Годана. Пламя Памяти

Город этот, видимо, и являлся тем самым Огнараком, о котором упоминал рыжий ранее. Он был обнесен мощным каменным ограждением. Сама стена выглядела угрюмо и устрашающе, как и подобает защите. Она состояла из огромных серых валунов, которые лежали друг на друге в шахматном порядке. Щели замазаны каким–то неприятным месивом грязи или глины с соломой.

Остановившись перед проходом, русоволосый монсогр кивнул взлохмаченной, давно не мытой головой остальным, чтобы тормознули нашу процессию. Невзор прикрикнул на нас, чтобы быстрее ступали ногами, и с силой ударил своим арапником о землю. Мы все встали около него, и девчушка снова захлюпала носом. Я повернулась к ней и отрицательно покачала головой, показывая, что не стоило злить их сейчас.

– Эй! Нажир, Самбир! Хватит дрыхнуть уже! Открывайте давайте быстро! – заорал на кого–то за воротами Валес.

– Что, не терпится скорее к Лучинке заскочить? – раздалось за вратами, и они со скрежетом начали открываться. – Соскучился уже, поди? Долго шляешься. Так может, место–то уже занято?

– Иди к Бафосу! – злобно прошипел в ответ русоголовый здоровяк. – Хватит языком трепать! Устал я!

Ворота, скрипя несмазанными петлями, распахнулись, и я увидела еще двух монсогров. Они были поменьше ростом тех, что сопровождали нас. На их головах красовались шапки из жесткого темного сукна. Рубашки темно–зеленого цвета завязаны под шеями тонкими веревками, концы которых свисали до груди, будто змеи – мятые, все в жирных пятнах. Поверх рубашек натянуты черные жилетки из плотной мешковины, тоже все заляпанные. Вид неряшливый, а запах, который от них исходил вызывал приступ тошноты. Мыться, видимо, у них не приветствовалось.

– Какая добыча! Ну, кроме старухи и малявки! – цокнул языком один из них и сально оглядел нас своими маленькими карими глазками.

– Все, как хозяин заказывал! – похвастался Невзор и довольно оскалился.

– Ага! Кроме черноволосой! – загоготал в ответ Безсон и посмотрел на рыжего, ехидно лыбясь.

– Готовься! Скоро еще один фингал поставлю! – пообещал Невзор светловолосому, злобно щурясь.

– Посмотрим! Если хозяин тебя еще в живых оставит! – громко расхохотался тот.

– Пошел ты к Бафосу! – буркнул монсогр, грубо подталкивая нас.

Войдя за ворота, я невольно стала осматриваться вокруг. Немного впереди вырастали небольшие хижины со стенами из тех же валунов, что и городское ограждение, только немного мельче, высокими деревянными дверьми без крылец, маленькими круглыми окошками и остроконечными, состоящими из толстых переплетенных веток, крышами. Город выгладел неопрятно, везде лежал мусор, сухие листья и ветки. На самой же улице пока никого больше не было видно. Только тех монсогров у ворот, что отворяли их нам. Стояла зловещая тишина.

Наш женский связанный строй медленно двигался по дороге между этими, похожими друг на друга унылыми домами. Мы все шли и шли, не встречая никого на своем пути. Это вызывало чувство тревоги и напряжения. Практически у всех хижин во дворе горели небольшие костры, но тепла от них не ощущалось. Я зябко поежилась.

В городе было тихо. И жутко. Такое ощущение, что сам воздух пропитался насквозь неприязнью и враждебностью.

Вдруг впереди стал виднеться высокий мрачный замок. Он был полностью каменный, из серых валунов разных размеров. У подножия просматривались огромные булыжники, но чем выше, тем они становились меньше. Овальные окна располагались в три ряда в шахматном порядке. Крыша крепости была прямой. По краям ее выделялось несколько башен с маленькими круглыми окошками в самом верху и остроконечными каменными крышами. Перед самим замком пламенели костры.

Приглядевшись, я заметила, что на выступах у крыши стояли монсогры. Виднелись они только наполовину. На каждом надета черная шапка по типу шлема и просматривались такие же рубахи и жилетки, как у тех, что впускали нас в город. В руках они держали длинные жердины с остроконечными пиками на концах. Стражники. Мы медленно приближались к этому темному замку, который наводил на меня ужас. С каждым шагом все сильнее и сильнее.

Наши конвоиры негромко перешептывались между собой. Я не слышала их бесед, поскольку погрузилась в размышления, что же теперь будет со мной дальше? Понимала, что ведут нас на расправу к Слобесару и до безумия боялась предстоящей с ним встречи.

“Что если он узнает меня? Что меня ждет тогда? Сразу же убьет или заставит долго мучиться в пытках, которые обещали эти мерзкие чудовища? Наверное, я бы выбрала первое… Хотя, даже если и не поймет, ничего хорошего это не принесет все равно. Разве только оставит в живых. Может, все–таки, есть способ, чтобы он не понял, кто я на самом деле? Так! Мне необходимо поговорить с Агнессой. Но она больше не читала мои мысли. Хах! Это она держала свое слово или у меня получилось закрыть их от нее?”

После голоса в моем сознании, я всю дорогу старалась выстроить стену у себя в голове. Представляла это ограждение крепким, высоким и неприступным, чтобы никто не сумел преодолеть его. Но сейчас хотела, чтобы эта женщина взломала мое препятствие, так как не представляла, как теперь избавиться от тюрьмы, в которую сама себя заточила. Но она, по–прежнему, не отзывалась.

Тогда я решила сама пролезть в закоулки ее мыслей. Она же утверждала, что я абсолютно точно могу это сделать. Значит, самое время проверить.

Я напряглась и мысленно стала призывать Агнессу обернуться на меня. Пару мгновений ничего не происходило. Как вдруг…

“Я боюсь повернуть голову и наслать на себя гнев монсогров. Хотя мне безумно трудно бороться с собой,” – раздалось в моем сознании.

“Это я пыталась привлечь твое внимание. Спрятала свои мысли от тебя, и сама же не знала, как открыть их вновь…” – подумала радостно, едва не заплакав.

“У меня нет и не может быть такой силы – бороться с самой Вельгалой… Уверена, что ни у кого нет! Сомневаюсь, что даже Слобесар способен на подобное. Не представляю, как он, вообще, смог убить тебя? Конечно, он могущественнее всех нас, но только не такой, как ты! Да и не посмела бы я соперничать с тобой, противиться твоей воле. Сейчас ты у меня в голове. Я же говорила, что для тебя это будет совсем несложно. Нужно только захотеть,” – сказала женщина приветливо.

“Может, ты и права… Сейчас совсем времени нет, но спасибо, что веришь в меня. Жаль, что пока не получилось оправдать твое доверие. Может быть, позже… Скажи, я могу как-нибудь скрыть от Слобесара, кто я?” – спешно помыслила.

“Не думаю… К сожалению… Он знал тебя лично. Очень сомневаюсь, что ты сильно отличаешься сейчас от себя прежней. А морок наводить бесполезно. От него бесполезно… У меня не вышло, вот… – отозвалась лекарка. – Даже этот монстр, который, если и видел тебя, то явно маленьким ребенком, что–то заподозрил…”

“Значит, надежды нет…” – заключила уныло.

“К моему сожалению, нет. Поэтому я и просила призвать Зельного…” – грустно подумала Агнесса.

Я не знала, что на это ответить, поэтому просто промолчала. Идей не было. Что делать, не представляла. Иллюзия остаться неузнанной, растаяла, как дым в воздухе. Значит, придется подчиниться судьбе…

Мы остановились у высокой двери. Монсогры потоптались на месте и оповестили о нашем присутствии кого–то. Дверь распахнулась, но никого за ней не оказалось.

Пройдя внутрь, мы побрели вниз по широкой крутой лестнице в подвал. Было довольно темно, и рыжий, сняв факел на стене, прошел вперед, немного освещая проход.

Когда все спустились, я увидела внутри подвала темницы. Много темниц, расположенных друг напротив друга, которые тянулись глубоко вперед. Каждая была закрыта решеткой.

В первых двух, что озарялись от факела, сидели женщины. При таком скудном свете рассмотреть их не представлялось возможным. Даже возраст определить было нереально, не то, чтобы присмотреться к внешности.

– Так! Камер свободных–то всего семь. Куда черноволосую твою закрывать? По двое нельзя… – почесал затылок Валес.

– Может с мелюзгой? Что они сделать–то смогут? Все равно сбежать не получится! – предложил рыжий.

– Не сбегут, но правила, – русоголовый монсогр окинул нас с Ружаной взглядом и поморщился. – Ладно.

Они открывали решетки по очереди и отправляли девушек туда. Оставались только мы втроем с малышкой и пожилой женщиной. Когда же заперли и Агнессу, пришел наш черед.

В темнице ощущалась прохлада и пахло сыростью. Свет сюда не проникал, так как окон не было. Вообще, запах стоял примерзкий – потного, не мытого тела, тухлой воды и, по–моему, мочи. Я поежилась. Освобожденные от пут руки горели огнем. И невыносимо хотелось пить.

– Ты же спасешь нас? – с надеждой в голосе едва слышно произнесла девочка, когда наши тюремщики покинули подвал и удаляющиеся звуки их шагов уже стихли.

– Я не уверена, что в силах что–то сделать, – сказала я малышке с грустью и невесело улыбнулась.

– Как же так? Ведь ты же…

– Тс-с-с! Нельзя об этом здесь. Мы не знаем, слышит нас кто–то из этих… – раздался рядом громкий шепот Агнессы.

– Мы здесь одни… Они приходят лишь иногда – дать воды, еды или забрать кого-нибудь… – послышалось откуда–то напротив.

– Вы давно в этом жутком месте? – спросила участливо. Хотелось иметь хотя бы примерное представление, сколько мне жить до встречи со Слобесаром. Или до того, как умру. Снова…

– Около месяца… – ответил женский голос, и она тихо заплакала. – Нас привели сюда вчетвером. Ветряну, Ольгу и Айку забрали. И они не вернулись. А я пока жду, страшась каждого возвращения этих монстров. Уже неделю жду. Это мучительно!

– Нас тоже убьют? – подошла ко мне Ружана. – Сделай что-нибудь! Ты же одна это можешь!

– Я… Я не знаю, что… – обняла я малышку и приглушенным шепотом проговорила. – Но постараюсь. Обещаю…

– Призови Зельного и заставь их выпустить нас! Он же убьет тебя! Опять… – взмолилась Агнесса.

– Зельного? – ахнул голос в темноте. – Кто ты?

Тотчас со всех сторон по подвалу его подхватили удивленные возгласы и вопрос “Кто?” стал доноситься отовсюду, словно эхо.

Глава 6. Сильван. Благи

Я продирался сквозь густо растущие деревья. Богдан сказал, что где–то за ними протекает та самая река, плеск воды которой раздавался вдалеке. Думал, что идти придется недолго, на деле все оказалось совсем не так. Хотелось обратиться, чтобы скорее добраться до места, но это могло быть опасным. Поэтому, браня себе под нос ворона, что все это время сидел на моем плече, я продолжал упрямо шевелить ногами.

Наконец, мы вышли к реке. Она текла на самом дне обрыва. Мощная, прозрачная. По берегам крутые горные склоны, на дне разная живность и водоросли. Остановившись, раздумывал – в какую сторону двинуться, как вдруг…

По реке с большой скоростью пронеслись три странных существа. Они были невероятного размера. В воде казались черными, но с красными перепончатыми лапами и гребнем от головы до хвоста. Морды не видел. Стоял, парализованный шоком несколько минут, пока чернокрылый улетел немного осмотреться, чтобы выбрать направление.

– Ты чего стоишь, как вкопанный? У тебя такой взгляд, будто ты мертвеца увидел, – услышал я слева от себя.

– Ты их видел? – еще не отойдя от замешательства, поинтересовался я.

– Кого? – не понял Богдан.

– Этих… Ну, которые сейчас проплыли, – пояснил, все еще не веря своим глазам.

– Нет! Кого – этих?

– Да, таких черных с красными лапами и гребнем по всему телу, – воскликнул я раздраженно. – Огромных, как десять меня в образе медведя.

– Как ты сказал? – спросил ворон, раскрыв клюв от изумления.

– Я же тебе объяснил… – начал уже беситься.

– Ты не мог их видеть здесь! – сказал пернатый и мне жутко захотелось свернуть ему шею. Обвинять меня во лжи? Да как он смел?

– По–твоему, я вру?! Ты совсем охренел, чернокрылый?! – распалялся я уже не на шутку и почувствовал, что еще минута и обращусь.

– У тебя глаза светятся. Голову не теряй! – воззвал к остаткам сдержанности Богдан. – Я не сказал, что не верю тебе. Просто… Просто этого не может быть, потому что… Потому что – это БлАги!!!

– Как… Благи… – еще больше оторопел я от его слов. – Не может быть…

– Вот именно! Это я и имел в виду! – обиделся ворон.

– Но… Они же… Древние духи ЧрЫвеса… – прошептал ошеломленно.

– Древние духи Чрывеса, живущие в мире теней, – поправил меня чернокрылый.

– Ну, это все меняет, конечно! – проговорил с издевкой. – Как они могли мне показаться? Зачем? По преданиям, их видят лишь… в Болимире! И те, кто ушел за грань… Но я–то живой! Да и вообще – это просто легенды!

– Я не знаю. Никто их не видел в действительности, – растерянно протянул пернатый.

– Откуда ты знаешь, что это они? Я слышал лишь, что они плавают в водах Болимира. Огненные, громадного размера, имеют лапы–плавники и зубастую пасть, которой рвут противника на части. Они защищают тех, кто попал в Болимир от скверны, очищают от грехов и помогают уйти в БлажЕниум, обретя там вечный покой. Поэтому–то мы так уважаем их и молимся, чтобы сила их не покинула. Огненного, повторяю! Ни слова про черных не слышал! И про гребни! – последние слова, точно выплюнул.

– В Ясномире вы считаете их огненными. А здесь… Они черные с огненными перепончатыми лапами и гребнем. Не знаю, откуда пошло их описание, с детства слышал именно это, – пояснил он.

– Никто не видел, но все знают, какие они. Отлично! – произнес я с насмешкой и покачал головой.

– Но откуда–то известно, как они выглядят! Значит, когда–то давно кто–то все же встречал их. Или сам Бафос кому-то рассказал, – заключил врановый и взлетел. – Надо идти. Время не ждет.

– Бафос… Вряд ли ему свойственно болтать о своем мире с кем-то. Он чаще наказами занят…

– Что ты имеешь в виду? – не понял чернокрылый.

Я взглянул на него устало и, тряхнув головой, последовал за ним. Ворон парил немного впереди, указывая мне путь. Ноги уже начинали гудеть. Не проделывал я такие маршруты человеком. Надо бы обратиться ненадолго, иначе скоро свалюсь от усталости.

***

Мы шли по дороге у скалистого берега реки, казалось, уже целую вечность. Пить хотелось чудовищно! Воды ни у меня, ни тем более у ворона с собой не было. А надо было продумать все возникающие потребности. Ладно, все не предусмотреть. Но о воде и хлебе можно же было побеспокоиться? Что случилось с моей головой? Я же всегда умел сохранять спокойствие и мыслить хладнокровно. А сейчас… А сейчас страх за любимую просто-напросто лишил меня разума. Рванул за ней, совершенно не задумываясь, как буду искать?! Где моя хваленая рассудительность?

– У тебя снова глаза светятся. Обращаться рискованно, – выдал Богдан очевидное.

– Мне нужно попить. Как ты можешь столько времени держаться? – удивился я.

– Я утолил жажду, когда ты еще у пещеры стоял, – ответил чернокрылый невозмутимо.

– Что? А мне даже не предложил! – начал беситься я.

– Так откуда же мне было знать? – парировал он и, осматриваясь по сторонам, предложил. – Надо найти лист, чтобы я набрал для тебя воды из реки. Тебе все равно туда не спуститься самому, а появится ли такая возможность дальше – неизвестно.

– Очень благородно, – усмехнулся я и стал оглядывать дерево с крупными круглыми листьями. Заметил один, свернувшийся лодочкой, сорвал его и протянул пернатому. Тот взял его клювом и слетел вниз к реке.

Я подошел в краю обрыва и посмотрел вниз на реку. Врановый покружил над ней и, остановившись у самой кромки, осторожно набрал воды. А затем вернулся обратно.

Я взял в руки своеобразную хрупкую емкость и стал жадно пить такую желанную воду. Она оказалась очень чистой, вкусной и пьянящей. Настроение сразу же улучшилось. Сделав несколько больших глотков, поднял голову к небу и довольно зажмурился. Через пару мгновений протянул листок–лодочку ворону и кивнул на него.

– Пей. Сколько еще нам идти неизвестно, а что ждет впереди и подавно. Вдруг не представится возможности слетать и напиться самому, – стало неудобно перед ним. Я же совершенно не знаю, каково это – жить не в своем теле.

Богдан наклонился и, набрав воды в клюв, поднял голову, чтобы она стекла внутрь. Потом еще и еще раз. Когда закончил, мотнул головой и уставился на меня.

– Спасибо.

– Угу, – кивнул я в ответ и выкинул листок. – Хотел тебя спросить… Каково это – жить в теле птицы?

– Для меня – вполне привычно. Я рождаюсь вороном. И умираю… Честно говоря, я уже плохо помню ощущения, когда был человеком… – мне показалось, что он вздохнул.

– Я не знаю, смог бы я выжить, если бы вдруг меня заперли в медведе… Смог бы сохранить свой разум? А Годана… – я вдруг осекся и замолчал.

– Да знаю я о твоих чувствах. Неужели ты думал, что твой внезапный порыв помочь ей остался незамеченным для меня? Может я на вид и ворон, но душой–то все еще человек! – сказал чернокрылый и, по–моему, засмеялся. Или закашлял. Лучше бы кашлял!

– Почему, как только во мне просыпается жалость к тебе, ты обязательно что–то вытворишь? – зло покосился на вранового.

– Я не нуждаюсь ни в чьей жалости. Оставь ее для себя. Никто не знает, что уготовила нам судьба. Почти никто! – усмехнулся этот поганец.

Я ничего ему не ответил, а очень хотелось послать его к Бафосу и всем его помощникам разом. Сдержался. Пока что. Но если этот пернатый еще раз намекнет на то, что знает обо мне в пророчестве, точно сверну ему шею!

– Надо идти, – холодно произнес я и отправился дальше вверх по дороге.

Богдан продолжал сидеть на моем плече молча. Мог бы и полететь сам. Тоже мне – нашел перевозчика! Я двигался довольно быстро. Уже начинало смеркаться. Вдруг впереди на дереве мне удалось разглядеть забавную пичугу. Она была круглая, как маленький шарик. Перья цвета от малинового до синего переливались от заходящего солнца. Птаха заметила нас и смешно потрясла своей головенкой с тремя торчащими в разные стороны перьями.

– Тиорк! – пискнула она, когда мы приблизились.

– Что? – оторопел я и, притормозив, вытаращил на нее глаза. – Как ты сказала?

– Тиорк! Тиорк! – повторила пичуга и, вращая головенкой то на меня, то на Богдана, захлопала маленькими крылышками. – Тиорк!

– Где? – спросил ворон, а она дернулась и отлетела подальше от нас.

– Не бойся! Мы не обидим! – попытался успокоить я птаху. Она сейчас была единственной ниточкой, связывающей меня с Годаной. Она ее видела…

– Я–то уж точно! – произнес ласково этот наглец.

Взглянув на него с укоризной, я снова вернулся к пичуге.

– Где ты встречала видящую? – повторил свой вопрос.

– Тиорк! – вскрикнула она.

– Когда? Сколько раз солнце вставало после этой встречи?

– Тиорк! – ответила птаха.

– Один… Может, она еще недалеко ушла? – повернулся я к чернокрылому.

– Тиорк! Тиорк! Тиорк! – заверещала пичуга и взлетела с ветки.

– Злые… Что за? Подожди, девушек было много? – мои догадки сводили с ума.

– Тиорк! Тиорк! – подтвердила их птица.

– Она у монсогров, – озвучил Богдан то, что мне уже, итак, стало понятным.

Я замер и стал лихорадочно думать, как поступить дальше. Естественно, поток мыслей было тяжело упорядочить в таком состоянии отчаяния. Но! Мне необходимо придумать, что делать. Мой внутренний зверь был в ярости и рвался наружу спасать любимую. Рвался на немедленные поиски. Еще немного, и я уже не смогу его удерживать.

– Глаза! Только не сейчас! Ты не поможешь ей, если нарвешься на монсогров. Ты один, а их много. Они пленят и тебя! – уговаривал меня пернатый.

– Тиорк! – напомнила о себе пичуга и полетела вперед.

– За ней! – выкрикнул Богдан и, слетев с моего плеча, пустился следом за птицей.

Я медлил лишь несколько секунд и тоже помчался за ними. Сердце колотилось в груди, как ненормальное. Если Годана у этой нечисти, то ее однозначно ведут к Слобесару. Значит, они поняли, кто она? А она сама? Черт! Пока мы тут прогуливались, ее уже могли доставить прямо в руки этому гаду! Почему я сразу не подумал об этом? Кретин! Какой же я кретин! Он же убьет ее, пока она не позвала всю свою мощь. Надо было рассказать ей все, пока была возможность и плевать на это чертово пророчество! Надо было сидеть возле ее ног и беречь сон. Не давать ей возможность попасть сюда! Боже! Я просто идиот!

Проклиная себя и всех вокруг, что не уберегли Годану, я несся за птицами и рассмотрел впереди пещеру, доступ в которую скрывала груда камней. Пичуга притормозила недалеко от входа, у дерева, и опустилась на его ветку. Ворон завис около нее в воздухе и размахивал крыльями. Затем развернулся ко мне. Я уже мчался со всей возможной для человека скоростью. Они ждали меня.

Подбежав к пещере, остановился и стал оглядывать ее. Врановый влетел вовнутрь. Я проследовал за ним.

На улице уже довольно быстро темнело, а в пещере вообще ничего нельзя было разглядеть. Я закрыл глаза, чтобы хоть чуть–чуть привыкнуть к мраку. Затем открыл и стал всматриваться к стенам. Запах стоял здесь неприятный. Пахло потом, чем–то затхлым и мочой. Сдержав приступ тошноты, закрыл нос локтем и продолжал присматриваться к углам между полом и стенами. Сначала ничего подозрительного не увидел, а потом…

Внизу у стены напротив входа стало просматриваться что–то небольшое, похожее на камень. Подошел туда и, наклонившись, подобрал. Вещица напоминала книгу или тетрадь. Богдан спросил меня, что это и после того, как я пожал плечами, вылетел из пещеры. Я вышел вслед за ним. Поднес книгу к лицу и остолбенел. Это была тетрадь Бежаны. Значит, Годана точно была здесь…

Глава 7. Годана. Пугающая встреча

Замешательство и растерянность не позволяли мне сказать и слова. Гул женских голосов раздавался по всему темному помещению. Одни спорили, что этого не может быть, поскольку Вельгала погибла много лет назад еще ребенком. Другие восторженно ахали от желания на меня посмотреть. И лишь одна воскликнула, что все они здесь из–за меня.

Заслышав брошенные обвинения, я оторопела еще сильнее. Хотелось уточнить, в чем та, что бросила их, считает виноватой меня? Это не я заточила их в этом мерзком месте. Не я мучила их жаждой и голодом. Я сама всего пару дней назад узнала, кем являлась на самом деле. Так в чем моя вина?

– Я не хотела никому из вас зла. Я даже вас не знаю! – от несправедливости претензий слезы потекли по щекам, обжигая кожу.

– Если бы ты выбрала народ, а не… Агапия… – гневно выплюнула неизвестная женщина. – Если бы ты выбрала жизнь, а не любовь…

– Что? Какого… – прошептала я и прислонилась спиной к стене темницы, ища поддержки. Казалось, земля ушла из–под ног, они стали ватными, и я сползла на пол в изумлении.

“Значит, сама же виновата в своей смерти… Но, кем был человек, которого любила Вельгала больше жизни? Интересно, он хотя бы оценил мой поступок? Хах! Почему же этот Агапий не отомстил? Почему позволил убить меня? Неужели, муки безответной любви будут мучить меня во всех рождениях? Сильван…”

Я закрыла лицо руками и разрыдалась. Ружана тихо подошла поближе и в нерешительности положила ладошку на мою голову. Не увидев никакой ответной реакции от меня, она присела на корточках рядом.

– Не расстраивайся. Мама рассказывала мне, что ты не могла поступить иначе. Что, будь она на твоем месте, не задумываясь, выбрала бы папу, – ласково успокаивала меня девочка. – Еще она рассказывала, что ваша любовь вечна. Она не могла умереть вместе с вами. И однажды ты вернешься, чтобы исправить все.

– С нами? – подняла я взгляд на нее. – Он тоже погиб?

– Мама часто говорила, что когда я вырасту, обязательно встречу человека, который будет любить меня также, как Агапий Вельгалу. Он не смог смириться с твоей гибелью и… – малышка замолчала на мгновение и продолжила, давя слезы. – Призвал Слобесара к ответу за то, что лишил его любимую жизни. Но… Но тот был сильнее…

Протянув руку, я обняла ее, прижав к себе. Она тихо плакала. Воспоминание ли о матери подействовало так на девочку или рассказы о несчастной судьбе влюбленных, я не знала. Уточнять не стала. Ей, итак, тяжело. Помнила себя в таком же возрасте, оставшуюся без родителей.

Я сидела, вжавшись спиной в сырую каменную стену, и чувствовала, как дрожь Ружаны передается моим ладоням, словно эхо ее печали. Волосы девочки пахли дымом и слезами, а хрупкие плечи под моими пальцами напоминали крылья раненой птицы.

"Он не смог смириться с твоей гибелью…" – ее слова звенели в ушах, будто отдаленный колокол, вплетаясь в тишину темницы. Воздух был густым от запаха плесени и горького полыяра, растущего в трещинах пола.

Вельгала… Момент ее смерти неожиданно всплыл в памяти, как видение: огненные крылья огромной птицы, что унесла меня в вечность. Рядом раздался мужской крик, такой родной и любимый голос. Агапий… Его яростный вопль, рвущий небо, когда он бросился вслед за убийцей.

“Любовь, сжигающая сильнее магии. Он умер за меня. Как и я умру скоро?” – мысль пронзила ледяным клинком.

Пальцы непроизвольно сжались на плече Ружаны, и девочка всхлипнула, словно почувствовав боль моих сомнений.