скачать книгу бесплатно
– Я просто спросил! Этсамое, уточняю для всех.
– Можете не сомневаться! При необходимости, могу еще и обедом накормить.
– Вот как! Ну, что скажете, господа?
– Прелестно!
– Вот и замечательно! Тогда, господа, прошу вас, соберитесь, скажем… Да вот, купе номер четыре вполне подойдет.
– Мы с господином Нетроем уже перекусили.
– Всегда отдельно!
– Очень хорошо. Значит, в одном купе могут уместиться все.
– Я не буду, – неожиданно подала голос Лаура, и это были первые слова, услышанные от нее Нетроем. Голос, кстати, ему понравился: неожиданно низкий, не то чтобы с хрипотцой, а как надтреснутый бубенец. Короче, цеплял. – Я никогда не завтракаю, – пояснила она в ответ на устремленные на нее вопросительные взгляды. – Только кофе.
– Кофе! – подтвердил, ликуя, Фрол Кассепа.
– Тем более! – подвела черту под прениями сторон Агафья Борисовна. – Занимайте ваши места, господа, я сейчас. И, повернувшись с достоинством, она с неожиданной легкостью устремилась за обещанными харчами.
– Предлагаю после завтрака организовать свой турнир. Здесь, в вагоне! – провозгласил цель Загул.
Присутствующие покеристы переглянулись и согласно закивали. Судя по всему, идея всем пришлась по душе.
– Почему бы нет? – выразил общее мнение Ганс Данцер.
– Тем более, все равно никуда не спешим, – поддержал его Клодница.
– Играем в покер, все – похер! – прогудел из-под усов Фрол.
– Играем на свои! – снова выкрикнул Алексей. И, глядя в упор на Нетроя: – Вот и посмотрим, кто на что действительно способен!
Он явно нарывался. Но не с тем связался, вывести Феликса из себя было делом не легким.
– Посмотрим, почему не посмотреть? Только у тебя денег хватит, лупоглазый? – спросил Нетрой, глядя на Загула, как джокер на бубновую шестерку. – Или ты надеешься по обыкновению на шару проскользнуть?
– Хватит! – трепеща, с вызовом вскинулся Леха.
– А ты часом не забыл, на каких я ставках играю? Так что, уймись, сынок. И утрись. Я мог бы сыграть, из чистой любезности, но при таком непочтительном отношении, отказываюсь.
– Струсил! Уже струсил! – не унимался Загул.
– Я себе цену знаю. Да что с вами, рыбами, играть? Себя не уважать!
– Ой, ой, ой!
Нетрой тяжело взглянул на него и нехорошо так, плотоядно, пожевал бороду. Сжав руку в кулак, подергал золотым браслетом WSOP на запястье. Тяжесть кулака ощущалась на расстоянии, вагонный бретер сразу стушевался.
– А мы пойдем тогда на вокзал! – вмешался, несколько поздновато, господин Клер. – Вот прямо теперь и пойдем. Пока господа будут завтракать. А? Как?
– Не возражаю, – кивнул Феликс угрюмо. Он был зол, черт раздери. Вечно какие-то шавки, моськи, дамские собачки норовят за пятку укусить! Как уже надоело!
– Отлично! Никто больше не желает с нами пройтись? – полюбопытствовал Борисфен Нифонтович на всякий случай.
– Я пойду, – неожиданно согласилась на прогулку Лаура. – Я же сказала, что не завтракаю, так что…
– А вы, Мария?
– О нет, я остаюсь! – с легким, вызывающим интерес акцентом открестилась журналистка. И сделала неуловимое движение ногами, бедра ее мелькнули, перетекли – будто шарик ртути поиграл своей поверхностью. О-о, все подмечал и реагировал соответственно Нетрой. – Я, как раз, завтракаю, – пояснила Хо. – Кроме того, хочу понаблюдать за вагонным турниром с самого начала. Если уж не судьба на большой ивент попасть, напишу про походный. Вагонный, так сказать. Статью все равно сдавать придется, от меня потребуют.
– Очень хорошо, – легко согласился господин Клер. – Делайте, как вам удобно. А мы пойдем на вокзал. Нам тоже все равно идти надо.
Когда Феликс отошел на пару шагов, за его спиной раздался взрыв хохота. Он не оглянулся. Плевать. Пропасть росла. Он поднял выше голову. Трижды плевать.
Выходная дверь из вагона была не заперта. Скорей всего ее никто и не запирал. Что странно. А что вообще было не странно в этой поездке? А ведь так все пафосно начиналось…
Вагон стоял не у перрона, гораздо дальше, да еще и насыпь в месте стоянки оказалась довольно высокой, поэтому подножка парила над землей высоко, что то облако, еще и отбрасывала ажурную тень. Может, и не как облако, тем не менее, спускаться было неудобно. Первым, прижимая переброшенный через руку пиджак, и держась за поручень другой рукой, кряхтя, спрыгнул господин Клер. Он сразу сбежал по щебенке вниз, где посреди бурьяна пролегала тропинка. Следом спустился Нетрой. Он остался у вагона, и когда на ступеньку встала Лаура, просто подхватил ее, обняв за ноги, и осторожно перенес на землю.
Тут случилась некоторая заминка. Он почему-то не сразу отпустил ее, так и стоял еще секунды три, обнимая. Он и сам не понял, почему так случилось. Она молча смотрела на него большими карими глазами, тоже не понимая, что происходит.
– Прости, – очнувшись, заторопился он, и, так же придерживая за руку, помог спуститься с насыпи.
После, на тропинке, он все разглядывал идущую впереди девушку, ее ладную фигурку в оливкового цвета комбинезоне, точно выставлявшем напоказ пухлую попку, и этот ее дурацкий плюшевый рюкзачок на тонких лямках за плечами, и испытывал странное, необъяснимое смущение. Что-то происходило. И ничего особого не происходило. Короче, он ничего не понимал. Да и к черту! К черту! Тут и понимать нечего! Он быстро переключился на продолжавший звенеть в ушах смех, уж больно тот задел его, и всю дорогу до вокзала думал уже только о нем.
Глава 3. Вокзал проходящих поездов
Вокзал открылся во всей своей провинциальной красе, едва лишь они прошли по пустынному перрону под вознесшимся над ним пешеходным переходом. Мостик нависал над многоструйной железной рекой, точно парализованный навеки козловой кран, предоставивший свою спину желающим для перехода на противоположный берег. Было что-то в его конструкции эдакое, производное от случайного катаклизма, что вполне соответствовало общей организации пространства.
Привокзальная площадь, на которой они очутились, имела довольно неровную каплеобразную форму. С одного края она ограничивалась железнодорожными путями, отороченными, словно меховой опушкой, несколькими купами лиственных деревьев. Отсюда же далеко вперед вытягивал свою лапу – покрытую чешуями изношенных деревянных ступеней, пологую, из нескольких сочленений, лестницу – мост. И справа, на приличном отдалении от путей, в глубине площади, что совсем не характерно для таких сооружений, – вокзал.
С большими окнами, в два этажа бетонный куб лепился спиной к стоявшему боком по отношению к железной дороге четырехэтажному зданию, в котором, видимо, и располагалась все основные службы железнодорожной администрации.
– Загубинка, – прочитал надпись накладными синими буквами на бетонном фронтоне господин Клер. И, с другого бока: – Вокзал. А, так это станция Загубинка, знаю такую! – почти обрадовался он. – Названа так, этсамое, по речке, Загубинке, которая протекает километрах в трех отсюда. Очень изгибается, понимаешь, то туда, то сюда, потому и название такое. Станция Загубинка, город Загубинск.
– Откуда сведения? – полюбопытствовал Феликс. – Изучаешь географию родного края?
– Я тут бывал. Как-то с друзьями приезжали сюда на охоту. Тут, этсамое, шикарная охота на косулю. Город сам по себе небольшой, кроме станции, депо и военных ничего больше нет, по сути. А дальше на север, – он махнул рукой, указывая куда-то за железную дорогу, – поросшие редкой тайгой сопки. Воля и простор. Вот там самая охота.
– А Магистраль?
– Что Магистраль? Живет своей жизнью. У них положено, по нормативам, через определенные расстояния устраивать депо, мастерские, смену локомотивных бригад… Не знаю, что еще. Вот, выпало на это место. По карте определили – просто ткнули пальцем. В результате появился поселок железнодорожников. Потом пришли военные, стал город. Другого предназначения у этого места нет. А до Магистрали тут вообще никто не жил.
– Нас-то, зачем здесь отцепили?
– Вот сейчас и узнаем.
Вокзал стоял на высоком фундаменте и был обустроен широким крыльцом, своеобразной террасой по кругу, с которой на две стороны – к путям и непосредственно на площадь, – спускались широкие ступени. Поднявшись на крыльцо, Нетрой с возвышения довершил осмотр пространства.
Через площадь, прямо напротив вокзала, находилось довольно симпатичное, а по здешним реалиям – просто шикарное трехэтажное здание из розового кирпича. Особую прелесть придавал ему выложенный ярким желто-оранжевым камнем декор, ленточные орнаменты и русты. По фасаду пламенеющими алыми с желтой обводкой буквами гордое название – отель Люкс. И, чтобы добить сомневающихся и подтолкнуть нерешительных к заселению – пять звезд, полумесяцем. Этажом ниже вывеска попроще: ресторан Витязь. Перед дверями ресторана высокое чугунное крыльцо с ажурными перилами и под кокетливо изогнутым в виде дамского капора козырьком.
Справа, в одну линию с гостиницей, но чуть отступая вглубь и на высокой насыпи – пятиэтажка из силикатного кирпича, с аптекой на первом этаже. Напротив, под углом к первой, еще одна такая же пятиэтажка. Сходясь, эти два дома образовывали узкую горловину, через которую площадь изливалась короткой улицей в южном направлении, в сторону центра.
Этот привокзальный майдан поражал какой-то отчаянной неприкаянностью и, что ли, заброшенностью. Случайностью, будто образовался сам собой, благодаря естественному упражнению пространства, и никто обладающий тренированной фантазией не корпел над его планом. Вид он потому имел совершенно необжитой и как бы временный, несмотря на то, что повсюду толпились группы людей. Однако люди выглядели молчаливыми и неподвижными, будто, точно общим горем, были придавлены к скамейкам, каменным парапетам и собственным баулам безнадегой ожидания чего-то невозможного. Реально ощутимое чувство отчужденности вокзального пространства, изъятия его из остального космоса, еще усиливалось внешним видом этих пятиэтажек. Они, во-первых, стояли, повернувшись к площади спиной. Многие балконы были застеклены – в порядке частной инициативы и вразнобой подручными средствами. другие пестрели развешенным на веревках для просушки бельем, передававшим особой сигнальной азбукой последнее послание остающихся: прощай, безнадега. И ни одного человека, ни в окне, ни на балконе, точно оставшиеся в них жители уже забыли о решившихся на побег. За ненадобностью.
Мимо, не сбавляя скорости, пронесся очередной состав. Машинист дал гудок, и протяжный рев локомотива, дробясь отлетающим грохотом, потянулся за вагонами в область постоянно возникающего разрежения, заполняя пустоту в душах ожидающих своей очереди уехать остаточным гулом и беспросветной тоской.
Вокзал проходящих поездов.
– Да, попали, – уловил чуткой душой общее настроение Феликс. Он, вообще-то, любил иные места и пейзажи. Бывают виды, знаете, едва взглянув на которые сразу почувствуешь узнавание, и такое нежное поглаживание по глазам, словно вернулся в знакомую когда-то прежде сказку. Загубинск выглядел по-другому, именно, как город, выстроенный потому лишь, что все равно надо было что-то строить. Равнодушие и тоска.
Проводив поезд глазами, и в некотором недоумении пожав плечами, члены делегации покерной общественности вошли в вокзал.
Их встретил высокий, светлый, отделанный бежево-коричневым мрамором, зал. В принципе-то, нормально, подумал, оценив интерьер, Феликс. Зал ожидания совмещен с кассовым. Чистенько. Много растений в горшках и кадках. Атмосфера, правда, после улицы сразу показалась ему душной, видимо, здесь давно не проветривали. И то, правда, эти высокие громадные окна попробуй еще открой.
Примерно четверть, а то и треть помещения занимали места для сидения, обычные вокзальные кресла из формованной гнутой фанеры, и все эти места были заняты разнообразным народом. Люди сидели, лежали, спали и, судя по всему, жили здесь не один день, держась за места в зале, как за явное преимущество. Внутренняя атмосфера была их личной атмосферой, во многом ими же сотворенной, выстраданной, надышанной и намоленной, и люди не роптали, ожидая приближения лишь Всевышнему известного времени «Ч». Вообще, Нетроя всегда поражал этот феномен русского бесконечного долготерпения. Люди могли ждать невероятно долго какого-то изменения в судьбе, личной или всего народа, просто вычеркивая дни ожидания, будто точно знали, что они приплюсуются к их будущей жизни. Все равно ведь деваться некуда, так чего ради дергаться, портить нервы, тратить силы? Но, вот когда терпение кончится, тогда – о-хо-хо! Кто прав, кто виноват – мало никому не покажется. Пока же, слава Богу, все было спокойно, как в храме, как в капсуле анабиоза.
– Что-то тут, этсамое, пустовато, – остановившись посреди зала, определил обстановку господин Клер. – В смысле, очередей нет. Кассы не работают, что ли?
– Да, и кофе я, похоже, тоже уже напилась, – впервые с момента покидания вагона подала голос Лимбо.
– Ну-ка, спросим…
Они подошли к кассам. Устроенные по-современному, за большими стеклами, ярко освещенные, их было четыре, но работала, судя по всему, лишь одна, под номером три. Ну, как работала? В этой хотя бы присутствовала кассир, в то время как в трех других местоблюдение было доверено пустующим креслам. Женщина со скорбным лицом восседала за столом, поверх форменного кителя плечи ее укрывал красивый платок, поскромней, чем у Агафьи Борисовны, но тоже весьма нарядный. Могло создаться впечатление, что там, в кассовом отсеке ужасно холодно, однако, учитывая, что снаружи буйствовало лето, это было не так. Скорей всего, платок на плечах – дань традиции. И также отличительный знак местной интеллигенции, к которой без сомнения относятся кассиры железнодорожных касс. Как и прочие железнодорожники. Все эти измышления проносились в голове Нетроя свободным потоком, мозг его, несмотря на необычность ситуации, в которой оказался хозяин, работал в привычном режиме, все подмечая и комментируя.
Кассирша завтракала. На столе перед ней лежал распотрошенный сверток, да курилась паром чашка с чем-то горячим. Обняв себя рукой, она сосредоточенно жевала бутерброд с вареной колбасой, элегантно придерживая ее сверху пальцем. Остальные пальцы топорщились изящным веером. В кассе, как и во всем вокзале, обитало множество мух, поэтому и на полке под окошком, и на столе внутри, лежали листы бумаги с какой-то приманивающей гадостью, черные от налипших на них насекомых.
На возникших пред ее очами потенциальных просителей кассир никак не отреагировала, сразу обозначив пропасть между ними, которую не преодолеть. Впечатление создалось такое, будто перед ней не стекло витринное, а зеркало, в которое она смотрела остановившимся взглядом, не замечая ни себя, ни кого. Господин Клер склонился к полукруглому проему внизу и спросил как можно более деликатно:
– Уважаемая! Можно узнать?
Уважаемая, проглотив тщательно пережеванное, указала на прислоненную к стеклу табличку, внизу, справа. Заглянув туда, господин Клер прочитал:
– Технический перерыв. 15 минут.
– Технический перерыв, надо же! Им еще перерыв нужен, – поделился он со спутниками. И снова склонился к отверстию: – А где можно начальника станции найти?
Откусив от бутерброда очередной кусок, женщина его остатками указала куда-то в сторону.
– Где? – не уловил ее посыла Борисфен Нифонтович.
Однако на этом запас толерантности у служительницы сектора пассажирских перевозок иссяк, и она, демонстративно отвернув голову в сторону, забронзовела.
– Какая, этсамое, забавная, – отвернувшись от окна, с нескрываемым восхищением поделился наблюдением господин Клер. – Скала. Ни черта у нее не добиться.
– Дай-ка, я попробую, – взял инициативу на себя Феликс, но воспользоваться ей не успел.
– Прости! – перебил его Борисфен Нифонтович, увидев проходящего по залу железнодорожника. – Уважаемый!
Он быстро подошел к остановившемуся на его зов человеку в форме, коротко с ним переговорил и вскоре вернулся к спутникам.
– Нам в другой корпус надо, в административный, – сообщил он новые сведения. – Начальник станции там.
– Я с вами туда не пойду, – сообщила Лаура, когда они оказались на улице. – Душно очень. Я лучше здесь подожду.
– И то, правда. Сами, этсамое, справимся.
– Заодно публику пофоткаю, для своего бложика, – оправдалась Лаура
– Для чего?
– Для блога, который я веду. Раз уж мы здесь оказались, надо пользоваться моментом.
– А, ну да, ну да. Блог госпожи Лимбо. У вас что, и фотоаппарат имеется?
– В телефоне камера, тринадцать мегапикселей, – она достала из кармана плоское устройство и продемонстрировала его на открытой ладони. Матовый экран поймал солнечный луч и, преломляя, вспыхнул. – Ничего, для блога сойдет.
– А что, здесь, этсамое, связь есть?
– Только в роуминге.
– Это что значит?
– Считайте, что нет ее.
– Понятно. Ну, что, идем? – повернулся господин Клер к Нетрою.
– Идем. Только не уходите отсюда никуда, чтобы еще вас не пришлось искать, – неожиданно выдал указание Лауре Феликс.
Девушка в ответ глянула на него несколько отмороженно, исподлобья, и потрясла кудряшками. Мол, какие еще будут указания?
«Ух, ты, штучка! – уловил ее настроение Нетрой. – Ладно, запишем».
Начальника станции они застали на рабочем месте, на втором этаже здания Управления железной дороги, в кабинете, окна которого выходили прямо на широкую и полноводную реку Магистрали. На большом столе посреди комнаты были разложены спиннинги, не менее пяти штук. Да и вообще, как, быстро осмотревшись, определил знавший толк в таких вещах Нетрой, повсюду присутствовали различные приспособления и припасы для культурного отдыха на природе: палатка, спальник, костюм, заброды – много чего. В углу, в обнимку с Переходящим знаменем лучшей дистанции пути, стоял треугольный подсак, и вполне органично там смотрелся. Все это богатство разложили явно для того, чтобы осмотреть и проверить перед выездом. Сам хозяин кабинета стоял у окна и колдовал над каким-то мохнатым приспособлением, издали казалось, что он держит в ладонях мелкого зверька. Это был плотный седой мужчина предпенсионного возраста, большеголовый и с крепкой серьезной челюстью. Подняв лицо навстречу вошедшим, он, дрожа от радостного предвкушения, первым делом объяснил суть своего занятия:
– Вот, «мыша» на тайменя готовлю. Сейчас друзья подъедут, знакомые, и заберут меня. На Алгон поедем! Столько лет мечтал попасть туда, и вот, наконец! Уже должны были быть, что-то задерживаются. Суббота же! Может, еще и ночью половить удастся. А нет – завтра целый день.
– На зорьке надо, на зорьке, – посоветовал господин Клер. – И на живца.
– Думаете?
– Знаю, этсамое. Сам ловил недавно. Правда, в другом месте.
– Вот, в другом месте и ловля другая. Но живец у нас на всякий случай тоже есть.
– Это правильно. Надо все иметь и все пробовать. Сегодня может на одно брать, а завтра на другое.
– Золотые слова! Я тоже их часто повторяю. А вы, собственно, кто такие? Зачем пришли? Чем могу служить?
