скачать книгу бесплатно
Калитка с грохотом захлопнулась. Ариф испуганно обернулся, Имрана не было рядом, у Ахмедова защемило сердце, и голова заполнилась тревожными мыслями. Войдя в здание, мужчины поднялись на второй этаж.
– Стой здесь! – приказал Звягинцев, остановившись перед дверью с вывеской «Начальник 2-го отдела». – Никуда без меня не уходи. Понял?
Ариф покорно кивнул головой.
Ахмедов огляделся по сторонам, повсюду сновали призывники и люди в военной форме. Задумавшись, Ариф подошёл к окну.
Во дворе военкомата люди в форме окриками руководили посадкой призывников по машинам. Жёсткими, а порою грубыми командами офицеры делили молодых парней на группы и загоняли на машины.
«Странные люди, кричат, грубят, словно призывники пленные, а не свои… вероятно, эти офицеры прибыли прямо с фронта, суровые и злые, только непонятно на кого».
Ариф вглядывался в лица призывников, и эти лица более уже не выражали радости и воодушевления, хотя буквально за воротами народное веселье продолжалось. Ариф задумался, уткнувшись лбом в стекло окна. «Как мало надо, чтобы человек забыл обо всех мирских радостях, стоит только стать солдатом. Чушь, когда говорят, что на войну идут с удовольствием, жизнь одна, и всем хочется жить, хотя каждый уверен – погибнет не он».
В комнате начальника отдела заговорили на повышенных тонах, вероятно, старший лейтенант второпях неплотно закрыл дверь.
– Я всё равно заберу его и, если надо будет, дойду до самого командующего округом, – Ариф распознал голос своего военрука. – Мне нужны подготовленные ребята, зенитчики! А этого парня я сам обучал, знаю, на что он способен, а главное, он сможет в будущем обучить стрелковому делу других.
– А мне что прикажешь делать? – чей-то незнакомый голос возразил старшему лейтенанту. – Думаешь, мне люди не нужны или у меня здесь есть большой выбор? Одни на броне сидят, другие со справками о непригодности и сопляки-добровольцы, кому ещё за материнский подол следует держаться, и те на фронт рвутся.
– Так и ты пойми, милый человек! – всё так же нервно продолжил военрук. – Всех, кого ты отправишь на фронт, за пару недель научатся стрелять, и их промахи станут погибелью только для них самих. В моём же случае, если промахнётся мой стрелок, то авиабомбой убьёт десятки, а может, даже сотни людей.
– Пусть об этом думает командование – это не твоя забота! – ответил незнакомый голос. – Воюй с теми, кого выделили… И потом, на это есть зенитная артиллерия. Целый полк, 193-й, под Баку расквартирован. А ты за моими призывниками охотишься.
– Вот именно, что полка уже нет, убыл прикрывать центральное направление – Москву, оставив Баку на заботу Всевышнему, а ты говоришь, воюй!.. Вот почему я мотаюсь по городу по военкоматам, ищу своих бывших студентов.
– Могу обрадовать тебя, скоро девчат пришлют на помощь, – незнакомец усмехнулся. – Решили призывать на службу женщин и именно в зенитную артиллерию. Думаю, скоро тебе станет чуть легче. Окружишь себя молодыми девчатами, и война покажется раем, – на этот раз незнакомец закатился смехом от собственной шутки.
– Смейся, смейся! Я посмотрю, как ты будешь смеяться, когда мессеры над городом начнут кружить, а ты каждый час будешь бегать в бомбоубежище… Вот тогда вспомнишь меня и моего парня. А когда посыплются с неба бомбы, окружишь себя теми девицами и запоёшь «Отче наш»…
Незнакомый мужчина, невзирая на эмоциональные выговоры Звягинцева, продолжал смеяться:
– Ну ладно, не горячись, уступлю тебе твоего студента, – мужчина, отойдя от смеха, смягчился и дал согласие. – Пусть это будет мой вклад в защиту бакинского неба. Зови сюда твоего студента.
Ахмедов отпрянул от двери. Решилась его судьба, но он был не один, его ждал друг, которого нельзя было оставлять одного, наедине с его одержимыми мыслями.
Ариф ринулся по лестнице вниз к Имрану, позабыв о строгом старшем лейтенанте и об удаче, которую ему даровал голос незнакомого человека.
Заметив перепуганное лицо Арифа, Имран насторожился.
– Брат, меня хотят оставить в Баку! – Ариф был взволнован, торопился, ибо его могли начать разыскивать. – Вспомнили, что я знаю зенитный пулемёт. Я не хочу, я хочу с тобой на фронт.
Имран с лёгкостью вздохнул, словно за несколько минут переосмыслил все свои тягостные мысли. Ухватив друга за плечи, Имран радостно улыбнулся:
– Это же удача, большая удача! Нам повезло! Останешься в Баку и присмотришь за нашими. Какая же это удача! Как же я рад!
– Нет, нет… – растерянно отступил от друга Ариф. – Я уйду с тобой и не оставлю тебя, я дал слово Сурае, что мы вернёмся вместе.
– Глупости! Сурая – моя жена и женщина, и не ей решать, как нам, мужчинам, поступать, – Имран сердито сдавил плечи напуганного Арифа. Пойми, женщины мыслят сердцем, сказала и забыла, а наша обязанность думать дальше, наперёд. Идёт война – смутное время, женщина одна с детьми – это самая ужасная мысль для мужчины на войне. Неужели тебе не боязно, что они останутся без еды и присмотра, и как ты после этого будешь воевать, зная, что твоя жизнь на этой войне и ломаного гроша не стоит, а на тебе такая ответственность – отца и мужа. Будь рядом, защити и позаботся о наших детях! А я за тебя повоюю. Будь уверен, у меня это лучше получится. – Имран продолжал трясти друга за плечи, не сводя с него глаз. – Знаю, хочешь возразить, но времени мало, брат, очень мало! А Сурае я напишу, объясню всё, она поймёт…
Пока Имран думал, на чём написать весточку, Ариф растерянно твердил вслух:
– Дети, да, дети… одни без нас… пропадут.
– Вот именно, без нас пропадут, – согласился Имран и добавил: – И такой, как ты, мне на фронте не нужен, все уши мне своими переживаниями прожужжишь. – На чём же написать?! – встревожился Имран. – У меня только повестка, а меня ещё не вызвали. Так, давай сюда твою повестку, напишу на ней, потом заберёшь у своего лейтенанта. А лучше скажи, что потерял, он же рядом, и без повестки тебя заберут, ты им нужен. Давай, снимай рюкзак, буду писать на твоей спине, времени нет, надо торопиться.
Ариф чувствовал, как Имран карандашом спешно выводит на повестке слова, будто заучил их наизусть, будто знал, что должно было произойти. Первый раз в жизни Ариф позавидовал другу, его уверенности в себе и решимости брать на себя ответственность.
Завершив письмо, Имран сложил повестку маленьким квадратиком и вручил другу.
– Не потеряй! И обязательно соври, что потерял. Ну всё, иди и на меня не оглядывайся.
– Не могу, не получится у меня, стыдно мне, брат, тебя одного оставлять, не прощу себе, если с тобой что случится, – Ариф виновато стоял перед другом и был близок к тому, чтобы расплакаться.
– Иди, Ариф, мы всё обговорили! – Имран подошёл вплотную к Арифу и крепко обнял его. Но почувствовав, что тело друга напряглось, тихо нашептал ему на ухо: – Только не реви, возьми себя в руки, люди вокруг. Восприми это не как везенье, а как нашу с тобой удачу. Я всю жизнь буду тебе благодарен, что ты был рядом с моими детьми, я тебе их поручаю! Слышишь?!
– Ахмедов Ариф! Кто здесь Ахмедов Ариф? – громче обычного крикнул военный, оглашающий фамилии призывников. Рядом с ним стоял старший лейтенант, на этот раз он выглядел строже обычного.
– Тебя ждут, – тихо, еле слышно, сказал Имран. Впервые за всё время их дружбы его голос задрожал. Вероятно, воля этого человека дрогнула, и со словами «Иди, не мучай меня» Имран толкнул Арифа в плечо.
Ахмедов с опущенными плечами поплёлся к месту, где его ждали. Имран смотрел другу вслед и отгонял от себя чудовищную мысль, что этот день больше не повторится, и он никогда больше не увидит жену, детей, друга и этот город. Непроизвольно у Имрана пробилась слеза и не одна, но он со спокойной душой утёр глаза, будучи уверенным, что никто из его близких не видит этих мгновений его слабости.
Звягинцев вновь привёл Арифа к кабинету начальника 2-го отдела и в этот раз в собственном сопровождении ввёл его в кабинет.
– Плохо службу начинаешь, солдат! – неизвестным голосом оказался пожилой майор, с зализанными редкими волосами и в застёгнутом до последнего крючка офицерском кителе.
– Побегать решил?! Удивляешь ты меня, тут старший лейтенант за тебя горой стоит, а ты такого человека подводишь. Куда тебя лешие понесли?!
– С другом простился, мы с ним с детства вместе… – виновато ответил Ариф.
– Сынок, война идёт, бросай свои бакинские выходки, именины, обрезания, свадьбы и прочие манеры. На твоем месте другой боец прилип бы к моей двери и ждал моего благословения. А ты тут проводы устроил с дружками. Предлагаешь и мне вернуться в Тулу и попрощаться с друзьями детства? Армия тебе не детский сад и не песочница во дворе. Приди в себя, солдат! – майор сердито покосился на Ахмедова. – Давай сюда повестку! – майор небрежно поманил пальцем.
– Я её потерял, простите, так получилось, – неуверенно произнёс Ариф.
– Ты уверен, что потерял? – бросив удивлённый взгляд на старшего лейтенанта, усмехнулся майор. – А что ты держишь в руках?
Арифа вдруг осенило, что за всеми этими переживаниями и тяжёлыми мыслями, он не заметил, как всё это время продержал маленький бумажный квадратик в своих руках.
– Степаныч! За кого просишь?! – удивлённо спросил майор, пристально рассматривая Ахмедова. – Так он не в себе, как он будет самолёты сбивать?
Звягинцев не ответил, лишь только бросил беглый взгляд на бывшего студента.
– Где проживаешь в Баку? – развернув и разгладив ладонью повестку, спросил майор.
– Я живу… – Ариф замешкался, размышляя, с чего будет правильно начать, с прописки или с адреса фактического проживания.
– На Кубинке он живёт! Место в Баку такое есть, – опередил Звягинцев. – Прав я?! Помню, ты туда свой курс приглашал, и меня в том числе. Никак не могу забыть кутабы твоей мамы, – старший лейтенант впервые за всё это время по-доброму улыбнулся. – И довгу её тоже помню.
– О чём это ты, Степаныч? – полюбопытствовал майор. – Если вы о еде, то объясните, я в Баку недавно.
– Потом объясню, – перебил майора Звягинцев. – Давай поскорей оформляй, мне ещё развод производить и парня надо пристроить и приодеть.
Ариф, оцепенев от напряжения, наблюдал, как майор кладёт его повестку в общую стопку повесток других призывников.
– А можно оставить повестку себе на память? – запинаясь, попросил Ахмедов.
Майор и Звягинцев переглянулись. Майор, раздражаясь, ответил:
– Вот ещё, что удумал, а отчитываться мне? Степаныч, ты всё же к этому парню присмотрись, как бы с ним потом… майор не договорил, и, подняв глаза на Арифа, сказал:
– Иди, парень, и не испытывай моё терпенье, – после короткой паузы сухо бросил: – После войны подарю, если заслужишь.
– Пошли, Ахмедов, – поторопил Звягинцев. – Не задавай глупых вопросов, повестки нужны для отчётности, на память их не оставляют.
Ариф быстро сбежал по лестнице на первый этаж, где было много призывников, он во все глаза искал Имрана. Потеря архиважной записки с заветными словами мужа жене медленно ввергали рассудок парня в хаос и панику.
Выбежав из ворот военкомата, Ариф, нервно оглядываясь по сторонам, думал: «Как быть, как объяснить Сурае, почему я в Баку, а Имрана увезли». Отчаявшись от безуспешных поисков, Ариф крикнул:
– Имран! Имран!
Никто не отозвался.
– Ахмедов, зачем так кричишь?! – выйдя из ворот военкомата, спросил старший лейтенант. – Какой-то ты сегодня странный. Пошли, машина ждёт.
Подавленный событиями тяжёлого дня, Ариф плёлся за старшим лейтенантом. Ахмедов не переставал искать друга, то и дело оглядываясь по сторонам. И даже взобравшись на борт военного грузовика, он в последний раз крикнул:
– Имран!
Машина резко дёрнулась с места и не спеша медленно отъехала от здания военкомата. Имран так и не отозвался, вероятно, его, как и других новобранцев, увезли на грузовиках на фронт в неизвестном направлении. Его война началась. Арифа тоже везли на фронт, однако в обратном направлении, в родной город, на свою войну, пока бескровную и далёкую.
Часть 3
После двухнедельного обучения на стрелковых курсах, Ариф, одетый в военную форму, стоял у окна дома офицеров и смотрел на улицу. Он внимательно высматривал среди прохожих знакомые лица. В его сознании зрел план.
«Неужели никто из соседей не пройдет мимо, ведь дом в двух шагах. Неужели никому в этой части города ничего не нужно?» – напряженно размышлял Ариф и неотрывно следил за прохожими, рассчитывая даже на тех, с кем когда-то хоть раз поздоровался. В кармане он сжимал заранее написанное Шаргие письмо с объяснениями, как им встретиться и как себя вести.
Из-за угла вышла женщина с базарной плетенкой. Ариф обрадовался, это была знакомая жены, имя которой Ариф от переживаний никак не мог вспомнить. Он быстро открыл окно и достал из кармана скомканный клочок бумаги, сложенный треугольником.
– Первый взвод, строиться! – услышал Ариф и со злости крепко сжал в кулаке записку. Начался утренний осмотр. Ариф резко закрыл окно и быстро сбежал по мраморной лестнице в вестибюль здания, где группа новобранцев выстраивалась в шеренгу. К строю солдат вышел уже знакомый старший лейтенант Звягинцев.
– Товарищи бойцы! Буду краток. Сегодня вечером ваш взвод разойдётся по боевым позициям. Полагаю, двухнедельная подготовка для вас не прошла даром, думаю, практически все более-менее подготовлены. А что касается практических стрельб, тут, к сожалению, времени и возможностей было недостаточно, придётся набираться опыта на боевых позициях. И посему, учитывая сложившиеся обстоятельства, принято решение на каждый зенитный расчёт направить стрелка с боевым опытом. Соответственно, этот же человек на расчёте будет старшим… Его указания выполнять беспрекословно.
Итак, зачитываю фамилии и адреса расчётов.
Звягинцев огласил весь список. Ариф не услышал своей фамилии, забеспокоился и уже был готов подойти к старшему лейтенанту, но тот опередил Ахмедова.
– Рядовой Ахмедов и ефрейтор Синицын, ко мне!..
Строй распался, и Ариф ринулся к наставнику. К Звягинцеву подошёл ещё один боец – молоденький парень с веснушчатым лицом и с очень короткой стрижкой, настолько короткой, что была видна розовая кожа головы. Глаза парня беспричинно светились радостью и задором. Он был курносым, и временами под его щёчками разбегались две игривые ямочки.
Звягинцев вошёл в офицерскую комнату и сел за свой стол.
– Значится так! С сегодняшнего дня вы оба будете составлять боевой расчёт. Под вашу ответственность передается спаренный пулемёт «Максим». Знаю, что по нормам обслуживать орудие положено троим бойцам, но людей у меня пока нет, будете вдвоем управляться. Это всё, что вам надо знать. Знакомьтесь.
Бойцы переглянулись.
– Меня зовут Ариф! – Ахмедов первым протянул руку.
– А я Антон, – у Синицына тут же заблестели глаза, и те удивительные ямочки пришли в движение.
– Держи, – Звягинцев протянул Антону лист бумаги. – Это бумаги на пулемёт, ты старший. И учти, Синицын, Ахмедов не меньше твоего знает свое дело и стреляет не хуже, я его учил. Ну всё, думаю, поладите, вам скоро выезжать. Сегодня новый расчёт создаем, работы невпроворот… Теперь идите на склад принимать орудие, а после выедем на новый пост.
Железные ворота дома офицеров с шумом распахнулись.
Грузовая полуторка, силясь, выехала из ворот. Ариф сидел рядом с Антоном. Напротив были двое бойцов из их же роты – Звягинцев взял их на подмогу.
На деревянном полу на ветоши лежал спаренный зенитный пулемёт. Рядом стояла станина пулемёта, удерживаемая Арифом. Под ногами Антона были уложены патроны в ящиках и машинка для заправки патронов.
– Откуда родом, Антон? – улыбаясь, спросил Ариф.
– Из Питера, то есть из Ленинграда, – с радостью ответил Синицын. – А ты местный?
– Да, из Баку, – гордо ответил бакинец. – Смотри, дождь пошел, – слегка подняв брезентовый тент машины, заметил Ариф.
– Могу одолжить свой плащ-палатку, – учтиво предложил Антон. – Мы в Питере к дождям привыкшие.
– Спасибо, я тоже прихватил свой… – Ариф не успел ответить, и чуть было не скатился со скамейки полуторки. Машина резко затормозила. – Неужели приехали и так быстро?! – удивился Ахмедов.
– Выгружаемся, бойцы, – извне машины послышался голос старшего лейтенанта.
Ариф, улыбаясь, первым откинул брезентовый тент машины и тут же опустил жесткий брезент. Он вдруг осознал, что машина въехала в его собственный двор.
– Ну что, Ахмедов?! Почему мешкаешь? – крикнул Звягинцев. – Спрыгивайте, не тяните время, до вечера должны управиться. А тут ещё дождь зарядил: льёт как из ведра.
Ариф тянул время, не решался выглянуть, но двое других бойцов спрыгнули с машины первыми. Антонов ухватился за пулемёт и запросил у Арифа помощи:
– Земляк, подсоби, поднесем «Максима» к ребятам.
Ариф не слышал, а только догадывался, о чём его просят. Ахмедов думал только об одном, в какую нелепую ситуацию он попал: служить на крыше собственного дома, а спать в двух шагах от собственной спальни, и это тогда, когда идет беспощадная война и все мужчины воюют и спят в окопах, грязи и слякоти.
Ариф дрожащими руками прикрылся капюшоном, не от дождя, его он не боялся, бакинца страшили осуждающие глаза соседей и расспросы Сураи… Спрыгнув с машины, Ахмедов, косясь из-под капюшона, осмотрел двор: «Никого вокруг, и слава богу, – обрадовался он, но сразу огорчился. Машина остановилась прямо перед его подъездом. – Неужели расчёт будет над моей квартирой? – шокирующая мысль пронзила разум Ахмедова. – И как теперь быть, как выходить из положения, на такую близость к дому я не рассчитывал», – нелепые мысли овладели Арифом, его воображение изобиловало сценами позора и порицания. А самое ужасное, его страшила мысль, как он объяснится с Сураей без записки.
Он молил Бога, чтобы никто из соседей не вышел из своих квартир, пока он с бойцами будет поднимать орудие на крышу, на ту самую крышу, где он и Имран со своими семьями проводили лучшие дни жизни.
Время застыло. Сжавшись из-за страха разоблачения, Ариф с ящиком патронов следовал за Антоном, который с двумя бойцами поднимал по лестнице тяжёлый пулемёт.
Звягинцев наблюдал за подъёмом, находясь пролётом выше.
Приближаясь к собственной квартире, Ахмедов вдруг от волнения на несколько мгновений услышал собственное сердце. Но когда щёлкнул дверной замок Имрановой двери, Ариф обречённо закрыл глаза.
