скачать книгу бесплатно
– Окей. – сказал Боря. – Оставьте на столике, когда меня не будет.
Довольная достигнутым согласием, Марина вернулась в свою комнату, аккуратно затворив дверь в Борину. Эля её уже ждала. Лицо дочери, обычно бесстрастное, выражало какую-то редкую, одной Эле известную эмоцию.
– Ты какая-то загадочная. – сказала дочери Марина.
– Ой, да нет, вовсе. – отнекивалась Эля.
– Так о чём ты хотела мне рассказать?
– Сейчас, погоди.
Эля вышла и вернулась минуту спустя. В руках у неё был какой-то журнал.
– Так. – приготовилась слушать Марина.
Сев рядом с ней на диване, Эдя сдвинула ноги и разгладила юбку. Заметив на ней волосок, Эля аккуратно зацепила его ноготком и сбросила на пол.
– Мам, ничего особенного. Просто мне захотелось сделать пирсинг. Ну, то есть проколоть ухо.
Марина не сразу поняла, что дочь имеет в виду.
– Подожди, Эль, так у тебя проколоты. – она посмотрела на Элины серёжки.
– Да, – ответила Эля, – но я хочу вот тут, сзади.
– Где сзади? – удивилась Марина.
– Ну, вот тут. – Эля взялась за краешек уха.
Марина приподнялась и, оперевшись коленом о диван, а одной рукой взявшись за плечо дочери, посмотрела на место, которое заинтересовало Элю. Действительно, сзади. Там, где ухо, совершая резкий поворот, само с собой образует ложбинку. Эля вставила в неё свой пальчик и помассировала себе ушко. Её кожа зашуршала.
– Ясно. – сказала Марина, возвращаясь на место. – Что это ты решила?
– Не знаю. Просто захотелось.
– Уже решила, когда пойдёшь к мастеру?
– Пока нет. А ты не против, если я проколю?
– Нет, отчего же? – удивилась Марина. – Ты уже взрослая для таких вещей.
– Я только пока форму серёжки не выбрала. – Эля взяла в руки журнал.
– Это каталог?
– Да.
– Давай посмотрим.
Пока дочь листала каталог, Марина, не желавшая навязывать ей свои предпочтения, пыталась понять, почему Эля вдруг заинтересовалась пирсингом. Неужели она настолько устала от выборов университета, что предпочла поменять предмет неопределенности на форму серёжки? И главное, снова не может принять решение. Похоже, дочь хочет всего и сразу.
– Мне хочется то вот такую длинненькую, из трёх кнопочек, то вот эту в форме цветка. – призналась Эля. – А ещё вот эти с завитками красивые. А вот на той странице…
Хаотично листая каталог, Эля влюблённым голосом рассказывала о приглянувшихся ей формах. Марина вдруг поняла, что она совсем не вовлечена в процесс, потому что дочь её раздражает. К тому же вечер выдался суматошный и она устала.
– А тебе какие нравятся, мам? – с каким-то нажимом спросила Эля.
– Все, какие ты показала. Давай ты выберешь, а я тебе скажу своё мнение.
– Эх, я думала, ты мне поможешь.
– Тут только ты можешь решить. Ну, они ведь все красивые. Выбирай любую.
– Эх, ладно. – Эля как-то тоскливо положила каталог на колени.
Выбор был совершён только на следующий день. Эля прислала маме в WhatsApp картинку: серебристые завитки образовывали вытянутую форму наподобие шишки. Марина призналась дочери: она удивлена, она думала, что Эля любит минимализм. На самом деле он подумала вот о чём: дочь предпочитает оставаться незаметной и поэтому составляет свой гардероб из самых неброских вещей. Она бы поняла, если бы Эля выбрала серёжку-кнопочку или тоненькое кольцо, но не такую массивную и узористую вещь. Ей, правда, некогда было думать о мотивах Эли, к тому же она была рада тому, что вкус дочери начал выходить из тени. Марина похвалила её и сказала, что с удовольствием полюбуется на её новое украшение.
Потом, когда в её плотном рабочем графике неожиданно образовался перерыв, Марина решила употребить выдавшиеся минуты отдыха с пользой. Она позвонила Наде, чтобы предупредить её о намерении Бори сорвать подачу документов. Та, однако, не поверила Марине на слово. Дескать, Боря обещал, клялся, что сделает так, как они договаривались. Должно быть, он уже со всем справился и теперь просто не понимает, что от него требуют. Он замечательный и, хотя бывает порой непоседлив, не способен на подлость. Ещё может быть, что он просто шутит над наивной Мариной, чтобы её позлить. Пусть она не обращает внимание на этого проказника, он большой любитель приврать и пустить пыль в глаза. На всякий случай Надя ему, конечно, позвонит, но это скорее формальность. Кстати, как вообще у них дела? Марина решила не рассказывать о деньгах, которые Боря у неё запросил. И тут она вспомнила, что, второпях собираясь на работу, совершенно забыла о данном обещании. От Нади она отделалась общими словами. Дети хорошо ладят, но ей с Элей иногда жаль, что Боря так часто пропадает. Они бы хотели видеться чаще. Надя признала: её сын не так уж общителен. Повисшее молчание оборвала Марина: она пойдёт работать; как-нибудь ещё позвонит.
Встретив в коридоре «директорского» этажа Тимофея, Марина не сдержала своего смеха и сказала ему:
– Сегодня мой отдел должен начать разработку этой чёртовой стратегии, а я понятия не имею, что может оправдать себя на востоке. Ты ведь голосовал «за»? Очень жалею, что вчера не наказала тебя.
Тимофей, лукаво щурясь, обернулся, чтобы проверить, нет ли у них лишних ушей.
– Ты всё ещё можешь сделать это сегодня.
– Нет, сегодня я встречаюсь с подругой.
– И её приглашай.
– Дурак. – сказала Марина и потрепала Тимофея по щеке. Щетина колола ей руки, а она думала о том, как давно она уже не ощущала этой щекотки на иных частях своего тела.
Глава 4
С Вероникой они должны были встретиться в ресторане, однако в планы вмешалась череда случайностей. Эля, несколько дней назад пообещавшая маме встретить курьера (Марина заказывала косметику из Японии), отпросилась у неё на пирсинг, и Марина попросила подругу подъехать к ней домой. Как только она примет посылку, они сразу же отправятся в какое-нибудь достойное место. Вероника вовсе и не расстроилась: домашний уют она предпочитала чему угодно ещё. К тому же она сочла интересным повидать невоспитанного Марининого племянника, о котором так наслышана, и она честно призналась в этом Марине. Сама же Марина, хоть и стеснялась показывать Борю, но решила, что это будет ниже её достоинства – избегать гостей из-за чудачеств родственника. Она не несёт ответственности за его поведение. К тому же, они вместе с Вероникой смогут оценить украшение, которое дополнит образ Эли.
Марина с нетерпением ждала возможности уехать с работы домой и сделала это, не ответив на несколько важных писем. Она, в конце концов, заместитель директора и может позволить себе недоработку. Когда она приехала, Эля ещё сидела за книжками и поприветствовала маму очень сухо. Боря спал, недавно, как сообщила Эля, вернувшись домой. Ночь он снова проводил в неизвестном для них месте. Марина решила не тревожить его покой и, уж тем более, не просить его поприличнее вести себя в присутствии Вероники. Хотя такая идея у неё появилась, Марина сочла, что этим только обидит мальчика, отношения с которым у неё пошли вроде бы в гору. Приняв душ, Марина сидела в гостиной и листала журнал интерьерных решений. Эля уже заканчивала занятия и собиралась на улицу, когда телефон Марины завибрировал – это Вероника написала, что подъезжает.
С Элей они пересеклись уже на лестничной клетке. По-мужски просто одетая в рубашку и джинсы, всё свободного кроя, Вероника сердечно обняла свою юную любимицу.
– Ох, как мне не хватает дома девочки. – в сотый раз сказала она. – Дома-то у меня одни мальчишки.
– Да какая разница! – противилась всему гендерному Эля.
– Действительно. – сказала Марина. – У нас теперь тоже один мальчик дома есть.
– Кстати! – воскликнула Вероника.
– Что?
– Ну, давай Элечку проводим. Эля, ты пирсинг идёшь делать? Давай, красотка, похвастаешься потом.
Эля не любила, когда так делают. Ей показалось, что её прогоняют. Но она улыбнулась тёте Нике, как всегда немного наигранно. С четвёртого на первый этаж она пошла пешком.
– Так что ты хотела сказать? – спросила Марина, приглашая подругу внутрь.
Вероника сделала жест «сейчас, сейчас» и, сняв кеды, шепнула на ухо Марине:
– Мне кажется, я видела его.
– Кого?
– Ну, племянника твоего. Он в окно таращился, когда я парковалась. Тёмненький такой? С ушами?
– Да. – сказала Марина. – Ну ты ставь сумочку, проходи.
Подруги расположились на кухне, и Марина предложила Нике выпить вина. Та отказалась: «я же за рулём». Тогда Марина достала из холодильника две бутылки любимого лимонада её дочери и не без труда открутила с них крышки. Беседа потекла легко и непринуждённо, как, впрочем, и всегда, когда подруги встречались. И это при том, что Ника устала с дороги – путь из Подмосковья до центра города неблизкий. Пользуясь привилегией гостя, она взахлёб рассказывала о своих детках, которым если чего-то и не хватало, то только гендерного разнообразия. Младшенький уже вовсю ползает, Мишка, который чуть постарше, уверенно ходит на своих двоих, Антон – тот уже пробует изъясняться. Ника очень надеется, что все они будут ступать по жизненному пути не менее уверенно, чем её первенец Борька, который, в качестве дипломата, получает одно повышение за другим. Марина заметила, что её племянника тоже так зовут. Именно Борькой его любит называть мама, Маринина сестра. Сама же она предпочитает более строгие формы.
– Ах да. – сказала Ника. – Так сможем ли мы засвидетельствовать стать твоего племянника?
– Боюсь, что нет. – признала Марина. – Стать если есть, то он предпочитает её скрывать. И вообще любит одиночество. Вряд ли выйдет.
– Как жаль. Может, я пойду к нему поздороваюсь? Он здесь уже почти свой, а я гостья.
– Не надо, Ник. – сказала Марина. – Мальчик асоциален. Нужно время.
Марина в общих чертах пересказала подруге обстоятельства Бориного прибытия и поведения на месте, а также биографии. Ей было любопытно наблюдать за Никой, главные жизненные ценности которой состояли в успешном приспособлении к социуму на всех его уровнях: от семьи до государства. Она строила прекрасные отношения с людьми, основывая их на взаимопомощи и кооперации, следила за развитием культуры, оставаясь в курсе всех инноваций, участвовала в политической жизни своего района, проявляла сознательность как в потреблении, так в утилизации и вообще во всех сторонах жизни. Личность, казалось Марине, без тёмных сторон. И вот эта личность слушает историю мальчика, чьи отношения с социумом не заладились с самого начала его существования. К общественным ценностям он испытывает ничто иное, как презрение. Сможет ли Ника как-то осмыслить услышанное? Что она будет чувствовать, вникая в перипетии жизни её антипода?
– Что, прямо так и сказал? – спросила Ника.
– Да. «Нахрен не нужны».
– Но чем же он тогда будет заниматься?
– Да ничем. – предположила Марина. – Только тусоваться хочет и на гитаре играть.
– Надо с ним поговорить.
Это Ника умела. Во всяком случае свои собственные тёмные стороны она давно уговорила не высовываться. Марина не заметила проявлений каких-то особых эмоций на лице у подруги. Та, пожалуй, немного растерялась, будучи принужденной вспомнить о типе людей, факт существования которых она задвинула в самые дальние уголки своей памяти. Но не более того. Они с Борей были из слишком разных миров, чтобы она приняла всё это близко к сердцу. Поэтому Марина, не заметив за Никой вовлечённости в разговор, решила переменить тему.
Теперь она повествовала об Олеге – ещё одном испорченном, с точки зрения логики Ники, какой её себе представляла Марина, персонаже. Но, к её удивлению, пикантность положения этого незадачливого мужа возбудила в её подруге живой интерес. Ника даже стала допытываться до совсем уж деталей частной жизни Марининого ухажёра. Всё, что касалось секса, было родной стихией этой сладострастницы. Телесное удовольствие и общественная ценность – вот две путеводных звезды в её жизни. Силясь понять, как так жена Олега вдруг обратилась лесбиянкой, она выдвигала самые разные – и вероятные, и надуманные – предположения. Когда дело дошло до темы размеров половых органов и лукавых взглядов Ники, призывавших приоткрыть завесу тайны, Марина попросила её остановиться. Как бы всё это ни было любопытно, ничего однозначного тут сказать нельзя, потому как они встречались с Олегом лишь раз.
– А чтобы разобраться в этой истории, и ста не хватит. – попыталась успокоить интерес Ники Марина.
– А ведь ты бы могла ему жизнь спасти.
– Каким образом?
– Ну, закрутила бы с ним романчик, глядишь, и ушёл бы он от мамочки своей.
– Мамочки?
– Ну, я образно.
В этом месте Марина призналась себе, что всё-таки хочет выпить чего-то покрепче. Достав бокал изысканного богемского стекла и плеснув в него вина, она чокнулась с подругой. Полость рта отблагодарила Марину за первый глоток миллионом приятных ощущений. Терпкий кисло-сладкий привкус вина оставлял по себе чувство наполненности. Тепло, разливавшееся по телу то ли волной, то ли облаком, стирало границы индивидуального существования. Всё как будто располагало к тому, чтобы поговорить о наболевшем. Марина призналась Нике в том, что мужчины её в последнее время не радуют. Её возросшая потребность почувствовать себя женщиной, то есть, как она себе это представляет, защищённой, восхищённой и в чем-то даже подчинённой, остается неудовлетворённой. И это несмотря на то, что она не сидит на месте и устраивает по два свидания на дню. Ей кажется, что мужчины перестали хотеть женщин, они всё больше думают о себе и как будто хотят сами себя. Хорошо это или плохо?
– Странный вопрос. – призналась Ника. – Тебя ведь не это интересует?
– Ну почему же? – ответила Марина. – Может, это я в чём-то не права?
– Ты и сама знаешь, что нет правых. Ты хочешь одного, они другого. Главное – не отчаиваться и искать того, с кем твои интересы совпадут.
– Мне кажется, этого уже не будет.
– Я же говорю: не отчаиваться.
Выждав несколько минут молчания, Марина почувствовала, что готова затронуть болезненную тему. Ника, проявив чуткость, ждала подругу, потягивая из трубочки лимонад.
– В последние недели и особенно дни всё напоминает мне о Кирилле. И я замечаю, как во мне нарождается надежда на то, что наши отношения можно вернуть. Смешно говорить об этом спустя столько лет. Но это происходит так спонтанно, по стечению стольких обстоятельств, что я с трудом отделываюсь от впечатления, что это судьба. И чем менее удачно складываются мои свидания, тем сильнее мой внутренний голос требует попробовать ещё раз – с Кириллом. И ты знаешь, мне вспоминается только хорошее. Как галантен и мил он был в первый год. Он знал, чего я хочу. И ведь я сама виновата, что так…
– Стоп, извини. – перебила её Ника. – Ты, может, вспоминаешь и хорошее, а вот я прекрасно помню, как вытаскивала тебя из петли, как купалась в твоих слезах и ложилась рядом с тобой, чтобы ты хоть как-то могла уснуть. И это была не твоя вина, уж поверь.
– Это было, правда, да. Но мы оба были ещё молоды и мои чрезмерные амбиции…
Они принялись вспоминать былое, вроде и совместно прожитое прошлое, но являвшееся в памяти каждой из них совсем разным. Насущные потребности Марины окрашивали это прошлое в розовые цвета и изображали его оторванным от настоящего, просто историей, которая когда-то случилась, может и вовсе не с ней. Ника, чьи интересы образовывались лишь состраданием и ценой личного времени, судила реалистичнее. То, что случилось однажды, не забывается бесследно, а продолжает незримо управлять нашей судьбой. Чувства и эмоции, которые Марина когда-то испытала, всё ещё живы, и, стоит ей только перейти запретную черту в общении с Кириллом, вспыхнут с новой силой. Люди если и меняются, то не так глубоко, чтобы обрести гармонию в отношениях, которые раньше не причиняли ничего, кроме душераздирающей боли. И виноваты всегда оба, а значит, в общем-то, никто. Просто они несовместимы. У него же вроде другая семья?
– В том-то и дело. – уточнила Марина. – Он из неё ушёл.
– О-о-о.
Эта новость выбила из-под Ники почву. Для неё, переживавшей за Марину как за себя, сообщение это означало, что объективных препятствий на пути к бывшему мужу для Марины больше не существует. Ника помнила, как та уходила от него и возвращалась к нему десятки раз, прежде чем она лично добилась от Кирилла мужества прекратить их отношения. И вновь возникшая его семья гарантировала, что Марина, как приличная женщина, не приблизится к Кириллу на пушечный выстрел. Обида и злость хоть и укрепляли этот запрет, но, знала Ника, были слабее потребности её подруги в любви.
К неудовольствию Ники, Марина налила себе ещё вина. Её истеричная речь выражала решимость попробовать только раз и на этом остановиться. Она встретится с Кириллом разок и, поняв, что огонёк их страсти давно потух, продолжит своё одинокое существование. Ничего страшного не случится. Она управляет рисками. Теперь-то ей не двадцать лет. Кстати, о Кирилле ей в последний раз напомнила Эля. И надо же им встретиться втроём, мама, папа и дочь, проводить последнюю в Берлин. Как же ей будет грустно без Эли, сейчас они живут душа в душу. Может, ей собаку завести? Нет, она знает, что это не поможет.
– Тебе и встреча с Кириллом не поможет. – убеждала её Ника. – Ну, слушай, назови мне хоть одного человека, кто стал счастлив с бывшим. Это же анекдот.
– Понимаешь, он мне снился. Если я хочу, мне трудно себе запретить.
Марина и сама удивлялась своей настойчивости. Она не могла понять, почему присутствие лучшей подруги распалило её жажду встречи с Кириллом. Ещё день назад она ни о чём таком не помышляла. Если бы этот извращенец Тим не разыграл с ней ту шутку, она бы и думать о бывшем забыла. Но теперь он словно заноза впился в её сознание и никак не хотел убираться прочь.
– Марина, я уже не знаю, что тебе сказать. Ты сама знаешь, что это неразумно. Хочешь опять страдать, пожалуйста. Но поскольку я хочу для тебя добра, то предупреждаю, что на этот раз я вряд ли смогу утереть все твои слёзы. У меня шестеро детей.
– Ну какие слёзы! – воскликнула Марина. – Одна же встреча. Поговорим о жизни и расстанемся на годы. Впрочем, не думай, что я не слышу того, что ты говоришь. Я поняла, мне надо будет подумать.
– Ты сама знаешь, что я права.
Марина, помолчав, признала:
