скачать книгу бесплатно
– Конечно! А как ты думаешь, насколько правильно провести войну на крыше собственного дома? Честно говоря, я не рассчитывал на такое стечение обстоятельств. Мы с Имраном решили, что оставшись в Баку, я буду присматривать за вами всеми. Но то, что я окажусь на нашей крыше, никто и предположить не мог.
– А Имран? Где он? – с тревогой в голосе спросила Шаргия.
– Его увезли на фронт. Но о нём позже, – Ариф постоянно оглядывался, Антон в любую минуту мог вернуться обратно на пост.
– Ты так и не ответил, что ты делаешь на нашей крыше, – повторила Шаргия. – Что за служба у тебя такая?
Ахмедов осмотрелся. Антона всё ещё не было, и бакинец, не теряя времени, вывел жену на крышу. – Вот зачем! Смотри! – Ариф глазами указал на пулемёт.
Подобное устройство Шаргия видела в своей жизни впервые. Спаренный «Максим» в её представлении выглядел как некое злобное и хищное существо. Женщина предпочла оставаться от орудия на расстоянии и отказалась приближаться ближе.
– Это то, зачем я здесь, теперь я служу в зенитной артиллерии, с гордостью произнес Ариф и тут же с грустью добавил: – А Имрана забрали, и я ничего не смог сделать, просил за него, но тщетно. Я хотел было отказаться и уйти с ним, но он настоял, сказал: «Останься, будь ближе к детям».
Шаргия приблизилась к мужу и, положив руку ему на сердце, тихо нашептала:
– Он прав, если есть возможность, почему бы и не быть ближе. Ариф, я очень соскучилась по тебе. Ахмедов решительно отстранил жену от себя. – Шаргия! Не вздумай даже об этом заикаться! Меня сколько дней мучает совесть, что Имран на фронте один, а я здесь и ещё с женой нежусь. А что скажет Сурая, если нас застанет?!
– Я… я же ничего такого не сказала, и вовсе мы не нежимся – растерянная Шаргия виновато отступила от мужа. Воспитанная в традициях женщина испытала стыд за неуместное упоминание своих чувств.
Ариф осознал, что своим странным поведением обидел родного человека, и это после двух недель разлуки и пережитых эмоций. Он приблизился к жене и вновь обнял её.
– Прости меня, за эти дни столько навалилось, что нервы сдают. Прошу тебя, постарайся не выдать меня, прежде всего перед детьми и Сураёй особенно.
– Не беспокойся, дети не узнают, а вот про Сураю не уверена, она может на крышу выйти без предупреждения.
Ариф задумался и ответил:
– Не сможет, она видела, как мы пулемёт на крышу затаскивали, её предупредили. Кстати, ты не знаешь, Имран пишет?
– Пока писем не было.
Ариф тяжело вздохнул. Отсутствие писем от Имрана взбудоражили воспоминания, чем удвоили у бакинца чувство вины.
– Не переживай, Ариф, – успокоила жена. – Ещё напишет, обязательно напишет.
– Не могу себе простить, что не настоял на своём… и ещё не сохранил…
Шаргия перебила мужа более насущным вопросом:
– Ты не голоден?
– Нет! Мне кусок хлеба с того дня с трудом проходит.
– Может, вам чаю? – Шаргия не знала, как угодить мужу. Ариф замотал головой.
– А парень из Ленинграда не выдаст тебя?
– Он ещё ничего не знает.
Ариф вдруг вспомнил про Антона и бросил взгляд на другой конец крыши. Опасения бакинца подтвердились. Синицын возвращался на пост.
– Уходи милая, он возвращается, – поторопил жену Ахмедов. – Постарайся детей на крышу не пускать, позже дам о себе знать.
Спешно войдя в дверной проём, Шаргия напоследок пожелала мужу:
– Будь осторожен, родной. Сегодня ночью я засну спокойно, зная, что ты рядом.
Антон вернулся в приподнятом настроении, стал осматривать пулемёт и напевать мелодию.
– Кто приходил на пост, я заметил женщину? – невзначай спросил Синицын.
– Да так, женщина из местных, – небрежно ответил бакинец. – Объяснил ей ситуацию. И ещё договорился насчет кипятка для чая.
– Чай – это хорошо, и вообще, у вас в Баку радушные люди живут, – Синицын улыбнулся и посмотрел в конец крыши, задержав при этом взгляд.
– Что произошло, пока ты гулял, с чем связано твоё хорошее настроение? – не без любопытства спросил Ариф.
– А что, заметно? Я с девушкой познакомился, во дворе ковёр выбивала.
– Как зовут? – Ариф насторожился.
– Наташа. Я предложил ей заглянуть к нам в гости.
Наташа – соседская девушка. Она жила с матерью на первом этаже. Очень улыбчивая и добродушная Наташа не отличалась яркой внешностью. Будучи маленького роста и слегка полноватой, она старалась избегать общества парней. Наташе было восемнадцать лет, и она работала медсестрой в госпитале.
Ариф не смог скрыть своего беспокойства и покосился на однополчанина, и тот это заметил.
– Теперь что не так, почему ты на меня так смотришь? – возмутился Синицын. – Девушка же не из местных?! И ко всему же она свободна.
– Я не против… тебе видней, – Ариф старался быть корректным, чтобы не вызвать у Антона подозрения. – Я понимаю, дело молодое, но на пост её не следует приглашать. Забыл, что про тебя думает Звягинцев.
Синицын задумался.
– А как он узнает об этом?
– Просто возьмет и явится.
Синицын прикусил губу и, сожалея, сказал:
– А я так хотел пригласить её и показать наш пулемёт.
Шаргия вышла из квартиры с чайным подносом в руках. Варенье из лепестков роз было размещено в центре как самое значимое лакомство. Женщина решила не ограничиваться только кипятком. По наивности, предвосхищая приятное удивление мужа и солдата из Ленинграда, Шаргия, улыбаясь, направилась на крышу.
– Ты что удумала, Шаргия?! Ты кого решила чаем поить?! Неужто солдат с крыши?!
Шаргия от неожиданности чуть было не выронила из рук поднос со стаканами. Обернувшись, она увидела Сураю.
Шаргия растерялась, побледнела, поднос в её руках затрясся. От мысли, что её мужа ожидает неминуемое разоблачение, по телу женщины пробежала холодная дрожь.
– Ты что, решила этих бездарей, которые на крыше греются, чаем поить?! Да ещё с вареньем? В то время как наши мужья на фронте воюют и ещё неизвестно, в каких условиях живут. Эти… чем заслужили такое уважение?
– Они же тоже люди, – неуверенно оправдывалась Шаргия. – А может быть, и наших мужей кто-нибудь угостит чаем, пригреет…
– Там, где находятся наши мужья, идёт война, там нет такой жизни, как здесь. И никто наших мужей чаем не поит, там всё разрушено, и люди бегут, спасая свою жизнь. А вот эти… – Сурая затрясла пальцем в сторону крыши. – Именно эти… должны биться с немцами за свои города, а не наши мужья должны погибать за чужие земли.
– Как чужие?.. Мы же одна страна… – растерянно отбивалась Шаргия.
– Больно большая страна… – с ухмылкой выдала Сурая. – По мне… моя страна – это там, где ты живёшь. Так что на этой крыше должны воевать наши мужья, а не эти!..
– Сурая, это неправильно отказывать людям в воде, побойся Бога! С каких пор ты, подруга, стала такая чёрствая?
Слова Шаргии оказались действенны. Сурая неожиданно остепенилась и виновато опустила глаза. – Не пишет мне Имран, беспокоюсь, совсем самообладание потеряла. А как Ариф, пишет?
Шаргия замотала головой, испытывая чувства стыда и угрызение совести. Она даже не смогла ответить короткое «нет».
– Ладно, иди угощай! Может, ты и права, кто его знает, вдруг и нашим ребятам повезёт, найдется, кто поддержит и накормит их. А я к этим… не выйду, видеть их не хочу, особенного того, рыжего, который по крыше гуляет и в окна заглядывает, бесстыдник. Обязательно пожалуюсь на него.
Выйдя на крышу и повернувшись лицом к Сурае, Шаргия хотела удостовериться, что подруга сдержит слово и не выйдет на крышу. Сурая, крайне удивившись поведению подруги, закрыла за ней дверь на крышу.
Первым рядом с Шаргией оказался Антон, он помог женщине донести поднос до стола, смастерённого Арифом из ящиков из-под патронов. Парень сиял от радости, рассматривая поднос.
– Как же быстро вы о нас позаботились, – осматривая Шаргию с головы до ног, улыбался ей во весь рот питерский паренек. – А знаете, на вашем подносе невиданные яства. А мне говорили только о кипятке, – пошутил Антон, не отрывая глаз от подноса. – Милая женщина! Это, как я понимаю, варенье, только не пойму какое…
– Из лепестков роз, – ответила Шаргия и посмотрела на мужа.
Ахмедов, впившись негодующими глазами в собственную жену, ответил:
– Из лепестков роз – это на редкость вкусное варенье. Повезло, нам попалась очень щедрая гражданка, – лицо Ахмедова исказилось от ярости и мысли, что необдуманная забота жены может его выдать, а позже и погубить.
Пока Ариф испепелял жену глазами, Синицын, не дожидаясь однополчанина, приступил к знакомству с экзотическим вареньем.
– Пройдемте, гражданка, я вам кое-что объясню, а именно, что приходить на пост без приглашения вам более не следует, – Ахмедов энергично подхватил жену под руку и повёл к двери.
– Ариф, дружище! – Антон на мгновенье отвлекся от сладкого угощения. – Не надо так грубо с гражданочкой, с этого дня она наша кормилица.
– Здесь не бульвар и не чайхана, нечего ходить, – Ариф ответил Антону, но сердито смотрел жене в лицо. Сопроводив Шаргию до двери, бакинец «прошипел» жене: – Шаргия, ещё раз без спроса явишься – убью. Погибели моей хочешь? Жди, сам позову.
– Убей, тебе можно, – Шаргия мило улыбнулась. – Из твоих рук всё приму и смерть тоже.
– Прости, земляк, свинья я, всё съел! – Синицын, извиняясь, слизывал с блюдца последние капли варенья.
– На здоровье! Я такого… в своё время объелся.
– Хорошая женщина! – заметил Антон. – И вообще, мне местные женщины нравятся, они обходительные, скромные и, полагаю, хорошо готовят… Были бы они чуть-чуть светлее, с голубыми глазами, я непременно женился в Баку. Ариф, ты женат? – спросил Антон, полностью облизав блюдце.
– Да.
– Какие глаза у твоей жены, красивые?
Ахмедов от неожиданного вопроса оглянулся по сторонам, ему показалось, что Шаргия опять вышла на крышу.
– Ну, точно не голубые.
– А какие?
– Не помню.
– Как можно не помнить глаза женщины, в которые каждый раз перед сном заглядываешь.
– Ну всё, хватит про мою жену, – решительно отрезал бакинец. – Нам как-то надо отблагодарить женщину за чай. И в дальнейшем, чтобы получать от неё чай и ещё какую-нибудь пищу. Я заметил, у неё есть дети.
– Ты прав… надо!.. – Антон приободрился. – Я и Наташу чем-нибудь угостил бы.
– Антон! Не считаю правильным заводить знакомство с девушкой, находясь на боевом посту. Думаю, это несерьёзно…
– Звягинцев своими запретами прохода не дает, и ты туда же!.. Вы что, молодыми не были?! – Синицын повысил голос. – И вообще, я на этом посту старший… и мне решать, кому ходить здесь, кому нет!
– Может, ты и старший по званию, но я старше по возрасту и чуть дальше твоего… вижу и считаю, что ничто не должно отвлекать нас от наблюдения за небом.
Антон, на несколько секунд сердито сдвинув брови, пристально посмотрел на Арифа. Парень очень хотел возразить, но поступить против правил, которые почитал и уважал с самого детства, он не решался. Со злостью махнув рукой в сторону Арифа, питерец отошел к краю крыши, обозначив тем свою обиду.
Ариф развязал вещмешок и с радостью извлёк припасенные куски сахара, несколько консервов, сухие галеты – почти весь свой сухой паек.
– Вот, передай это от меня, – обиженный Антон положил на стол завернутые в бумагу куски сахара и пару консервов.
– Спасибо! – улыбаясь, поблагодарил Ахмедов.
– Это не тебе, а детям, – всё ещё обиженный Антон сел за стол, но спиной к Арифу.
Ариф вывел Шаргию на крышу и скрытно завёл за широкий каменный дымоход.
– Вот консервы, сахар и галеты, – Ахмедов вручил жене завёрнутые в ткань продукты. – Подели поровну и отдай часть Сурае. Придумай что-нибудь, скажи, что обменяла.
– Хорошо, что-нибудь придумаю, спасибо, – Шаргия подняла глаза на мужа. В глазах женщины светилось желание, естественное желание, которое возникает между любящими супругами после долгой разлуки.
Ахмедов нежно и очень трепетно поцеловал жену в губы.
Часть 4
Прошла неделя, волнительная, беспокойная. Арифу всё это время удавалось оставаться незамеченным. Бакинец не высыпался – мешали мысли о разоблачении и позоре перед близкими людьми, а главное – его мучила совесть, порою до боли в сердце.
Ахмедов мёл крышу и ворчал. Вокруг пулемёта были разбросаны десятки окурков от самокруток, и крыша была усеяна плевками. Ушедшая на отдых смена, коих сменили Ариф с Антоном, проявили неуважение к сослуживцам, а прежде всего к месту, где живут люди. Вероятно, те солдаты, кто нёс службу у пулемёта, восприняли крышу как место, где обитают кошки и голуби. Никто из этих людей, вероятно, не мог предположить, что на этой крыше когда-то праздновались дни рождения, женщины нянчили детей и даже проводились свадьбы.
– Поросята, а не люди! – громко возмутился Ахмедов. – Надо пожаловаться на них Звягинцеву. Нельзя так себя вести, здесь же люди живут.
– Какие ещё люди, Ариф? Тут, кроме нас, никого нет, – удивился Антон и принялся помогать сослуживцу. – Хотя, ты прав, попав сюда в первый раз, я почувствовал, что эта крыша не простая, здесь, видимо, когда-то кипела жизнь.
– Для бакинцев крыши – не просто крыши, чаще всего это излюбленные места приятного времяпрепровождения. Много у нас солнечных дней… любим мы наши крыши, и детям солнце особенно полезно, – Ахмедов вспомнил о детях, ему хотелось услышать их голоса. Ещё будучи в расположении части, он замыслил для них сюрприз и ждал подходящего момента.
