Конд Корви. Его Невозможное Величество

– Скажи, а другого пути в купальню нет? Не такого мрачного?

– Есть, но вы же не захотели идти через залу, где на вас опять будут смотреть, как на сумасшедшую.

– Ах, вот, оказывается, как на меня смотрят! И ты тоже?

– Я видел вас настоящую: вы плакали во сне. У вас чистая душа. И я поклялся, что не дам вас в обиду. Можете рассчитывать на меня.

Так мило. Понимая, что мне, как бы я не храбрилась, все же неловко под взглядами расфуфыренных невест, Дант выбрал обходной путь. И клятвы его хоть и были излишне пылкими, заставляли верить, что я за надежной спиной. Пусть пока по юношески узкой.

– Из тебя вырастет настоящий мужчина. Я бы хотела иметь такого чуткого мужа.

– Я уже мужчина.

По голосу было заметно, что ему льстили мои слова. Я улыбнулась и сказала «прощай» параноику, жившему во мне.

Купальная, хоть и представляла собой помещение без единого окна, оказалась на удивление светлой. Как только мы вошли, по периметру небольшого бассейна разом зажглись все лампы. Но Дант повел меня не к нему, а к стоящему чуть поодаль огромному ушату. Над ним вился пар.

– Я попросил нагреть для вас воды. Когда в лохани остынет, я буду добавлять, – он кивнул на стоящие у скамьи ведра. – Раздевайтесь.

– Как? Совсем?

Он явно не намеревался уходить.

– Если вы собираетесь купаться в одежде, то я примкну к голосам людей, считающих вас сумасшедшей, – он откупорил одну из баночек и тонкой струйкой вылил в воду пахучую жидкость. Закатав рукав, побултыхал в ушате пятерней, породив тем самым высокую пену.

– Хотя бы отвернись, – произнесла я, садясь на скамью и стаскивая сапоги. Дант выполнил мою просьбу, занявшись изучением содержимого корзины. Он извлек оттуда полотенце и, не оглядываясь, протянул мне. Я быстро скинула свитер и штаны, расстегнула лифчик и, завернувшись в довольно большое полотенце, стащила трусики. Стесняясь, смяла их в комок и сунула в карман джинсов. Погрузившись в пену по самую шею, в блаженстве закрыла глаза. Вздрогнула, когда рядом раздался голос Данта.

– Это для мытья головы, – он протянул высокую склянку, принуждая меня взять ее в руки.

– Спасибо, – я откупорила флакон и понюхала содержимое. – Приятно пахнет.

– Настой на травах, – пояснил он, закатывая второй рукав «униформы». В такой ходили все слуги во дворце: рубашка, а поверх нее длинный, до колен, жилет. Простая, но добротная ткань. На ногах туфли с пряжками и высокие носки, в которые заправлялись штаны.

– Ты собираешься мыть мне голову? – удивилась я.

– И потереть спину, – он показал мочало.

– Не надо. Я сама.

– Леди сами ничего не делают. Для этого у них и есть служанки.

– Я не леди, а ты не служанка, – я потянулась и отняла у него мочало. – Кстати, ты сын лорда, но почему–то не одеваешься сообразно своего статуса. Зачем весь этот спектакль?

– Выносить горшки в бархате и шелке? – Дант улыбнулся, но улыбка его была грустной. – Здесь я только слуга. Никто во дворце не знает, что лорд Лоури мой отец.

– Почему вы скрываете ваше родство?

– Я бастард. У лорда Лоури есть настоящий наследник. Я признался только потому, чтобы вы знали – я в ответе за вашу жизнь перед отцом и королем.

– Я сохраню твой секрет.

– Как и я ваш.

– Какой же?

– Вы избранная.

– Боже, это еще что такое? – я подняла на него глаза.

– Вы услышали боль короля, а мама всегда говорила, чувствующие чужую боль – избранные. Об этом мало кто помнит, избранных почти не осталось.

– Поясни–ка подробнее, что значит «избранные»? Куда их избирают?

– В жены. Или в мужья. И никогда с ними не расстаются. Это подарок судьбы.

– Черт. Не шути так. Иначе мне придется молиться о смерти короля.

– Отчего же? – он был удивлен. Даже шокирован. Кто добровольно отказывается от удачи? – Наш король умен и красив. Вы же видели, сколько желающих разделить с ним брачное ложе?

– Не сравнивай меня с королевскими невестами. Там в первую очередь корысть. А я выйду замуж по любви. И никому не позволю задержать меня здесь только потому, что я заметила, как страдает ваш король. Здесь нет никаких тайн и нет никаких избранных, не выдумывай. Просто совпадение, – я поставила бутылочку с «шампунем» на край лохани, зажала нос и, набрав в легкие воздуха, ушла под воду. Не хотела вступать в спор.

Пока я купалась, на скамейке появилась новая одежда, мою же куда–то унесли.

– Ее выстирают и вернут, – успокоил меня Дант, когда я расстроилась отсутствием лифчика. Взамен ничего другого не дали.

Я успела представить глаза консьержки, когда я вернусь в свой мир в бархатном халате в пол и расшитых жемчугом тапочках без задника – именно в это меня облачили после купания.

Единственное, что я разрешила своему слуге – расчесать мне волосы. Он сам вызвался. Сказал, так будет быстрее. Хоть настой на травах и сделал их шелковистыми, местный гребень оказался тяжелым и неудобным. Я едва не вывихнула запястье.

Удивительно дело, но стоило Данту несколько раз провести расческой по моей шевелюре, как волосы полностью высохли. На восхищенный возглас он лишь пожал плечами.

– Признавайся, ты волшебник?

– Мне передался мамин дар стихийника. Но волосы высушил не я. Гребень.

– Понятно, – протянула я, хотя ничего не поняла. – А твой отец каким даром владеет?

– К сожалению, магия достается не всякому, – уклончиво ответил Дант. – Но всегда можно обойтись амулетом, – он повертел гребнем, чтобы я поняла, о каких амулетах идет речь. – Они продаются. Подороже или подешевле, в зависимости от вложенной в них силы. Например, перстень, что висит у вас на шее, стоит баснословных денег.

Я опомнилась и поплотнее запахнула халат, пряча под ним цепочку с кольцом.

– Мне дал его король, – поторопилась оправдаться я.

– Я знаю. Отец упомянул, что Его Величество передал вам свой Язык.

Я вытаращила глаза, а Дант рассмеялся.

– Король брал с собой этот перстень, когда уходил в другие миры. Удобно. Не надо учить местные языки. Но если вам случится остаться здесь, придется на самом деле освоить рогувердский. Таково правило.

– Мне не случится остаться здесь, – я отмела саму мысль о подобном исходе. – Меня ждут родители и старшая сестра. И мои племянники, их у сестры трое. Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы попасть домой.

– Я понимаю. Но неужели вас не обольщает сделаться королевой? У избранных шансы высоки…

– Я не избранная. Ты ошибся. И не заикайся об этом.

Назад мы вернулись тем же путем. Еще более неприлично было бы разгуливать по дворцу в халате и без нижнего белья под ним.

В покоях меня ждал сюрприз – служанки, стреляя глазами, вкатили вешалку, на которой висело несколько платьев. На стол выложили высокую стопку батистового белья.

– Тут же одни юбки и рубашки, – я с досадой перелопатила всю кучу. – Где нижнее белье?

– В нашем мире нет такого понятия как нижнее белье.

– Но как же?! А панталоны и корсеты?

– Панталоны носят только мужчины. Корсеты вовсе не предусмотрены. Наши женщины даже не знают, что это такое.

– Как?

– Так. Нательная рубашка, юбка или две, потом верхняя одежда. Чулки, если холодно.

– Угу. Все должно проветриваться, – я с досадой швырнула расшитую лентами ночнушку на спинку стула. – Пусть только попробуют не вернуть мои лифчик и трусики.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

Как же быстро краснеют белокожие!

– Все ты прекрасно понимаешь. Не мог не видеть, когда передавал вещи в стирку. А если прачки угробят еще и мой свитер, то тебе выпадет узнать, какой я могу быть в ярости.

Настроение было окончательно испорчено. Я сложила руки на груди и отвернулась к окну. Специально игнорировала платья, которые Дант выбирал для меня. Знала, что он ждет оценки, но вредничала.

Мальчик молча закатил вешалку за ширму.

– Ужин принесут сюда, – произнес он и направился к двери. У порога Дант обернулся и намеренно медленно поклонился. – Не советую покидать покои.

Я обидела его. И теперь винила себя за несдержанность. Не мне диктовать правила в чужом мире. И нет вины Данта в том, что здесь женщины обходятся без нижнего белья.

– Блин, а как же они решают проблемы в критические дни?

И ведь не спросишь у мальчика, позиционирующего себя как мужчину. Неловко.

Ему со мной было тяжело, я это видела.

Мучимая терзаниями, от ужина я отказалась. Глубоко в душе надеялась, что Дант придет поинтересоваться причиной голодовки. Но он не появился ни до, ни после.

Ближе к ночи в дверь постучался лорд Лоури.

– Король желает поговорить с вами.

Я метнулась за ширму, поскольку так и ходила в халате и с распущенными волосами.

– Вы не подскажете, куда подевался мой слуга? – я перебирала наряды, не зная, какой больше подойдет к случаю. Мне нужна была помощь Данта.

– Он хлопочет, чтобы вам выделили служанку.

Я содрогнулась так, словно мне только что отвесили пощечину. Я довела мальчишку. И теперь меня укоряли за мое поведение.

– Хорошо, – выдавила я из себя, хотя все во мне кричало: «Не надо служанку, верните Данта, я перестану капризничать и буду вести себя прилично». Намаявшись в одиночестве, я поняла, какого потеряла собеседника.

Я уже имела опыт общения со слугами. В доме родителей служила экономка – так мама называла женщину, которая помогала ей по хозяйству. Готовить мама любила сама, да и отец не стал бы есть блюда, сделанные чужими руками. Виктория Леонидовна работала у нас больше десяти лет и помнила меня еще школьницей. Хотя она и сделалась для нас своей, родной все же не стала. Как папа говорил, прислугу нужно держать на расстоянии, не допускать панибратства. Помимо экономки в «поместье» служили две сменные уборщицы и садовник. Он отвечал за все приусадебное хозяйство и чистку бассейна. Отца обслуживал офисный водитель, к дому же был приставлен другой. Он возил экономку за продуктами, а маму по личным делам. Валера был молод, улыбчив и ближе всех подходил мне по возрасту, всего–то года на три старше. Мы перешучивались, иногда поддевали друг друга и общались на ты. Но он всегда знал свои рамки.

Среди подруг я считалась избалованной девочкой. Из всего курса у меня одной была собственная квартира, куда раз в неделю наведывалась уборщица, а Валера привозил наготовленные мамой обеды. Это в том случае, если обстоятельства не позволяли наведаться к родителям в выходные. Представляю, как мама кусает локти, что позволила мне остаться, а не уехать с Валерой сразу после посиделок в кафе. Утром водителя отсылали по каким–то неотложным делам, поэтому я заверила, что спокойно доберусь на автобусе.

И ни с одним служащим у родителей человеком я не сблизилась настолько быстро, как с Дантом. Я не видела его всего полдня, а у меня уже изболелась душа. Я терзалась муками совести и не находила ответа, с чего бы такие страдания.

– Вы скоро?

Я моргнула. Занятая мысленными рассуждениями, не заметила, что замерла с протянутой к вешалке рукой.

– Да, почти все, – соврала я.

С трудом разобравшись, в какой последовательности напяливать на себя одежду, я собрала волосы в пышный пучок. Шпильки нашла в шкатулке на туалетном столике. В зеркале оценила, насколько ладно село платье.

– Передайте Данту, если встретите, что я благодарна ему за наряды. Они прекрасны.

То платье, что я выбрала для визита – приглушенного голубого цвета, такого свойственного зимнему пейзажу за окном, невероятно меня освежало. Я чувствовала руку Данта. Его вкус. Сейчас мне совсем не требовалась косметика. Просто удивительно, как быстро он разобрался, что небесный цвет оттенит и сделает ярче глаза и темные волосы. Я нравилась самой себе.

Странно, я собиралась к королю, от которого зависела моя судьба, а думала о незаконнорожденном сыне лорда Лоури.

Когда появилась из–за ширмы, лорд критически осмотрел меня. Я покачивалась на невысоких каблучках, пытаясь привыкнуть к новой обуви. Эти туфли тоже оказались без задника. Видимо, таким простым способом Дант решил вопрос с размером.

Ну вот, я опять думаю о нем. И ругаю себя за бестактность, несдержанность и заносчивость. Я дура.

У знакомой двери стража бряцнула железом оружия и доспехов и расступилась, пропуская нас в святая святых.

Меня провели через ряд темных комнат в спальню, тоже освещенную весьма скудно. На огромной кровати лежал мужчина, но не он привлек мое внимание, а стоящий у окна Дант. Он слышал, как мы вошли в комнату, но не повернулся. Я, узнав его, воодушевилась. У меня даже повлажнели ладони, так хотелось, чтобы он посмотрел на меня и оценил выбранное платье, но нет. Дант так и продолжал глазеть в темноту за окном. Его невнимание подействовало на меня. Я сникла.

Лорд Лоури, положив ладонь на лопатки и легко подтолкнув, напомнил мне, ради кого мы пришли сюда. Я, нисколько не робея, потому как была занята личными переживаниями, подошла к постели больного.

Король смотрел на меня, но неяркий свет лишь усугублял его нездоровый вид – глаза из–за легших на них теней, словно находились в провалах. Заострившийся нос, сухие губы.

Я присела в приветственном поклоне.

– Ваше Величество.

– Подойди ближе, – прошелестел его голос.

Я сделала шаг вперед. Он раскрыл ладонь, лежащую на простыне.

– Дай свою руку.

Жалость скрутила мое сердце. Со вчерашней ночи прошло всего ничего, а передо мной лежал не красивый мужчина, а его видимость.

Глава 5

Я пребывала в замешательстве. Неужели лишь магия поддерживала молодое тело короля, а стоило ее лишиться, как начались изменения не в лучшую сторону. Сколько ему на самом деле лет? Лорд Лоури упоминал, что двадцать два, но я видела перед собой мужчину гораздо старше. Я не узнавала его. Те же темные кудри, тот же прямой нос и открытый лоб. Длинные ресницы, заметные даже в сумраке комнаты, четкая линия скул, но… Красота ушла. Жизнь тоже не желала задерживаться – это чувствовалось по лихорадочному блеску глаз, по обветренным губам.

Вытерев руку о платье – неловко было за влажную ладонь, я вложила ее в мужскую. Пальцы Его Величества слегка сжались. Словно подбадривали меня.

– Что ты чувствуешь? – спросил король.

– Скорбь, – произнесла я. – Вы сильно изменились, Ваше Величество, и мне страшно за вас.

– А еще? – его ладонь была холодна, и я не хотела признаваться, что соприкосновение с ней мне неприятно. – Ты по–прежнему чувствуешь мою боль?

Я покачала головой.

– Я хотела бы, но нет. Простите.

– Тебе разве неизвестно об избранных? – змеем–искусителем зашептал у уха лорд Лоури. Ему пришлось наклониться, чтобы донести до меня свои слова. Его дыхание неприятно трогало волоски, выбившиеся из прически. – Тебе достаточно сказать «да», чтобы стать королевой. Я не знаю никого, кто не воспользовался бы этой удачей.

– Вам нужно менять окружение, – отрезала я и воззрилась на Данта, который продолжал стоять ко мне спиной. Будто все происходящее его не касалось.

– Видишь? – обратилась я к нему, добавив в голос иронии. Мне хотелось задеть его, заставить посмотреть на меня. – Его Величеству плохо. Хуже, чем тогда, на скамейке. Но я не чувствую его боли. Ты ошибся.

– А может, ты говоришь так, поскольку надеешься вернуться домой? – Дант изволил повернуться.

Его глаза сверкали гневом, а брови собрались в одну линию – висящая рядом лампа хорошо освещала его лицо. Я все–таки достала его.

– Я. Не. Чувствую. Боли, – я вынуждена была подчеркнуть главное.

– А если я скажу, что ты никогда отсюда не выберешься, ты изменишь свое мнение? Ведь гораздо проще осваиваться в чужом мире будучи невестой правителя, чем на кухне, куда тебя отправят сразу после того, как ты перестанешь быть нужна. Благодарность короля не безгранична.

– Я могу сейчас туда уйти. Да, я привыкла жить в достатке и со слугами – в доме моих родителей они имелись, но вполне способна позаботиться о себе самостоятельно. Но даже если бы я знала точно, что никогда не покину Рогуверд, то и тут не отдала бы свою руку по принуждению, – я набрала новую порцию воздуха. Они, оказывается, меня облагодетельствовали! Горшок вынесли! Спинку потерли! – И как уже не раз говорила, мне не нужна благодарность. Ни в каком из ее видов. Это был всего лишь акт милосердия. Ничего больше.

Я выдернула ладонь из крепко сжавшихся пальцев короля и неосознанно вновь вытерла ее о платье. Этот жест не скрылся от внимания Данта.

Я же ощерилась. Во мне дрожала каждая жилка, я чувствовала некую неправильность происходящего. Дисгармонию. Словно вновь увидела черного ворона среди райских птичек. Кто дал право бастарду, слуге, так дерзко выступать при короле? И отец не одернул его, не попытался даже взглядом поставить на место сына.

– Кто вы? – спросила я Данта, озаренная пониманием, что меня смущало. – И кто разыгрывает передо мной роль Его Величества? Он не тот, за кого себя выдает. Я это вижу. Я это… чувствую.

Лже–король закрыл глаза.

Данте же подошел ко мне и взял в свои ладони мои руки. Я не понимала, чего он хочет, попыталась освободиться, но меня поразило, как пристально слуга изучал мое лицо. Слишком внимательно. С нескрываемым волнением, словно ждал в нем отражения моих чувств.

– Скажи, что ты сейчас ощущаешь?

– Ничего, – нервно произнесла я и ахнула. Меня накрыло волной боли, тоски и… нежности. Той самой боли, которую я уже ощущала на заснеженной улице, но к ней примешались и иные чувства. Не мои чувства!

– Ваше Величество, не увлекайтесь, – отчего–то предостерег лорд Лоури, а я, наконец, смогла дышать.

– Это были вы?! – я облизала губы – рот мгновенно пересох, и слова выталкивались с трудом. – Вы были там, на скамейке? Это вас я тащила до лифта? Но как?! Как вы могли настолько измениться?!

– Магия, – ответил за короля лорд Лоури. Теперь я точно знала, кто в этой комнате король. – Мы использовали амулет подмены.

Он подошел к севшему и свесившему босые ноги «королю» и снял с него цепочку с подвеской: две совершенно одинаковые, отличающиеся лишь цветом металла, фигурки котов переплелись хвостами.

– Я не ласковый котик, я хищник, – произнесла я слова Данта, наблюдая, как меняется внешность лже–короля. Из темных его волосы неумолимо становились пепельными, лицу возвращался здоровый вид, а фигура обретала очертания гибкого мальчишки. Одежда более крупного человека повисла на нем мешком.

– Знакомься, Паулина, ЭТО мой сын Дант, – выдернул меня из ступора голос лорд Лоури.

Я обернулась на бывшего слугу. Передо мной стоял второй близнец.

– Я ничего не понимаю, – пробормотала я. Нет, чужой мир меня все–таки добьет.

– Я это он, а он – это я.

Объяснение помогло мало.

– Вы на самом деле так плохо выглядите? – я все еще помнила чуть ли не умирающего мужчину.

– Нет, не настолько, – второй Дант потянул с шеи точно такой же амулет парных котов. Я застыла с открытым ртом. Моему слуге пришлось расстегнуть жилет и рубашку, поскольку они сделались ему малы. Взрослому мужчине трудно поместиться в одежде вчерашнего подростка. Темные волосы упали на лицо, и крупная мужская ладонь уверенным движением откинула их назад. Зеленые глаза смеялись, наблюдая, как у меня перекашивается лицо.

Ему смешно, а я вспомнила горшок и купальню. Впервые в жизни я как следует покраснела. Я прямо чувствовала, как у меня горят щеки. Передо мной стоял тот самый красавец, что висел на мне, когда я, теряя шапку, тащила его на закорках.

– Вы… Вы… Да как вы смели?!

– Ну все. Узнаю тебя прежнюю, – мы поменялись местами. Теперь он мне тыкал, а я ему выкала. И веселился.

– И весь этот спектакль ради меня? Желали узнать меня поближе?

– Это представление для врага. Пусть думает, что попал в цель. Король болен, король почти при смерти.

– А, так магия к вам вернулась! – у меня аж сердце зашлось. Неужели я скоро отправлюсь домой? – Или вы ее вовсе не теряли?

– Увы, дар рода Корви утрачен. Я пробовал.

– Опять лжете? – меня уже просто так не провести. – Я видела, как вы колдовали! Например, зажигали лампы!

– Это от матери. Я уже говорил.

– Ах, да. Она была у вас ведьмой–стихийницей, – припомнила я.

– Это у меня мама была ведьмой, – возразил настоящий Дант. – А матушка Его величества являлась магом первой степени.

– Я ничего не понимаю.

– Тут не сложно, – пришел мне на помощь лорд Лоури. – Градация зависит от силы дара и учебного заведения, которое помогло раскрыть способности. Ведьма, например, относится низшей магической ступени, поскольку она самоучка. Высшая магия дана немногим. Управление сложными артефактами или полное изъятие дара, что и произошло с Его Величеством – удел единиц.

– Кто же вас так приложил? – вглядываясь в лицо короля, где нельзя было не заметить залегшие под глазами тени, я задала вопрос, ответ на который давно не давал покоя. – Кто отважился напасть на короля?

Его Величество лишь развел руками.

– Я не видел.

– Но вы явно кому–то назначили свидание! Ведь ждали же кого–то? Ждали? Весь ваш вид говорил, что вы тщательно готовились к встрече. Красивая одежда, гладко выбритое лицо.

– Да, ждал. Женщину, – король с интересом смотрел, как я кипячусь.

– Вот и потрясите ее за грудки. Она наверняка что–то знает, – почему–то слышать о наличие женщины, которой король назначил свидание, было не очень приятно. Я вроде как ревновала, правда не понимала, с чего вдруг.

– Не могу.

– Я же вам сказал, что дар открывать порталы Его Величеством утрачен, – вмешался в беседу лорд Лоури. – Мы закрыты в нашем мире.

– А я еще раз говорю, в нашем мире нет магии. Врага нужно искать здесь, – я поймала на себе внимательный взгляд короля и смутилась. – Кому–то вы сильно насолили. Что вовсе не удивительно.

– Я многим перешел дорогу. И слишком самонадеянно полагал, что выпроводил из Рогуверда всех врагов. Что ж. Теперь приходится разыгрывать спектакль. Надеюсь, к его финалу мы все останемся живы.

– Значит так, я знаю, что буду делать в ближайшие дни: продолжу ждать вашу сестру и мечтать, что она выпустит меня на волю до того, как враг разберется с вами, – я вслух наметила себе план. Нужны хоть какие–то ориентиры, чтобы не сойти с ума.

– А я продолжу изображать из себя полумертвого короля, – настоящий Дант забрал у отца свой амулет и вновь улегся в кровать.

– А я продолжу выносить горшки, – с улыбкой вздохнул король, надевая на шею второй магический артефакт.

– Не понимаю, зачем вам быть слугой? – боюсь, я никогда не привыкну к магическому воздействию. Странно и страшно было видеть, как меняется лицо короля, превращающегося в щуплого юношу. – Разве не проще наблюдать со стороны, не пачкая руки? Или выбрать более престижное занятие?

– Мы должны жить так, как жили: Дант – слуга, я, Конд Корви – король, – на меня вновь смотрели ярко–голубые глаза. – Никаких изменений, никаких новшеств. Слуга не может прохлаждаться без дела.

– Но я не верю, что Дант всю жизнь выносил горшки! – я развернулась к лорду. – Вы не могли пожелать такой судьбы своему сыну.

– Грязную работу тоже кто–то должен выполнять, – пробурчал Лоури, переглянувшись с королем.

– Я думаю, вы с самого начала готовили сына к ситуации, когда Его Величеству нужна будет подмена, – я выпалила свои подозрения. – И должность выбрали соответствующую: никто не обратит внимание на слугу. Он может быть везде и нигде. В нашей полиции это называется «работа под прикрытием».

– Нам пришлось многое предусмотреть. Имели однажды нехороший опыт, – уклончиво ответил Лоури. – Я люблю своих мальчиков и выловлю любую тварь, что покусится на их жизнь.

– Вместе выловим, – подтвердил Конд.

Лежащий на кровати «король» только вздохнул.

– Я могу идти, Ваше Величество? – я присела в реверансе перед «слугой».

– Пусть все останется по прежнему, – еще раз напомнил король, вновь принимая прежнюю манеру общения со мной. – Вы – госпожа, я – слуга. Обращайтесь ко мне на ты, иначе вызовете подозрение у окружающих.

– Разве у меня не появится своя служанка? Лорд Лоури как–то упоминал об этом.

Я не верила, что Конд планирует остаться моим слугой. Зачем ему тереться рядом со мной? Неужели думает, что я как–то связана с напавшими на него? Наверняка нет, иначе он не признался бы мне в подмене слуги. Ничего не понимаю.

– А вам хочется иметь именно служанку? – глаза лже–слуги смотрели насмешливо. Умеет ставить в неловкое положение. – Дант вас чем–то не устраивает?

– Боюсь влюбиться в смазливого мальчишку, – я тоже не промах передергивать карты.

«Король» на кровати рассмеялся.

– К–хм, я подумаю, – «слуга» вежливо, но величественно склонил голову.

– Ни слова о происходящем за этими дверями, – тихо напомнил мне лорд Лоури.

Я просто кивнула. Знала, чем рискую.

В свои покои я возвращалась одна. Мужчины остались «подумать».

Мне тоже следовало бы заняться собственными мыслями. Слишком много их накопилось. Рассортировать, разложить по полочкам, но… Потрясения последнего часа и пропущенный ужин давали о себе знать. Не дойдя до своей комнаты, я развернулась. Постояла у двери со стражниками, что буравили меня нечитаемыми взглядами: то ли молча расступятся и дозволят войти в покои короля, то ли вскинут острые пики и погонят прочь. Так и не решив, надо ли мне спрашивать разрешение, чтобы дойти до кухни, отправилась добывать пропитание самостоятельно. Я не усну голодной.