Добро пожаловать в Америку!

На перемене Рита и Наталья Николаевна зашли на кафедру русского языка – маленькое помещение из двух комнат. Даже не комнат в полном смысле этого слова. Раньше здесь была рекреация с окном на школьный двор. Ее отгородили от коридора кирпичной стеной и широкой стальной решеткой, через которую проходил свет. В комнате помещалось четыре ученических стола и книжные полки. Второе помещение было туалетом, из которого убрали унитазы и раковины. Из пола торчали заглушенные трубы унитазов, на стены прибили самодельные книжные полки. Здесь хранилось множество программных книг, вывезенных Ритой из закрытого ПТУ. Здесь же был и стол с самоваром и чайными чашками, где учителя могли перекусить между уроками. Кафедра была детищем Риты. Она придумала использовать это место для постройки кабинета кафедры, выбила разрешение у ЗЯ, обещав ей, что лицей не потратит на это ни копейки. Рита попросила своих учеников каждого принести в школу по одному кирпичу. Сделать это было нетрудно, потому что кругом стояли недостроенные здания. Не было денег у страны на продолжение строительства. Потом один из родителей привез цемент. Старшеклассники стали класть стены. Затем другой родитель, директор завода, привез готовую металлическую решетчатую дверь. Клеили обои и красили столы и пол сами учителя. Они очень гордились, что у них есть свое место, где можно спокойно отдохнуть или позаниматься с отстающими. В учительскую никто не любил ходить, там всегда можно было нарваться на неприятности.

– Ну что, Наталья, ты уже созрела для знакомств? – весело спросила Рита.

– Почти. Но меня все еще мучают сомнения. Я старая, у меня взрослая дочь, на следующий год ей в институт надо поступать, денег нет, одни долги. Я даже съездить познакомиться никуда не смогу, – с сомнением в голосе ответила Наталья Николаевна.

– Нам почти что 45 – бабы-ягодки опять. Да ты заполни анкету, а потом посмотрим, что будет. Кого же любить, если не тебя. Посмотри, ты стройная, лицо очень привлекательное, когда лоб не хмуришь, глаза и так большие, а от очков еще больше кажутся, воспитанная и уравновешенная, одеваешься со вкусом.

–Из секонд-хенда, – вставила Наталья.

– Не имеет значения. Да у тебя вид интеллигентный, сразу видно, что белая кость. У тебя еще один козырь – ты английский знаешь, тебе за переводы платить не надо.

– Ну, хорошо, можно попробовать. Только не говори никому в школе, а то смеяться будут.

Отец Натальи Николаевны был известным геологом, приехавшим из Ленинграда искать руду в отрогах Темир-Тау. Он открыл залежи медной и урановой руд, которые сейчас активно разрабатывались.

«Надо бы Ритке позвонить, узнать, как там соседи, – думал Амин Биржанович, перелистывая страницы нового уголовного дела. – Хорошо, когда участковым у них был, можно было зайти к ней и никто этому не удивлялся. Ну пришел мент проверить свою подопечную. Вот двужильная баба, как она может все успевать, да еще и веселой оставаться. Эх, разрешили бы многоженство в Казахстане! Лучшей токал, чем она, и не найти. Гаухар бы смирилась, – мечтал он, – она в ауле выросла, там старые порядки чтут. Не буду звонить, – решил он, – лучше вечером заеду». Амин вспомнил, как они познакомились пару лет назад.

Он был тогда участковым. Дом, где жила Рита, и лицей находились на его территории. Однажды часов в 7 вечера в опорный пункт позвонили из лицея и попросили приехать, там какой-то пьяный безобразничал. Звонила завхоз, она подробностей не знала. Амин приехал в школе уже через пять минут. Завхоз Галина Алексеевна, как она представилась участковому, проводила его на третий этаж, где шло родительское собрание. Дверь в класс была открыта. Он увидел странную картину. Класс был заполнен родителями, у стола стояла учительница в длинной черной юбке и белой шелковой блузке. Она старалась казаться спокойной, но он увидел, что она растеряна и не знает, что делать. Возле нее на коленях стоял красивый стройный мужчина. Когда он оглянулся на звук шагов, Амин увидел, что он был пьян.

– А-а-а, милицию вызвали! Все равно не уйду, пока ты не согласишься.

– Капитан милиции Данайбеков, – представился Амин. – Что здесь происходит?

– Да вот молодой человек пытается сделать предложение нашей Маргарите Владимировне, – улыбаясь, сказала пожилая женщина, наверное, чья-то бабушка.

– Встаньте. Предъявите документы. Пройдемте со мной в опорный пункт, – приказал участковый.

–Никуда я без нее не пойду! – огрызнулся «жених».

– Пойдешь!

Маленький и пухленький Амин подошел к мужчине, который даже стоя на коленях был почти одного с ним роста, и резко поднял его под мышки. Тот не ожидал такой прыти от милиционера и растерялся. Щелкнули наручники. Подталкивая нарушителя спокойствия в спину, Амин вывел его из класса. Повернувшись к учительнице, он попросил:

– Зайдите, пожалуйста, после собрания в опорный пункт, напишите заявление. Знаете, где он?

Рита молча кивнула головой. Амин вспомнил, как он волновался, ожидая ее. Боялся, что она не придет. Но она пришла часа через два. Спросила, где Николай. Потом они долго разговаривали, она объясняла про Николая и его больную мать, поговорили «за жизнь», и он напросился проводить Риту домой, якобы по долгу службы. А потом он придумывал разные поводы, чтобы только заглянуть на вверенную ему территорию. Вскоре он подружился не только с Ритой, но и с ее соседками Ниной, Маржан и Ольгой.

«Ладно, хватит уже работать, – прервал свои воспоминания Амин, – поеду к Рите».

– Мама Рита, ну расскажи какую-нибудь историю, когда ты была маленькой, – канючила Айнура.

Они лежали вдвоем на Ритиной кровати, которая называлась полуторка. На полтора человека значит. Вот они и лежали – полтора человека: взрослый и ребенок. Почти мать и почти дочь. У Айнуры было две мамы. Первая – мама Маржан, а вторая – мама Рита. Постепенно вторая мама превратилась в первую. Айнура с четырех лет в основном жила с Ритой.

Рита познакомилась с Маржан и Айнурой в первый же день приезда в Караганду. Рита обменяла свою квартиру в России на квартиру в Караганде. Обменщики оставили ключ от квартиры у Маржан, и, приехав на новое место жительства, она первым делом пошла в квартиру №26 за ключом. Дома она застала только бабушку, взяла ключ и стала потихоньку разбирать вещи. Вечером в ее новую квартиру позвонили. «Кто бы это мог быть?» – подумала Рита. Открыв дверь, она увидела высокую ширококостную казашку примерно своих лет с темными волосами до плеч, собранными заколкой. Ее нельзя было назвать красавицей, но приветливый вид и милая улыбка смягчала ее недостатки. Рядом с ней была по-детски полненькая, с большими карими глазами, черными вьющимися волосами девочка лет четырех. Когда она улыбнулась, у нее появлялись ямочки на щеках. «Красавицей вырастет», – подумала про нее Рита. Это оказалась ее новая соседка из 26 квартиры Маржан и ее дочка Айнура.

У Риты была бутылка водки, у Маржан – закуска. Вот они и просидели полночи, выпивая и разговаривая. Айнуру положили спать на диван. Чтобы не тревожить ребенка, Мара оставила ее у Риты.

Рита, непривычная к водке, утром не могла встать, так весь день и провалялась на диване. Вечером Маржан пришла проведать соседку, удивилась, застав ее в таком плачевном состоянии, стала помогать расставлять книги. Она брала книгу из коробки, показывала Рите, все еще лежащей на диване, а та говорила, на какую полку ее надо поставить.

Женщины подружились. Маржан много работала, к тому же она активно искала себе мужчину, а с ребенком куда пойдешь? И к себе не приведешь. У нее кроме Айнуры был еще двадцатипятилетний сын Кайрат, да и мать часто наведывалась с проверками.

Рита прижала к себе девочку и погладила ее спутанные волосы.

– Хорошо, я расскажу тебе историю, как я доказывала свою храбрость. Мне было тогда 10 лет. Я приехала из Сибири к бабушке в Морозовск – это в Ростовской области, соседские девчонки стали меня дразнить, утверждая, что казачки храбрее сибирячек. Вот я и решила пойти ночью на кладбище, которого они и днем-то боялись. Наш переулок Книжный был последним в городе, он выходил прямо в степь. Справа за колючим забором расположился военный аэродром, а к нему примыкало кладбище. Его было видно с перекрестка нашей и соседней улиц. Мы собирались вечерами на этом перекрестке возле колонки, зажигали маленький костер из веточек и сухой травы и рассказывали друг другу страшные истории. Вот однажды, когда разговор зашел о покойниках, я сказала, что не боюсь их и могу пойти прямо сейчас на кладбище и принести цветок с могилы в доказательство, что я там была. Ребята согласились. Ночь была лунная и звездная, я хорошо различала виднеющиеся вдали кресты на могилах. Сначала я шла степью, там было не страшно, потом я пересекла неглубокий ров, отделяющий степь от кладбища. Сердце сразу застучало, но я продолжала идти. Я искала свежую могилку, где недавно похоронили бабушку одной из моих подружек. Там я должна была взять цветок. Кладбище было старое, на нем уже не рыли новых могил, но иногда покойников хоронили рядом с их умершими родственниками. Дорожки уже давно заросли травой, оградки истлели, и только по крестам можно было обнаружить могилы. Конечно, ночью здесь страшно, но выдержать можно. Меня подбадривал огонек виднеющегося вдали нашего костерка. Вдруг издалека послышался какой-то шелест. Вмиг вспомнились все страшные рассказы, услышанные раньше. Я понеслась со всех ног, но почему-то не назад, к костру, а вперед, на середину кладбища. Шум приближался. Оглянуться было страшно, неизвестно, что там увидишь. А тут еще послышался голос: «Рита, Рита!» Я от ужаса кинулась прятаться за какой-то могильный холмик и почувствовала, как моя левая нога проваливается под землю во что-то мягкое и теплое. Я не могла даже закричать от ужаса. Я выдернула ногу и упала без сил. Не знаю, сколько я так пролежала. Голос стих, шорох прекратился. Я встала вся какая-то опустошенная. Почти сразу увидела нужную мне могилку. На деревянных ногах подошла к ней и взяла цветок. Чувств никаких не было. Оглушенная случившимся я пошла на свет костра. Ребята ждали меня. Они сидели у костра нахохлившиеся и молчаливые, видимо, переживали за меня. Увидев, что я возвращаюсь живая и здоровая, они обрадовались, стали говорить, какая я храбрая. Я молча бросила им цветок и пошла домой. Утром зашел соседский парень Толик и сказал, что ходил ночью искать меня на кладбище, когда узнал, что я отправилась туда одна.

– Да, мама Рита, ты всегда была храбрая, а я до сих пор боюсь одна спать в комнате, – вздохнула Айнура и крепко прижалась ко второй маме.

«Совсем большая выросла, – подумала Рита, – а оказывается, все еще одна спать боится. Может, алкоголик-отец так ее на всю жизнь напугал. Это ж надо швырнуть годовалого ребенка об стенку за то, что она плакала! Хорошо, что Маржан с ним развелась. Интересно, какой Айнура будет лет через десять? На Мару, наверно, будет похожа».

Айнур – лунный свет в переводе с казахского. Ее лицо, и в самом деле напоминающее круглую луну, было молочно-белым с высокими скулами, малозаметными полосками бровей, раскосыми, но широко открытыми темными глазами, маленьким носом и ярко-алыми губами. Высокая, получившая от мамы в наследство крепкое ширококостное тело, она уже сейчас, в 12 лет, носила Ритины блузки и свитера. Айнура росла очень милой, непосредственной и доброй девочкой. Красивой одежды в магазинах тогда не было, и Рита шила ей наряды из своих и Мариных вышедших из моды платьев.

Рита перебирала в памяти смешные случаи, связанные с Айнурой. Вот она в ответ на насмешки детей в детском садике, что у нее нет отца заявила: «Зато у меня две мамы: казахская и русская». В три года в сончас она убежала из садика, пошла искать маму в магазин «Юбилейный» и потерялась. Когда за ней приехала милиция, она назвалась Анипой Назарбаевой. Анипа жила в доме напротив Маржан и была ее подругой. Нашли на работе Анипу, и та сказала, в какой детский сад Айнура ходит. Вспомнила, как она учила ее читать, и Айнура читала только тогда, когда Рита водила своим пальцем под строчкой. Как только ее палец останавливался – девочка переставала читать. Она полюбила есть сало, и кричала в окно: «Мама, дай еще кусок с салом!» Лет в 7 Айнура стала задумываться о смерти и поинтересовалась, умрет ли Рита и кому тогда достанется вся ее одежда и обувь. Рита ответила, что после ее смерти все вещи достанутся ей. «И твои черные ботинки с мехом будут мои?» – с надеждой в голосе спросила Айнура. «И ботинки будут твои», – уверила ее Рита. «А когда ты умрешь?» – поинтересовалась девочка.

Данил зашел за матерью, чтобы вместе поехать на уроки вождения. Отвезти их должен был шофер Саша, который подрабатывал в свободное время на их машине. Оставалось полчаса до начала занятий, а его все не было. Рита начала волноваться. Автобус к школе ДОСААФ близко не подходил, а идти самим в промозглый октябрьский вечер не хотелось.

Раздался звонок. Рита, уже одетая в теплую куртку и высокие сапоги, подошла к телефону. Это звонил Амин.

– Привет, Рита. Ты дома будешь?

– Нет, мы с Данилом пытаемся пойти на вождение.

– Что значит «пытаемся»?

– Да Саши все еще нет. Придется идти пешком по такой погоде. Что ты хотел? – поинтересовалась Рита

– Да спина болит, думал ты мне массаж сделаешь.

– После занятий с удовольствием.

– Слушай, я вас из ДОСААФ заберу и привезу домой. Во сколько вы заканчиваете?

– Ой, как здорово! В 8 часов будем тебя ждать. Спасибо.

Приехав с Амином домой после занятий, они поужинали жареной картошкой с курицей. Вестей от шофера не было.

– Пьет поди, – высказала свое мнение Ая Павловна.

– Скорее всего что-то с машиной, – возразил Данил.

– Что гадать? Сейчас после массажа я подъеду к ребятам, где он таксует, спрошу их, может они видели, – предложил Амин.

– Я с тобой, – сказала Рита.

Саша обычно таксовал на проспекте Нуркена Абдирова, недалеко от магазина тканей «Мечта». Напротив был мебельный салон и ресторан да еще пара ларьков с разнообразными товарами, так что желающих поймать частника хватало.

В очереди за клиентами стояло три машины, но своих «Жигулей» Рита не увидела.

Водители сидели в передней машине. Амин подошел к ним.

– Мужики, Сашку на белой шестерке не видели сегодня?

– Видели, – отозвался сидящий за рулем «Москвича-412» грузный мужчина, одетый в солдатскую телогрейку. – Он у меня веревку взял багажник подвязать.

– Багажник подвязать? Зачем? – изумилась Рита.

– Да стукнули его сегодня в зад, – пояснил другой водитель, блестя золотым зубом.

– Так! – крякнул Амин. – И куда он поехал с подвязанным задом?

Третий шофер только развел руками.

– Что же нам делать? – запаниковала Рита.

– Найдем! Я знаю несколько мест, где можно в тот же день починить машину, – успокоил ее Амин.

У Амина был «Опель» – его гордость. Тогда только что начали привозить для продажи подержанные машины из Германии. Он продал свой старый газик, назанимал еще денег и купил вожделенный «Опель». У Амина и Гаухар было трое сыновей и шестимесячная дочь, так что лишних денег дома не было. И когда Рита подарила ему на день рождения талоны на бензин, он был по-настоящему счастлив, сказав, что это был самый лучший подарок.

Было уже почти 9 часов вечера. Шел снег с дождем, дорога с трудом угадывалась в этой слякоти.

– С пацанами своими замучался, – пожаловался Амин, – совсем учиться не хотят. То им в кино надо, то на тренировки, а за учебники не засадишь. Как ты со своим Данилом справлялась?

– Использовала бабушкины уроки. У меня бабушка Лида дворянка была, в знаменитой Московской гимназии Фишера училась. У нее очень развито было понятие чести. Летом я, обычно, жила у нее в Ростовской области. Мы с ребятами с нашего переулка ночами друг у друга в садах яблоки воровали. Просто из озорства, приключений хотелось. Всем сходило это с рук, а мне – нет. Как сейчас помню ее высокую, поджарую, голова с гладко зачесанными волосами высоко поднята, с морщинистым лицом, плотно сжатыми губами и худыми длинными пальцами. «Им можно воровать, а тебе нельзя!» Мне было обидно, я хотела знать почему так несправедливо она ко мне относилась, но она ничего не объясняла, просто говорила, что я – другая, и жить должна по-другому. Ты же знаешь, тогда было опасно говорить про свое дворянство, вот она и старалась запрещать не объясняя. По ней сразу же было видно, что она – другая. Породу было видно. А вот ее сестра, бабушка Зоя, которая родилась перед революцией, была уже советская. Данилу я с детства говорила, что он дворянин, что он должен быть лучше, честнее других. Для него это было что-то необычное, дети же хотят выделяться чем-то, он и старался стать настоящим дворянином. Я его и по театрам сызмальства водила, и по ресторанам, учила, как правильно есть, вкус к театрам и музыке прививала. Найди что-нибудь, что может отличать твоих джигитов от остальных, и играй на этом. Бакир у тебя хочет в Высшую школу милиции пойти, вот и дай ему книги про какого-нибудь героя, про Зорге, например. Да и возраст у них такой. Они как раз в 13–15 лет самоутверждаются. Перерастут. Себя вспомни в их годы.

– Да мне некогда было в их годы дурью мучиться. Я был пятым в семье. А в ауле сама знаешь, меньше учились, чем за скотом ухаживали. Да я в 15 лет мог один с собакой целую отару пасти. И в школе нормально учился, вон, университет даже закончил, сам, не за баранов.

– У нас детство другое было, мы взрослели раньше. И к жизни по-другому относились, не ждали, что за нас кто-то что-то сделает. Сами себе дорогу выбирали и шли по ней. Вот ты, наверное, один в вашем райотделе «правильный мент» остался. Помнишь, мы машину твою ездили ремонтировать к какому-то бывшему заключенному. Ты его посадил, а он с уважением к тебе относится, именно не со страхом или подобострастием, а с уважением. Это заслужить надо.

– Не поймешь, что сейчас делается и на кого мы работает. На днях два наших сержанта остановили пьяного вдрызг водителя на дорогой иномарке. Когда его от руля отлепили, он стоять на ногах не мог. Так на другой день их уволили, потому что не того остановили, сына главы акимата. Другим наука: останавливай плохонькие машины и не лезь на рожон. А тут недавно информация пришла от наших осведомителей, что наркоту будут передавать. Разработали операцию по задержанию. Подняли подразделение. Никто кроме начальника, меня и замполита не знал, что наркодельцов брать будем. Приехали, а там уже пусто, кто-то их предупредил. Представляешь, на каком уровне утечка была? Кому мы служим? Кого мы защищаем? Уйду я из милиции, противно. Меня вон в налоговую зовут. Не зря ж я экономический факультет КарГУ закончил.

Машина свернула с центральной улицы и поехала направо в сторону вокзала. Пропетляв узкими переулками, они остановились у небольшого гаража с красной железной дверью. Амин зашел внутрь, но Саши там не оказалось. Надо было проверить еще два места. Теперь они поехали по трассе в сторону Майкудука.

Майкудук представлял из себя жуткое зрелище. Раньше это был шахтерский микрорайон. Теперь шахты закрыли, люди поразъехались по другим местам. Стояли пятиэтажки без окон и дверей. Из них вытащили все, что можно было унести: ванны, унитазы, двери, оконные стекла, часто вместе с рамами, даже доски с пола. Такое впечатление, как будто взрывной волной все вынесло. Ходить здесь было небезопасно даже днем. В пустующих домах поселились бомжи, жгли костры посередине комнат, дым выходил в окна, благо стекол не было.

Свернули в какую-то темную улицу с частными домами. Подъехали к большому кирпичному особняку, ворота были открыты настежь, слева виднелся просторный гараж, через приоткрытую дверь пробивался свет. Амин и Рита вышли из машины и пошли к гаражу. Оттуда слышалось звяканье металла и разговоры людей. Первое, что они увидели, открыв дверь гаража, было удивленное лицо потерявшегося шофера Саши. Его первый вопрос был:

– Как это вы меня нашли?

– Что с машиной? – оборвал его Амин.

– Да вот кто-то мне в зад въехал, пока я ходил за сигаретами, и смотался. Да я все починю за свой счет, все нормально будет, к утру обещали сделать. Как ты меня нашел? Я же сам не знал, что сюда поеду.

–Ментовское чутье.

Амин довез Риту до дома, но заходить не стал, было уже поздно, в окнах не было света. Значит Ая Павловна уже спит. Рита начала набирать код электронного замка своей квартиры и услышала, что на втором этаже открылась дверь

– Можно к тебе зайти? – послышался голос Маржан.

– Заходи, чаю попьём. Айнура, наверное, уже спит

Рита подождала подругу, и они вместе прошли сразу на кухню. В зале на диване спала Ая Павловна, а в спальне на раскладном кресле Айнура, так что только кухня оставалась в их распоряжении. На столе под вышитой салфеткой они обнаружили пирожки с картошкой. Было около 11 часов, время второго ужина у Риты. Попивая чай, они обсуждали события дня

– Ну как там твой американец? – спросила с интересом Мара.

– Фотки прислал вчера.

– Чего молчишь-то! Показывай!

Рита прокралась тихонько в спальню, поправила на Айнуре одеяло и достала распечатанные на принтере фотографии. Вернувшись в кухню, она протянута их Маржан.

– На, любуйся.

– Он какой-то чёрный, негр что ли?

– Нет, индиец или индус, не знаю, как правильно. Родился в Индии, – ответила Рита.

– Значит ещё один Охуяс? – смеясь спросила Мара, вспомнив историю с владельцем ресторанов.

– Нет, его зовут Сри, – тоже смеясь ответила Рита.

– Хрен редьки не слаще.

Подруги продолжали рассматривать фотографию: тёмно-коричневое круглое лицо, выпуклые карие глаза, белозубая приветливая американская улыбка, темные вьющиеся коротко подстриженные волосы с залысинами на висках.

– А рост у него какой? – деловито поинтересовалась Маржан.

– 168 сантиметров, всего на 10 сантиметров выше меня. Мелковат, придётся от каблуков отказаться, – с сожалением в голосе произнесла Рита.

– Чем он занимается?

– Компьютерный инженер.

– Солидная специальность. Компьютерщики хорошо зарабатывают.

– Фу, какая ты меркантильная, – рассмеялась Рита, – не в деньгах счастье.

– Согласна, в их количестве.

Отодвинув фотографии на край стола, Маржан добавила:

– Мне твой Флеминг больше нравится, да и живёт поближе.

– Да, Дания не Америка, – согласилась Рита. – Посмотрим, как карта ляжет.

Флеминг тоже нравился Рите больше. Высокий, стройный со светлыми волосами прибалта, лучистой улыбкой на красиво очерченных губах и гитарой в руках. Был он какой-то лёгкий, стремительный и весёлый. Писал смешные короткие письма, в которых с иронией рассказывал о себе и своей жизни. Он был профессиональный гитарист

– Да, как карта ляжет, – повторила она. – Не собираюсь я никуда уезжать отсюда, можно в гости съездить, посмотреть, как люди живут, но насовсем не думаю, что я смогу уехать.

Полусонная Айнура прошлепала в туалет. Увидев свет в кухне, сказала:

– Мамы, уже скоро 12, идите спать.

– Председатель педсовета буду я, – так начала очередной педсовет директор лицея Позднышева Зинаида Яковлевна, больше известная под кличкой ЗЯ. – Надо выбрать секретаря. Ваши предложения?

Никому не хотелось быть секретарем, тогда придётся пару часов писать, а потом ещё дома доводить до ума протокол педсовета, поэтому все постарались сделаться незаметными, вжавшись в школьные парты. Риту часто выбирали в секретари, потому что она писала быстро и без ошибок. Поэтому она решила упредить события, подняла руку и предложила в секретари молодую учительницу русского языка Инну Константиновну. Все с радостью поддержали ее кандидатуру. Теперь можно было ненадолго расслабиться и заняться своими делами. Литераторы и математики, как правило, начинали исподтишка проверять нескончаемые горы тетрадей, кто-то писал письма, кто-то общался с коллегой, переписываясь на положенном на середину парты листке, а кто-то даже с азартом играл в морской бой. Все заранее знали отлаженный сценарий педсовета и никому это не было интересно.

Новоявленный секретарь объявила:

– Повестка дня сегодняшнего педсовета следующая:

1. Отчёт об успеваемости за первую четверть завуча по учебной части Воловой Валентины Андреевны

2. Выдвижение преподавателя лицея на конкурс "Учитель года".

3. О трудовой дисциплине преподавательского состава лицея.

4. Психологическое тестирование. Проводит психолог Кочетова Мира Евгеньевна.

5. Подготовка к олимпиаде по русскому языку.

6. Разное

– Кто за данную повестку дня прошу голосовать.

Все привычно подняли руки "за".

– Принято единогласно, – сказала Инна Константиновна.

– По первому вопросу слово предоставляется завучу по учебной части Воловой Валентине Андреевне.

– Дорогие учителя, я хочу поздравить вас с успешным завершением первой учебной четверти, – начала своё выступление завуч.

Можно расслабиться минут на сорок пока она перечисляет, кто какую успеваемость дал по классам и предметам. Правда, надо быть осторожным. Иногда во время доклада ЗЯ любила вскакивать со своего председательского места и стремительным шагом лыжницы бежать между рядов, выхватывая из рук замешкавшихся учителей тетрадки, письма или бутерброды.