скачать книгу бесплатно
– Ты что несёшь?!
– Молчу, молчу, любимая! Я понял, сплю сегодня у крыльца на коврике! Можно хоть дерюжку подстелить?
Я уж и сама гоготала. Ну как на такого зло держать? Дитё малое, право слово! Подумаешь, чуть поцапались. Эка невидаль? Может, устал человек за день, а я на него налетела сразу.
Зрители всё пытались подлить масла в огонь:
– Баба!
– Сразу видать, кто в семье голова!
– Что ж ты спину гнёшь?
– Всех мужиков опозорил!
Вот мерзавцы! Им лишь бы сплетен подсобрать, а кто прав, кто виноват – знать не знают да и всё равно. Так бы языки злые и повырывала!
– Позор мне, позор, – безропотно согласился Серый.
– Значит так, – включилась я в игру, – теперь носить меня повсюду будешь на руках…
Серый, не мешкая, подхватил меня и с лёгкостью закинул на плечо. Мужики завистливо ахнули: я хоть и некрупная, но всё ж силы тощий пришелец, видно, немалой. Запомнили.
– Ещё, – спокойно продолжила я, слегка покряхтев, – букет васильков у подушки каждое утро.
– И зимой?
– Зимой в первую очередь!
– Чай из свежесобранной липы и…
– Тумака? – без особой надежды подсказал супруг.
– Только что испечённый крендель из белой муки, – мстительно закончила я.
Серый скалил зубы и кивал, мол, всё сделаю, только не злись. А я, в совершенно глупом положении, неудобно упираясь животом в острое плечо, чувствовала, что обижаюсь всё меньше. Кажется, и нету на свете ничего, что могло разлучить нас. Я бы обняла мужа от избытка чувств, но дотянулась только куснуть за бок.
Многострадальная дверь харчевни снова шумно распахнулась. Внутрь ввалился плечистый волосатый мужик с вилами наперевес. Светолик удивлённо воззрился на чумазого, явно только оторванного от работы посетителя: зачем пожаловал?
– Нашлись, голубчики! – мужик наставил перст[32 - Перст – палец.] на Серого (ну и на мой зад заодно, коль скоро я на его плече висела). – Сейчас мы вас!
Не успели мы сообразить, что к чему, как волосатый выскочил на улицу и убежал. Странный какой-то.
Откуда ж могла беда прийти? Знамо дело, следующей в харчевню вплыла Всемила. С опухшими красными глазами, но аккуратно прибравшая остатки волос под праздничный расшитый кокошник с убрусом[33 - Убрус здесь – подобие платка, повязываемого поверх кокошника. Обычно носили его только замужние женщины. Но мы же понимаем, что Всемила сделала это специально и с намёком?]. На вытянутых руках, словно безвременно погибшего героя, она несла срезанную косу. Странно, что траур не надела, показушница.
За Всемилой шла толпа.
В толпе выделялись парни помоложе, мужики погрознее и бабы поскандальнее. В руках почти каждый нёс хоть дрын или лопату, а у одного даже мелькнул топор.
Я задрыгала ногами, пытаясь рассмотреть, что к чему, и Серый аккуратно опустил меня на пол.
– Вот они, злыдни! – завопила девка, – добрым людям гадят, жизни не дают! Поглядите, что наделали!
Бывшая красавица противно заголосила и подняла косу вверх, чтобы все разглядели. Серый округлил глаза:
– Девица, это ж кто тебя по головке так стукнул, что ты на добрых людей напраслину возводишь?
– На добрых?! – завопила она пуще прежнего. – Да разве добрые люди опозорят невинную на весь край?!
Толпа возмущённо загалдела. Мои бывшие собутыльники придвинулись, чтоб не упустить чего интересного, но встать с мест против пришедших и не подумали.
– Да кто ж тебя тронул? – не понял мой наивный супруг.
– Да вот ты, ты и тронул! – так возмутилась Всемила, что даже я ей на миг поверила. – Ты, похабник, соблазнил, а баба твоя ревнивая выследила меня да косу срезала-а-а-а!
В толпе сердито переговаривались.
– Что за ерунду несёшь? – вылупился Серый.
Я смущённо кашлянула. Муж с ужасом воззрился на меня:
– Я её и пальцем не тронул!
– А я тронула…
– Фроська?!
– Что «Фроська»?! Она чужого мужика со двора свести пыталась, кто ж такое стерпит? А вы, – я обратилась к защитникам девичьей чести, – постыдились бы в бабьи разборки лезть! Чего дубинами размахиваете? Чай только напугать ими и можете. Ну, подходи! Кто готов один на один?!
Серый в ужасе оттащил меня назад: чуть первой в драку не кинулась. А что? Я бы всем желающим не волосы, так руки повыдёргивала б!
– Фрось, посмотри на меня! Фрося! Ефросинья!
Муж схватил моё лицо ладонями и с силой развернул к себе, не давая натворить дел. Зубы, уже начавшие меняться, снова стали человеческими.
– Фросенька, ты что, правда этой гульне[34 - Гульня – гулящая баба, женщина, ведущая себя непотребно.] косу срезала?
– Это кто гульня? Это я гульня? – встряла Всемила.
– Помолчи, когда тебе слова не давали! – рявкнул Серый. Девка аж заткнулась от неожиданности. Повышал ли на неё хоть кто голос прежде? – Милая, ты зачем это сделала?
– А что она… – я смущённо отвела взгляд. Нет, не стыдилась ни капельки. Но Серый, кажется, серьёзно расстроился, – я своё защищала!
– Неужто взревновала? – муж испытующе склонил голову на бок.
– А если и так?
– Душа моя, разве с тобой кто сравнится? Да ни одна девка в мире не сможет каждый новый день удивлять меня так, как ты!
И вот тут Всемила серьёзно разозлилась. Быть может, на что-то ещё надеялась?
– Он, он меня обесчестил! – закричала она. – Силой взял!
Я настороженно посмотрела на Серого.
– Да ни в жизнь! – искренне ответил муж, – она ж глупа, как корова!
И тут я была с ним полностью согласна.
Но толпа уже завелась. Люди галдели, переговаривались, накручивая себя и окружающих, набирали злость, как дворовые псы. И честь деревни защитить от наглых чужаков хотелось, и в драку бросаться боязно – рыбаки ж все, не охотники и уж точно не воины. А пришлый молодец двигается странно, ходит уверенно и топор держит так, будто не раз его метал.
Решила всё, конечно, обиженная девка. Всемила кинулась на меня, растопырив пальцы и напрочь позабыв, кто из нас сильнее. Защитники одобряюще загудели, засверкали жадными до зрелищ глазами, сжали потные ладошки на дубинах.
Я с готовностью приняла врагиню в объятия, подставила ножку и с удовольствием наблюдала, как она, звонко стукнувшись лбом о пол, проскользила до ближайшей стеночки. Подлетела к ней, взгромоздилась сверху и, позвав волчицу в помощницы, опустила кулак чуть пониже налитой девичьей груди. Всемила задохнулась от боли и засучила ногами по полу.
Мои вечерние знакомцы сразу попрятались под столы. Тоже мне, друзья. А с какой радостью они о позоре пышнокосой слушали, как поддакивали! Теперь, небось, станут медовуху опрокидывать с тем, кто здоровее из драки выйдет.
Огромный волосатый мужик пошёл на Серого. Другие сжимали кольцо, теснили нас внутрь харчевни, но сами пока не лезли – оценивали, как сильно самому смелому достанется. А то, может, он и один справится, а они и вовсе не при делах. Так, за компанию пришли. Пива взять.
Плечистый перехватил вилы и наставил их на тощего. Серый показал ровные белые зубы и не двинулся с места. А от улыбки нападающему уже стало не по себе. Мужик пугнул вилами, неловко дёрнулся и тут же лишился оружия. Оборотень покрутил добычу в руках, оценил металл и покачал головой:
– Хорошие вилы. Им на огороде место. Как и тебе, – и аккуратно приставил их к стеночке, – как проспишься, заберёшь.
Мужик удивился:
– Просплюсь?
Серый сверкнул глазами и ударил неповоротливого бугая по колену прежде, чем тот подумал, почему у противника такой недобрый взгляд. Упал, заскулил и тут же получил мягкий удар ладонью в шею. Мой волк брезгливо отёр испачканную вонючим мужицким потом руку о штаны провалившегося в небытие быка.
Попытавшихся зайти с двух сторон одинаковых рослых детин Серый просто столкнул лбами.
От кинутого наугад топора легко увернулся, но тот угодил прямиком в бочку с только вчера вызревшим пивом, чем вызвал ярость харчевника:
– Так, уважаемые! Валите-ка вы! Мы здесь пивом торгуем, а не на драки любуемся, – прогневался Светолик, но его возглас потонул в криках баб, подначивающих нападать всем скопом.
Драгоценная брага лилась из трещины. Светолик негодовал. Всемила выла. Я колотила её куда придётся руками и ногами. Мужики ругались, не решаясь напасть ни поодиночке, ни вместе. Серый недоумевал, как он вообще оказался посреди всего этого безумия и очень боялся кого-то серьёзно покалечить.
– А ну всем стоять! – гаркнул окрепшим голосом харчевник. В руках он многозначительно покачивал взведённый самострел. Держал хорошо, правильно и со знанием дела. Не так прост оказался Светолик, как о нём думали, – что ж вы, нелюди, творите? Глупой девке на слово поверили и людей чуть на тот свет не отправили? Да я с ночи слушаю, как эта вот Всемиле косу срезала и могу подтвердить, – я возликовала, – что дуры обе! Две дурные бабы! Одна – глупая, вторая – ревнивая. И сами бы разобрались. А вы? Эх! Ещё мужиками себя зовёте! Куда лезете, а? Кулаки почесать охота? Ну, давайте, кто смелый, вперёд! Давненько я стрел не спускал! А ведь не пожалею, коли не образумитесь!
Желающих вступаться за честь обиженной девки резко поуменьшилось. Всех Светолик, конечно, не зашибёт, но первым, даже если единственным, становиться не хотелось никому. А харчевник продолжал стыдить:
– Вы хоть разобрались, что к чему, прежде чем дров наломать? Девку-то кто хоть попытал, али, ежели красивая, так обязательно честная? Повитуха её поглядела?
Защитники удивлённо переглянулись. Проверить, не врёт ли Всемила, никому в голову не пришло.
– Пойдёшь к повитухе? – я тряхнула дурочку. Лицо некрасиво сморщилось, светлые очи превратились в узкие щёлочки, кокошник давно сбился набок.
– Не пойду… – прохныкала Всемила.
– Пойдёшь, спрашиваю, доказывать, кто тебя соблазнил, али правду признаешь?
– Не пойду, не признаю! – кричала упрямица, заливаясь слезами.
– Да не мучай ты девку, – послышались неуверенные просьбы из толпы, – набрехала, с кем не бывает…
– Вы за клевету этой девки нас только что чуть насмерть не забили, – возмутилась я, – я её теперь живьём сожрать могу!
Серый искоса глянул на меня: правда собираюсь или только угрожаю? Но меня и не тянуло обратиться. Волчица и так держалась рядом, вкладывала силу в ладони, но теперь уж прекрасно понимала, когда не надо вздыбливать шерсть.
– Ну-ка разошлись! – снова вступил Светолик.
– Вот-вот, разошлись, – поддакнула я.
– Ты тоже, – обратился харчевник ко мне, – пусти Всемилу.
Самострел многозначительно указал на меня. Серый сдвинулся, закрывая харчевнику обзор:
– Фрось, правда, пусти. Не трогал я её. И она это знает.
Всемила уже и не пищала, только неуклюже отползала, а Серый ухватил меня за плечи и поднял с пола, на котором я так и осталась сидеть без сил, прижал к груди и повёл к выходу:
– Ну его, болото это. Как можно скорее уйдём, – шепнул он мне на ухо.
Я сидела на скамье и безразлично глядела в стену. Весея уже залезла на полати, отгородившись от молодых занавеской: даже тихого дыхания не слыхать. Серый заключил меня в объятия такие крепкие, что ещё чуть и затрещали бы рёбра, упёрся подбородком в макушку, поглаживал по спине и молчал.
Молчание затягивалось.
– Фросенька, я боюсь за тебя.
– Я вполне могу за себя постоять. Сам видел.
Серый обнял меня ещё крепче и горько вздохнул:
– К сожалению, видел…
Помолчали.
– Тебе тяжело?
Я передёрнула плечами:
– Ну ты б чуть руки расслабил, а то придушишь ненароком.
Муж засопел: отпускать не хотелось. Будто завтра расстаёмся.
– Тебе тяжело ладить с волчицей?
«Уже нет».
