КОШКА.

фортепиано с оркестром, узнавали знакомый почерк, знакомую манеру,

неповторимое звучание и т.д. В такие моменты «те» говорили: «Да… Богатырев,

определенно… Ну конечно же! Это играет Богатырев, и мы, черт возьми, знаем

этого человека! Прекрасно, чудесно, изумительно… Он – гений, гений, гений… » -

и «те» становились такими же, как все.

Богатырев этим пользовался…

ГЛАЗОК.

Перед вами глазок – средство дверной коммуникации.

Эта штука вделана в дверь и «смотрится».

По разные стороны глазка 2 разных мира, соединенных т.н. оптической осью.

Хозяин – с одной стороны, гость с лестничным пространством – с другой. Можно

даже так сказать: глазок – связующее звено для жизни с разных сторон

«коммунальной рампы».

Интересно, что каждому, «смотрящему» в дверной глазок, сопоставляется

соответствующая оптическая картина.

Некто видит в глазок юную девушку в «продвинутом» одеянии.

Писатель-народник Алексей в глазке видит босого бородатого мужика.

Татарин-единоборец Кутуев видит своего отца, одетого в национальный костюм, с

саблей наперевес.

Хозяин туристического агентства по отмыву денег Валера с 1-го этажа созерцает

скользкого налогового инспектора.

Профессиональный «косильщик от армии» 27-летний Петров наблюдает в глазке

бабу с пустыми ведрами и повесткой.

Оля видит жениха Сергея в свадебном костюме с цветами и свидетелями.

Никита – вернувшуюся внезапно с гастролей жену-актрису.

Наверное, только я в своем дверном глазке никого не вижу…

Ты где-то далеко. А мне так много нужно тебе рассказать…

Глупо.

ГУСИК.

Гусев всю жизнь писал романтические стихи-рассказы. Они никому не

нравились, но Гусев всё равно их писал: он верил в чудо. «А вдруг меня

напечатают, и я стану известным поэтописателем», – говорил он.

Когда напечатают? Где? Кто? – на эти вопросы Гусев ничего ответить не мог даже

себе – ждал чуда. Над ним смеялись и за спиной называли Гусиком. Но чудо,

конечно, случилось…

Однажды, поймал Гусев ЗРыбку.

– Что тебе надобно, Гусик? – спросила ЗРыбка.

– Хочу стать известным поэтописателем, – ответил Гусев.

– Ну нет проблем… или как там? Не вопрос, – ответила ЗРыбка.

Теперь Гусев известный мастер современного криминально-детективного жанра.

«Чернушник Гусев» – называют его коллеги по цеху.

ДЕНЬ ИЗ ЖИЗНИ НИКОЛАЯ.

Не первый…

Коля мучился от своей жизни. Может быть, он жалел себя, может, тех, кто рядом.

Второе абсурдно, т.о., скорее всего первое.

«Уже почти 30 лет и – вот он Я,– Коля двигался в утреннем неуютном автобусе на

работу,– очередной дурацкий оператор сети в очередной дурацкой конторе! И ладно

бы за деньги, а то за гроши, за копейки…»

Не спеша с показательно недовольным лицом Коля спускался по неприятным

автобусным ступенечкам: видимо, кто-то наступил ему на ногу: «Мерзкий

мальчишка! Разоденутся, как черт знает кто!»

«Да! Да! За копейки! За копейки!… Как нелепо…» – Коля, как обычно,

поскользнулся на т.н. «приступочке» и ввалился в тусклую суету конторы.

«А Универ! Да Бог с ним Универ, этот дурацкий факультет! 5 потерянных лет,

будь оно неладно! …И ведь надо ж было проучиться 5 лет в гадюшнике только из-

за того, что в нем когда-то учился ГребЕнщиков! Какой же я дурак…» – Коля

напряженно молчал перед назойливым монитором в ожидании загрузки своей

домашней страницы в I-net.

Сотрудники центра, зная Колю за натуру ранимую и тонкую, посему

подверженную неврозам и слабоздоровную, участливо смотрели в сторону своего

недовольно раздраженного коллеги и, понимая, что у Коли очередная депрессия-

хандра, пытались его в плане работы по возможности «подразгрузить»…

«Хотя почему же дурак? Я ведь стихи писал и рассказы. И песни пел под гитару.

Ведь многим нравилось!…наверное… А, может быть они врали? Просто боялись

обидеть?… Ведь все говорят, что у меня лицо, как будто мне все должны… Но ведь

я не такой! Я открытый простой и…талантливый. Да, талантливый! Ведь хорошо

же я тогда в школе про коня написал,– Николай брезгливо поглядел на

подошедшего к нему с «гарантийным талончиком на ремонт мониторчика»

ушастенького рыженького студентика,– не к нам!»

«Как же там было?…

– Ты кто?– спросил я у коня

Большого, толстого и волосатого,

Как куст какой-то.

– Я – конь,– сказал он мне,-

Иду своей дорогой.

– Ты врешь подлец:

На месте ты стоишь,-

Вскричал я в гневе

И ударил раза 2 его лопатой…

Обидел я коня,

И конь ушел.

Но тут же новый подошел.

– Дурак,-

Сказал я новому коню

И отошел подальше.

Ну ведь хорошо… И почему я не пошел по литературной лестнице? Лень? Так я

не ленив. Признаться, я за собой каких-то отрицательных качеств вообще не

припомню…

Видимо, судьба. Случай… Но почему? Почему? Господи, почему я должен

бесполезно торчать в этой мерзкой вонючей конуре, а не сидеть дома за бюро и

писать, скажем, оды, сонеты?»– Коленьке вдруг захотелось наложить на себя руки

от досады, но сделать этого он не мог. Из-за псевдо христианской

интеллигентности, боязни совершать самостоятельные поступки и недостаточной

театральности и привлекательности мертвого человеческого тела.

Решив, расслабиться перекуром, по пути в «отведенное помещение», Коленька по

привычке уронил взгляд на возбуждающие локоны на шейке секретарши Сонечки:

«Ух… А ведь ещё каких-то 7 лет назад у Мурадада Кугутуева со мной танцевала

сама Оленька

Переелисеева»,– утонувший в воспоминаниях Коленька забыл, за чем шел и

вернулся на «рабочее место».

«Блистательнейшая! Да-да! Блистательнейшая ныне актриса!…Ой…Где всё это?

Зачем всё это было? Чтоб я мучился?!… А зачем ВОТ ЭТО?!– Коля с омерзением не

спеша отодвинул от себя клавиатуру,– ведь я это не выбирал. Не выбирал! Кто-то

выбрал за меня… Дурацкая судьба! Почему всю жизнь кто-то всегда решал и

выбирал за меня?! Мне даже жена сама предложение сделала, тьфу! Тряпка ты!»-

Николай начал принимать очередную заявку («последнюю, наконец?!») на

устранение неполадок в сети…

Рабочий день подходил к концу. Коленька с тоской поглядел на свою тряпковую

куртку и на свою вязаную шерстяную шапочку на вешалке вдалеке: «Надоела эта

собачья жизнь! Порву всё к чёрту! Как я это всё ненавижу! Всё…»

Однако, у Коли была дочка. И звали её Анечка.

Когда Коля после работы возвращался домой и видел Анечку, он умилялся и

успокаивался…

Коленька ужинал, смотрел очередной «фильм на диске» и счастливый ложился

спать. Чтобы сутра снова встать, вновь отправиться на работу и опять размышлять

о своей жизни…

Таким мог бы стать мой друг Николай. Мой Коля-Коленька-Николай.

Не стал…

ДИМКА.

Люди говорили о еде… О том, какая она – еда бывает, где её найти, как готовить.

Люди становились богаче – и говорили о плотной еде, становились беднее –

говорили о еде попроще…

А Димка был не такой, как все. Димка говорил о любви. Да: Димка говорил о

любви. Димка просто не понимал, как это можно: говорить о еде. Везде и при

каждом удобном случае Димка выдавал что-нибудь в роде: Вокруг любовь, люди!

Она прекрасна!.. – так Димка пытался «раскрыть всему миру глаза».

Но людям почему-то казалось, что Димка тоже говорит о еде. От этого Димке

было очень обидно и больно…

Неужели мы все говорим о еде?

ДОЖДЬ С ПРОСПЕКТА ПРОСВЕЩЕНИЯ. ПЕРВЫЙ МОНОЛОГ

МЕТЕОРОЛОГА.

Ты знаешь дождь? Да-да, тот самый дождь, который живёт на проспекте

Просвещения. Мы с ним давно друг друга знаем.

Раньше я жил в этих краях. Знаешь, в детстве я часто болел, а дождик непременно

навещал меня, если, конечно, не отсутствовал по работе. Тогда мы и сдружились.

Я вырос, устроился на работу, переехал… Была у, нас, конечно, пара десятков

общих знакомых, но… В общем, на долгое время я потерял его из вида. Да чего уж

там – я почти забыл про него.

Однако, как-то по делам я вынужден был оказаться на местности, где прошло моё

детство. Представь себе, каково же было моё изумление, когда я увидел его,

идущего мне навстречу. Знаешь, он, будто ждал меня всё это время, мой дождик.

Я тогда что-то такое понял. Особенное что-то. Такое важное, родное… Не знаю,

как сказать, но ты поняла, конечно…

И вот теперь, когда больно и одиноко, греет то, что у меня есть друг. Самый

настоящий друг – дождь – дождичек – дождик с проспекта Просвещения.

ДРУЗЬЯ.

Когда Эдик бил огнетушителем по голове Алексея, Алексей думал, что это не

страшно. Пройдёт. Всё-таки друг…

Когда Эдик пытался засунуть головой в унитаз своего шефа Апельсиныча,

Алексея это даже забавляло. Другу весело. Ну выпил. И чё?

Когда Эдик крутил Алексею руки и называл его «падлой», Алексей молча

пытался сопротивляться. Другу надо… Пусть отдыхает.

Когда Эдик грязно домогался до женщины в будке метро, Алексей

сосредоточенно думал, как уважает друга своего… Друг…

Когда Эдик пугал Алексея лопатой и говорил, что не простит проигрыш Клячко –

Младшего, Алексей мучался угрызениями совести. Другу плохо.

Когда Эдик купил 1единицу белой и выпил её, приговаривая «а всё ты, бересклет

хренов», Алексей вдруг грустно так сказал:«Эй… Ведь мы же с тобой… Мы же

друзья… Друзья, слышишь ты? Друзья, понимаешь?»

Тогда Эдик вдруг заплакал… «Прости меня, пожалуйста, друг… Ты ведь друг

мой… Прости меня…»

И они пошли шить вместе… За-а всю фигню!

ЁЖИКИ И КАК ЭТО БЫЛО.

Эта история началась летом.

Один маленький человечек не любил ёжиков. Потому он придумал специальный

ёжиковый сачок.

Другой маленький человечек ёжиков любил. Очень. Поэтому он развернул

боевые действия против сачка и его создателя.

Так началась неясная война…

Третий маленький человечек состоял в родственной связи с маленьким

человечком, смастерившим сачок, а четвертый в деловых отношениях с маленьким

человечком, любившим ежиков. Конечно, они присоединились к боевым действиям

с соответствующих сторон.

Пятый маленький человечек войн не переносил, был гуманистом – Достоевщиком

и профессиональным пацифистом. В этом статусе он воевал на третьей стороне –

против всех.

Шестой маленький человечек из общества охраны животных долгое время решал,

кого ему защищать: ёжиков или других маленьких человечков. Он принимал

участие в неясной войне с четвертой стороны.

Седьмой и восьмой маленькие человечки участвовали в сражениях из интереса,

то на одной, то на другой стороне, то на третьей, то на четвертой.

Девятый маленький человечек решительно не понимал, отчего и из-за чего кто

воюет. Более того, он вел совершенно оседлый и спокойный образ жизни с диетой

и воевать не собирался. Но, т.к. его хатка случайно оказалась в эпицентре событий,

пришлось и ему активизироваться.

Десятый маленький человечек всю жизнь ждал войны и готовился к ней, поэтому

без разбора кинулся в самую гущу событий.

Были одиннадцатый и двенадцатый маленькие человечки, тринадцатый и

четырнадцатый, однако об этих четырех никакие сведения до наших дней не

дошли…

Пятнадцатый маленький человечек был героем, но из-за нехватки бумаги мы не

будем о нем писать…

Шестнадцатый…тоже не стоит…

…В конце концов, в неясную войну были втянуты группа маленьких человечков

из Башкортостана и баскетбольная бригада маленьких человечков из Литвы, зачем-

то отстаивавшие свой суверенитет.

Война поглотила весь маленький народец.

Тем временем наступила зима, и стало очень холодно. Всю теплую одежду и

валенки маленькие человечки забыли дома, но, будучи существами

жизнерадостными и отчаянными, решили, что в пылу битв им будет не до холода…

…Все маленькие человечки замерзли и погибли. Нет больше маленьких

человечков.

Зато ёжики живы по сей день. Вот они идут: маленькие колючие пыхтелки…

ЖИЗНЬ.

Сегержицкий думал, что Жизнь – это Тетрис. Оказалось, что это не так.

Балобуев думал, что Жизнь – это Кегельбан. Выяснилось, и он заблуждался.

Петриченков думал, что Жизнь – это Морской Бой. Он тоже был не прав.

Масложиров думал, что Жизнь – это Крестики – Нолики и даже вступил в

тактильный спор с Шаровым, который думал, что Жизнь – это Шахматы. И вот оба

они разочарованно смотрят вокруг: Жизнь–то не такая!

Швеллерович, вообще, о жизни не думал. Оказалось, что и он в дураках. Жизнь

настигла его внезапно в виде любовницы Сонечки Писаревской, которая теперь

нещадно тратит его деньги. Теперь Швеллерович думает, что Жизнь – это Прятки.

Так что же такое Жизнь, граждане? Лично мы думаем, что Жизнь – это Лапта.

ЗА ШПИЛЬКАМИ. СЛУЧАЙ ОДНОГО ПЕРЕЛОМА.

Жена отправляет нерадивого Кузнецова в магазин за шпильками…

По пути Кузнецов встречает: собачку Пукиса, отделывающую собачку Юрчика,

абитуриента Бздунова, судорожно набирающего sms, двух электромонтеров с

трубой и старуху – котозаводчицу Лукошкину-Паркинсон одухотворенную. –

Кругом стоит весна.

Испив у ларька пива, Кузнецов вожделеет – Упомянутая весна хлынула…

Облака начинают принимать очертания женских грУдей и прочих

притягательностей. Рассматривая эти картинки, Кузнецов спешит дальше…

Впереди его ждет распахнутый люк…

ЗЛОПОЛУЧНЫЕ МЕСТА.

Сяськиляинен играл на суомалайке и бешено вращал глазами. Жена

Сяськиляинена, появившись откуда-то сбоку и сзади, внезапно поразила зал

своеобразно свежим обращением с народным инструментом кантеле…

Именно в этот момент Писягин решился-таки сделать Оленьке предложение…

Мандрыкин с тортом и лицом Семёна Альтова уже пробирался в это время к

злополучным местам…

Сидевшие на оных местах террористы – любители Ширкин и Держателев, были

до сего мгновения поглощены наблюдением за президентом Чунгастана

Гашишматыевым.

Приняв Мандрыкина за сотрудника «органов в штатском», Ширкин и Держателев

решили взять контроль ситуации в свои руки. Неожиданно встав посреди

зрительского зала (а именно там находились), они громко попросили всех

сохранять спокойствие. Ширкин произвёл предупредительный выстрел в воздух, а

Держателев приготовился выдвигать их требования…

Тут случилось 2 непредвиденных никем события:

1) Зритель воспринял всё происходящеё, как элемент театрального шоу и начал

бурно аплодировать.

2) Выстрелив предупредительно вверх, Ширкин попал и тем самым нарушил т.н.

ременную стягу, крепившую массивный барельеф с изображением вождей

Республики.

Барельеф, изготовленный неизвестным мастером ХХ века, хотя и был размером с

1 метр в квадрике, весил без малого 1,5 тонны – это была отливка. Конечно, он

отстегнулся. Публика зааплодировала ещё живее и активнее. Ничего не

понимающие Сяськиляинены заиграли народную республиканскую песню Степной

Перекати – Поль. Мандрыкин, начавший что-то понимать, размахнулся и бросил

тортом в Держателева. Но попал в Ольгу, переполненную волнением и всеобщей

радостью – Ольга согласилась с Писягиным.

Тем временем барельеф вождей упал на террористов. Точь в точь! Овации зала

стали уже выплескиваться –президент Чунгастана Гашишматыев стоя

приветствовал народ. Мужчин уже потянуло в буфет шарахнуть за Республику.

Женщины вытирали народными ковриками – платочками растроганные лица.

Ширкин и Держателев остались погребенными в травяной пол республиканского

театра. Места, на которых они сидели теперь в народе называют злополучными –

билеты на них не продают: ибо там таперь лежит – живёт барельеф с

изображением вождей Республики. Сяськиляиненам было присвоено почётное

звание народных артистов Республики, Мандрыкину была вручена премия

Президента Республики за лучшую роль подсадной утки в массовке. Ольга понесла

от Писягина. А Президент Чунгастана Гашишматыев любит народ и разводит

тушканчиков и коврики – народных животных Республики.

Игорь Иванович.

Игорь Иванович делает шаг вперёд. Одновременно с этим волосы его

приобретают странный металлическо-серый оттенок. Он седеет. Игорь Иванович

делает шаг назад. Перед нами снова настоящий Игорь Иванович с кричащими

рыжими волосами и шапочкой – пирожок.

Игорь Иванович опять делает шаг вперёд. Та же картина: волосы седые, только

идиотский пирожок на месте. Теперь шаг назад. Так и есть – снова наш, до боли

родной, Игорь Иванович с орущими на странный манер рыжими пучками волос. И

пирожок, конечно…

Почему же с нашим уважаемым Игорем Ивановичем происходит сея

метаморфоза, а пирожок не страдает ни капли?

– Лично у меня только как-то странно в печени постреливает. Чего вылупились? –

заявляет он.

– Мы думаем, что, когда ты шагаешь туда, ты переступаешь через совесть, а когда

обратно возвращаешь всё на свои места. За всё надо платить – и поэтому ты

седеешь, а потом рыжеешь. Вот, – говорим мы ему.

– Так мне что? На месте теперь стоять что ли? – говорит.

– Не знаем. Только постарайся больше в такие ситуации не попадать. А то ведь

можно шагнуть обратно, а волосы уже не порыжеют, ядрён батон! Всё пока,– мы

уходим.

– Постойте! А почему же тогда шапочка моя не меняется?– кричит он нам

вдогонку.

– Да потому что у шапок нет совести! А у пирожков подавно. Где ты видел

пирожки с совестью? Нигде! Вот с печенью там…

– Ах, ядрён батон, моя печень – Игорь Иванович хватается за бочок и страдает, а

мы уходим. Потому что вопросы по поводу совести человек должен решать сам, а

до всяких там пирожков – шапочек нам дела нет. Вот.

ИССЛЕДОВАТЕЛИ.

–

Жмых, – сказал Мамонтов.

–

Какао-жмых, – уточнил Голобородько младший.

–

Нелепо, – произнёс Мамонтов задумчиво.

–

Крайне нелепо, – уточнил Голобородько младший.

–

И что же нам теперь делать? – вопросил Мамонтов. – Я, Эдик, разумеется ,

задал риторический вопрос. Это Вам понятно? Чувствуете?

–

Да… Что теперь делать, – опоздал младший Голобородько.

–

Эдик, пишите! Окурок воткнут в так называемую «куриную гузку», -

скомандовал Мамонтов.

–

Вы, Мамыр Аркадьевич, так забавно словами жонглируете, – слебезил

Голобородько младший.

–

О. Подозреваемый курит и любит курицу… Это Бубыкин! – решительно

задумчиво произнёс Мамонтов.

–

Гениально! – вспыхнул Голобородько младший.

–

Да, Эдик… Поработаешь с моё в половых органах – и не такого навыка

перехватишь. Ладно… Ты там мети… А на Бубыкина завтра сигнал подам. Не

премину…

И уборщики территории склада, а, проще говоря, дворники заёрзали лопатой и

метлой по шершавым поверхностям…

Говорят, проблемы с чистотой напрямую связаны с тем, что в последнее время

многие дворники отягощены высшим образованием. Лично я в этом сомневаюсь.

Очередная провокация, не более… Вот так.

ИГРУШКА.

У моей дочки есть цветок, который говорит: «Я люблю тебя». Мне жаль, что это

не я его подарил.

Грустно, что мы с ней не можем быть вместе. Что так редко видимся…

Но, когда маленькая девчонка протягивает руку к своей игрушке и нажимает на

зашитую где-то кнопочку, во мне что-то обрывается, и хочется плакать.

«Я люблю тебя».

«Я люблю тебя».

«Я люблю тебя».

Мне кажется, что я – этот цветок, эта странная веселая игрушка.

«Я люблю тебя».

Как бы ненастоящая, не взаправдашняя. Та, которой, вроде бы и нет, но она есть.

«Я люблю тебя».

Девчонка убирает руку, смотрит на игрушку и улыбается…

«Папа, какой колючий ты…»

«Папка…»

«Папочка мой…»

«Я люблю тебя…»

Серафимушка, если ты когда-нибудь прочитаешь это…

Потерялся: не знаю, что написать.

В общем, ты знай… «Я люблю тебя».

ИСТОРИЯ.

Одним знакомым.

Жила-была одна очень рыженькая девочка. Конечно же, у не ё были веснушки и

вс ё такое. Мало того – у не ё ещ ё и были немножко лопоухие ушки…

Смешно? А, по-моему, здорово!

И жил-был один чернявенький (хотя, в самом раннем детстве тоже рыжий)

мальчик. Конечно же, у него были карие глазки и всё такое…

Ничего особенного? А, по-моему, здорово!

Так вот…

Этот самый чернявенький мальчик очень мечтал подружиться с рыжей девочкой с

именно такими ушками. Но он не знал, что она есть на свете. Все девочки были

беленькие или черненькие. Ни одной рыженькой, и у всех ушки, как ушки!

Смешно? А по-моему грустно!

Так вот…

А эта самая рыженькая девочка очень стеснялась веснушек и того, что она

рыженькая и ушастенькая.

Смешно? А по-моему грустно!

Шло время…

Мальчик вырос. Девочка вывела веснушки и покрасила волосы. Только ушки

остались теми же…

Однажды они встретились…

Что произошло дальше, как вы думаете?

Возможно, они и прошли бы мимо друг друга, но…

Он узнал е ё по ушам!

Смешно? А, по-моему, здорово!

ИСТОРИЯ ХАТКИ.

В названии «Пиза» есть что-то незавершенное. Будем думать, что это башня.

Однако, речь не об этом…

Нырнём в Египет – в его названии тоже что-то такое есть.

Так вот, один чел решил построить себе хатку, но чел он был робкий,

сомневающийся и упертый…

Только положил он первую кладку, как ему говорят: «Идиот! Да у тебя на такую,

блин, ширину-длину камня не хватит! Зови молдаван: не теряй время!»

«Ню-ню,» – ответил чел, однако решил следующую кладку поменьше сделать…

Сделал. Ему снова говорят: «Ну не кретин, а?! Дивитесь люди! Да не хватит тебе

камня – зови молдаван, делай уже и там и сям!»

«Ню-ню,» – ответил чел и положил следующую кладку ещё уже…

Ему говорят: «Не хватит. Тьфу, то есть хватит дурака заваливать! Камня не хватит

– зови сам знаешь кого и делай сам знаешь что!»

…Хатка всё сужалась и сужалась.

…К концу дня чел так устал, что зашел к себе в хатку и умер. А все вокруг с

удивлением смотрели на первую в мире Египетскую Пирамиду. Конечно, она была

очень маленькой, нестройной и , за давностью лет, просто стерлась лица земли,

но… её вид так всем понравился, что началась эра Пирамидостроения.

Вот так один маленький чел, не позвавший молдаван, изменил ход истории

архитектуры.