Лила Адлер 3

– Ну да, – кокетливо повела плечами Наташка. – Я привыкла, на меня все время смотрят. Фигуру не спрячешь!

Лила фыркнула.

– Что, завидно? – Бросила ей Наташка. – Сама-то плоска, как доска!

– Сама доска! – Огрызнулась Лила. – И шорты у тебя уродские! Потому на них все и пялятся!

– Ой, ладно вам! – Прыснула Аня. – Не ссорьтесь. Пойдемте лучше Дюшу донимать!

Дюша, которого трое подружек нашли возле раскрытого гаража, не обращал на подколки сестры никакого внимания: он был полностью поглощен починкой мотоцикла, который выкатил из гаража на улицу.

Безуспешные попытки разозлить брата Ане быстро наскучили, поэтому вскоре она вместе с Наташкой устроились на бревнах и увлеклись беседой о мальчиках.

Лила сидела рядом с ними, но совсем их не слушала. Она завороженно смотрела на Дюшу, который кружил вокруг мотоцикла и копошился в нем, как шмель в цветке. В воздухе разносился резкий запах бензина: Лиле он был противен, но она терпела и нюхала – просто потому, что так сейчас пахнет Дюша. А значит, это самый приятный запах в мире!

– А ты? – Спросила Аня у Лилы. – Гоняешь с кем-нибудь?

– Пф-ф-ф, – вклинилась в разговор Наташка прежде, чем Лила успела ответить. – Да кто на нее посмотрит? Она до сих пор не целовалась ни разу!

– Тебе-то откуда знать? – С жаром возразила Лила. – Всеведующая что ли?

Ей было очень неприятно, что сестра пытается выставить ее неудачницей. И ладно бы просто при Ане! Нет ведь! Самое ужасное, что Дюша мог услышать Наташкины слова!

– Ну что, целовалась? – Надсмехалась Наташка. – Ну? Ну?

– Не твое дело! – Отрезала Лила.

Вот еще! Будет она ей рассказывать, как же! Про то, что Сергей из «ОСЭ» лез к ней целоваться, и что знакомый поэт Женёк про нее стихи сочинил… И что бандит в кафешке позвал ее замуж! Правда, этот бандит был пьяный, и подразумевал под «замуж» что-то другое – но это не важно! На Лилу смотрят! И еще как! Вот только все не те…

Лиле хотелось, чтобы Дюша на нее посмотрел так же, как Сергей из «ОСЭ». Ну, или так, как Ксюшин брат посмотрел на Наташку.

Хм, что бы такое сделать, чтобы Дюша обратил на нее внимание? Может, пойти быстренько вымыть голову? А лучше помыться целиком и переодеться во что-нибудь другое, получше! В короткое, как футболка Жени, или в обтягивающее, как шорты Наташки… Эх, жалко, что Лила не взяла с собой тот льняной сарафан, в котором ездила на собеседование с представителем модельного агентства – он так подчеркивает фигуру!

Ну ничего, сегодня вечером должны приехать мама с папой, они привезут пакеты с вещами, которые Лила не смогла взять с собой на речной трамвайчик. Вот тогда и посмотрим, какими глазами Дюша будет на нее смотреть!

Плоска, как доска – да, Наташка? Вот погоди!

– Едрит мадрит! – Выругался Дюша, глядя на свой мотоцикл. Он походил на врача, который только что поставил своему пациенту диагноз.

Почесав затылок, Дюша присел на корточки рядом со своим железным зверем и принялся что-то в нем подкручивать. Он совершенно не осознавал, насколько брутальным при этом выглядит – и от этого Дюша казался Лиле еще привлекательнее! Она смотрела на него во все глаза, боясь упустить каждую мелочь: как он наклоняет голову, как утирает пот со лба рукой и как напрягаются его мышцы на руках, когда он что-то закручивает…

Лила не разбиралась в мотоциклах, но эта махина из металла с длинным черным сиденьем, сверкающей трубой и огромной надписью «ИЖ» на оранжевом бензобаке ей нравилась. Она была Дюшиной, а значит, очень крутой и классной – как он сам!

Время летело незаметно. Заходящее солнце окрасило все приятным оранжевым светом – теплым и уютным. В вечернем небе с громким визгом сновали стрижи, и если бы Лила могла, она визжала бы так же, как они, от восторга – ведь Дюша был совсем рядом!

Лила сидела на бревнах, смотрела на Дюшу и думала о том, как было бы замечательно вместе с ним укатить куда-нибудь далеко-далеко – туда, где кроме них не будет ни единой души! И как только Дюша починит свой мотоцикл, Лила непременно это сделает!

Глава 3

Ксюша так и не появилась. Может быть, ее брат забыл ей передать, что ее ждут на бревнах, а может, Ксюша загулялась после работы со своим парнем – этого девчонки так и не узнали. Они втроем сидели на бревнах до тех самых пор, пока родители не посигналили Лиле с Наташкой, подъезжая к даче на машине.

Поняв, что пора идти домой, Лила с сестрой нехотя попрощались с Аней и с Дюшей, который все так же чинил свой мотоцикл, и поплелись домой, прихватив с бревен свой мусор.

Родители привезли дедушку, кое-какие продукты и пакеты с вещами. Сразу по приезду мама с папой взялись поливать грядки, зачерпывая большими лейками воду из бочек – тех самых, в которые Лила старательно набирала воду из шланга целую вечность!

Избежать поливальной участи сестрам не удалось. Им выдали по маленькой детской леечке, воды в которых не хватало даже на то, чтобы полить один ряд на грядке. Поэтому сестры с мрачными лицами раз двадцать возвращались к бочкам, чтобы полить одну грядку. А потом следующую. И еще одну. И еще! Когда эта экзекуция наконец-то закончилась, Лила с Наташкой вздохнули с облегчением.

Перед тем, как уехать, мама заглянула в избу:

– Ну, как вы тут устроились? – Поинтересовалась она, оглядываясь.

– Мам, я не буду спать на раскладушке! – Запротестовала Лила.

– Опять портретов боится, – фыркнула Наташка, многозначительно посмотрев на маму и покачав головой. – Ей лечиться надо!

– Спите вместе на одном диване, вы же поместитесь, – предложила мама.

– Я не буду с ней спать! – Хором возразили Лила с Наташкой.

Мама предложила другой вариант:

– Тогда меняйтесь по очереди. Одну ночь кто-то спит на диване, а кто-то – на раскладушке. А вторую ночь, наоборот…

– Я не буду спать на раскладушке! – Заявила Наташка.

Мама вздохнула:

– Ой, давайте уже сами как-нибудь разберитесь, кто где будет спать!

Папа постучал в окно избы с улицы. Мама кивнула ему, показав, что поняла его.

– Пора домой, – сказала мама. – Живите дружно, слышите? И бабушке помогайте…

– Я-то помогаю, – пожаловалась Лила. – А Наташка лежит целый день на диване и притворяется, что у нее живот болит, чтобы ничего не делать!

– У меня правда болел живот, – насупилась Наташка.

– Да? А почему ты жрешь, как лошадь? – Съехидничала Лила. – Чипсы, шоколадку, мороженку, газировку…

– У меня же не желудок болел, дура! – Огрызнулась Наташка.

– Девочки, не ссорьтесь! – Попросила мама.

– А что тогда? – Не сдавалась Лила. – Хитрость воспалилась, наверное?

Наташка поджала губы, выразительно посмотрела на сестру и прошипела:

– Подрастешь – узнаешь!

Папа стал стучать в окно с явным раздражением, и мама поспешила на улицу:

– Мы приедем в выходные, – на ходу говорила она. – Если нужно что-то привезти из дома, то отправьте смс-ку или позвоните, ладно?

– Ладно, – хором сказали Лила с Наташкой.

Вплотную прижавшись к забору у калитки, они вдвоем смотрели, как мама с папой садятся в машину. Помахав уезжающей машине на прощанье, сестры переглянулись.

– Спокойной ночи на раскладушке, – ехидно прошипела Наташка и, пихнув Лилу локтем, быстро зашагала в дом.

* * *

Лила лежала на простынке, брошенной поверх раскладушки, поджав ноги и почти не дыша. От малейшего движения ее раскладушка издавала наипротивнейший скрип, который резал по ушам и был вдвойне неприятен поздним вечером, когда привычные звуки казались в несколько раз громче.

Несмотря на усталость, сна у Лилы не было ни в одном глазу. Она смотрела на беленую печь, которая в сумерках светилась каким-то неестественным потусторонним светом, и думала о том, что эта печь – единственная преграда между ней и страшными портретами предков. Хмурые родственники были не рады видеть Лилу в своем доме – впрочем, как и всегда.

Зачем держать на стене кислые мины покойных родичей? Мы же не дворяне какие-нибудь, чтобы устраивать выставку родословной! Или это придумано затем, чтобы воры, заходя в избу, пугались портретов и передумывали грабить дом?

Лила подозревала, что души умерших родственников вселились в портреты и охраняли дом от незваных гостей. Правда, складывалось впечатление, что предки занесли в список нежелательных лиц и Лилу – уж слишком грозно они на нее смотрели!

Когда Лила была помладше и помещалась на детской раскладушке, она могла вытянуться за печкой в полный рост, не опасаясь, что портреты увидят ее ноги. Теперь же она стала очень длинная и спала на взрослой раскладушке, а когда вытягивалась во весь рост, то ее ноги выставлялись из-за печки на всеобщее обозрение. Лиле это жутко не нравилось: как тут спать, когда на твои ноги всю ночь сердито пялятся покойники?!

Вдобавок, бабушка с дедушкой так громко храпели, что даже стены начинали подрагивать, когда они попадали в унисон.

Лила осторожно, чтобы избежать резких звуков, слезла с раскладушки. Собрав в охапку простыню и подушку, она крадучись подошла к дверям избы. Хотя она шла, не поднимая головы, чтобы не видеть портреты, Лилу не покидало чувство, что портреты сейчас очень внимательно на нее смотрят – и это было очень жутко!

Толкнув тяжелую дверь, Лила выскользнула в сени. Как только тяжелая, обитая ватным одеялом дверь избы захлопнулась за ней, она вздохнула с облегчением: портретам здесь ее было не видно, да и храп заметно поутих – это не могло не радовать!

Чудесно! Может, тогда лечь спать прямо тут, в сенях? По крайней мере, тут больше шансов выспаться, чем в избе!

Но где тут прилечь? Не на коврик же под дверью ложиться, как собака…

Лила плотнее прижала к себе скомканные постельные принадлежности и вышла на веранду. Осторожно ступая босыми стопами по колючему половику, лежащему поверх скрипучих половиц, она подошла к окнам и выглянула сквозь ажурную тюлевую занавеску на улицу: там было пустынно, тихо и загадочно. Лиле такое нравилось. Если бы она могла, то пошла бы сейчас гулять! Ушла бы на берег реки… там, должно быть, сейчас никого нет. А песок и вода, прогретые за день солнцем, еще не успели остыть.

Летней ночью все вокруг становится такое необычное и романтичное! Ветер и звуки стройки стихают, и оттого старательный стрекот сверчков звучит в вечерних сумерках как-то по-особенному. В наступающей темноте чувства обостряются и хочется каких-нибудь приключений. Летом по ночам нужно гулять на свежем воздухе, а не лежать на скрипучей раскладушке под портретным надзором, слушая бабушкины с дедушкой храпсодии! И как только Наташка рядом с ними может спать?!

Лила села на скамью, твердости которой мог бы позавидовать алмаз, и вздохнула. Мысли ее как магнитом тянулись к Дюше.

Интересно, он починил свой мотоцикл? А во сколько он ложится спать?

Комната Ани с Дюшей была разделена шкафом, и если бы бабушка отпустила младшую внучку с ночевой к Ане, то Лила спала бы с Дюшей в одной комнате! Конечно, за шкафом Дюшу было бы не видно, но Лила была бы рада тому, что он рядом!

Да разве бабушка отпустит? Лилу ни разу в жизни никуда не отпускали с ночевой: ни к Кэйт, ни к подружкам на даче! И даже допоздна ей никогда гулять не разрешали – а ведь она уже не маленькая!

Лила встала со скамейки и поморщилась, потирая онемевшее место пониже спины. На этой скамейке не то, чтобы спать – на ней даже сидеть невозможно!

Возвращаться в избу Лиле не хотелось, но выбора у нее не было: ни твердая скамейка, ни колючий половик на веранде, ни коврик под дверью избы в сенях в качестве постели не годились. Вот только если…

Лила щелкнула выключателем, включив свет в чулане. Она совсем про него забыла! А ведь здесь, в чулане, все есть: и кровать, и шкаф, и сундук, и столик… и даже окошко! И лампочка… Тут нет никаких портретов – кроме, разве что, нарисованной на шкафу Аленушки, которой нет дела ни до кого, кроме ее братца Иванушки.

Лила быстро расстелила на высокой кровати свою скомканную простынку, бросила на нее подушку и погасила свет, чтобы в чулан не налетели комары. Передвигаясь наощупь, она подпрыгнула и подтянулась на руках, чтобы взобраться на покатый бок высокой постели. Распластавшись на кровати звездочкой, Лила облегченно выдохнула. Это просто чудесно! Целая комната – своя! И никакого храпа!

Лила некоторое время прислушивалась, опасаясь, что в чулане могут бегать мыши – ведь именно они прогрызли дыры в обоях. Но опасения были напрасными: в ее новой спальне было тихо. Вдобавок от постели веяло приятной прохладой. Лила довольно быстро погрузилась в сон, но, увы, ненадолго.

– А, ты здесь!

Лила спросонья не сразу сообразила, что происходит. В это время Наташка – а это была она, – погасила только что включенный ею свет в чулане и принялась в темноте карабкаться на кровать.

– Подвинься быстро! – Пихала она Лилу, пытаясь через нее перелезть. – Пусти! Я у стенки буду спать.

– Да ну? – Съехидничала Лила, даже не пытаясь сдвинуться с места. – И чего это тебе в избе не спится?

– Сама в избе спи, – кряхтела Наташка, ища способ перебраться через сестру. – Ты же хотела на диване спать? Вот и иди! Я уступаю.

– Очень надо! – Фыркнула Лила. – Иди на свой диван обратно, и сама там спи!

Наташкиному упорству можно было позавидовать: не сумев забраться на высокую кровать с пола, она взобралась на сундук и с сундука перекатилась через Лилу к стенке, довольно крякнув.

– Эй! – Возмутилась Лила. – Тут мое место!

– Твои только сопли в носу, – Наташка процитировала любимое папино выражение и стала укладываться на ночлег.

– Уходи! – Не унималась Лила. – Здесь я первая заняла!

Вместо ответа Наташка схватила подушку сестры и сунула ее себе под голову.

Лила не любила рукопашный бой, но поняла, что за свое место в чулане ей сейчас придется побороться. После пары бестолковых шлепков по Наташке в темноте наугад, Лила получила пинок в бок, и, съехав с кровати, грохнулась на пол. При этом она умудрилась удариться затылком о крышку сундука, да так, что искры посыпались из глаз!

– Живая? – Поинтересовалась Наташка.

Голос у Наташки был такой надменный, что, казалось, Лила должна испытывать вину за то, что чуть не убилась.

– Ну ты и гадина! – Всхлипнула Лила, пытаясь подняться и чувствуя расползающуюся по всему телу боль.

Ей так хотелось отлупить Наташку, вмазать ей, как следует – хотя бы раз в жизни! Ведь она заслужила это, как никто другой!

Вместо этого Лила просто ушла, оставив сестру на отвоеванном месте. Лила никогда не решала проблемы кулаками, и не станет этого делать и теперь. Рукоприкладство – это удел идиотов! Нет никакой нужды опускаться до их уровня. К тому же, умные всегда побеждают сильных. Может, Лила не такая сильная, как Наташка, но зато она умнее ее, и обязательно что-нибудь придумает, чтобы воздать сестре по заслугам! Но только после того, как выспится…

Лила вернулась в избу, легла на освободившийся диван и попыталась уснуть – но тщетно: от обиды, боли и всепроникающего стариковского храпа ей не помогали ни заткнутые уши, ни прижатая к голове Наташкина подушка! Это была самая настоящая пытка – пытаться уснуть вместе с двумя храпогенераторами.

Лила ушла на веранду и попыталась уснуть на скамье – тоже безуспешно. Она уже всерьез начала подумывать о том, чтобы выйти в огород и прилечь на грядку! Наверняка земля, которую бабушка рыхлила целый день, гораздо мягче, чем скамейка…

Лила вконец вымоталась и чувствовала себя ужасно. Она заплакала, сидя на скамье – тихо-тихо, чтобы никто не услышал. Да если кто-то и услышит – что с того? Разве кому-то есть до этого дело?

Что это за дом, в котором у тебя нет своего угла и своей постели? Где приходится бороться даже за место в чулане! Разве это дом?

Что это за семья, в которой каждый думает только о себе? Где всем на тебя наплевать! Разве это семья?!

Эх, ну почему Лила такая слабая, беспомощная и глупая? Ведь она даже сестре сдачи дать не может – хотя давно пора!

В отличие от сестры, Лила никогда не была пробивной. Она считала, что под солнцем есть место у каждого, и воевать за него нет необходимости. Да и зачем? Ведь твое место и так тебе принадлежит, а на чужое позариться не нужно.

Наташка же рассуждала иначе: она считала, что ей принадлежит все, что можно отобрать у других силой или хитростью! Почему же Лила не может дать сестре сдачи? Она боится ее? Нет. Боится бабушку? Родителей? Тоже нет. Может быть, Лила хилая, и не может треснуть, как следует? Тоже нет! Так почему же тогда она все время терпит?!

Сердце у Лилы екнуло.

Дюша!

Ну да! Так и есть. Лила не дает сестре сдачи, потому что она такая же, как Дюша: добрая, не любит конфликтовать, часто идет на уступки… Дюша тоже терпит нападки сестры. Он просто океан терпения!

Если бы Дюша увидел сейчас, что Лила плачет, он бы наверняка ее пожалел. Он не может пройти мимо чужого горя и всегда всем помогает! Он такой хороший…

Лила поймала себя на том, что улыбается сквозь слезы.

Ох, Дюша такой хороший, что может утешить даже на расстоянии! Стоит только вспомнить о нем – на душе сразу становится легче. Интересно, а он сам об этом знает?

Лиле почему-то стало смешно. Утирая слезы, она вышла в ограду, намереваясь выйти в огород, чтобы лечь на грядке или в компостной яме, на худой конец… Но вместо этого Лила застыла на крыльце, зацепившись взглядом за широкий соломенный диван, стоящий у туалета.

Вот, пожалуй, подходящее для нее место! Отсюда Наташка точно ее выгонять не будет. А бабушка не будет ругать за то, что Лила ночью вышла из дома: ведь ограда – это часть дома!

Лила бухнулась на пыльный затхлый диван, набитый соломой, и скривилась, пожалев, что не села плавнее: диван был ничуть не мягче скамьи.

Что ж… твердовато, но, говорят, на твердом спать полезно: осанка будет царская.

Лила прилегла, одну руку подложила под голову вместо подушки, а другую руку прижала к уху, чтобы не слышать комаров, которые с раздражительным писком кружили рядом, норовя подкрепиться. Ни сил, ни желания защищаться от комаров у Лилы не было. Единственным ее желанием было поскорее уснуть, ведь чем быстрее она уснет – тем быстрее завтра увидит Дюшу!

* * *

Как и следовало ожидать, спала Лила плохо: жесткий диван ничуть не способствовал здоровому сну. Она без конца ворочалась, то и дело меняя положение онемевших частей тела. Когда приятная прохлада вечернего воздуха сменилась ночным холодом, ей стало так зябко, что ноги сводило судорогой. Да еще и комары совсем озверели: устроили на Лиле продолжительный фуршет, позвав всех своих друзей и родственников! Вдобавок один паук с кругленьким брюшком и длинными тонкими лапками позарился на Лилу, решив, что она – это добыча, которая запуталась в расставленной им паутине. Он всю ночь бегал по ней, не понимая, с которого боку начать ее есть!

Проснулась Лила вовсе не под пение птиц, как ей бы хотелось. К ее неудовольствию, в туалете, рядом с которым она спала, засел дедушка и долгое время натужно кряхтел там, безуспешно пытаясь опорожнить свой кишечник. Хлипкая дачная уборная не справлялась со звукоизоляцией от слова совсем: туалетные звуки были слышны во всех подробностях!

Поморщившись, Лила встала с дивана, растирая затекший бок. Про царскую осанку все наврали: после нескольких часов сна на твердом она чувствовала себя не королевой, а Квазимодо! Может, надо как-то по-особенному на твердом спать, чтобы окоролевиться?

Приковыляв к умывальнику, Лила принялась приводить себя в порядок. Ей больше не хотелось показываться перед Дюшей абы как. Никаких сальных волос, никакой «дачной» одежды – перед ним Лила должна быть самим очарованием!

Пока Лила умывалась и чистила зубы, на веранду вышла бабушка:

– Доброе утро, – сдержанно поздоровалась она с Лилой.

Лила терпеть не могла эти светские замашки: здороваться со всеми, когда приходишь домой, прощаться, когда уходишь, желать доброго утра и спокойной ночи… От всего этого Лиле казалось, будто она не дома, а в гостях! Слушать все эти лицемерные «будьте здоровы» и «приятного аппетита» от людей, которым было на нее плевать, Лиле было крайне неприятно, а необходимость говорить им в ответ такие же вежливые слова вызывала у нее устойчивое отвращение. Однако за отказ играть в эту игру обычно следовало наказание – а его Лиле не хотелось.

– Доброе, – буркнула Лила. – Открой баню. Пожа-а-алуйста!

Бабушка держала баню закрытой на висячий замок, и отрывала ее только для растопки и на время водных процедур.

– Зачем? – Спросила бабушка.

– Чтоб помыться, – закатила глаза Лила.

Разве это не очевидно?

– Вот еще, – заворчала бабушка. – Я баню топить сегодня не собираюсь!

– Я и не прошу ее топить! – Возразила Лила. – Я и в холодной помоюсь…

– Еще чего! – Перебила бабушка. – Хочешь, чтобы полы сгнили?

Ну почему помыться в этой семье – такая проблема?! То воду тратишь, то полы сгниют… Нельзя мыться в бане? Вот так, да? Отлично! Есть вариант и получше!

– Тогда я пойду на речку, – пожала плечами Лила. – Там и помоюсь.

– Без Наташи ты за калитку не выйдешь, – отрезала бабушка.

Да что это за издевательство такое?!

Лила стремительным шагом направилась к чулану. Включив свет и распахнув дверь, она обратилась к сестре, свернувшейся калачиком на постели, так громко, как могла:

– Вставай! Мы идем на речку!

Наташка даже не потрудилась открыть глаза.

– Никуда я не пойду, – вяло пробормотала она.

Лила подошла к ней вплотную и принялась ее тормошить:

– Вставай, говорю! Ты что, поплавать не хочешь? Мы же за этим сюда приехали!

– Я не буду купаться, – отмахнулась Наташка и отвернулась к стене.

– Это еще почему? – Недоумевала Лила, глядя сестре в спину.

Она уже начала подозревать, что Наташка снова потребует скупить для нее полмагазина вкусностей, чтобы соизволить выйти за калитку.

– У меня кровь, – вздохнула Наташка.

– Какая еще кровь? – Нахмурилась Лила.

Что она опять придумывает? Она ногу поранила или что?

– Менструальная, какая еще! – Рявкнула Наташка и, повернув голову, злобно уставилась на Лилу сонными глазами. – Месячные у меня, дура!

– Но вчера же у тебя не было… – Начала было Лила, и тут же осеклась.

Месячные? Так вот, почему у Наташки вчера болел живот! Значит, она не наврала?

Наташка как нарочно подгадала со своими месячными, чтобы насолить Лиле! Умеет она испортить жизнь, ничего не скажешь…

– Вечно ты все портишь! – Насупилась Лила, чувствуя досаду и раздражение.

– Думаешь, я специально? – Охнула Наташка и приподнялась на кровати. – По-твоему, это так работает: «Открыть шлюзы!» – и полилось?

Лила молчала.

– Вот дура! – Скривилась Наташка. – Быстрей бы у тебя начались месячные! Может, тогда хоть немного поумнеешь…

И пристально взглянув сестре в глаза, Наташка прибавила:

– Да, дорогуша! Не думай, что с тобой этого не случится!

* * *

Лила стояла в купальнике внутри теплицы. В руках у нее было мыло, шампунь и полотенце. Учитывая сложившиеся обстоятельства, обливание водой из ведра в теплице было сейчас для нее единственным санкционированным способом освежиться. И, хотя это было довольно некомфортно и даже в каком-то роде унизительно, Лила намеревалась во что бы то ни стало искупаться сегодня утром.

Вода в тепличных ведрах на фоне утренней свежести наощупь показалась ей вполне теплой. Лила решила, что ей повезло: в тепличных ведрах почти не было дохлых насекомых, и плавала только одна водомерка. А ведь могло быть и хуже! В бочках, например, живут жуки-плавунцы и головастики…

Намочив голову и намылив ее шампунем, Лила вышла из теплицы с ковшом воды и принялась смывать шампунь, следя за тем, чтобы пена не попала на грядки. Очередное дурацкое бабушкино правило! Как будто из канав растения не пьют! Какая разница, сверху на них пена попала или сбоку?

Лила старалась управиться побыстрее: ей меньше всего хотелось, чтобы кто-нибудь посторонний ее сейчас увидел. Одно дело, когда ты разгуливаешь в купальнике по пляжу – там все так ходят. Совсем другое дело, когда ты в купальнике пытаешься у грядки помыться водой для полива растений – это совсем не круто!

К ужасу Лилы, в паре метров от нее за забором зашуршали кусты. Звук был не от вспорхнувшей птицы: кто-то явно пытался пробраться через заросли!

Вздрогнув и быстро оглядевшись, Лила юркнула в теплицу.

Кто там бродит? Хоть бы это был соседский кот, а не тетя Вера! Или, еще того хуже, американец!

Впопыхах покончив с мытьем, Лила возвращалась в дом униженной и оскорбленной.

Бабушка взялась готовить макароны со шкварками. Вонь на веранде стояла страшная: Лиле показалось, что ее стошнит от одного только вдоха! Стараясь не дышать, она поспешила укрыться в избе – туда, слава Богу, вонь еще не добралась.

Да уж! Не так она себе представляла дачный отдых! Нельзя гулять, нельзя выспаться, и поесть тоже не получится… Об этом Лила совсем не подумала: здесь, на даче, все быстро узнают, что у нее вегетарианская диета! Бабушка нажалуется маме, что Лила не ест то, что та готовит – мама начнет психовать, и наверняка будет скандал… А ведь Лила решила это твердо: мяса она есть больше не будет! Никакого: ни животных, ни птиц, ни рыб… и даже яйца не будет есть! Что не так с яйцами, Лила точно сказать не могла: может, потому что это неродившиеся цыплята, а может, потому что это куриные менструации… В любом случае, это для Лилы теперь не еда!