Камин

– Я не надолго отвлеку тебя, – сказала Лена. – Правда, мне очень надо, Антон, я же не так часто тебя о чем-то прошу.

Да, она почти никогда его ни о чем не просила. Но и какое она имела право просить? Наложница, облагодетельствованная хозяином. Один его взгляд для нее – счастье. Конечно, надо было поставить девчонку на место и отказать, но ему очень хотелось ее видеть.

«Странный выбор, – отметил про себя, – такое серьезное, денежное дело и какой-то разговор с Леной. Что важнее, в конце концов? Естественно, дело».

Но даже при такой четкой расстановке отказывать не хотелось. И Антон Альфредович задумался. – До половины третьего еще можно созвониться, и пять раз встретиться, если Аркадий выйдет на связь. А если не выйдет… Лена его хоть отвлечет. Но в принципе, это нарушение правил. Лена должна быть под рукой постоянно, а не тогда, когда ей вздумается. Она его отдушина, только с ней он расслабляется и душой и телом. Иногда даже пробивалась мысль, что неплохо бы объединить Лену и жену в единое целое. Но он никогда не воспринимал эти проблески всерьез, потому что знал: жена ему нужна для карьеры, а любовница для удовольствий. – И все-таки надо выяснить, куда это собралась его наложница и с кем?

– Хорошо, – нехотя согласился Антон Альфредович, – давай встретимся.

Близко от офиса и подальше от офисных глаз были любимые «Театральные встречи», там и договорились. И хорошо, потому что Аркадий на связь и сам не вышел, и на звонки не отвечал. Не хотелось преуспевающему адвокату думать о потере, но мрачные мысли так и лезли в голову.

В заветное кафе своей юности Антон Альфредович вошел нескрываемо хмурым. Спустившись вниз, увидел, что Лена уже ждет, хотя он пришел на десять минут раньше договоренного. Это приятно осветило густеющий в душе мрак, но не более того. Наложница и должна быть такой.

Кофе ее был почти выпит, значит, ждет давно.

– Работы не было, – предварила она его вопрос. – Оксанка как появилась, так я сразу и ушла. (Оксана была сменщицей Лены, и вначале Антон Альфредович «положил» глаз на нее, а потом увидел Лену). – Ты очень спешишь? – спросила она.

– Вообще-то, у меня сегодня весьма серьезный день, – сел Антон Альфредович напротив и закрыл глаза: хотелось забыться и не думать ни об Аркадии, ни о чем-либо еще, а плыть-и-плыть в ощущении тихой радости и предвкушении счастья. Но это было не по-деловому, и преуспевающий адвокат вытащил себя из размягчающей благости. – Ты отвлекла меня от крайне важного дела, – строго произнес он, сделав упор на слове «крайне». Все-таки надо было ставить наложницу на место: главное – дела его, а не ее.

Лена молчала, окунув взгляд в недопитый кофе. У Антона возникла ассоциация с гаданием на кофейной гуще. Ассоциация, потому что для действительного гадания надо было выпить весь кофе и чашку перевернуть. Тем не менее, Лена внимательно изучала содержимое своей чашки, будто пыталась что-то там разглядеть.

– Устала? – спросил Антон, не в силах удержать прилив теплого чувства. И тут же усилием воли задавил ненужные проявления: какая ему, в конце концов, разница, устала она или нет? Все же аналитический ум успел зафиксировать, что вопрос, который он задает жене довольно часто, сейчас прозвучал иначе. Там ему действительно было безразлично, устала жена или нет, а здесь… – «Неужели эта девчонка меня поработила? – спросил себя Антон Альфредович и незамедлительно ответил: – Чушь. Просто мне нужна отдушина, я хочу иметь хорошую и красивую любовницу. Это модно, престижно, даже, в какой-то мере – необходимо для статуса». – Однако он не в первый раз ловил себя на осознании, что повседневные слова, но обращенные к Лене, обретали другое звучание. Иногда он как бы заново ощущал подлинный смысл того, что говорилось им постоянно и затерлось до неузнаваемости. – Устала? – повторил еще раз, но не для нее, а для себя. Захотелось убедиться, действительно ли от произнесения одного-единственного слова разливается внутри непривычно-приятное тепло.

– Не то, чтобы устала, – ответила Лена. – Просто нет настроения.

– Мало клиентов?

– Да не то, чтобы мало, но как-то все, не так, как надо бы, – вздохнула девушка.

Ее проблемы его не интересовали.

– Что будешь есть? – сменил он тему. И тут же быстро прикинул, во сколько ему может обойтись этот обед. Но не отказывать же любовнице из-за не совсем туго наполненного кошелька. Перед ней надо кошельком трясти, иначе она не будет делать свое дело, как положено.

– Мне все равно, – сказала Лена. – Возьми, что хочешь.

– Пиццу будешь?

– Давай.

Дожидаться официанта было некогда, и Антон Альфредович сам пошел к стойке, чтобы сделать заказ.

Лена смотрела на его пухлую спинку, невыразительные ручки и спрашивала себя: чего она боится, что ее останавливает? – «Надо сказать все прямо, и поставить на этом точку», – решила твердо. – Как позволила она оказаться ему в своей жизни, черт возьми? Ведь никогда он ей даже не нравился. Льстило, преуспевающий адвокат, разъезжает на шикарной иномарке, богатый. После бедности, в которой прожила всю жизнь с матерью и братом – отец давно их бросил и никогда не помогал – весь этот блеск ударил по мозгам: мечталось, что будут шикарные подарки, рестораны, отели на море. И что делать теперь? Она не просто не любила Антона, он вызывал в ней физическое отвращение. Особенно теперь.

– Сливки брать или мороженое? – спросил Антон, принеся две порции пиццы и томатных сока.

– Ты бы не мог взять мне что-нибудь выпить?

– Что: покрепче, посуше?

– Давай, покрепче.

– В последнее время ты и вправду странная, – подивился Антон, принеся порцию коньяка. Раньше Лена от выпивки всегда отказывалась, а теперь просит.

– А ты мне компанию не составишь? – спросила Лена весьма равнодушно.

– Нет, мне еще работать. Вот закончу дело, – посмотрел хозяин на свою наложницу, не скрывая вожделения, – и давай – на море. А с братом твоим все решим как надо, не переживай.

– У меня отпуск зимой.

– Я договорюсь. Зато представь: только ты, я и море. Никаких работ, никаких забот, оттянемся по полной программе, обещаю.

– А жена? – ядовито произнесла Лена.

Антон понимал, откуда этот яд. Лену не устраивала роль закулисной любовницы. Одно дело – положение любовницы официальной, и совсем другое – от всех глаз скрываемой. Первое стало довольно престижным во время перестройки, а второе, как и в былые времена, порицаемым. Официальные любовницы высоко держали свои красивые головки, показывая всем, что они имеют, что могут иметь и на что способны. Лена была не хуже ни по внешности, ни тем более – по интеллекту. И вполне бы смогла в дефиле любовниц исполнять главную роль, в самом центре сцены, а она все время за кулисами. Но он категорически против ее откровенного выхода, поэтому придется ей смириться с той ролью, какая определена для нее хозяином.

Антон Альфредович лгал: он очень хотел, но не мог позволить себе вывести любовницу из-за кулис. При всей головокружительной крутизне он был не из тех «новых русских», которые свободно имеют любовниц, чтобы с ними, а не с женами появляться в определенных кругах. Антон Альфредович в своем кругу мог появляться только со своей женой, иначе он этот, предназначенный для карьеры, круг просто бы утратил, потому что не владел ситуацией настолько, чтобы окружающие пели ему гимн «Боже, царя храни». Это еще было впереди. А сейчас преуспевающий, с виду, адвокат болезненно ощущал свою ущербность – зависимость от авторитета жены и ее семейства. Эти «новые русские», которые к нему часто обращались за помощью, могли позволить себе много больше, чем он: их жены мирились даже с любовницами. Его жена мириться с любовницей не станет. – «Их карьера и моя – разные вещи, – убеждал он себя. – Моя репутация должна быть незапятнанна». – Лене же он говорил, что бережет нервы своих дочерей. Конечно, о дочерях он говорил совершенно искренне, и Лена не могла ему не верить. Но вторая правда – страх перед женой – была от нее скрыта. Она не должна знать о его ущербности. Для нее он – эталон «нового русского», лучший адвокат Украины, снизошедший к ней с небес в своем благодетельстве. И поэтому она не имеет права задавать вопросы о его жене таким тоном. Надо ее основательно проучить. Иначе эта девчонка скоро сядет на голову и начнет диктанты диктовать.

– Что ты так на меня смотришь? – спросила Лена.

Антон Альфредович покраснел, будто его застали на горячем. Задумавшись, он не заметил, что в упор смотрит на Лену, а такая потеря контроля над собой была ему не по душе.

– Так о чем ты хотела со мной поговорить? – профессионально перевел стрелки адвокат.

– Не знаю, как начать, – нервничала Лена. – У меня одноклассник влип, то ли подрался по пьянке, то ли украл что-то, не знаю. Думала с тобой посоветоваться, а он позвонил, прямо перед твоим приходом, якобы все уладилось.

– И моя помощь не нужна?

– Пока не нужна.

– Значит, ты зря оторвала меня от работы?

– Извини, но вечером… я же тебе сказала, я уезжаю.

Ему было приятно, что она нервничала. Наложница обязана бояться своего хозяина и трепетать под его взглядом.

– Мне не нравится, что ты уезжаешь. Сегодня вечером ты должна быть у меня, – строго сказал Антон, решив не откладывать воспитание наложницы на «потом».

– Антон, но так получилось. Я действительно не могу, – подняла Лена на него незнакомый: то ли измученный, то ли виноватый взгляд.

Долгожданный звонок мобильного телефона прервал диалог.

– Антон Альфредович, вас ждут, – сказала трубка голосом Марины.

– Мне пора, – обрадовался преуспевающий адвокат.

– Антон, я не смогу прийти, – размеренно произнесла Лена.

– Хорошо, – строго смилостивился повелитель, – завтра вечером и никаких «но». Это надо мне, значит, так и должно быть.

– Почему?

– Еще и потому, что мы давно не были вместе.

– Четыре дня.

– Давно, – жестко повторил Антон. – И вообще приятно, когда все хорошо.

– А у тебя сейчас все хорошо?

– Да, сейчас у меня все хорошо, – посмотрел Антон Альфредович на мобильник, лежащий на столе рядом. – И скоро будет еще лучше, – добавил уверенно. – Поэтому я требую завтра быть у меня. Если не будешь, я сам приеду за тобой. Давай адрес подруги.

– Нет-нет, – поспешно сказала девушка, – не надо. Завтра я обязательно буду. Сегодня нет, а завтра – да. – И подняв глаза, добавила уже тоном любовницы: – Ты же не хочешь, чтобы нас вычислили?

И опять Антон Альфредович ощутил яд, но не в мягко-вкрадчивом тоне, а во взгляде. – «Видно она хорошо подсела на эту волну, – отметил он про себя. – Что ж, надо будет окунуть ее с головой в холодную воду. И не только в воду, но и в грязь, с тем чтобы раз и навсегда показать: кто есть кто. Необходимо жестко разрешить эту проблему, дабы никогда больше не вылетали из нее подобные шпильки».

– Значит, завтра я тебя жду, – по-хозяйски положил он руку ей на колено.

– Не надо. Здесь люди, – отдернулась Лена как от горячей сковородки.

– Никого здесь нет, – настойчиво повторил свой жест хозяин.

– А обслуживающий персонал ты людьми не считаешь? Я, между прочим, тоже персонал обслуживающий.

– Ты художница.

– Для кого художница, а для кого обслуга, поэтому не обижай нас, – отодвинулась девушка.

Расстались они довольно холодно и оба, не сказав главного. Лена корила себя за вранье: – «Приплела какого-то одноклассника. Зачем? Совершенно необъяснимая трусость». – Антон Альфредович был недоволен мягкостью своего поведения, но разбираться в туманностях чувств было некогда. Только он перешел дорогу, как увидел, что Аркадий идет ему навстречу.

– Добрый день, Антон Альфредович. Я к вам, – сказал так просто, как будто они были знакомы вечность.

– Но почему сюда, а не в офис, – удивился Антон Альфредович.

– Там вас ждут другие проблемы, чтоб не мешать, я пошел навстречу. Так чем вы меня порадуете? Или еще не решили?

– Понимаете, – неожиданно для себя начал рассуждать Антон Альфредович.

– Достаточно разглагольствований, господин адвокат. – Жесткий голос отрезвил, как ведро холодной воды. – «Да» или «нет»? Беретесь или отказываетесь?

– Да, да! Конечно, берусь! Я согласен.

– Что ж, я рад. Больше эту тему не муссируем. Обговорим еще раз условия договора?

– Обговорим.

Быстро, без эмоций и рассуждений они тут же, на ходу обо всем договорились. Если истцы просто забирают Заявление, Антон Альфредович получает двенадцать тысяч долларов. Если он выигрывает дело в суде – двадцать четыре тысячи. Если проигрывает – оплачиваются только издержки. Но и издержки, названные Аркадием, были суммой не малой. – «Хорош «денежный мешок», – подумал Антон Альфредович.

– Договор подпишем сразу или оставим на потом?

– Сразу, – сказал Антон Альфредович, тем более что они уже были у арки, ведущей во двор, где находился офис.

– Пожалуйста, постарайтесь закончить все это к концу лета, – высказал Аркадий просьбу, когда все бумаги были подписаны. – В начале сентября я должен покинуть Харьков.

– В моих интересах сделать раньше, мне надо до сентября съездить отдохнуть.

– Хорошо, что наши планы совпадают. Тогда, до свидания. Телефон мой вы знаете, если понадоблюсь, звоните.

– Куда?

Аркадий, уже открывший дверь, стал, будто произошел сбой в программе, и повернулся к Антону Альфредовичу:

– Что вы имеете в виду?

– Что я вам сегодня звонил, а вы не отвечали. У вас изменился телефон?

– Нет. Просто были проблемы. Звоните по тому же номеру, теперь я всегда буду брать трубку, ведь вы подписали договор.

– Мы.

– Очень верно, мы. – И Аркадий ушел.

После суммы, на которую был составлен договор с Аркадием, ожидавшие в приемной клиенты хоть и интересовали, но мало.

– У меня отпуск. Если вы хотите, чтобы именно я взялся за ваше дело, приходите в сентябре, – сказал адвокат всем, выслушав, однако, каждого.

– Но нам надо сейчас, – заискивающе смотрели родители, сын которых, по их словам, совершенно случайно оказался в группе подростков, угнавших и разбивших автомобиль директора школы.

– А мне сейчас, – поднялся Антон Альфредович из-за стола, – надо закончить то, что уже начато, и поехать с семьей отдохнуть. Поэтому, извините.

И только вечером логика высветила, что Антон Альфредович никому не сказал, куда пошел. Откуда Аркадий узнал, где он находится? Ведь шел он точно к нему. Опять стало не по себе. Та же логика подсказала, что только Лена знала, где он был. Может, они с Аркадием знакомы? Надо выяснить. Обязательно.

Мысль о Лене наполнила расслабляющим теплом, отодвинув Аркадия на задний план. Подумалось, что не стоит, наверное, с ней очень уж строго. И еще подумалось совсем странное: а может, это и есть счастье, – когда вот так хорошо, даже от простой мысли.

Два последующих дня, отбросив всю текучку, Антон Альфредович занимался только делом Аркадия, теперь уже официально. Пока нигде никакого обмана не просматривалось и складывалось все, как нельзя лучше: алкоголики избили старика, тот умер. Засадить их – плевое дело, но и обломать истцов, подавших заявление без наличия фактических доказательств – дело плевое.

Во-первых, по показаниям всех очевидцев, Василий и Зинаида, покинули дом вечером, до 19.00: соседи видели, как они выносили вещи. И те же соседи слышали стоны старика до 6 утра. Следовательно, Петрович после их ухода был жив.

Во-вторых, заключение врачей подтверждает факт наступившей смерти с 8 до 9 утра, в это время его подзащитные спали пьяные в компании своих собутыльников. Об этом свидетельствуют показания как собутыльников, так и соседей. Алиби у его подзащитных стопроцентное.

В-третьих, врачи установили сердечную недостаточность и большую дозу алкоголя в крови умершего, телесные повреждения не зафиксированы, о них нигде ни слова. Прямых свидетелей избиения нет, а эксгумацию делать никто не будет, никому это просто не надо.

И главное: Антон Альфредович уже имел неоспоримые доказательства, что Завещание поддельное. Это была удача, и он понимал, что выиграет это дело сходу. Тогда, в чем проблема? Несоответствие простоты дела и предложенной суммы – именно это выводило из равновесия. За такое дело любой адвокат взялся бы за много меньшую плату. Значит, мешают большие деньги? Что-то здесь скрывается? Но что? Туманность раздражала.

Вечером второго дня зашел в кафе, располагавшееся рядом с аркой, ведущей во двор офиса. Во время стройки у него была договоренность с хозяином этого кафе на льготное пользование его услугами. Хозяин был не глуп (столь недорогим способом угодить преуспевающему адвокату, мало ли что могло случиться в будущем), и приказал обслуживать будущего соседа как лучшего клиента. Поэтому Антон Альфредович чувствовал себя в этом кафе весьма уютно. Поначалу даже деловые встречи здесь назначал. Относились к нему безупречно. Ему же льстило, что он может ощущать себя хозяином не только в собственном монастыре. Поэтому и сейчас, когда офис уже был отстроен, а личный секретарь по первому слову готова подать все, что захочется боссу, Антон Альфредович заворачивал иногда по привычке в кафе нового приятеля. У богатых всегда есть причуды, заслужил и он такое право.

Кафе состояло как бы из двух частей. Первая, внутренняя, без окон, была совмещена с баром, а вторая напоминала витрину магазина. Когда-то здесь действительно находился магазин: внутренняя часть была торговым помещением, внешняя – витриной. А теперь, на месте витрины, новый хозяин поставил три небольших столика, но закрывать стекло шторами не стал. Сидя здесь, можно было наблюдать всю улицу с едущими по дороге автомобилями и идущими по тротуару людьми. Можно было витринно восседать, ощущая собственную надмирность, ведь кафе было очень дорогим. Но не для Борина Антона Альфредовича.

Заказав бутерброд с икрой и кофе, Антон Альфредович занял свободный столик в бывшем витринном отделении и начал продумывать линию своего поведения. Сегодня он встречался с Леной. Это радовало, но и обязывало к соответствующему ее поступкам отношению. Вчера эта нахалка, вместо того, чтобы быть у него, позвонила, что приехать не может. Вопиющее непослушание. И хотя логика твердила, что нельзя поддаваться нервозности, избавиться от возмущенного смятения Антон Альфредович не мог. Поведение Елены в последнее время выходило за рамки допустимого: кроме непослушания, она позволяла себе выказывать и раздражение. Что ей надоело: его раздвоенность или ее потаенность?

– Я пятно на твоей репутации, – как-то выдала она, когда говорили они о чем-то совсем другом.

Он был весьма удивлен такой постановкой проблемы, ему всегда казалось, что Лена не утруждалась раздумьями о своем положении. Он же делал немало, чтобы ей было хорошо: одаривал подарками, помогал деньгами. Это благодаря Антону она имела постоянную копеечку в кармане и тряпки, позволяющие молодой девушке чувствовать себя современной. А при процветающей вокруг нищете, такой аргумент как материальное обеспечение был фактором немаловажным. Поэтому Антон Альфредович и считал, что имеет полное право на Лену и ее настроение. – «Наложница, которая всем обязана своему господину, должна с благодарностью выполнять любые его прихоти, стараясь угодить как можно лучше. А Елена не только не угождает, но смеет не подчиняться приказам, и даже яд выпускает. Необходимо кардинально менять ситуацию. Наложница должна иметь только волю господина, свою же уничтожить полностью. Ленка в последнее время все делает наоборот. С этим надо бороться, бороться безжалостно!» – «Но чуть позже», – подсказала логика. – Вначале они выедут на море и недельки две проведут вдали от всех. Там он и сломает проявившиеся у наложницы ростки воли, даже если потратит на это все заработанные у Аркадия деньги. – Придя к такому решению, Антон Альфредович немного успокоился: главный бой с Еленой переносился на отпуск, следовательно, сейчас ее надо только приструнить. Тут линия поведения была выстроена.

Теперь, Аркадий. Что не нравилось здесь? В общем-то, все логически совпадало: пара аферистов завладела на основании поддельных документов квартирой, и захотела денег. Шантаж дураков-пьяниц – лучший способ. И все логически не совпадало: зачем, получив такой куш, как квартира, засвечиваться? Надеялись на легкую поживу, а натолкнулись на Аркадия?

Аркадий – вот где разрыв логики! Наказать жадность – это явный блеф: двадцать четыре тысячи и три – разница огромная. Если только у него действительно этих тысяч «вагон и маленькая тележка»? Или он, вправду, игрок? Антон Альфредович окинул взором всю выстроенную им цепочку событий. Что ж – тогда поиграем. И черт с ними, с предчувствиями. Скорее всего, это не предчувствия, а непривычная к таким клиентам логика. Обычно, все стараются уменьшить сумму его гонорара, а здесь, наоборот, вот логика и забуксовала. За что предлагаются такие деньжищи? За такую сумму можно убийц и святыми сделать, лишь бы прямых свидетелей преступления не было, как в деле Котова и Приходько. То дело он, конечно, проиграл. Но там и нельзя было выиграть – все свидетели налицо. Зато сумму он тогда взял хорошую, а это и было для него главным. Поэтому он считает, что дело выиграл, хотя подсудимые, конечно, проиграли. Придурки, поверили, что он их на самом деле «вытаскивать» будет. На черта они ему нужны, если полностью засвечены. В таком деле ни один судья не пойдет на сговор, даже самый знакомый. Зато с тех денежек начался его офис. Именно их он тогда вложил в покупку разваленного домишки, на месте которого теперь возвышается его двухэтажный красавец.

– «В любом случае, мне ничего не грозит, – пришел к заключению Антон Альфредович. – В каких бы отношениях ни состояли ответчик и его благодетель – это их дела, личные, меня они не касаются. Я адвокат, мое дело – защита. Все, ставим точку. Неприятные ощущения – итог усталости и переутомления, все-таки строительство дома забрало много сил. Но, благодаря всему этому поступило столь выгодное предложение». – Мысль о домовладении наполнила гордостью: первый этаж, второй, и все выглядит респектабельно, модно. Что скрывать, очень нравился Антону Альфредовичу его офис.

И щелкнул механизм, и начало Колесо Возмездия свое движение…

– Отдыхаем? – услышал знакомый голос. Это был Василий, бывший компаньон. – Пиво, – заказал Василий официантке.

– С допроса? – поинтересовался Антон Альфредович. Разошлись они недавно, и он еще был в курсе некоторых дел своего бывшего компаньона, который так и остался в небольшой комнатке в здании управления Южной железной дороги и к Антону не просился, что немало удивляло счастливого домовладельца.

– Да, – выдохнул Василий, – что-то у меня непруха пошла. Дурное, знаешь, дело получается. Вначале жена показывала против мужа: он над ней издевался, избивал и требовала наказать. А сейчас от всех показаний отказывается: якобы была в шоковом состоянии, потому и написала такое, а на самом деле ничего не было.

– Кто-то надавил?

– Понятное дело. Я ей и говорю: «Ты скажи мне всю правду, раз уж ко мне обратилась. И объясни, что вы с мужем хотите, тогда и будем думать вместе, как да что говорить. А то я готовлю одно, а ты мне на суде подсунешь другое». Молчит, глаза вылупила. В общем, разошлись. Пусть подумает.

– О даче ложных показаний предупредил?

– С этого каждый раз начинаю.

И оба замолчали: вместе уже не работали, говорить о делах серьезных было не принято, а мелочевка закончилась. Наконец, Василию принесли пиво.

– О, – благостно выдохнул Василий, осушив сразу полбокала, – хорошо! Чуть не забыл, тебя в офисе мужик один дожидается.

– Какой?

– В первый раз вижу, но чувствуется волк матерый.

Антон Альфредович сразу понял о ком речь, и холодок пробежал по внутренностям.

– А почему мне не позвонили? – достал он мобильник, желая похвастаться. Мобильные телефоны были еще большой редкостью и, конечно, у Василия такого не было.

– Марина ему предлагала, – спокойно пояснил Василий, – а он изрек, что не надо, что мол, Антон Альфредович кофе сейчас допьет и придет.

– Откуда он знает, что я кофе пью? – откровенно покраснел Антон Альфредович.

– Я думал, что ты ему сказал, потому что он точно знает, где ты. Я по его наводке пришел.

– И что он там делает?

– Говорю же: тебя ждет.

Преуспевающий адвокат метушливо доел бутерброд, допил холодный кофе.

– Не знаю, кто он? – продолжал Василий, потягивая пиво. – Но мое мнение: такой с элементарщиной не пожалует. Видать, к тебе крупняк плывет.

– Так думаешь?

– Уверен. Такие волки по пустякам не ходят. Пустяки они решают сами.

Антон Альфредович смотрел на Василия и молчал. Холодок становился липким, мерзко-лягушечьим, хотелось от него избавиться, и преуспевающий адвокат даже засомневался: идти ли.

– Так ты его вообще не знаешь? – по-своему объяснил поведение бывшего компаньона Василий.

– Не знаю, – встал из-за стола Антон Альфредович, и, постояв, опять сел.

– Тогда убедишься в моей правоте: это крупняк, – повторил Василий. И проговорил с расстановкой: – кру-п-ня-к. Даже интересно, с чем он к тебе пожаловал?