скачать книгу бесплатно
– Орешек, скажи мне честно, у вас с Раевским есть какое-то общее прошлое? Он цепляет меня, потому что мы давно друг друга терпеть не можем, но, возможно, у него есть какие-то счеты и к тебе? Если есть, я должен знать.
Рита отвечает сразу же:
– Если ты имеешь в виду, было ли между нами что-нибудь, то нет, никогда. Но Раевский – ближайший друг Марики…
Марика! Черт, как я мог про нее забыть! Ее нет в школе на этой неделе – я знаю это от Риты, – и, видимо, поэтому она выпала из поля моего зрения. Что, если Раевский прохаживается по Рите именно по наводке Марики?
– Ты думаешь, Марика его подговорила?
Рита пожимает плечами:
– Эту мысль нельзя отрицать, ведь правда? Но вообще я хотела сказать, что Марк был со мной в том лагере после моего пятого класса. Когда Марика стала меня травить…
– Он был свидетелем того, что там произошло? – догадываюсь я. Рита кивает:
– Вроде того. Мы сначала с ним вроде как подружились, но потом никакой дружбы не вышло. А в школе он все рассказал Марике и их дружкам. Но вообще конкретно между нами с ним никакой вражды никогда не было, явной антипатии тоже. Так что или он действительно по просьбе Марики тебя подзуживает, либо просто потому, что у вас плохие отношения, а я по удачному стечению обстоятельств под руку подвернулась. Ну или все сразу.
Скорее всего, малышка права.
– Хорошо, что ты ему врезал, – сердито добавляет Рита. – У него вся морда синяя, под глазом фингал.
Я не чувствую ни капли сожаления. Поделом уроду.
– Но все-таки, Стасик, пожалуйста, не ввязывайся больше в драки, – просительно заглядывает она мне в лицо. – Я не хочу, чтобы ты пострадал.
Я не выдерживаю и крепко обнимаю ее.
– Как бы мне ни было приятно, что ты волнуешься за меня, не надо, – говорю я, уткнувшись лицом в ее макушку. – Я могу за себя постоять. К тому же ладно бы он в мой адрес что-то сказал, но он оскорбил тебя, а этого я никому не прощу.
Неожиданно она обеими руками обнимает меня в ответ, и несколько минут мы просто стоим у подоконника, тесно прижавшись друг к другу. Мне кажется, что все звуки, запахи и вообще мир вокруг перестают существовать – я слышу только биение собственного сердца, гулко отдающееся у меня в ушах, и вижу лишь Ритину макушку, в которую упираюсь губами. Это первый раз, когда мы обнимаемся так долго и так крепко, и я бы все отдал, чтобы эти объятия продолжались как можно дольше. Однако вечно ничего не существует – и Рита первой расцепляет руки и отстраняется от меня. Глаза ее подозрительно блестят.
– Ты не опоздаешь на тренировку?
Черт побери, я уже и забыл, зачем я вообще здесь! Кидаю взгляд на часы – до начала десять минут.
– Беги, – говорит Рита. – Я буду ждать тебя здесь.
– Не скучай, – говорю я напоследок, подхватив сумку с формой. Рита смеется:
– «Гарри Поттер» не даст мне этого сделать.
Полтора часа спустя я уже везу Риту домой к ее подруге. Саша живет в отдаленном районе – неподалеку от ее дома я занимаюсь вокалом, а поскольку мы попадаем в самый час пик, то ехать туда нам придется не меньше часа. Впрочем, я никуда не тороплюсь, а, напротив, даже радуюсь выпавшей возможности провести время вдвоем с Ритой, удобно устроившейся в пассажирском кресле. По дороге мы опять говорим обо всем подряд, но как-то так получается само собой, что незаметно снова съезжаем на тему Раевского и нашей с ним драки. И тогда я осторожно спрашиваю:
– Орешек, а что случилось в лагере?
– После пятого класса? – уточняет она и со смешком добавляет: – Знаешь, я была в лагере трижды, и каждый раз что-нибудь да случалось.
– Если тебе неприятно вспоминать, не вспоминай, – я выкручиваю руль, перестраиваясь в другой ряд. Она мотает головой:
– Нет, нормально. Я расскажу, если хочешь. Хотя ты наверняка будешь смеяться.
– Не буду, – торопливо заверяю я, а сам думаю про себя, что во что бы то ни стало сдержу это обещание. Вне зависимости от того, что же Рита расскажет.
– Тогда мама впервые отправила меня в лагерь, – говорит она, глядя вперед, в лобовое стекло. Мы как раз замираем в очередной пробке. – Я была в восторге, ну, знаешь, впервые оказаться одной далеко от дома – это ж какая я крутая, какая самостоятельная, взрослая, – она улыбается собственным мыслям. – И ребята в отряде были, как мне показалось, хорошие, что девчонки, что мальчишки. Раевский тоже был в моем отряде, и, когда мы выяснили, что учимся в одной школе, как-то сразу стали держаться вместе. Он мне показался очень славным, я еще думала – как будет здорово, если мы подружимся. Что он с Марикой дружит, я тогда не знала. Ну и он, наверное, не знал, что мы с ней… не дружим. Там, в отряде моем, еще был мальчик один. Димой звали, до сих пор помню. Он мне понравился сразу. Он такой был… балагур, весельчак, душа компании, в общем. Прямо как ты, – добавляет она, взглянув на меня, и улыбается. Я улыбаюсь в ответ, хотя слушать про другого мальчишку, который нравился Рите, мне неприятно. Ну и что, что ей тогда было одиннадцать или двенадцать и мы вообще не были знакомы.
– В общем, Раевский с Димой этим общался и однажды по секрету отвел меня в сторонку и сказал, что я Диме нравлюсь и что он хочет со мной погулять. Я, конечно, сразу согласилась. Еще бы нет! Я не была в него влюблена, но он мне действительно нравился. Ну и тем же вечером мы с Димой сбежали через дырку в заборе и пошли по лесу соседнему гулять. Там красиво было. Потом нашли бревно какое-то поваленное, сели. И он ко мне потянулся, ну, чтобы поцеловать…
Я непроизвольно хмурюсь.
– А у меня в этот день, как назло, с самого утра болел живот, – продолжает Рита, словно не замечая моей реакции. – Сначала сильно, потом вроде отпустило, и к тому моменту, как мы с Димой гулять пошли, почти совсем прошел. Но пока мы бродили, заболел снова. Ну и вот представь, Стас. Летний вечер, лес, птички чирикают, первый мальчик, который мне нравится, тянется ко мне, чтобы поцеловать… И мой живот, который решает подвести меня именно в этот самый момент, и на всю округу раздаются очень неприличные звуки…
– Он смеялся? – спрашиваю я с отвращением, представив этого незнакомого Димку. Конечно, смеялся, иначе истории бы не было. Наверное, на Раевского похож или на денди.
– Еще как, на весь лес закатился от хохота. Ну, его можно понять – кто бы не смеялся на его месте, – Рита улыбается, но мне совсем не смешно. Я представляю маленькую Риту, которой стыдно, больно и, наверное, страшно, и мне не смеяться хочется, а заслонить ее собой и крушить всех вокруг, кто посмеет обидеть ее хоть взглядом.
– Я бы не смеялся, – говорю я тихо. В этот самый момент машины впереди наконец начинают движение, и я тоже трогаюсь с места, поэтому не могу посмотреть Рите в глаза, хотя мне очень хочется.
– Ты это ты, других таких нет, – отвечает она так же тихо. А потом добавляет громче: – Ну и все, сказки не случилось. Я, конечно, расплакалась и убежала в лагерь. А он, разумеется, вернувшись, все рассказал друзьям, в том числе и Раевскому. Оставшиеся дни в лагере почти все меня дразнили, я плакала и считала дни до возвращения домой. А потом в школе все началось заново из-за Марики, и я долгое время недоумевала, откуда она-то узнала, пока наконец не увидела ее рядом с Раевским. И тогда до меня дошло. Это было как раз на той самой дискотеке.
Я протягиваю руку и касаюсь Риты. Хочу дотронуться до руки, но промахиваюсь и кладу ладонь на колено. Что ж, это еще и лучше. Рита слегка вздрагивает, но мою руку не убирает.
– Представляю, что ты тогда пережила, малышка.
Это слово само собой вылетает у меня изо рта, я не успеваю придержать его. Про себя я давно называю Риту именно так – даже в телефоне так подписал, – и сейчас, когда я всем сердцем сочувствую той маленькой униженной девочке, это ласковое обращение отказывается оставаться запертым в моей голове.
– Спасибо, – тихо отвечает она. – Да, тогда было ужасно. Но сейчас все в прошлом. Теперь я и сама могу посмеяться над той ситуацией. Такие вот дела.
Некоторое время мы молчим. Не знаю, о чем думает Рита, а я – о ней, о Раевском, о незнакомом Димке, о той давней дискотеке и о себе самом. Тогда я понял, что плачущая передо мной девчонка очень красивая, понял, что ее можно хотеть поцеловать, – и сделал это, но почему же четыре года не мог разглядеть того, что увидел сейчас?.. А она? Когда она увидела меня? Ведь почему-то же она меня поцеловала…
– Давно хотела спросить. А почему волки? – нарушает тишину Ритин мелодичный голос. Выныриваю из своих размышлений и переспрашиваю:
– Что, прости?
– Твое кольцо, – говорит Рита и кивает на мою ладонь, лежащую на руле. Я смотрю туда же. Ах, кольцо!
– Ты знаешь, что символизирует волк? – спрашиваю я вместо ответа. Она хмурится:
– Мм… наверное, силу?
– Самостоятельность, – говорю я. – А еще бесстрашие, верность, преданность. Это символ победы и свободы. В свете того, что ты знаешь обо мне… Становится понятно, почему волки, да?
Она задумчиво кивает, разглядывая кольцо. Потом улыбается уголками рта:
– Они как будто поют.
У меня аж сердце заходится. Она поняла! Она увидела то же, что вижу я!
– Орешек… Ты увидела то, чего не видят другие. Ни Кир, ни Лео, ни Миха, никто не смог этого разглядеть, – полушепотом признаюсь я. – А я, когда его увидел, сразу понял, что это мое кольцо.
– Ты тоже поющий волк, – улыбается она и неожиданно гладит меня по плечу. Сцепляю зубы и заставляю себя сосредоточиться на дороге, хотя все, чего мне в настоящий момент хочется, – это припарковаться где-нибудь на обочине и впиться в ее манящие пухлые губки.
– Давай музыку включим? – вновь вытаскивает меня из грез Рита. Точно, музыка!
– Орешек, открой бардачок, – прошу я. Она выполняет просьбу.
– Там лежит флешка, видишь? Вставляй ее в магнитолу.
Рита послушно делает, что я говорю.
– Что это?
– Это подборка песен твоих и моих любимых исполнителей, – говорю я, не отрывая глаз от дороги. – Вчера сделал. Это будет наш с тобой общий плейлист.
– Божечки, ты крутыш! – восторженно вскрикивает Рита. – Как здорово!
Даже не глядя на нее, я знаю, что она широко улыбается. Безумно люблю такую ее улыбку и радуюсь вдвойне, когда сам становлюсь ее причиной.
Рита принимается проматывать список, изучая песни, а потом вдруг останавливается.
– Стас… А ты никогда не делал собственных записей? Ну, чтобы ты пел?
Я отрицательно качаю головой.
– Разве что на диктофон.
– Я бы хотела, чтобы у меня были записи твоих песен, – говорит она и вздыхает. – Стас… А ты сам пишешь песни?
Не могу ее обманывать и не хочу.
– Пишу, Орешек. Но не пою их.
– Почему? – ее личико грустно вытягивается.
– Наверное, еще не пришла пора для этого, – пожимаю я плечами. Как сказать, что я просто боюсь обнажать свое сердце перед множеством глаз и ушей? – Может быть, когда-нибудь и решусь.
– А мне споешь как-нибудь? – тихо-тихо спрашивает она. Я быстро взглядываю на нее:
– Тебе спою. Обещаю.
И она снова широко улыбается.
Когда спустя еще минут двадцать мы наконец подъезжаем к дому, где живут Ритина подруга и ее брат, оказывается, что нас ждет целая делегация. Едва мы выходим из машины, как к нам бросается миниатюрная брюнетка с очень длинными волосами и узким, почти кукольным улыбчивым личиком.
– Ну наконец-то приехали, мы уже заждались!
По пятам за девушкой следуют двое парней. В одном я без труда узнаю того самого бугая, который на прошлой неделе привозил Риту в школу, второй, очень худой и высокий, с умными серыми глазами и светлыми длинными волосами, собранными в низкий хвост, первым протягивает мне ладонь:
– Андрей. Можно Энди.
На его шее, выглядывающей из распахнутого воротника куртки, я вижу часть татуировки – какие-то геометрические узоры. Этот парень мне уже нравится.
– Стас, – говорю я, подавая свою руку в ответ.
Рукопожатие у него оказывается неожиданно крепкое для такого тонкого телосложения. Бугай тоже пожимает мне ладонь:
– Дейв.
– А я Саша! – брюнетка порывисто обнимает меня. Все ее кукольное личико сияет. – Мы о тебе наслышаны! Здорово наконец познакомиться!
– Вы что делаете на улице? – подозрительно глядя на каждого из друзей по очереди, спрашивает Рита. Саша весело сообщает:
– Воздухом подышать решили да тебя подождать заодно, в квартире скучно!
Я улыбаюсь, глядя на то, какими честными глазами она смотрит на Риту. Ежу понятно – ее друзья хотели увидеть меня. Значит ли это, что Рита много рассказывала им обо мне?
Однако не успеваю я решить, как относиться к этому факту и радоваться ли, как в моем кармане начинает разрываться телефон. Достав его, я смотрю на экран. Звонит Дэн; это очень странно, что ему сегодня может от меня понадобиться?
– Прошу прощения, – говорю я Рите и ее друзьям и нажимаю зеленую кнопку. – Да?
– Стас, бро, пипец вообще, выручай! – истошный крик Дэна из трубки рвёт мне барабанную перепонку. Это так непохоже на приятеля, что я невольно напрягаюсь. Обычно Дэн расслаблен и весел, а сейчас в его голосе отчётливо сквозит паника.
– Дэн, Дэн, успокойся, чувак, не кричи, – я прижимаю трубку к уху, стараясь говорить спокойно и увещевательно. – Что стряслось?
– "Богатыри", падлы сраные, не приедут сегодня! – орёт Дэн, и я прямо-таки чувствую, как он брызжет слюной от злости. – Их барабанщик и гитарист забухали! Теперь дырка в плане! Братан, некого выпускать, приезжай, умоляю!
Черт побери, как это все некстати. Когда я впервые пришёл в "Подвал", я сразу обозначил, что могу выступать только по выходным. Потому что если на моё полуночное возвращение в выходные мама смотрит сквозь пальцы, то, заявись я среди ночи в будни, это ей точно не понравится. А обострять отношения с родителями в мои планы не входит…
– Стасян, – истерично взывает из трубки Дэн. – Братан, на тебя вся надежда!
– Черт, Дэн, – говорю я. Он моментально откликается:
– Братан, знаю, но пойми, реально больше некому позвонить… Братан, приезжай…
– Да хорош, не гундось, приеду, – перебиваю его я, параллельно лихорадочно соображая, что сказать родителям. Ловлю на себе внимательный взгляд Риты и рассеянно улыбаюсь ей. Что бы придумать, что соврать маме?
– Стасян, бро, ты мой спаситель, – обрадованно восклицает Дэн на том конце провода. – Твой выход в десять тридцать.
– Понял, – откликаюсь я. – Давай, чувак, до встречи.
Я сбрасываю вызов и убираю телефон в карман. Сейчас половина седьмого, времени у меня достаточно, чтобы метнуться домой за гитарой, переодеться и приехать в клуб. Но что, блин, сказать маме?..
– Стас, что-то случилось?
Рита осторожно касается моего плеча, и сразу тёплая сладкая дрожь пробегает по телу. В ее взгляде я вновь вижу беспокойство. Что за день сегодня, то мне, то ей приходится волноваться друг за друга…
– Все хорошо, Орешек, – ласково улыбаюсь я, краем глаза замечая, как ее друзья переглядываются при звуках этого имени. Ну да, они же еще не знают, что я ее так называю.
– Просто мне придется сегодня поехать в клуб, там случилась накладка, некому выйти на сцену. И мне нужно что-то придумать, чтобы отмазаться от родителей…
