скачать книгу бесплатно
Уловив какое-то постороннее движение за спиной, он резко обернулся.
В тесной прихожей, ища выхода, металось какое-то животное, небольшое, размером с кошку или маленькую собаку. Почуяв, что присутствие его раскрыто, а деваться некуда, существо забилось в угол и замерло.
– Ну-ка, ну-ка! – воодушевился Нетрой и, быстро приблизившись к двери, чтобы лучше видеть, включил свет. – Мать честная! – вскричал он, разглядев, кто перед ним. Но для порядка все же спросил: – Ты кто такой?
Прижавшись задом к стене, в прихожей сидела крыса огромных размеров. Ну, как для крысы. А если мерять по кошкам, то вполне себе средняя. Серая шерстка тускло поблескивала, аккуратные треугольные уши прижаты к затылку. Вытянутая морда зверка показалась Нетрою забавной, в целом она была похожа на лицо актера Мкртчяна, помните его нос, огромный, вислый, печальный? Плюс длинные, тоже висячие, усы. Глаза у крысы были абсолютно собачьи, большущие, карие на выкате, и неизбывно грустные. В них собралась, похоже, вся вселенская тоска, какая есть на свете. И еще они свидетельствовали неопровержимо, что крыса все понимает, но, как водится, сказать ничего не может. Неучтенная живность смотрела прямо в глаза Нетрою и мелко била голым хвостом по полу.
– Ты кто такая? – повторил вопрос, изменив на всякий случай указательное местоимение, хозяин, как он считал, номера. Крыса не ответила, но хвостом затарабанила заметно интенсивней. – Уйти хочешь? – спросил Феликс. – Пожалуйста! Он приоткрыл дверь и выжидательно посмотрел на зверя. Тот остался сидеть на месте. – Ладно, – согласился Нетрой, – как хочешь. Но, может быть, тогда ты есть хочешь? Извиняй, друг, в доме шаром покати. Но если ты согласна подождать, я притащу тебе что-нибудь с обеда. Идет?
Крыса в ответ только что не кивнула.
– Вот и хорошо. А мне, кстати, уже пора. В дверях он остановился и, обернувшись, наставил на крысу палец: – Смотри только, не погрызи мне что-нибудь ценное с голодухи. Это понятно?
Нетрой запер номер с крысой внутри и отправился на обед. «Зоошиза какая-то», – идя коридором, бормотал он под нос всплывшее в голове интересное и подходящее к случаю слово. А проходя через холл, увидел, как открылась дверь директорского кабинета в углу за стойкой, и из него вышла высокая, стройная, огненно-рыжая женщина, что называется, пред бальзаковского возраста. Ошеломительно кареглазая, с глазами, напоминавшими светящиеся куски янтаря, и с волосами, собранными на голове в высокую прическу. Красивая, отметил Феликс. Даже легкая россыпь веснушек-конопушек на скулах под глазами ее никак не портила, напротив, прибавляла особого шарма. Вот только что-то, какая-то деталь не то чтобы совсем портила, но как бы смазывала в целом благоприятное впечатление. Лишь оказавшись рядом с ней, наш сетератор уловил, в чем суть, причина этого кажущегося изъяна. Женщина выглядела неуверенной, будто вдруг обнаружила, что находится в незнакомом месте. Вот так, вышла за порог, а там неведомо что. Некая затаенность ощущалась во взоре. Взгляд в себя. Уловив эту уклончивость, постоянно и завороженно будешь следить за ней, поскольку ведь не знаешь, что может за ней последовать. Да, женщина явно переживала о чем-то, может, и сомневалась, а вот в себе только, или во всем на свете – это вопрос.
На ней была строгая, узкая юбка, обвивавшая стройные бедра, и нарядная блузка, а к груди она обеими руками прижимала книгу, как учительница прижимает к себе классный журнал. Но у женщины все же была книга, не журнал, а выражение лица, ее взгляд были такими ищущими, словно ей срочно понадобилось с кем-то поделиться прочитанным и, быть может, заручиться поддержкой. Чем таким она желала поделиться – вопрос еще более интересный, чтобы его выяснить, Нетрой и остановился с ней рядом. Впрочем, не только поэтому. Он вообще не имел такой привычки, проходить мимо красивой отдельно стоящей женщины без того, чтобы не попытаться познакомиться с ней, сблизиться или хотя бы не перекинуться парой слов.
– Мы знакомы? – неуверенно спросила она, когда Феликс притормозил, и ей стало ясно, что объектом его интереса она и есть.
– Еще нет! – довольно нагло заявил писатель. – Но мы быстро устраним это недоразумение. Меня зовут Нетрой, Феликс. А вы, как я понимаю, Эвелина…
– Нет-нет, – быстро поправила его женщина. – Я Нина Федоровна, директор гостиницы. Вы наш новый постоялец, я правильно понимаю?
– Совершенно верно, только-только заселились.
В этот момент из коридора вышел Леха Загул и, пройдя за спиной у Феликса, спустился вниз по лестнице. Тоже на обед отправился, отметил Нетрой про себя.
– Мне кажется, что мы с вами где-то уже встречались, – директор Нефертитюк смущенно улыбнулась и неожиданно поинтересовалась. – Вы здесь один, без супруги?
– Так я вообще-то не женат, – признался Нетрой.
– Ах, как мне вас жаль! – в неожиданном чувстве созналась Нина Федоровна. – И все-таки, где-то мы с вами встречались. Лицо мне ваше знакомо.
Тут Нетрой обратил, наконец, внимание на то, какую именно книгу прижимала к груди госпожа Нефертитюк. Это был недавно совсем изданный его «Целитель», в роскошной супер обложке, на обратной стороне которой красовался собственный его портрет. Тот самый, в три четверти, где он такой задумчивый и в любимом черном берете. Надо сказать, при вскрытии данного факта, екнуло от гордости в груди у Нетроя. Вот она, общенародная слава, подумал он скромно. Внутренне ликуя, но внешне очень сдержанно, он постучал согнутым пальцем по портрету.
– Может быть, отсюда? – спросил он.
– Что? – не поняла Нина Федоровна, и вдруг, встрепенувшись, развернул книгу к себе другой стороной. – Ах! Правда, же! Феликс Нетрой! Как я сразу не сообразила! Просто какое-то затмение нашло. Ах, простите, простите! Знаете, я так люблю ваши книги, я их прочитала все-все. Перечитываю периодически некоторые. И многие – да почти все! – наизусть знаю. «Целителя» только что прочла и, знаете, очень он мне понравился! Хожу под впечатлением. Сильно, сильно. У вас просто волшебный слог! А язык! Ах, какой у вас язык! Тут Нина Федоровна смутилась и совсем порозовела.
Что может быть приятней для писателя? Какую большую усладу можно придумать для его ушей, нежели восторженные отзывы почитательницы таланта? И не в столице, а в каком-нибудь богом забытом медвежьем углу вроде города Загубинска? Нетрой потек…
– Я… Мне…
– Ах, я так хочу поговорить с вами обо всем. Хочу услышать все-все-все…
Из коридора с отсутствующим видом вышел Леха Загул и, пройдя за спиной у Нетроя, спустился вниз по лестнице. Тут в голове у Феликса щелкнуло. Что, опять? Стоп! – сказал он себе. Этого не может быть.
– Простите, – не слишком учтиво прервал он излияния Нины Федоровны, – теперь я вынужден спешить. Как вы смотрите на то, чтобы нам встретиться сегодня вечером, часов, скажем в семь? И тогда я расскажу вам обо всем, а вы услышите все-все?
– Ах, да! Конечно! Обязательно приду. Куда?
– Да, куда… Приглашаю даму на рандеву, сам не знаю, куда, – он улыбнулся, развел руками. – В ресторане? В «Витязе»? Я там, правда, еще не был. Как вам кажется, там вполне цивильно?
– Очень даже. По нашим меркам, просто люкс.
– Вот и отлично! Жду вас вечером.
– Только…
– Да?
– Будьте готовы к небольшому сюрпризу.
– Сюрпризу? Хм. Люблю сюрпризы.
Сговорившись с директором Нефертитюк о встрече, лелея надежду, что встреча перерастет в свидание, Нетрой поспешил в ресторан.
Собственно, люксовский ресторан «Витязь» его не удивил. Но, что гораздо важней, и не разочаровал. То есть, заведение оказалось вполне себе в духе и на уровне времени, только с местной, так сказать, спецификой, которая заключалась, прежде всего, в меню. Нетрой заказал себе жаркое из косули и, пока готовился заказ, осмотрелся. Большой светлый зал ему понравился, в нем плескался свежий воздух, и приятно пахло едой. Что важно, но не всегда бывает. Чтоб ни с кем не разговаривать, он сразу сел за отдельный столик, и теперь наслаждался покоем. Все его спутники, между тем, уже были здесь. В том числе и Леха Загул, что характерно, в единственном экземпляре. Глядя на него практически в открытую, не таясь, Феликс никак не мог сообразить, что же произошло? И произошло ли что-то? А, может, он просто все насочинял? Как-никак, это все же его амплуа – сочинять. Или, может быть, все-таки показалось? Хорошо, если так. Ему, честно говоря, было бы легче и проще считать себя фантазером, чем принять и понять очередной фортель Мань-горы.
А что, как появление Алексея З. и, следом, А. Загула, не странный Лешкин выбрык, не какая-то его никому не понятная комбинация, а вполне себе закономерность? Как, например, существование Нины Федоровны и Эвелины Висбальдовны Нефертитюк? То есть, лишние сущности не плодятся, нет, но то, что двойственно по сути и имеет склонность к раздвоению и обособлению, то получает такую возможность? Раздвоение парных субъектов происходит естественно и незаметно – как и обратное их слияние, стоит только выйти за пределы особой зоны М. Вот, например, Леха, их же было два, он может поклясться в том, своими глазами видел, а теперь сидит, единый и единственный, как ни в чем не бывало щи хлебает.
Загул, действительно, расположился за столом и с гордым видом жевал какой-то хрящик. Розовенький, как часто в последнее время, но вполне себе обыкновенный. Обратив, наконец, внимание на повышенный к себе интерес со стороны Нетроя, он сделал ему глаза. Феликс в ответ махнул рукой и отвернулся.
У окна за одним столиком сидели Лаура и Мария Хо. Лаура, неотрывно глядя на улицу, курила коричневого с золотым позументом Капитана Блэка. Сигарета, зажатая между пальцами правой руки, поставленной на локоть вертикально, испускала к потолку тонкую струйку дыма. Эта рука, ее длинные пальцы, сигарета в них и, далее, сизая полоска дыма составляли вертикальную доминанту интерьера. По залу разливался тонкий, дурманящий аромат кофе, смешанный с резким, хлестки запахом табака. Нетрой почувствовал укол от того, что Лаура не смотрела в его сторону. Зато Мария улыбнулась и махнула ему. Ну, хоть что-то, подумал он.
Поев с неожиданным удовольствием принесенное вскоре жаркое, правда, чертовски вкусное, он попросил принести хлеба и сыра. А что еще? Откуда ему знать, чем питаются крысы?
Глава 5. Солнце и Луна
Вернувшись в номер, Нетрой не обнаружил в нем крысу. Проверил по всем углам, заглянул под мебель – нет нигде. Убежала, сцуко, подумалось. На мгновение он ощутил нечто, похожее на разочарование, но потом пожал плечами и постарался выкинуть из головы. Нет, значит, нет. Значит, и не нужно было. Пройдя к столу, он положил на него принесенный сверток с едой. Хлеб с сыром, к слову, вполне свежий и ароматный, так что, возможно, он еще и сам все съест. Да не возможно, а именно так и будет. Вот поработает, устанет, как следует, проголодается и подзакусит. И выдумывать больше ничего не надо. Разве что, чаю еще где раздобыть.
Да, сегодня он собирался еще поработать. А чем прикажете заняться? В этой, гм, дыре? Скукотища! Даром, что Мань-гора. Но, как известно, лучшее лекарство от скуки – работа. Кстати, про Мань-гору у него, похоже, кое-какая история складывается, кое-какой сюжетец завязывается. И надо бы его зафиксировать, чтобы не забыть, не потерять. А то ведь, как оно бывает? Мысль приходит, воодушевляет, а потом так же без предупреждения исчезает, не оставляя после себя ничего, кроме разочарования и обиды. И злости на себя, за то, что не удосужился сделать зарубку. Поэтому, пока мысль еще теплая, самое главное вовремя ее что? Зафиксировать, как и было сказано.
Собираясь с мыслями, он отошел к окну. Там по Магистрали как раз пролетал очередной состав, а когда, отгрохотав, он затих вдали, Феликсу вдруг почудилось, что в комнате он, похоже, все-таки не один. Прислушавшись, он уловил, что откуда-то доносится явное, хоть и тихое, хрум-хрум. И тут его осенило, что и где это может быть. Шкаф! В шкафу же он не посмотрел!
Он быстро пересек комнату и резко распахнул дверцу. Есть!
В пустом объеме, на единственной занятой его сумкой полке сидела, вытаращив глаза, застигнутая врасплох крыса. Судя по обгрызенному боку, кофр ей вполне пришелся по вкусу.
– Ах, ты ж, сцуко! Тварь! – вскричал обуянный гневом Нетрой, и схватив, точно кошку, крысу за загривок, вытащил ее наружу. Потряс этот тяжеленький мешок с нагулянным жирком и костями.
Что интересно, крыса не сопротивлялась, не выкручивалась, не брыкалась и даже не пыталась укусить за руку предержащую. Вообще, не то, что не выглядела опасной, но и никак не протестовала против своего подвешенного арестантского положения. Безвольно свесив лапы, хвост и усы, она снизу вверх смотрел на Нетроя своими печальными, совершенно собачьими, глазами и как бы говорила: делайте со мной что хотите, я вся ваша. То есть, по факту, вину свою в содеянном признавала безоговорочно.
И тут под напором безудержной печали этих глаз вновь что-то щелкнуло в душе у Феликса, и вся злость его растаяла без следа. Он, блин, уже начинал привыкать к этим щелчкам.
– Ну, что же ты, дура? – пробасил он почти ласково. – Ведь я тебя просил по-человечески. А ты? Иди-ка сюда.
Он перенес крысу в другой конец комнаты и водрузил прямиком на стол, на котором она тут же распласталась жирной аморфной лепешкой. Развернул перед ней бутерброд. Не понимая, что происходит, а, может, просто не веря своему счастью, крыса глядела на Феликса вопросительно. Что, это все мне? – как бы говорила она. Но сквозила в ее взгляде и надежда, которую человек немедленно оправдал, придвинув еду ей под нос.
– Ешь, дура, ешь!
Сначала несмело, а дальше все более воодушевляясь, крыса принялась за трапезу.
– Эх, животина, – вздохнул Нетрой. – Ишь, тоже проголодалась, тварюга. Неожиданно для себя самого, он протянул руку и погладил зверя по спине. Мех был густым и мягким, хотя все же жестче кошачьего. От прикосновения крыса вздрогнула, скосила глаза, но есть не прекратила. – Ешь, – повторил наказ Нетрой.
Он вернулся к шкафу и, вытащив сумку на свет, оценил ущерб. В принципе, ничего страшного. Возникнет желание, можно починить. С заплатой будет выглядеть даже прикольней. А, с другой стороны, он же все равно хотел сумку менять, – вот, теперь точно есть повод. Вынув из сумки ноутбук, он закинул ее обратно на полку, а сам присел на кровать, перед тем сложив подушки у стены так, чтобы было удобно откинуться спиной.
Ну, можно начинать.
Лэптоп на коленях – он всегда так работал.
Открыл папку с набросками сюжетов, завел новый документ, обозвав его «Мань-гора». Закрыв глаза, скомпоновал в голове материал в нужной последовательности и, следуя ей, принялся излагать, то есть фиксировать, события последних дней и мысли, которые в связи с ними его посещали. Про гостиницу «Люкс», про директора ее Нину Федоровну. И про обоих Загулов – Загула А и Алексея З. Увлекся, расширил допуски, добавил вспыхнувшие по свежим впечатлениям эпитеты и метафоры. Увлекся еще. Сквозь обморок работы уловил, как с тяжелым шлепком спрыгнула со стола крыса, сначала на стул, потом непосредственно на пол. Шлепок и еще шлепок. Потом почувствовал, как кто-то трется о его ногу, не переставая печатать, глянул мимо клавиатуры – она! Крыса! Как собака, чтоб я сдох!
Потом увидел, как она, царапая лапами, тяжело забралась на кровать и осторожно, дискретными движениями, прижалась к его боку. А потом… Господи! Она положила голову ему на бедро! Горячая. Он ощутил пульсацию ее теплоты. Кому рассказать, не поверит. Да, собственно, он и сам не верит. Насочинял, ага. Волшебная сила искусства.
Нетрой как раз описывал чету Клер в интерьерах и обстоятельствах «Мань-горы», когда в дверь постучали.
– Войдите! – крикнул он, не переставая набирать текст. – Не заперто!
Дверь сию секунду отворилась, и в комнату, сияя свежевыбритым лицом, располагая и пленяя благородной его открытостью, вошел Борисфен Нифонтович. Материализовался.
– Ну, конечно! – констатировал он. – Чем еще писатель может заниматься? Он пишет!
– И с этим не поспоришь! – откликнулся Нетрой. – Летчик летает, банкир делает деньги, а писатель пишет. Даже если он сетератор. Каждый исполняет свое предназначение.
– Золотые слова!
Господин Клер утвердился в центре комнаты. Как всегда, элегантен – свежая сорочка, костюм, источает запах дорогого одеколона. Руки, откинув полы пиджака, сунул в карманы, за щекой традиционный леденец- барбариска.
Крыса, боясь чужого, прижалась к Нетрою, тот, в свою очередь, помогая ей с маскировкой, растопырил руки, прикрыл ее локтем. Получилось удачно, Борисфен Нифонтович ничего не заметил.
– Я чего пришел, – объяснился он. – Может, этсамое, на экскурсию смотаемся?
– Куда еще? Здесь есть, на что посмотреть?
– Конечно, есть. Конкретно сейчас предлагаю съездить на речку Загубинку. Вот на нее действительно стоит посмотреть. Тем более, если прежде не видел.
– Что, большая река?
– Река небольшая, но это, ужасно извилистая. Загубинка же! Хотя, я ее назвал бы Завитушка, или, к примеру, Завитинка. Ну, сам увидишь.
– А кто нас туда отвезет?
– Знакомые. Друзья даже.
– У тебя есть здесь знакомые?
– Да где их у меня только нет! – рассмеялся господин Клер. – В любом городке, на любой станции на Магистрали мне, этсамое, достаточно пробыть час, и там, будь уверен, найдутся мои друзья. Или знакомые.
– Та-а-ак. Издержки профессии?
– Можно и так сказать. Ну, что, едешь? В машине как раз одно место свободное, для тебя.
– А Агафья Борисовна.
– Да ну ее! Для Агаши нужно отдельную машину заказывать. Давай, решайся. Только быстро, а то время уже к вечеру…
Эх, заманчивое предложение. Но у Нетроя было правило: работа прежде и превыше всего. Кроме того, что-то его останавливало. Ах, да, сегодня же у него свидание с директрисой. А эти поездки он знает, никогда из них вовремя не вернешься. И, кстати, крыс отчего-то сжался в комок, задрожал. С чего бы это?
– Слушай, – предложил он альтернативу, – давай завтра? Можем прямо с утра, после завтрака.
Борисфен Нифонтович цыкнул.
– Не-а, – сказал. – Завтра машины не будет. Машина есть сегодня. Сейчас.
– Значит, не повезло, – вздохнул Феликс. – Нет, правда, прости, но мне нужно работать. Я если сел за рукопись, то не встану из-за компьютера, пока последнее слово не запишу.
– А, ну смотри. Мое дела предложить, твое, этсамое, отказаться.
– Вот именно.
– Ладно, тогда завтра придумаем что-то еще.
Господин Клер ушел, и, едва захлопнулась за ним дверь, крыса сразу расслабилась. Нетрой погладил ее по теплому боку.
– Ну, ничего, ничего, – сказал. – Успокойся.
Закончив через некоторое время с фиксацией сказочного сеттинга «Мань-горы», Феликс обратился к тексту своего нового романа. Перечитав три последних абзаца, он легко включился в работу и продолжал ее до самого ужина. Прервался лишь, когда в комнате совсем сгустились сумерки. Тогда он закрыл лэптоп, пошутив попутно в сторону пригревшегося у него под боком и разоспавшегося крыса: ноутбук закрыл, рабочее место убрано. Тот один еще не слышал эту бородатую шутку. Да, несведущий слушатель самый благодарный.
Осторожно сняв голову крысы с собственного бедра способом выскальзывания из под нее, Феликс встал и зажег в номере свет. Спрятав компьютер в сумку, он принял душ, после с удовольствием облачился в свежую рубашку. Перед уходом придирчиво рассмотрел себя в зеркало, разгладил и умастил бороду туалетной водой и только после этого отправился в ресторан.
Конечно, проходя через холл, он зацепился взглядом за закрытую дверь директорского кабинета и мгновение раздумывал над тем, а не зайти ли за ней прямо сейчас, но быстро понял, что не стоит торопить события, и что пусть все идет, как идет. Надо оставить за дамой право самой решать, когда и куда приходить. Да, и приходить ли вообще.
В ресторане по случаю субботнего вечера было полно народа, шумно, звучала музыка. Ярко горели люстры, свет их, дробясь в хрустале на сегменты и гранулы, здесь и там вспыхивал неожиданными радостными феноменами. Стоя на пороге и оглядывая копошащийся зал, Нетрой вдруг забеспокоился, что в выходной здесь может просто не оказаться вакантных мест. И так оно, собственно, и выглядело, но откуда-то из переливчатого сумрака вынырнул метрдотель и, пригласив следовать за собой, провел его к удобному и, главное, свободному столику на двоих.
– Пожалуйте! Здесь вам будет удобно? Все хорошо? Хорошо…
Мэтр принес меню и с полупоклоном растворился в череде мгновений.
Нетрой, окруженный световыми пятнами, остался дрейфовать по вечерней реке совместно с зыбким островком стабильности, коим, как ни странно, являлся этот утлый, укрытый белоснежной скатертью, челн. Стол – челн. Ему показался забавным этот возникший из ниоткуда образ. Спорный, возможно, но вместе с тем достаточно верный. Ведь стоило стол снести неожиданному шквалу, что, к слову, очень легко устроить, очень, просто дунуть на него сильней, и все, – как строй вещей тут же нарушится, полетит к чертям, в тар-тарары. И прощай равновесие. А пока он здесь, сказочный остров, и никуда не пропал – можно наслаждаться. Помимо всего прочего, местом у эстрады. Которой, кстати, при дневном посещении заведения он, почему-то, не заметил. Видимо, Мань-гора творила свои незаметные фокусы и на первом этаже тоже.
Удивительно, но здесь играл живой оркестр, составленный, похоже, из музыкантов ссыльно-поселенцев, – или как это называется. Мелькнула такая мысль, и, ухватившись за нее, он подумал, что она верна, что так, скорей всего, и есть. Ведь в окружавших городок лесах, насколько он знал, располагалось несколько арестантских зон, сидельцы в которых работали на рудниках и лесоповалах. Эти городки с жизнеутверждающими названиями: Вольный, Веселый, Радостный… Свободный! Ха! Он стал смотреть на окружающее под другим углом. И, надо сказать, окружающее от этого только выиграло. Образ серой скучной обыденности растворился, и сквозь приоткрытую дверцу в реальную жизнь повеяло романтикой, опасностью, приключениями. И страстями, конечно.
Да, насколько он мог судить, музыканты в ансамбле собрались преотличные. Старый сухонький пианист – птичий профиль в больших очках, – не обращая на зал внимания, перебирал аккорды, каждый из которых отзывался в душе сладкой болью. Невероятно! Как ему это удается? Потом, сложенная из уцепившихся друг за друга нот, потекла мелодия, ее подхватили – подключились другие музыканты. Тогда из-за столика встала хрупкая женщина с нервным лицом, поднялась на эстраду и, поймав микрофон рукой, запела. И все, душа Нетроя, как привязанный к самобеглой коляске воздушный шар, унеслась за этим чуть хрипловатым и таким на удивление сильным голосом. Он слушал, едва различая слова, и думал о чем-то своем, вспоминал, что было или не было в его судьбе, а, может, просто размечтался, поэтому не сразу заметил и осознал, что больше не один.
Женщина смотрела на него вопросительно. Феликс едва узнал ее, но, сказалась выучка, повинуясь инстинкту, вскочил, предложил даме стул, помог сесть.
– Кто вы, незнакомка? – нисколько не покривив душой, спросил он, устроившись напротив. – Я вас знаю?
