Под покровом тишины. Книга 2. Изреченная

Илайна тогда получила ни с чем не сравнимое удовольствие, когда отдавала распоряжение вынести весь этот, как она считала, старинный хлам прочь из замка. Древние фолианты, толстенные энциклопедии, научные альманахи, художественные произведения знаменитых авторов небрежно распихали по мешкам. Ленивые слуги, распоясавшиеся без должного присмотра, не стали долго думать, куда их деть, и сбросили в ту самую мусорную кучу за замком, что образовалась на месте бывшего цветника, уничтоженного Илайной с неменьшим наслаждением.

– Может, вызвать королевского доктора? – между тем продолжил Хэйвард и уверенным шагом подошел к зеркалу.

Илайна, не оборачиваясь, вытаращилась на него, забыв о боли в руках и пострадавшем самолюбии.

«Это еще что такое? Точно галлюцинации. Наверное, вонь от мази, разъедающая глаза, расплавила и мозг», – пролетело в голове.

И было из-за чего засомневаться в собственном рассудке.

Хэйвард похудел.

На килограммов семьдесят точно. И даже больше. Конечно, он все еще был крупным, но не толстым. Лицо стало более мужественным, на нем появились нос, глаза, даже подбородок вырвался из плена жировых складок. Покатые женоподобные плечи, толстые руки в младенческих перетяжках, огромный живот, круглые, лоснящиеся щеки остались в прошлом. Вместе с ними исчез жировой горб, заставлявший сутулиться, а шея, наоборот, появилась. Королевский камзол подчеркивал новую фигуру, придавая ей еще больше мужественности. Хэйвард вытянулся и словно стал выше ростом. Или он и правда вырос?

Изменился и голос. Пропали плаксивые нотки, режущая ухо визгливость и неторопливая многословность с проглатыванием окончаний, а то и половины слова, что безумно раздражало Илайну.

«Да быть такого не может! Скорее всего, зеркало исказило силуэт».

Илайна быстро повернулась.

Нет. Дело не в зеркале. Король действительно изменился до неузнаваемости. Но как? Сколько Илайна не видела короля? Месяц, а может, два. За это время невозможно так преобразиться.

Лжекоролева задумалась и поняла, что не видела короля давно. Ну разве что мельком на заседании совета двенадцати, откуда старалась побыстрее улизнуть. Все мысли занимало перо. Какое ей дело до проблем государства? Самое важное – отнять у Кристайн перо! Вожделенное перо! Жизненно необходимое.

На лице появилось отстраненное выражение. Илайна снова погрузилась в невеселые мысли, успев позабыть об удивлении и короле.

– Ну что? Мне отдать приказ?

Хэйвард бережно взял руки Илайны в свои. Аромат мужского парфюма, терпкого, с пикантными нотками можжевельника и еще чего‐то богатого, окутал Илайну с головы до ног. Она снова очнулась и невольно скосила глаза на грудь короля, стоявшего слишком близко.

«Боже мой! На груди теперь есть мышцы, – пронеслось в голове. – Куда же исчезла огромная, почти женская грудь, которая была больше, чем моя?»

Она тут же вспомнила, как они с Марлой отводили душу, высмеивая женоподобные формы растолстевшего короля.

– Кто посмел такое сделать? – Хэйвард поднес ладони к губам и поцеловал кончики торчащих из бинтов пальцев и даже не поморщился от ароматов мази.

Илайна от неожиданности смутилась.

От короля, которого она знала столько лет, не осталось ничего, кроме нескольких килограммов лишнего веса. Теперь Хэйвард так сильно походил на Альвисса, что ей стало не по себе. Те же черты лица, те же манеры, та же уверенность и невероятное мужское обаяние, сводившее девушек с ума. Все женское население Вольденгории, от совсем юных до дам почтенного возраста, боготворило Альвисса. И вот он стоит перед ней, точнее, его почти полная копия. Илайна смущенно глотнула, пытаясь хоть как‐то справиться с пересохшим ртом. Дыхание отчего‐то стало прерывистым, а мысли перепутались. Альвисс всегда нравился ей. Безумно нравился. Настолько, что она хотела увести мужа у собственной сестры.

Но он ее отверг.

Эта мысль на пару секунд отрезвила Илайну. Но аромат одеколона Хэйварда вместе с запахом его кожи снова затуманил разум…

– Это я сама… – промямлила она. – Нечаянно. Схватилась за кувшин с горячей водой.

– Осторожней надо, – покровительственным тоном обронил король. – Береги себя. Это кощунственно, столь легкомысленно относиться к себе. Я все же пришлю доктора. Пусть сделает все, чтобы шрамы не изуродовали твою красоту. Они украшают только мужчин.

Еще раз поцеловав пальцы, он бережно отпустил ладони и, погладив Илайну по щеке, быстро вышел.

Та в изнеможении упала на диван.

– Марла! – Прошло минут тридцать, прежде чем Илайна начала осознавать произошедшее.

– Марла! – еще громче завопила она.

– Чего раскричалась? – Марла, недовольная тем, что ее оторвали от ужина и графинчика с крепким вином, торопливо вошла в комнату, утирая рукавом жирные губы.

– Как ты допустила такое? – Глаза Илайны оказались близки к тому, чтобы покинуть отведенное природой место.

– Что? – Марла на всякий случай отступила на шаг на-зад, чувствуя, как в желудке трусливо заворочалась жирная отбивная, которую она с таким трудом прожевала, давясь и роняя голодную слюну на стол.

– Ты! – Илайна все пыталась прийти в себя, но ничего не получалось.

Шок и растерянность сбили дыхание. Она никак не могла выкрикнуть скопившееся возмущение. Не хватало слов. Словно они все исчезли.

– Ты! Ты видела Хэйварда? Это вообще что такое?

– А что с ним? – В выцветших глазах появилось подобие любопытства.

Впрочем, оно тут же исчезло. Брошенные в соседней комнате еда и вино интересовали Марлу куда больше.

Но делать нечего. Судя по вытянувшемуся лицу подопечной, это надолго. Марла приготовилась выслушать очередную истерическую тираду, вздыхая от осознания того, что ужин неизбежно остынет, а нежнейшая отбивная превратится в подошву.

– Он похудел! – взвизгнула Илайна.

К ней наконец‐то частично вернулась способность четко формулировать мысли.

– Конечно, похудел. Король больше не пьет шоколад, не ест сладости, которыми я его пичкала. Он вообще не подпускает меня к себе.

– Что?

– Не надо на меня таращиться, – крепкое вино дало о себе знать, и Марла осмелела.

Илайна и правда вытаращилась на Марлу так, словно только что увидела привидение.

– Я тебе сотни раз говорила об этом. У меня уже давно нет доступа к королю. Он остался лишь у тебя. А значит, его вес и разум теперь в твоих руках. Но разве тебе это интересно? – Марла пренебрежительно фыркнула. – У тебя ж в голове одно перо. И больше ничего. Пустота. – И даже постучала по глиняной вазе, стоявшей на подставке.

Та возмущенно отозвалась гулким звоном.

Так Марла продемонстрировала, насколько пусто в голове у Илайны. Но и этого ей было мало.

– Совсем ни-че-го, – едко добавила она.

Неприкрытая ирония прозвучала настолько явно, что сама Марла внутренне охнула, готовясь к головомойке.

– Что значит в моих руках? – несмотря на злость, Илайна все же проглотила слова старухи.

Ведь они настолько справедливы, что возразить нечего.

– Пустой вопрос, – пожала плечами Марла.

Видя растерянность на лице подопечной в сочетании с разливающейся досадой и осознанием вины, старая няня совсем расхрабрилась и не собиралась больше ничего отвечать.

Пожевав нижнюю губу, она уставилась в окно.

«Скука смертная», – подумала она.

Илайна сначала набрала полные легкие воздуха. Она приготовилась разразиться гневной речью, высказать Марле все, что думает, и неожиданно поняла, что у нее нет на это ни сил, ни желания. Она действительно упустила Хэйварда. И не получила перо.

Снова сев на кровать, Илайна обхватила себя руками и начала раскачиваться. Жалость к себе затопила полностью. Никто ей не помогает. Никому она не нужна. Все ее бросили и отказались от нее.

– Берегитесь! Берегитесь все! Я знаю, что я с вами сделаю. Мортус мне поможет. И этот лишится разума, и эта тоже.

Глаза загорелись от пришедшей в голову идеи. Правда, тут же погасли.

«Мортус непредсказуем, кто знает, к чему приведет эта затея? Хотя… Была не была. В первый же раз сработало, значит, сработает и сейчас».

Подскочив, она схватила шкатулку с двумя изумрудами на крышке.

– За мной, – скомандовала Илайна.

Марла совсем скривилась. Пропал ее ужин вместе с вином и хорошим настроением. Опять нужно тащиться в ужасное подземелье за сумасбродной подопечной.

И что же ей пришло в голову?

Перехватив поудобнее трость, Марла тяжело вздохнула и поплелась вслед за Илайной.

Промучившись весь вечер, Крис в изнеможении упала на топчан. Силы иссякли. Только сознание того, что от нее зависит благополучие целой страны и существование рода айн, заставляло вставать и начинать растягивать непослушные сторожевые нити снова и снова.

– Я айна! Я изреченная! Я рождена для того, чтобы помочь людям обрести счастье, а айнам покой! – повторяла она изо дня в день.

Перо словно вторило ей, освещая комнату теплым светом. Оно искрилось, переливалось, а сияющие завитки, нежно касающиеся шеи, словно пытались облегчить боль от незаживающих ран.

Вот и сегодня, несмотря на разбитость и тошноту, Крис заставила себя встать. Но первый же шаг дался с трудом. Шея болела ужасно. Боль охватила все тело. Этот ожог оказался сильнее прежних. Ведь раньше Крис заканчивала все попытки, стоило обручу начать светиться. А сегодня, изо всей силы дернув его, Крис разозлила узы замка. Да так, что они спалили кожу на ладонях самой Илайны – той, которая наложила их. То есть причинили вред создательнице, чего ранее никогда не происходило.

И Крис тоже порядком досталось. Чувствуя, как кожа горит огнем, а любое прикосновение обруча вызывает невыносимое жжение, она доковыляла до стены и уперлась лбом в шершавую поверхность. Сегодня ей не хотелось вспоминать о высшей миссии изреченных. Сегодня Крис еле сдерживала себя от того, чтобы не зареветь в голос от жалости к себе.

– Почему я? Почему именно я должна спасать страну? Я всего лишь хочу домой. В свое укрытие… К Стэйну…

Голос задрожал.

Лицо Стэйна появилось перед ней. Его глаза, полные нежности и томительного обещания. Но вдруг оно резко изменилось. В глазах появился настоящий ужас и… ненависть. Он смотрел на нее, как на прокаженную… Он боялся ее.

Крис заплакала. Открыв глаза, чтобы прогнать воспоминания, она с недоумением уставилась на свечение, исходящее от пера. То самое свечение, которое старательно поддерживало ее все эти долгие месяцы. Оно медленно тускнело.

– Что? Не нравится? – огрызнулась Крис.

Слезы тут же высохли. Она разозлилась. Что это такое? Стоило сказать, что на самом деле думает, как перо тут же осудило ее.

– Где твои искры? Мерцание? Чего притихло? А?

В сердцах стукнув кулаком по стене, она зло произнесла:

– Бестолковая магия! Толку нет никакого от этого пера. Хоть бы помогло немного. Только и может упрекать. Смотри-ка – света ему жалко. Броди тут в темноте…

Бормоча себе под нос, Крис резко развернулась и поковыляла обратно на топчан. Улеглась. Накрылась с головой.

– Не буду ничего делать. Устала. Всё! Можешь потухнуть совсем. Я хочу спать.

Перо послушно погасло. Стало совсем темно. Да так, что не видно собственных рук.

Кипя от злости и бессилия, Крис долго ворочалась и наконец‐то провалилась в беспокойный сон.

Скрипнула дверь.

– И во сне нет покоя, – проворчала Крис, осторожно переворачиваясь с боку на бок.

Даже сквозь сон она чувствовала боль от ожога и старалась лишний раз не тревожить его.

– Днем – Илайна. Во сне тоже она. Надоела. – Крис положила ладонь под щеку и глубоко задышала.

Илайна ухмыльнулась:

– Пусть думает, что я ей приснилась, – тихонько хмыкнула она. – А что? Мне нравится быть чьим‐то кошмаром!

Глава 3

Откинув в сторону одеяло, Илайна приподняла подол рубашки Крис. При этом она недовольно поморщилась, ведь после того, как Марла окончательно дорвала рубашку, Илайне пришлось, скрипя зубами, все же приказать выдать новую. А что‐то давать мерзкой родственнице ей вовсе не хотелось. Пусть донашивает свое рванье. Вот еще…

Обнажив правый бок, лжекоролева уставилась на перо. Руки нетерпеливо потянулись к нему, аж пальцы скрючились.

Ногти хищно блеснули в свете лампы.

Этот блеск и привел Илайну в чувство. Взгляд вновь стал осмысленным, и в нем ярко вспыхнуло злорадное предвкушение. Скорая победа вскружила голову.

Пристроив на колени шкатулку, Илайна осторожно открыла ее и зачерпнула темную липкую субстанцию. На лице появилась довольная улыбка.

– У меня все получится! Обязательно получится. Иначе зачем я прошла через все это? – лихорадочно зашептала она. – В конце концов, мне положена хоть какая‐то награда за такие испытания.

Подумав о событиях двухчасовой давности, Илайна почувствовала, как кожа на спине стала липкой, а под мышками и вовсе противно влажной. Словно она неопрятная служанка в засаленной одежде, сутки напролет чистящая отхожее место. Чувство собственной неухоженности, грязи и пыли на теле, резкий запах пота, исходящий от нее, мгновенно испортили настроение. Ведь Илайна знала, что было тому причиной. Всепоглощающий неконтролируемый страх. Тот самый, который мешает думать, сосредотачиваться, туманит голову тяжелым одеялом паники, не дает дышать… И знала, кто его вызвал…

Улыбка резко пропала, словно кем‐то безжалостно стертая.

– Мортус, – тихо вздохнула Илайна и пугливо оглянулась, словно тот уже стоит за ее спиной.

Слизь в руках тут же откликнулась – задвигалась и издала кровожадный чавкающий звук, прозвучавший в тишине до того жутко, словно жижа вознамерилась проглотить Илайну целиком. Это было настолько неожиданно, что самозванка перепугалась еще больше.

Резко потянуло болотом, гнилью и трупным запахом. От этого воображение разыгралось еще сильнее. Тут же показались щупальца ужаса. Длинные, извивающиеся, непроглядно черные. Они схватили Илайну за горло. Она даже представила когти, намеревающиеся проткнуть кожу насквозь. И паника не заставила себя ждать. Жуткий страх обрушился всей тяжестью на грудь, расплющив ее и выдавив последние крохи воздуха. Илайна начала задыхаться.

Широко открыв глаза – до боли, до онемения мышц, лжекоролева уставилась на перо, снова пытаясь представить его в своей власти. Дышать стало легче. Илайна вздрогнула и повела плечами, прогоняя панику. Усилием воли заставила себя и дальше спокойно держать двигающийся комок слизи в руках, как будто это простая грязь, хотя внутренний голос вопил от страха, умолял:

«Брось! Брось немедленно и беги! Беги подальше отсюда! Тебе не под силу с ним справиться!»

Но Илайна не послушалась. Несмотря на пот, насквозь промочивший платье, скрипучую боль в горле от сильнейшей жажды, высушившей рот, и руки, ставшие ватными, она прогнала назойливый голос из головы. Сосредоточилась и представила себе, что комок слизи в руках – это сердце Мортуса, живое, трепещущее. Недолго думая, крепко сжала его, чтобы показать, кто здесь главный. Слизь заколотилась сильнее. Илайна запустила внутрь ногти, с содроганием чувствуя, как пальцы проваливаются в густую жижу.

И это помогло. Слизь еще немного побунтовала и успокоилась. Но настырные воспоминания о пережитом, которые Илайна хотела бы изгнать из памяти навсегда, все же завладели ею.

Вспомнив о действии слизи Мортуса на разум Кристайн, Илайна решила попробовать еще раз и была уверена в успехе. Но не учла главного.

Мортус уже не то послушное, ластящееся к ней подобие грязевого пятна, надувающего пузыри. Он больше не похож на обычное болото, которое никогда не пугало Илайну, а скорее завораживало. Надо же, в какой‐то луже слизи и грязи есть подобие разума и сокрыта такая мощь, что у его создательницы дух захватывало. Она гордилась творением.

Но за эти годы Мортус ощутимо вырос и занял собой почти все подземелье. Возросло и количество ловушек-лютумов, разбросанных по Ходвилю. Вместе с этим увеличилось количество жертв.

Особенно за последние месяцы. Побывав в теле подполковника Люта Валькеля, Мортус словно взял себе часть его ума, изворотливости и страстное, практически безумное желание командовать. Для этого нужно быть сильнее, а значит, необходимо как можно больше еды.

Теперь Илайне приходилось использовать всю выдержку, чтобы показывать Мортусу свою власть.

С увеличением жертв в десятки раз возросла и его мощь. Энергии стало много, она сшибала с ног, стоило только зайти в подземелье. Мортус клокотал, бурлил, гневался, и Илайне каждый раз казалось, что она вторгается на чужую территорию. Впервые за пару десятков лет тайное убежище стало для нее неуютным и пугающим. Илайна начала бояться, в чем не хотела признаваться никому, и себе в первую очередь.

В изумрудных глазах светился не только голод и слепая привязанность к ней. Илайна могла поклясться, что Мортус изучает ее, внимательно следит за каждым шагом и понимает, что она его боится. И ему это нравится.

Мортус стал умнее и проницательнее. И возможно, что‐то задумал. Уж больно надменным стал его взгляд. Илайна меньше всего хотела идти к нему за помощью. Но выхода нет. Она потеряла всякую надежду на то, что удастся выманить перо у Крис, и поэтому решилась.

Взяв шкатулку и братьев Бескровиль для подстраховки, она спустилась в подземелье.

– Мортус стал еще больше, – благоговейно прошептал Бо.

Или трусливо.

Илайна так и не поняла, чего больше в этом тихом возгласе – затаенного восхищения или все же страха. Да и некогда анализировать. Она сама в ужасе замерла на пороге. За несколько дней, что она не видела Мортуса, тот снова изменился. И действительно стал больше, да настолько, что под ним полностью скрылся люк, прячущий под собой тесную комнатушку, бывшую тюрьму Крис. И не только люк. Мортус заполз и на порог. Теперь некуда ступить, везде липкая клокочущая слизь. Даже на двери.

Стоило петлям заскрипеть, как Мортус заворочался, словно зверь в тесной норе. Илайна невольно отпрянула и чуть не упала на пол, наткнувшись на близнецов, что возвышались прямо за ней.

– А ну-ка, пустите меня, – взвизгнула она и тут же прикусила язык.

Не с того начала. Эх… Совсем не с того.

Разве таким образом заходит хозяйка к питомцу? В первые же секунды пребывания Илайна выдала и неуверенность, и страх. И конечно же, Мортус тут же почувствовал ее эмоции.

Его слизь поднялась капюшоном и словно растянулась в издевательской ухмылке. Он как бы и приветствовал ее, и одновременно скалился, показывая норов.

Приметив шкатулку, которую Илайна поспешно сунула за спину, Мортус задрожал и издал гортанный рев. От громкого вопля сверху посыпалась подсохшая грязь, воняющая тиной. Она обильно припорошила волосы Илайны, вызвала немедленную дурноту и желание убежать как можно скорее, чтобы отмыться.

Мортус подобрался, словно океан перед цунами. Огромная волна слизи откатилась к дальней стене. На ней яростно заблестели изумрудные глаза, потемневшие от гнева. Стена стала выпуклой, из-за чего глаза выдвинулись вперед.

И вдруг Мортус приобрел форму. Огромную форму. Гигантскую. Жуткую. Илайна со страхом уставилась на уродливую массу вздымающейся грязи, покрытой шишками и буграми. Они сочились вязкой зеленоватой жидкостью, издававшей отвратительный запах. Субстанция колыхалась, вибрировала и шумно дышала. Через слой слизи просвечивала целая паутина толстых сосудов, плотно переплетающихся друг с другом. По ним бежала грязная жидкость, по всей видимости кровь. Рядом с образовавшейся грудой слизи засуетились гигантские пауки – неизменные спутники Мортуса. Они торопливо оплетали зверя паутиной, чтобы получившаяся форма вновь не расползлась по подземелью.

И этот зверь смотрел на посетителей в упор. Изумрудные глаза даже не моргали. Они словно ухмылялись и выжидали.

Но ни Илайна, ни близнецы этого не заметили. Их взгляд был прикован к полу. Илайна чуть не закричала, увидев то, что еще недавно скрывалось под слизью. Повидавшие всякое близнецы позеленели, с большим усилием сдерживая рвотные позывы.

Весь пол был усеян останками. Где‐то валялись непереваренные кости, укоризненно поблескивая беловато-желтой надкостницей. Они словно обвиняли вошедших, кричали об ужасной смерти, что постигла их обладателей. На костях все еще виделись фрагменты плоти. Где‐то лежали расколотые черепа со свернутыми набок нижними челюстями. В их пустых глазницах и изувеченных ртах сквозило отчаяние и безысходность. Рядом с ними громоздились полуразложившиеся части внутренностей. Склизкие петли кишечника, сморщенные легкие…

Одного из близнецов все же стошнило. К трупному запаху добавился кисловатый – рвоты.

Илайна хотела отвернуться, но почему‐то не могла. Она тупо смотрела на пол. Глаза непроизвольно подсчитывали огромное количество искореженных металлических предметов. Пряжки от ремней, выгнутые в обратную сторону или вовсе свернутые в трубку, расплющенные медные и серебряные браслеты, сломанные, перекрученные лезвия ножей, скомканные оправы очков…

«Это же какая должна быть сила, чтобы так изуродовать металл? – промелькнула трясущаяся от ужаса мысль. – Практически до неузнаваемости».

Но не это оказалось самым ужасным.

Посреди кошмара лежали зубы. Человеческие зубы.

Они усеяли пол, словно первый снег. Отчетливо видимые на темной поверхности. Блестящие. Жуткие. Леденящие душу.

Почему‐то зубы больше всего испугали вошедших. Илайна все же попятилась. Вытолкав близнецов, которые совсем не сопротивлялись, она захлопнула дверь и попыталась перевести дух.

За дверью раздались хлюпающие звуки. Это Мортус глумливо рассмеялся.

– Ну уж нет! – выкрикнула Илайна. – Никто не смеет насмехаться надо мной!

Рывком распахнув дверь, она решительно вошла в комнату. Тряхнув головой, двинулась прямо навстречу изумрудным глазам, приказав себе не реагировать на насмешку, ставшую еще ярче. Помимо нее, в глазах засветилась откровенная издевка и надменное выжидание.

Каждый шаг сопровождал отвратительный хруст. Илайна запретила себе слушать и смотреть под ноги. Но вот пятка неловко подвернулась, и Илайна чуть не упала, наступив на что‐то крупное. Не успела сообразить, как уже смотрела на пол в поисках предмета.

Лучше бы она этого не делала.

Причиной почти случившейся травмы стал искусственный глаз, который смотрел на нее с нескрываемой ненавистью. Выполненный с анатомической точностью, вплоть до мелких капилляров и аккуратного рисунка в радужке, он словно явился из чьего‐то кошмарного сна.

Закусив до крови губу, Илайна пнула его в сторону. Глаз откатился в угол и, уткнувшись в ошметок слизи, остановился. Ненависти в нем не стало меньше. Даже на расстоянии он прожигал дыру между лопатками Илайны.

– Здравствуй, мой дорогой! – слащавым голосом пропела она, подойдя вплотную к Мортусу. – Грязновато тут у тебя, надо бы прибраться. Дан, Бо, возьмите в коридоре метлы, подметите пол.

– Мы? – хором воскликнули братья, дышавшие Илайне в затылок.

Со стороны могло показаться, что они преданно охраняют ее, на самом же деле братья боялись отойти от королевы хотя бы на миллиметр, справедливо полагая, что Мортус все же не тронет создательницу.

– Вы! И пошевеливайтесь! – жестко ответила Илайна. – У моего Мортуса должна быть чистота и порядок! Да, мой сладкий? – проворковала она и протянула руку, чтобы почесать в том месте, где, по ее предположению, у Мортуса должна быть шея.

Мортусу ласка понравилась. Он мотнул громадной бесформенной головой, поворачивая ее то в одну, то в другую сторону.

Близнецы уныло вышли из подземелья, оставив Илайну одну. Они медленно побрели по коридору наверх – туда, где у слуг хранился уборочный инвентарь для сада. Пройдя через камеру Крис, даже с завистью взглянули на двух охранников, вскочивших при их виде. Им‐то не нужно проходить через все эти ужасы. Из-за глухоты они не слышат ни чавканья, ни хохота, ни воплей Мортуса. В отличие от Крис. Та, поди, трясется от ужаса.

Подумав об этом, близнецы приободрились. Девчонке явно страшнее, чем им.

Поднявшись на пару пролетов, взяли метлы, лопаты, мешки и торопливо пошли обратно. Королева не простит им задержки.

Войдя в подземелье, братья опять замерли.

К такому они были не готовы.

Илайна, встав на цыпочки, целовала Мортуса куда‐то пониже огромных глаз.

Теперь стошнило обоих. Рвота вывернула желудки близнецов наизнанку, заставив корчиться в судорогах.

– В чем дело? – Илайна как ни в чем не бывало вытерла слизь с губ и надменно посмотрела на них. – Быстро за уборку. Добавили тут свинства.

Кое‐как затолкав обратно жалкие крохи рвущегося наружу сытного ужина, братья синхронно кивнули и, повернувшись к королеве спиной, начали сгребать останки.

Илайна тем временем открыла шкатулку. Мортус протестующе заурчал.

– Ну что ты? – вкрадчиво проговорила она. – Неужели тебе жаль небольшой части себя? Посмотри, какой ты гигантский, мощный, величественный. Для тебя это сущая ерунда, а мне она поможет.