша не поняла этого сама и не ушла от него. Может быть, тогда она сейчас была бы с нами.

– Ты знаешь, Ксюша давно побаивалась его, – сказала Натали. – Она рассказывала мне такие вещи, что я содрогалась и поначалу даже не верила ей. Игоря не привлекает нормальный, человеческий секс. Ксюша говорила, что он любит всякие извращения и насилие. Он требовал от неё полного подчинения и часто заставлял делать такие вещи, от которых тошнота подступает к горлу. Ксюша противилась и возражала против подобных «игр», но это лишь распаляло его и доставляло дополнительное удовольствие, когда Ксюша, в конце концов, делала то, что ей совсем не по душе. Наручники и плётка – детские игрушки в сравнении с тем, что любил Игорь. Его излюбленной забавой было удушение во время самого акта. Он даже просил однажды Ксюшу, чтобы она удушила его шёлковым шарфом в то время, пока будет содомировать его фаллоимитатором.

– Боже, какой ужас, – я скривилась.

– Сейчас тебе рассказываю, а меня всю выворачивает, – сказала Натали, тоже скривившись. Потом продолжала: – Тут уже Ксюша наотрез отказалась и сказала, что уйдёт от него насовсем, если он ещё раз ей такое предложит. Одно дело – душить его шарфом во время секса, и совсем другое – трахать мужика в зад!

Сказав это, Натали вся передёрнулась. Я тоже невольно содрогнулась. Конечно, в моей жизни было во сто крат больше разврата, чем в жизни Натали, но даже на меня до сих пор наводили ужас и отвращение подобные забавы. А ведь Таисия неоднократно настаивала, чтобы мы осваивали страпон в отношении мужчин, и время от времени возвращалась к этой теме, руководствуясь знаниями психологии и догмой, что «вода камень точит».

– Я думаю, что именно во время одной из таких вот «забав» Игорь и задушил Ксюшу, – сказала Натали после некоторого молчания. – И, возможно даже, не случайно. Я думаю, в своих сексуальных «играх» он давно уже переступил черту; для него размыты и стёрты все границы, и теперь то, что повергает в шок нормального человека, для него норма и источник удовольствия. Он утратил свою человеческую природу и превратился в… нет, даже не в животное. Животное никогда не убивает ради забавы. Игорь превратился в монстра.

– Всё это верно, Натали, – согласилась я, – то, что ты сейчас говоришь. Но, поверь, он мог это сделать и не во время секса. Он неадекватен, и для него свернуть кому-то шею – ничего не стоит.

И я опустила ворот, открыв на своей шее синие следы от пальцев Игоря.

– Господи, Софи, что это?! – вскричала Натали. – Какие ужасные синяки! Это он с тобой такое сделал?

– А кто же ещё? – ответила я и вернула ворот на место. – Я прогоняла его, потом бросилась на него, хотела расцарапать его в кровь. И тогда он оставил мне на память вот это, чуть не задушив меня.

– Послушай, Софи, этого нельзя оставлять просто так, – горячо сказала Натали. – Давай сейчас же поедем к Исаенко, пусть зафиксирует синяки, назначит экспертизу, составит акт или протокол, ну или что там ещё.

– И что? – спросила я. – Что дальше?

– Ну как же? – негодовала Натали. – Они подошьют этот случай к общему делу.

– Наивная моя Натали, – я грустно улыбнулась. – Неужели кто-то станет слушать показания проститутки? Ты забыла, кто я? Нет, Натали, я думаю, моё участие только помешает. Его адвокаты в один миг раздобудут полную информацию обо мне и уничтожат меня, как свидетеля, как пострадавшую и вообще, как личность.

– Но что же тогда делать? – воскликнула Натали, заламывая руки.

– Не знаю.

– Я всё равно не намерена молчать, – твёрдо сказала она. – Извини, но я расскажу об этом Жене. Пусть даже они не станут применять это в деле, но хотя бы будут в курсе, чтобы в случае необходимости смогли тебя защитить.

– Да, но тогда тебе придётся рассказать им обо мне и всё остальное.

– Тебя это смущает? – спросила Натали неуверенно. – Если ты не хочешь, я не стану ничего говорить.

– Нет, Натали, совершенно не смущает. Меня не занимают подобные мелочи. Исходя из этой новой информации, Исаенко сможет скорректировать свои действия и не попадёт в дурацкое положение, вызвав в свидетели проститутку и сам того не зная.

– Спасибо тебе, Софи, ты умница, – улыбнулась она своей шикарной белоснежной улыбкой. – Просто я беспокоюсь о тебе, раз этот Игорь преследует тебя.

– Всё, Натали, прошу тебя, давай сменим тему, – взмолилась я. – Не могу больше обсуждать это, прости. Я хочу забыть всё, как страшный сон. А для начала хотя бы отвлечься.

– Конечно, Софи, моя дорогая, прости меня, я такая эгоистка.

– Всё в порядке, – я улыбнулась и вдруг предложила: – Пойдём в кино.

– А пойдём, – охотно согласилась Натали.

Мы приехали в ближайший кинотеатр и пошли на первый попавшийся фильм, на ближайший сеанс. Фильм оказался интересным, скучать не пришлось.

После кино, в прекрасном настроении, мы отправились по магазинам – так сказать, закрепить эффект. Терапия шопингом в самом деле творит чудеса. Мы обошли с десяток самых разных магазинов торгового центра и накупили кучу вещей: я подобрала несколько нарядов для тёплой весны, обувь, сумочки, несколько комплектов белья, корсет, чулки и ещё бог знает сколько всяких мелочей для работы. Натали была более сдержанна, её гардероб пополнился парой ботильонов и парой туфель на высоком каблуке, красивым коктейльным платьем лилового цвета и золотистым клатчем. А также она купила невероятно сексуальное бельё фиалкового цвета с гипюровыми вставками.

– Ты готовишься куда-то выйти? – спросила я. – Признавайся, с кем?

Натали загадочно улыбнулась.

– Женя пригласил сходить на концерт известного пианиста, а потом посидеть в кафе.

– Ух ты, круто, – обрадовалась я. – А ещё говоришь, что он тебе безразличен.

– Ну, не совсем так. Он мне симпатичен, с ним интересно и как-то спокойно, надёжно, – пояснила Натали. – Но, уверяю тебя, с моей стороны – это не более, чем дружба.

– Ага, стала бы я из чисто дружеских чувств так наряжаться, словно на свидание, к человеку, который для меня ничего не значит.

Натали хмыкнула в ответ.

– Ладно, не буду спорить, – сказала я. – Время покажет, кто из нас, в конце концов, прав окажется.

– Что-то я после всех этих походов проголодалась, – сказала Натали, меняя тему разговора. – Идём обедать.

Нагрузившись своими покупками, мы спустились в кафе и заказали обед. Было уже около пяти часов вечера. Вскоре позвонила Томка. Она освободилась и готова была мчаться к нам. Мы как раз завершили обед, когда она приехала и присоединилась к нам. Наша беседа вновь оживилась и потекла веселее. Я рада была снова оказаться в тесном кругу своих близких подруг. Томка, как обычно, мочила какие-то несуразнейшие истории, живо жестикулируя и гримасничая. Мы с Натали от души хохотали, и Томка вместе с нами.

Когда мы вышли из торгового центра, на улице уже стемнело. Зажглись фонари вдоль проспектов, и яркие витрины освещали тротуары. Было светло, словно днём.

Натали на телефон позвонили, и она поспешно распрощалась, убегая на встречу к звонившему.

– Я даже не стану спрашивать, кто звонил, – подмигнула я ей. – И так всё ясно.

Натали покраснела, затем расцеловала нас на прощание и умчалась на такси.

– Неужели Скворцов? – весело спросила меня Томка. – Покорил-таки нашу неприступную Натали.

– Ещё не совсем покорил, – ответила я, – но парень на правильном пути.

Мы не спеша пошли по улице, вдоль сверкающих витрин.

– Как хорошо на улице, – сказала Томка. – Уже совсем тепло.

– Да, хорошо, – согласилась я. – Скоро наступит май, зацветут каштаны. Это настоящее волшебство. Я обожаю гулять каштановыми аллеями в мае, когда деревья утыканы роскошными свечками благоухающих цветов.

– Тебя что-то гложет? – спросила Томка.

Она была не менее проницательна, чем Натали. Я с горечью разочарования вернулась в реальность и рассказала подруге то, что уже рассказывала Натали несколькими часами раньше. Томка согласилась с Натали, что необходимо обо всём рассказать следователю. Возможно, это сможет как-то повлиять на ход дела.

Мы прогулялись ещё немного, до ближайшей скамейки, поскольку пакеты с моими покупками оттягивали нам руки. Здесь мы поймали такси и разъехались по домам, вернее, Томка уехала к себе в общагу, а я вернулась на базу. Выходной подходил к концу, но я ещё долго находилась под его светлым впечатлением. Очарование минувшего дня не покидало меня и продолжало действовать даже на следующий день. Встречи с подругами всегда дарили отдохновение и успокоение моей душе и заряжали энергией и позитивом надолго вперёд.

* * *

В тот вечер Натали встречалась с Женей Скворцовым, и он кое-о-чём её попросил. Просьба была настолько деликатна, что он долгое время не мог пересилить себя и высказать её. Но, видимо, интерес и желание оказались сильнее страха и смущения, и он, наконец, решился.

– Натали, я давно хотел спросить, – начал он. – Только прошу вас, не подумайте ничего такого. Моя просьба может показаться бестактной. И всё же… могу я прийти в ваш клуб? Я очень хочу увидеть, как вы танцуете.

Сказав это, Женя покраснел, но тут же взял себя в руки. Натали улыбнулась. Ей льстило смущение влюблённого парня, и в то же время веселило. Она не ответила сразу, поэтому Женя поспешил объяснить:

– Понимаете, я не хотел приходить тайком и подглядывать за вами. Для этого я вас очень… уважаю. Поэтому хочу, чтобы вы сами меня пригласили. Вы не против?

– Нет, я не против, – ответила, наконец, Натали. – Ты такой забавный. Как я могу тебе отказать? Тем более что там на меня глазеют десятки посторонних мужчин. И мне будет приятно знать, что в этой толпе есть знакомый мне человек.

– Большое спасибо вам, Натали, – выдохнул Женя, словно он только что сдал экзамен. – Я… вы не представляете… Спасибо!

15

В пятницу Натали и Женя Скворцов ходили в театр на концерт пианиста, а по окончании остались посидеть в театральном кафе, чтобы продлить чудесный вечер и поделиться впечатлениями от игры виртуоза.

На следующий день, в субботу, Женя пришёл к стрип-клубу «Игуана». Было уже десять часов, вечерняя программа шла полным ходом. Изнутри доносилась громкая музыка. Женя стоял перед входом и не решался войти. Его сердце взволнованно билось, как перед прыжком в воду с высокой вышки.

Наконец, он справился с волнением и вошёл внутрь. Ему не терпелось поскорее увидеть Натали. Его взор был устремлён на сцену, но там сейчас была не она. На сцене и на боковых подиумах у шестов крутились полуобнажённые девушки, извиваясь, словно змеи, и демонстрируя шикарные растяжки.

Женя присел за свободный столик и заказал себе выпить. Волнение понемногу улеглось, и он стал осматриваться вокруг. Кругом стоял оглушительный шум: гремела музыка, подвыпившие парни громко разговаривали, силясь перекричать колонки, а возле подиумов толпы орущих мужчин с улюлюканьем и свистом пытались облапать танцующих девушек, запихивая им в трусики деньги.

Вдруг музыка переменилась. Девушки освободили сцену, скрывшись за боковыми кулисами. Несколько прожекторов глянули на сцену, скрестив лучи, и затем свели их в один общий круг яркого света. На сцену вышла девушка в корсете и высоких перчатках, в чулках и туфлях на шпильках, и с чёрной кружевной повязкой на глазах. Её волосы были подобраны и красиво уложены в виде ракушки и лепестков.

Сердце Жени снова приятно забилось в волнении, кровь ударила в голову – он с первых же движений узнал Натали, несмотря на то, что пол-лица у неё закрывала повязка. Под невероятно сексуальную ритмичную музыку Натали походкой тигрицы подошла к шесту, взялась за него рукой и начала двигаться, сначала медленно и как будто небрежно. Но с каждым новым аккордом движения её становились более чувственные и тягучие, плавно перетекая из одного в другое. Она то поворачивалась боком, то спиной, то снова лицом, и опять показывала спину; прогибалась и приседала, словно стыдливо прикрываясь рукой или сводя колени, вместо брутального выставления напоказ в самой откровенной позе, и тем самым дразня и распаляя до предела мужчин в зале.

Всё внимание было приковано к ней, все взгляды, словно завороженные, устремлены на сцену. Многие даже повставали со своих мест и подошли вплотную к сцене, чтоб было лучше видно. И среди всей этой толпы возбуждённых и зачарованных самцов был один, который не просто глядел сейчас туда, в круг света средь непроглядной тьмы – он был восхищён и влюблён, покорён раз и навсегда этой дикой кошкой. Натали давно увидела его и, когда поворачивала голову или взмахивала рукой – это движение она посылала ему.

Продолжая танцевать, она сначала спустила с плеч бретельки корсета, затем стала постепенно расстёгивать его застёжки спереди, частично оголяя упругие округлости грудей, чем вызвала бурный восторг зрителей. Шум в зале стоял неимоверный. Мужчины в едином эротическом порыве кричали, требуя, чтобы Натали сняла корсет. Она поиграла ещё немного бретельками на плечах, затем расстегнула последний крючок на корсете и в тот момент, когда раскрыла его, резко повернулась к залу спиной, чем вызвала ещё более бурную реакцию мужчин. Они в экстазе вопили, тараща глаза и протягивая руки к Натали. А она освободилась от корсета и отбросила его в сторону. Затем повернулась к публике, всё ещё стыдливо прикрывая обнажённую грудь руками, и снова как бы случайно приоткрывая её то с одной, то с другой стороны. И, в конце концов, когда накал публики достиг апогея, Натали открылась полностью, и теперь под общий восторг прошлась вплотную к протянутым рукам, чтобы дать возможность сунуть деньги себе в трусики. После этого она вернулась к шесту, исполнила ещё несколько разворотов и прогибов и ушла со сцены под последние аккорды мелодии.

Раздался гром аплодисментов, свист и крики довольных зрителей. Натали улыбнулась, стоя за кулисами и выглядывая в щёлку между складками портьер. Во-первых, она определённо имела успех; а во-вторых, её друг, сидя за своим столиком практически в центре зала, так и продолжал неподвижно сидеть среди общего шума, будто его заморозили. Его взгляд был устремлён на сцену, он всё ещё видел там Натали, и она продолжала свой танец для него, только для него одного.

Он вздрогнул и очнулся от сладкого видения, когда она вдруг возникла рядом и тронула его за плечо.

– Женя, ты что, уснул? – смеясь, спросила Натали. – Или тебе не понравилось?

– Нет, что вы, – спохватился он, – мне очень понравилось. Нет, это слишком просто сказано, слишком слабо и невыразительно. Я восхищён! Вы, ваш танец – это не было по́шло и вульгарно, как это часто бывает у других девушек. Вы знаете, Натали, ваш танец – это настоящее искусство. Нет, нет, не смейтесь, это правда. Я ничего подобного не видел.

Натали лукаво улыбнулась.

– Нет, вы не подумайте, я не завсегдатай подобных заведений, – Женя поспешил оправдаться. – Но иногда, конечно, приходилось видеть в клубах. Так вот, повторяю, я ничего подобного не видел. Это высокое искусство. Вы – лучшая танцовщица, которых я когда-либо видел.

– О, Женя, ты меня совсем засыпал комплиментами, – смеялась Натали. – Я даже покраснела. Тебе правда понравилось?

– Очень! – горячо ответил Женя. – Если вы не против, я буду иногда приходить сюда к вам?

– Я совсем даже не против, – сказала Натали. – И хватит уже мне «выкать». Особенно после того, как ты видел меня полуголой. Теперь ты просто обязан полностью перейти на «ты».

– Хорошо, давай на «ты», – согласился Женя. Он был счастлив.

* * *

Натали ещё много раз сегодня выходила на сцену – и в одиночных танцах, и в коллективных. Женя любовался ею. Он не смотрел на других девушек, он смотрел только на неё, боялся пропустить малейшее её движение.

Около двух часов ночи Алекс отпустил девушек, и Женя поехал проводить Натали. Возле дома они попрощались, и Женя отправился к себе домой. С горящей головой и взволнованным сердцем бросился он на подушку в тщетной надежде уснуть. Но сон не шёл. Слишком сильно билось сейчас его сердце, а в мозгу пульсировала одна мысль: «Натали, её прекрасное гибкое тело, длинные стройные ноги, круглые бархатные ягодицы и упругие, слегка колышущиеся в танце, нежные груди».