Между небом и землёй

«Надо как-то аккуратно выяснить всё про этот договор найма, – подумала я. – По крайней мере, пусть Ян платит деньги мне, а не кому-то там ещё».

У покойного Эдуарда Верблюдова наверняка был счёт в банке, куда уходили эти платежи. А, возможно, имелись и другие наследники.

Проскользнув в гостиную, я сделала ещё несколько фотографий. Все они получились неплохо – кроме той, что с Яном. Его лицо и фигура оказались засвеченными: видимо, солнечный блик попал на камеру.

Я позвонила Жанне и быстро выпалила самую важную часть, пока подруга не успела опомниться и не начала задавать кучу несущественных вопросов, как она всегда делала.

– Ян? Пржевальский? Как лошадь? – хохотнула Жанна.

– Он писатель. Слушай, если вдруг что-то случится…

– И что, живёт в лесу совсем один?

– Ну, там собака ещё есть. Большая.

– Симпатичный? Уже пытался к тебе клеиться?

– Да ты чего? Я свалилась, как снег на голову, и теперь он наверняка думает, что я собираюсь его выставить. А ты про какие-то шуры-муры.

– А ты что вообще намерена делать с этим домом?

Жанна задала вопрос, который я и сама себе не раз задавала. Жить я тут не планирую, иметь дачу у чёрта на куличках мне не с руки. Возможно, на дом нашлись бы покупатели… но я уже начала ощущать к нему некоторую привязанность.

– Пока ничего не решила, – честно призналась я. – Он такой… располагающий к себе. Совсем простой, но милый.

– Кто, твой новый друг?

– Да прекрати, какой ещё друг? Я про дом говорю.

– А-а, – с ноткой разочарования в голосе протянула подруга.

– Я тебе фотографии пришлю.

Поговорив с Жанной, я позвонила маме. К моему удивлению, она посоветовала мне не торопиться обратно, а задержаться на несколько дней и отдохнуть на свежем воздухе. «И натуральных продуктах», – добавила она. Её представления о деревне были очень идиллическими. Вероятно, она думала, что тут каждый день проходит сельскохозяйственная ярмарка, где румяные селяне выставляют на продажу овощи со своих грядок и предлагают покупателям свежую сметану с парным молоком.

– Пошли, покажу тебе твою комнату, – предложил Ян.

Оказывается, он уже давно находился в гостиной, а я даже не заметила, пока болтала по телефону. Ян возвышался надо мной, как скала, а в его фигуре, освещённой со спины, с первого взгляда могло почудиться нечто зловещее. Но я, как ни странно, не испугалась.

– Мою комнату? – съехидничала я, сделав ударение на первом слове, и с некоторым вызовом взгялнула в его лицо.

Пржевальский сделал вид, что не заметил иронии. Чёрный пёс по кличке Ав сидел рядом с телевизором и улыбался.

– Меня пугает эта собака, – сказала я.

– Он добряк, – заверил Ян. – Но немного странный.

Ав посмотрел в его сторону и вильнул хвостом.

– Почему он не может жить на улице, как другие собаки?

– Он тебе мешает?

В голосе Яна я уловила нотки нарастающего раздражения. Мне не хотелось портить отношения; тем более, сейчас, когда их двое против меня, а до ближайшего населённого пункта – пять километров.

– Ладно, забудем, – я махнула рукой. – Показывай комнату. И всё остальное.

Глава 4

Перед сном я напилась чаю с кексиками и приняла горячий душ, поэтому проспала, как убитая, до девяти утра. Нежиться в постели было очень приятно, но, как только я открыла глаза пошире, то сразу вспомнила, что нахожусь за двести километров от дома, в лесной глухомани. В компании странной парочки из плечистого блондина и чёрного пса с саркастической ухмылкой.

Я потянулась, вылезла из-под одеяла и пошла умываться. Оказавшись в коридоре, я услышала странный гудящий звук: как будто кто-то разговаривал вполголоса на пониженных тонах. Я прислушалась. Звук явно исходил из комнаты, в которой спал Ян. Мне показалось, что я различаю некоторые слова: «решать», «сейчас». Стараясь ступать как можно тише, я приблизилась к двери, но голоса стихли.

Если бы Ян в этот момент вышел из комнаты и застал меня, подслушивающую у него под дверью, случился бы конфуз. Поэтому мне не оставалось ничего другого, как отправиться восвояси. Я умылась, почистила зубы и быстренько приняла душ.

На кухне я встретила Яна, который как ни в чём ни бывало стоял у плиты и пёк оладьи. Пёс, по своему обыкновению, лежал на полу, уронив голову на передние лапы. Заметив меня, он лениво приоткрыл глаза и снова закрыл.

– Доброе утро, – сказала я.

– Привет, – ответил Ян, не оборачиваясь. – А ты любишь поспать.

– Я просто вымоталась вчера.

Да и вообще, какое ему дело?

– Слушай, – продолжила я, сделав шаг в его сторону. – Надо бы продуктов каких-то купить, а то чего я как нахлебница… Давай сходим в деревню, что ли?..

Рука Яна, державшая сковороду, замерла в воздухе.

– Ты, вроде, собиралась сегодня уезжать?

– Да я подумала и решила остаться на несколько дней. У меня как раз отпуск, так что… Осмотрюсь тут получше, – закончила я бодрым тоном.

– Значит, вот как. – Ян выглядел немного нервным.

– Я же тебе не помешаю?

Он уловил нотки превосходства в моём голосе и быстро поменял тактику:

– Ты же тут хозяйка.

– Отлично. Так что насчёт продуктов?

Ян поставил на стол большую тарелку с горкой аппетитных, щедро политых маслицем оладьев.

– Да я всё куплю, не забивай голову.

– А ты каждый раз вот так, пешком, в деревню ходишь? Нет какого-то транспорта? Велосипеда хотя бы?

– Не-а.

Ян взял ещё одну тарелку, положил на неё штук пять оладий, подумал, добавил ещё парочку и поставил тарелку перед псом.

– Ты серьёзно? – хихикнула я. – А чаю ему нальёшь?

Ав посмотрел на меня с осуждением, понюхал оладьи и принялся за еду. Ел он аккуратно, я бы даже сказала – деликатно. Из его огромной пасти не выпало ни крошки.

– М-да, – резюмировала я, многозначительно приподняв бровь.

– Ты будешь? – Ян кивнул в сторону оладий.

– Не откажусь. А ты всегда такой хозяйственный?

– Угу, – лаконично ответил он, поскольку в этот момент его рот был занят едой.

Я тактично подождала, пока он прожуёт.

– И что, ты вот так живёшь в лесу? Один?

От этого здоровяка исходила мощная аура сексуальности, и мне было трудно представить, что он добровольно лишил себя плотских радостей. Даже ради написания какой-то там книжки.

– Ты к чему клонишь? – спросил Пржевальский, разделывая оладью вилкой на четыре части.

– Ни к чему. Просто никак в толк не возьму, почему тебе нравится жить в этом медвежьем углу. Тебе же не сто лет.

– А ты просто не думай об этом.

Это прозвучало как политкорректная версия фразы «Не суй нос не в своё дело». На секунду в моей голове промелькнула мысль, что этот парень может быть преступником, который скрывается в здешней глуши от правосудия. Конечно, он не походил на матёрого убийцу, но… А вдруг он ограбил банк или ещё что-то в этом роде? А я ведь даже документов его не видела. Может, он просто занял пустующий дом, и никакого договора аренды у него нет?

– Слушай, – осторожно начала я, – не пойми меня неправильно, но могу я взглянуть на договор?

– Прямо сейчас, или сначала поедим?

Я отхлебнула горячего чая из чашки в слабой надежде на то, что так мой голос будет звучать увереннее:

– Ладно, я понимаю, что тебя напрягает эта ситуация, но ты посмотри на неё моими глазами. Один незнакомец отписывает мне дом в наследство. Я приезжаю посмотреть на дом, а там – другой незнакомец. И я вдруг слышу, что он тоже тут живёт. Разве у тебя это не вызвало бы подозрения? И вообще: я же тебя не выгоняю, я просто хочу во всём разобраться.

Пёс, всё это время мирно дремавший, вдруг с шумом поднялся и направился прочь из кухни. Задержавшись на секунду в дверях, он обернулся и посмотрел на Яна с некоторым оттенком сочувствия. «Ну и влип ты, приятель», – читалось в его взгляде.

– Твоих документов я тоже не видел, – беззлобно парировал Ян.

– А я покажу.

Он пожал плечами и продолжил ковырять вилкой оладьи. Не было заметно, чтобы мои слова его как-то зацепили или расстроили, но в воздухе определённо ощущалось напряжение.

Меня спас звонок от Жанны. Прижав телефон к уху, я выскользнула из кухни в гостиную и нашла себе местечко в кресле. Ав, вольготно развалившийся на полу, проводил меня ленивым взглядом.

– Ты как там, жива? – первым делом спросила Жанна.

– Да всё хорошо. Спала сном младенца.

– Красавчик не пытался наладить близкий контакт?

– Пфф… – фыркнула я и устроилась поудобнее, забравшись в кресло с ногами. – Я для него как заноза в заднице.

– А чем вы там занимаетесь?

– Да ничем. Вот только что позавтракали.

– Что дальше думаешь делать?

Я в задумчивости принялась накручивать локон на указательный палец:

– Ну не знаю… Побуду несколько дней. Тут, конечно, есть своё очарование, но всё равно ужасно скучно.

Мы поболтали ещё минут пять. После этого мне вдруг пришла в голову мысль поискать своего нового знакомого в интернете. Конечно же, первым делом полезли статьи про известного натуралиста, лошадь Пржевальского и исследования монгольских степей. Потом – статьи, где во всевозможных вариантах и сочетаниях упоминалось имя «Ян». Но Яна Пржевальского в сети не существовало.

Я поднялась с кресла, чтобы посмотреть, чем занят этот загадочный субъект, и на выходе из комнаты едва не налетела на него, как «Титаник» на айсберг. Ян даже бровью не повёл: мне кажется, если бы я с разбега врезалась в него, то он и тогда не сдвинулся бы с места.

Он протянул мне сложенный вчетверо листок бумаги:

– Договор. Паспорт показать?

– Не надо.

Я чувствовала себя немного неловко. Парень проявил гостеприимство, вывел меня из леса, оладьями накормил, а я отплатила недоверием.

Медленно развернув листок, я принялась читать текст шаблонной юридической формы: «такого-то числа и месяца, такого-то года… арендодатель в лице… арендатор… обязательства сторон…».

– А ты говорил, что не знаешь Верблюдова. Но вот же его фамилия.

– И что? Я подписал договор и забыл. А этого мужика ни разу в глаза не видел.

– И я не видела. Дом в деревне – это здорово, но всё же хотелось бы узнать, почему он оставил его именно мне. – Я подняла глаза на Яна: – Ты, конечно, можешь и дальше тут жить, но давай решим вопрос с арендной платой. Раз дом теперь мой, то мы должны составить новый договор.

– Сколько ты хочешь? – холодно поинтересовался он.

– Ну-у… Пусть будет пять тысяч в месяц. И за этот месяц можешь не платить.

– Ладно. – Он бросил быстрый взгляд в окно. – Я за продуктами.

– Постой, я денег дам.

Ян посмотрел на меня так, словно я предложила ему построить башню из кубиков или покрасить стену вареньем. Я стыдливо потупила взор.

– А собаку с собой не берёшь? – спросила я, чтобы выпутаться из этой скользкой ситуации.

– Пусть дом охраняет.

«Ага, сейчас», – было написано на морде у пса.

Ян ещё не успел выйти за дверь, а у меня уже созрел план. Я собиралась обследовать каждый уголок этого дома, чтобы найти ответы на мучившие меня вопросы.

Глава 5

Свою комнату я мельком осмотрела ещё вчера. Там не было ничего интересного: полутораспальная кровать с деревянным изголовьем, комод, шкаф и облезлое кресло на ножках. На полу – вытертый ковёр, на потолке – лампочка, вкрученная в патрон, вот и всё нехитрое убранство.

Шкаф был почти пуст, если не считать мужской болоньевой куртки и разрозненных комплектов постельного белья. В комоде я нашла нитки с иголками, ножницы, пару свечей, металлическую фляжку и несколько полотенец. Обычно так выглядит квартира, когда из неё выехали хозяева.

Что ж, я и так знала, что таинственный Верблюдов не жил здесь как минимум года два: ведь он даже этот дом сдавал через риелторскую контору. Значит, уехал далеко – возможно, за границу. И там помер.

Стоя возле окна, я вертела в руках фляжку и размышляла о том, на какие средства живёт писатель Ян Пржевальский, не издавший пока ни одной книжки. Конечно, он может принадлежать к тем людям, что играют на бирже или занимаются криптовалютами… Этот мир был бесконечно далёк от меня, как галактика Гончих Псов.

Я вышла из спальни и продолжила свои исследования. Обыскивать комнату Яна я бы не посмела, но в коридоре было ещё несколько дверей. За одной находились туалет и душевая кабинка – это я уже знала. Оставались две другие.

Я открыла первую и оказалась в комнате, которая была почти такая же, как моя. Та же кровать, те же комод со шкафом. И снова никаких интересных вещей, кроме старой одежды и мелкой утвари. А на кровати даже постельного белья не было, только голый матрас.

«Мда, негусто», – сокрушённо вздохнула я.

Было крайне мало шансов на то, что последняя комната окажется интереснее, чем предыдущие. Так и оказалось. Кроме того, это была даже не комната, а кладовка, хоть и большая по размеру. По обеим сторонам от прохода стояли металлические стеллажи с инструментами, краской, гвоздями и разнообразным хламом.

Хотя окно в кладовке отсутствовало, тут было светло: наверное, оттого, что все внутренние поверхности были отделаны каким-то материалом вроде гипсокартона и покрашены белой краской. Это создавало занятный эффект: мне вдруг начало казаться, что потолок, пол и стены постепенно отодвигаются и исчезают, а понятия верха и низа перестают иметь смысл.

– Ух ты, – удивилась я и зажмурилась, чтобы избавиться от иллюзии.

Но, когда я открыла глаза, ничего не изменилось. Я находилась посреди ничего, а вокруг был только белый свет.

– Чёрт, да что такое?

Я понимала, что всё это – оптический эффект, и поэтому пошла по направлению к двери. Мне нужно было сделать не больше трёх-четырёх шагов. Но даже после того, как я прошла двадцать и тридцать, я не наткнулась на стену. Это было совершенно невозможно.

– Эй, что за шутки? – закричала я.

Хотя кто меня мог услышать? Яна нет дома. А может, это его проделки? Решил меня напугать, чтобы я поскорее укатила обратно в город. Я лишь одного не могла взять в толк: каким образом помещение увеличивается в размерах. Проделать такой фокус Яну вряд ли по силам. Я прошагала расстояние, которое было больше ширины дома. Рациональная часть моего сознания отказывалась верить в происходящее.

Вселенная расширяется, это всем известно, но, чтобы дома расширялись – такого я не слышала. А ещё этот пронзительно-белый свет, заставляющий забыть о привычной геометрии пространства. При нём невозможно было ничего различить: где верх, где низ, и есть ли вообще тут стены и потолок. Однако понемногу мои глаза привыкли, я скоро я заметила, что возле меня роятся такие же белые, полупрозрачные пузыри: каждый размером с волейбольный мяч. Подчиняясь чьим-то приказам или собственной логике, они окружили меня, образовав кольцо на уровне моей талии. Кольцо медленно вращалось по часовой стрелке. Оно находилось на расстоянии полуметра от меня, и при желании я могла бы потрогать его рукой, но мне совершенно не хотелось этого делать.

Как это ни странно, мне не было страшно. Наверное, такое состояние бывает у человека, когда он осознаёт, что смерть неотвратима. Я стояла и следила за медленным движением невесомых белых шаров, пока не перестала видеть ничего, кроме их нескончаемого хоровода.

…В следующее мгновение я обнаружила себя едущей в пустом вагоне электрички. Колёса стучали размеренно и успокаивающе. Я знала, что в этом ритме скрыт шифр, и пыталась его разгадать, но мне мешал чей-то противный, назойливый голос.

Я повернула голову и увидела на соседнем сиденье Яна. На плече у него сидел большой белый попугай, и они разговаривали на каком-то тарабарском языке. Я не могла разобрать ни слова, но при этом понимала всё, что они говорят. А говорили они обо мне.

– Ну да, кровь, не отрицаю, но ты посмотри на неё.

Это был голос Яна.

– Не думал, что доживу до такого, – изрёк попугай и нервно переступил с ноги на ногу.

– Зря я надеялся решить всё по-хорошему.

Вдруг всё исчезло: Ян, попугай и вагон, – и в нос мне ударил запах нашатырки. Я моментально очнулась и увидела, что лежу на диване в гостиной, а возле меня на стуле сидит Ян с ваткой в руке.

– Что произошло? Который час? Куда всё пропало? – встрепенулась я.

– Ты ацетона нанюхалась в кладовке, вот что произошло.

– Не ври! Я слышала голоса.

– Ну ещё бы.

В беспомощности я обвела взглядом комнату, словно надеялась отыскать улики в подтверждение своим словам.

– Там был свет… Белый свет. И пузырьки.

Ян сочувственно посмотрел на меня и снова сунул мне под нос ватку, смоченную нашатырём. Я резко, как лошадь, вскинула голову, выражая решительный протест.

– Ты из тех, кто специально ищет себе приключения на пятую точку, да? – поинтересовался Пржевальский, глядя на меня сверху вниз.

– Угу. Решила вот отправиться в кругосветку, пока ты ходил за хлебом. – Я подтянула плед к груди.

Только сейчас я заметила в комнате пса, который с любопытством наблюдал за нашей беседой. Кончик его хвоста отбивал какой-то ему одному понятный ритм. Я тотчас вспомнила свой сон, вагон электрички и стук колёс.

– Что ты говорил про кровь? И где попугай?

– Какая кровь? Какой попугай? – не понял Ян.

– Говорящий.

Он вздохнул и поднялся со стула:

– Я тебе водички принесу.

– Да ладно, перестань меня дурачить! – Я села, поджав одну ногу под себя и прикрыв колени пледом. – Перестань сочинять басни про какой-то ацетон! Сколько я пробыла в кладовке-то? Пару минут от силы.

– Как минимум час.

– Я что, потеряла там сознание и пролежала на полу целый час?

– Может, и больше. Меня не было где-то часа полтора.

Я задумалась, глядя на стену прямо перед собой. Ян постоял немного, ожидая от меня новой реплики, но я молчала, и он повернулся ко мне спиной с намерением выйти из гостиной.

– Стой! – приказала я и встала с дивана. – А ну, идём со мной.

Он даже не успел открыть рот для того, чтобы ответить. Я бесцеремонно ухватила его за рукав и потащила за собой в коридор. Когда мы оказались перед дверью в кладовку, я велела Яну:

– Открывай!

Он послушно выполнил мой приказ, хотя на его лице было написано недоумение. Мы вошли внутрь.

– Ну, и где тут ацетон? Показывай!

– Да я его выкинул.

– А запаха почему нет?

– Выветрился.

– При закрытой двери? В помещении, где нет окна?

– Чего ты хочешь от меня? – Взмолился Пржевальский.

– Хочу правды!

– Ладно. – Он почти силой вытолкал меня из кладовки. – Вот тебе правда: ты меня бесишь. Сколько ты хочешь за этот дом? Я куплю его у тебя, и разойдёмся по-хорошему. Ты счастлива, я счастлив. Все счастливы.

– А если я не хочу продавать?

Лицо начинающего писателя-фантаста приняло страдальческое выражение:

– Да на кой чёрт тебе сдался этот дом? Ты что, переедешь сюда жить? Тебе такая жизнь нравится? Ходить за три километра туда и обратно за продуктами? Зимой тут, знаешь ли, снег лежит. Придётся лыжи надевать.

– А тебе не всё равно? Может, и перееду.

– Ты хоть представляешь, сколько всего нужно, чтобы такой дом содержать?

– Разберусь как-нибудь, – не сдавалась я. – А ты чего так к нему прицепился? Может, у тебя тут сокровище припрятано?

– …Ты даже не представляешь, что тут припрятано, – вдруг услышала я голос позади себя. Этот голос с хрипотцой я сразу узнала: он принадлежал попугаю из моего видения.

Я резко обернулась и не увидела никого, кроме пса. В растерянности я бросила взгляд на Яна, потом снова на пса.

– Ты это слышал? – спросила я у Пржевальского.

Он обречённо вздохнул, но смотрел при этом почему-то не на меня, а на собаку.

– Ну вот, сорвал переговоры, – сказал он с грустью.

Глава 6

– Говорящих собак не бывает, – с убеждённостью в голосе заявила я и жадно отпила воды из кружки.

– Ну, положим, я не собака, а метаморф, – заметил пёс по имени Ав.

– Мета… кто?

– Могу превращаться в кого угодно. Почти, – скромно добавил он.

Я посмотрела на него и дважды моргнула.

– А! Поняла! – обрадованно воскликнула я. – Это всё сон. Или галлюцинации.

– Нет, – ехидно улыбнулся Пржевальский. – Уж поверь.

– Во что ты предлагаешь мне поверить? – Мой указательный палец нарисовал спираль возле виска.

– Мир не такой, каким кажется.

– Ну конечно. – Я рассмеялась коротким саркастическим смешком.

Ян вздохнул… а потом вдруг исчез. В буквальном смысле. Только что сидел в кресле напротив меня, и пропал. Я замерла с открытым ртом.

– Ты сама напросилась, – объявил он, появившись через пару секунд в дверном проёме.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Они меня дурачат. Очевидно же.

– Теперь будешь фокусы показывать? А этот, как его… Эдуард Верблюдов – он тоже из вашего шапито?

Ян снова опустился в кресло и наклонился ко мне, свесив руки между коленей:

– Сказать тебе, кто я?

То ли от близости его лица, то ли из-за того, каким тоном он это произнёс, но мне стало немного не по себе. Я замолчала, сдавив кружку обеими руками. Сейчас он признается мне в том, что заманивает в дом простодушных девиц, душит и закапывает в подвале. А писатель-убийца как будто специально тянул с ответом и всё это время пристально смотрел мне в глаза.

– Я ангел, – наконец, сообщил он.

Я смогла сохранять серьёзность не больше пары секунд, после чего прыснула от смеха. Я всё смеялась, смеялась и не могла остановиться: кажется, у меня началась истерика.

Мой визави терпеливо ждал, сохраняя каменное выражение на своей физиономии. Я решила подыграть.

– Так вот, значит, как? Ян Пржевальский, ангел? – продолжая смеяться, я сделала вид, что пожимаю ему руку. – Очень приятно. Маша Калинкина, человек. С планеты Земля. Уточняю на всякий случай, а то мало ли.

– Стадия отрицания, – философски изрёк метаморф, переглянувшись с Яном.

– Не нужно было выводить её из леса, – сказал тот, словно меня в комнате не было.

– Я, вообще-то, хозяйка этого дома, – напомнила я.

– Она и вправду думает, что чем-то тут владеет. – Пржевальский продолжал общаться с собакой, демонстративно игнорируя моё присутствие.

– Вот она удивится, когда узнает, что всё как раз наоборот.

– Эй, вы, двое! Прекращайте! – Не выдержала я.

Удивительно, но меня быстро перестал смущать тот факт, что одним из моих собеседников является собака. Но вот к мысли, что передо мной сидит некто, называющий себя ангелом, я привыкнуть не могла. Слишком уж это было… смешно. И как-то по-киношному.

– Почему тебя зовут Ян Пржевальский?

– А как мне называться? Гавриилом? Моё настоящее имя ты не сможешь выговорить.

– Ладно, – я пожала плечами. – А что насчёт крыльев?

– Это только в книжках у ангелов бывают крылья. Подумай, как они могут работать, если просто прикручены к спине.

– Да я вообще никогда не интересовалась ангельской анатомией. – Мой взгляд скользнул по его накачанному торсу. – Можешь объяснить, что вы оба, ангел и говорящий пёс, делаете в деревне Горшки?

– Ну, если вкратце…

– Мы охраняем врата, – вклинился в наш диалог Ав.

– Врата, – кивнула я, словно это всё объясняло.

– Не просто какие-то там врата, а Врата, – уточнил метаморф.

– В Рай?

Мне снова захотелось смеяться. Господи, и как я докатилась до такой жизни?

Ангел по фамилии Пржевальский сложил пальцы домиком:

– Ты полагаешь, что во вселенной существует Рай?

– Ну, если я разговариваю с ангелом…

– А кто такие ангелы? – не отступал Ян.

– Да откуда мне знать-то, блин?

– Они воины, – снова вмешался Ав, которому надоело слушать нашу перепалку. – Небесный спецназ. Это если пользоваться человеческими формулировками, конечно.

– А почему небесный воитель живёт в деревянной избе и жарит оладьи по утрам?

– Эта изба, как ты выразилась, просто декорация, – ответил за него Ян. – Кому знать не положено, видят только этот дом, и ничего больше. И даже зайти не смогут, если я не позволю.

Я заглянула в кружку: на дне ещё оставалось немного воды. Проглотив её залпом, я сообщила с решимостью в голосе:

– Мне нужно выпить чего-нибудь покрепче.

Пржевальский снова исчез, но на этот раз я даже не удивилась этому. Он вернулся через полминуты, и в руке у него была бутылка виски. Привычным жестом открутив пробку, он щедро наполнил мою кружку.

– А закуска? – дерзко поинтересовалась я.

Взгляд Яна посуровел. Я решила не настаивать.

– Объясните мне одну вещь, – начала я, отхлебнув из кружки. – Кто такой этот Эдуард Верблюдов и почему он сделал меня своей наследницей?

Ангел откинулся на спинку кресла:

– Да нет никакого Верблюдова. Не существует. Имя нужно только для того, чтобы оформлять документы на недвижимость. Чтобы дом всё время числился за кем-то из Стражей.