ШИЛО_В

Я правильно понимаю, что таким образом было сделано еще и с учетом того, что вам нужно было соответствующим образом перенастроить и противопоставить «ДВиК»?

Да, так и есть. Чем стабильней оппонент, тем проще ему оппонировать. Но, движение никогда не было оппозицией в классическом понимании, оно, скорее, было структурой анализирующей и объясняющей происходящее, а также заостряющей внимание на тех или иных аспектах, не только политики или экономики, но любых других сферах. Хотя главной функции – подпитка кадрами и персоналом ОАММ, с нее никто не снимал. Для решения же задачи противопоставления новоиспеченным управляющим программой, нам нужно было только сформировать и подготовить специальную группу, которая бы подвергала прозрачной, конструктивной и исчерпывающей критике все действия новых управляющих. Разумеется, с предложениями, чтобы обязательно была обратная реакция. Такую группу было решено сформировать из бывших чиновников, уволившихся по собственному желанию и пришедших на работу в «ДВиК» или ОАММ. Почему они? Банально, потому, что у них уже не было особого страха перед госаппаратом, но в то же в время они понимали, чего можно ожидать о аппаратчиков, и знали как с ними выстраивать дискуссии. Разумеется, во главе всего это «противопоставления» стояли мы, по другому и быть не могло. Но, предполагалось, что подключаться мы будем только на самом высшем уровне, либо когда ситуация будет требовать нашего вмешательства. И пару раз действительно пришлось вмешаться, но все это было прогнозировано.

А вот, что мы не смогли спрогнозировать, так это дальнейшие поведение и действия Управления относительно всей нашей возни. Вообще, Управление это такая структура, которая очень сложно поддается каким бы то ни было анализам и прогнозам, даже его состав и структуру практически никто не знал, не говоря уже о его планах. Собственно, в этом нет ничего удивительного, на то оно и Управление. Другое дело, что по их фактическим действиям и результатам можно было достаточно точно определить направления их деятельности. Вот и в отношении задачи по сбрасыванию государством с себя низовых и большинства социальных функций мы посчитали, что делается это для того, чтобы верхи могли сосредоточится на том, что считают важным для себя, в основном на международных геополитических «игрищах». Оказалось, что…

Вадим, теперь ты вперед забегаешь. Реальные планы Управления и верхов Авдей Наумович вычислил уже тогда, когда его концепт работал на полную. А до этого нам еще предстояло этот самый концепт запустить. Мы ведь только изложили первоначальную диспозицию. При запуске же всего обозначенного ранее, был одни назойливый и раздражающий фактор – госкорпорации, в лице «веселой троицы», я бы даже сказала, во главе с ними, так как получив свои назначения, о которых мы упоминали ранее, она начали массово и практически беспрепятственно «консолидировать» огромное количество активов. Беспрепятственно потому, что их действия полностью укладывались и согласовывались с процессами централизации, происходившими в тот период. Проблемы они нам создавали и ранее, мы об этом упоминали не раз, но в ходе реализации концепта Шилова, противодействие нам стало чуть ли не одним из основных направлений их деятельности. Поначалу мы думали, что это связано с их опасениями относительно восстановления позиций Лобова. Но нет, оказалось это связано с тем, о чем начал говорить Вадим Максимович.

Глава 29.

Я правильно понимаю, что помимо всех обозначенных противовесов, вам нужно было еще решать неожиданный вопрос по противовесу госкорпорациям?

Именно! И единственным вариантом, на тот момент, было противопоставление госкорпорациям не конъюнктурного, то есть независимого, научного сообщества. И в этом вопросе уже было недостаточно только лишь авторитета Видова, или репутации Шилова, тут должен был возникнуть реальный и нематериальный интерес у самого сообщества. Иными словами, обычные директивные меры или апелляции к научному любопытству тут уже не проходили, надо было предложить что-то гораздо существеннее. И таким предложением или, если хотите, мотивацией стала возможность, точнее реальный шанс, получения некоторых секторов экономики под науку. Поясню, имеется в виду курирование наукой некоторых узких секторов деятельности: применение научных подходов, получение новых источников финансирования и материальной подпитки, развитие прикладной науки под контролем научного сообщества, а не бизнеса и тому подобное. А таким секторами, например, могли стать: динамическое обновление персональных ИИ, создание «изолированных» персональных пространств в Сети, персонифицированная селекция агрокультур и тому подобное. Иными словами все то, что связано с максимальной персонализацией. Если честно, то все эти сверх персонализированные вещи госкорпорациям и крупняку были вообще не нужны, даже мешали, и логичнее всего было бы, что бы этим занимались малые предприятия, но у них не было ни средств, ни доступа, ни технологий. Вот Шилов и посчитал, что «спайка» науки и малого бизнеса в данных сегментах может быть чрезвычайно продуктивна и интересна, как одним, так и другим. Но это уже детали потенциально возможного устройства, главной же задачей было реализовать все это. А противостояние между научным сообществом и госкомпаниями, в этой связи, как Вы понимаете, вырисовывалось достаточно явное.

Только еще предстояло донести это все до самого научного сообщества. И, как ни странно, формат академсовета для этого не подходил, так как решение о противостоянии государственному бизнесу не должно было быть директивным. Поэтому, решено было пойти несколько издалека: было предложено каждому научному течению, каждой научной сфере высказаться в форме публикации на предмет негативного влияния крупняка на соответствующие сферы. Нашей же задачей было предание наибольшей огласки этим публикациям. Таким образом, решалась и задача начала противостояния науки и госкорпораций, и задача понимания научным сообществом получения под его контроль некоторых секторов экономики. И надо сказать, что реализовано это было достаточно быстро, так как к тому моменту у нас уже были каналы широкого информирования, как собственные, так и появившиеся в связи с участием Лобова. Эффект же получился вполне ожидаемым, вплоть до того, что госкомпании обвинили науку в том, что она недобросовестно пользуется своим привилегированным положением для получения материальной выгоды. Кстати, данное обвинение сильно позабавило широкую общественность, в контексте «кто бы говорил». В общем, процесс противостояния науки и крупняка был запущен, оставалось только перевести его в конструктивное русло, а именно выдавить госкомпании из обозначенных секторов, причем посредством именно конкурентных преимуществ, точнее более точного считывания конечных ожиданий потребителей, в этом наука точно превосходила крупняк. И взялось за эту задачу научное сообщество с ощутимым энтузиазмом, так как очень давно не предоставлялось возможности прямой конкуренции науки и крупного бизнеса. Нам же оставалось следить, чтобы от этого противостояния не пострадали малые предприятия, точнее, чтобы все свои действия в данном направлении наука осуществляла исключительно через малый бизнес. В принципе, по другому и нельзя было.

А параллельно с этими событиями, происходило увеличение активности верхов по сбрасыванию с себя «неинтересных» им функций. Значит, и реализация концепта Шилова по противодействию этим процессам набирала обороты. И уже на первых парах нам стало понятно, что в этом вопросе верхи пошли по достаточно примитивному, но максимально выгодному для себя пути – коммерциализации этих самых «лишних» функций, и передаче их на откуп тем самым, пресловутым госкорпорациям. Проще говоря, они хотели разом, и снять с себя все, что им было не интересно, и получить дополнительные доходы. Признаться, мы ожидали чего-то более изощренного, но тут, видимо, сказалось влияние «веселой троицы», которая, неформально, курировала все эти процессы со стороны крупняка. Правда, не могу сказать, что это упрощало нам задачу, но понимания и осознанности действий это знание, безусловно, добавляло.

Я бы еще добавил, что приступив к реализации концепта Авдея Наумовича, мы выяснили, что среди «низовых» государственных функций, от которых верхи хотели себя избавить, были и такие, которые вообще были либо устаревшими, либо ненужными, либо избыточными. Проще говоря, такие функции, из-за которых непомерно раздувалась армия чиновников. Обнаружив это, мы и, прежде всего, Шилов, решили, что может Управление решило провести ревизию государственных и бюрократических функций и процедур, и избавиться от ненужных? А мы зря начали эту бурную деятельность по противодействию им? Но нет, после того, как начались выступления высокопоставленных лиц в государственных информационных потоках с таким формулировками, типа: «надо предоставить полную самоорганизацию населению в вопросах совладения», «общественные организации должны принимать гораздо большее участие в местном самоуправлении», «нужно расширь возможности и интерес бизнеса для участия в социальных программах» и тому подобное, нам стало понятно, что в оценке происходящего мы не ошиблись. Казалось бы, вполне позитивные утверждения и тезисы, только вот весь наш совокупный опыт говорил нам о том, что если госаппаратчик высказывается в подобном ключе, значит делаться все будет либо диаметрально противоположно, либо только с учетом интересов госаппарата. В общем, все подобные высказывания послужили для нас явным сигналом к тому, что нам надо было активизироваться. И начать мы решили с усмирения круняка и госкомпаний в лице «веселой троицы», дабы лишить верхи, скажем так, коммерческой подпитки в этом вопросе, я, прежде всего, имею в виду технологии блок-чейн-маркетинга и потребительского влияния на персональные ИИ. А так как, противопоставить мы госкорпорациям решили научное сообщество, то и первое значимое действие по реализации концепта было совершено со стороны научного сообщества.

И координатором этого «действия» выступила я. Заключалось он в том, чтобы создать автономную инфраструктуру социального бизнеса, подчеркиваю – социального, без кого бы то ни было участия государственного или иного крупного бизнеса. Точнее, не то, чтобы создать, а обозначить возможность. Причем, ключевым была именно реальная возможность создания такой инфраструктуры, которая былf полностью просчитана и смоделирована научным сообществом, да так, что даже у самых отъявленных скептиков не нашлось бы сколь-нибудь сильных аргументов против этого. Собственно, после того, как демонстрация этой модели была распространена по всем доступным нам каналам, конъюнктурных карманных «скептиков» слышно и не было. А вот общественные организации, «оседлав эту волну», начали «накат» на госаппарат на предмет того, что «Давайте, делать!». Таким образом, мы запустили сразу два процесса: противостояние научного сообщества и корпораций, и противостояния общественных организаций и госаппарата.

Дальше нам предстояло подключить ко всему этому «ДВиК», раз уж включились общественные организации. И движение было подключено со следующим тезисом: «Пусть каждый сам определяет насколько ему нужна и важна социальная инфраструктура, а исходя из этого и должен формироваться вклад каждого в нее. И не обязательно материальный. А чтобы не было тунеядства, иждивенчества или узурпации, должен быть, как минимум, трехсторонний контроль». В общем, ситуация начала накаляться, что не могло не привлечь внимание верхов, поэтому было решено провести внеочередной генеральный госсовет по этому поводу, с целью немного ее охладить, посредством небольших показушных уступок. Собственно, для нас это означало только то, что концепт Авдея Наумовича работает, и внимание и ресурсы верхов, в вопросе сбрасывания с себя «ненужных» им функций, были отвлечены и сам этот процесс был приторможен.

А о каких уступках шла речь?

Я думаю, что сам верным будет ответить на это примерным кратким пересказом того самого госсовета. На котором, кстати, Шилов не присутствовал, по понятным причинам, он должен был оставаться, как можно дальше и дольше в стороне от всего этого. Так-что, фактически, это был наш первый генеральный госсовет без его непосредственного участия, ведь мы-то были приглашены к участию в качестве лидеров «ДВиК». И вот каким вышло наше участие в нем: «

Первый секретарь: Давайте предоставим слово лидерам крупнейшего общественно-политического движения на территориях. Господа и дама, мы все знакомы с вашей официальной позицией по рассматриваемому вопросу. Не могли бы вы ее представить более развернуто?

Я: С нашей точки зрения, все предельно просто… Первое: должно быть оказано противодействие, вплоть до прямого запрета, на использование социальной сферы в интересах крупного бизнеса. Достаточно того, что они безраздельно владеют коммерческой сферой. Второе, сделать социальную сферу максимально удобной не только для пользования, но и для участия в ней граждан. И третье, реформировать социальную сферу исключительно на принципах соучастия, без превалирования одной стороны над другой.

Первый секретарь: Проще говоря, вы поддерживаете видение, предложенное научным сообществом?

Елена Федоровна: В качестве фундаментальных основ, да. Но, предложения научного сообщества очень террористические, собственно, как и должно быть. Мы же предлагаем вполне конкретные решения и программу действий.

Профильный министр: Только вы не предлагаете, а противопоставляете свои предложения, а вместе с ними и себя, официальному курсу…

Представитель общественников: И не только официальному курсу, но всей сложившейся системе, в том числе и общественным организациям.

Профильный министр: И это тем более настораживает, из-за того, что вы уже были первопричиной глубокого кризиса в этой сфере.

Матвей Сергеевич: Ознакомьтесь, пожалуйста, с официальными выводами по этому вопросу. Там даже близко нет того, что Вы утверждаете. Да и сфера несколько другая. И мы, как раз предлагаем, вариант, при котором удастся избежать подобного кризиса в будущем в социальной сфере. Нынешняя система, а точнее, контролируемая бессистемность прямо к кризису и ведет.

Лобов: Согласен с выводами новых лидеров движения, которое когда-то возглавлял. Нельзя отдавать все на откуп какой-то одной стороны, ни бизнесу, ни общественникам, ни исключительно государству. В конечном итоге, каждый из нас является пользователем этой социальной инфраструктуры, так-что вовлечены должны быть все заинтригованные. Точнее те, у кого есть возможности внести качественные позитивные изменения в данную сферу.

Беглый: Я правильно понимаю, Евгений Генрихович, что Вы хотите с одной стороны добавить нагрузку на бизнес в этой связи, с другой стороны вообще лишить его участия в этой сфере? Как-то однобоко получается, не считаете?

Лобов: Во-первых, никакому бизнесу, кроме социального, в этой сфере нечего делать. Во-вторых, судя по недавним отчетам крупнейших компаний, что-то не сильно они нагружаются…

Первый секретарь: Господа, давайте не менять тематику дискуссии, нам нужно принять решение конкретно по социальной инфраструктуре. И на данном этапе оно будет таковым: запустить в экспериментальном режиме на ближайшей к столице малой территории модель социальной инфраструктуры, предложенной научным сообществом, сроком на один год; настройку осуществлять по ходу; привлечь к реализации все присутствующие здесь стороны.»

Как видно по заключению, решение у верхов было еще до начала того госсовета, собственно, как и всегда. Их главной задачей в отношении того вопроса было, как можно быстрее сбросить его с себя, так как набирал обороты процесс «сбрасывания неинтересных функций», и они считали, что озвученное решение полностью укладывается в логику этого процесса. На самом деле, мы на что-то подобное и рассчитывали.

Да, и теперь оставалось поставить реализацию решения под наш полнейший контроль. И тут, как раз, и подключился Авдей Наумович. Кому, как не ОАММ заниматься контролем? Так-что теперь участие Шилова во всех этих событиях было полностью легитимным и обоснованным. Разумеется, ни он, ни мы не были наивными, чтобы полагать, что Управление не знало об участии Наумовича, но его деятельность и результаты для них были настолько ощутимыми, что они легко закрывали глаза на какое-то там «шуршание на низовых уровнях». Тем более, опять же, считая, что вся эта бурная деятельность полностью в их интересах. И первым же шагом, который намеревался сделать Авдей Наумович в «официальном статусе», было распространение принятого решения на все малые территории. Казалось бы, все движется идеально с изначальным его концептом, даже были задействованы не все территории, а только одна локальная, пусть и ближайшая к столице. Но, в процессе осознания того, что нужно делать, пришло и понимание того, что распространиться это все должно на все территории, в противном случае это не будет заметно для верхов, а нам ведь нужно было, чтобы негатив от того, что они собрались сделать, ощутили на себе самые самые. Поэтому, как это не странно, для решения задачи по расширению на все территории, на конкретной локальной территории должны были быть продемонстрированы ошеломительные результаты. Это означало, что на данную территорию должны были быть привлечены самые созидательные кадры, которые мы только себе могли позволить. Для чего? Для того, чтобы все действия осуществлялись с опережением как аппаратчиков, так и госкорпораций с общественниками. Плюс, опять же, фактор времени – ощутимые результаты мы должны были показать уже через год. Это же понимали и остальные заинтересованные лица, так как, в случае позитивного исхода, это сулило получением большего влияния, так сказать, «большего веса» в глазах верхов. Вот мы все на этот год и свели к этой самой территории. Концентрация была такая, что получилась следующая конструкция: курирование осуществлял Лобов; надзор – Видов; Шилов вел мониторинг и учет; Управление направило специальных людей для выявления «нежелательных элементов»; все крупнейшие общественные организации страны занимались «выработкой» мер для данной территории; все государственные представительные органы, по сути, создали свои филиалы. В общем, все хотели возглавить процесс перестраивания социальной инфраструктуры в государственном масштабе, правде с совершенно разными целями.

Да, если честно, то полностью нам были понятны только наши цели. Собственно, другие были и не очень-то важны. И вот вся эта толпа накинулась на одну не очень большую территорию, которая специализировалась на допроизводстве ширпотреба для столицы. Как ни странно, по всем «заветам» Авдея Наумовича. Это говорило о том, что «веселая троица» даже ничего не перестроила на территориях, после того, как получила контроль над программой. Хотя, зачем, если и так формируется устойчивый денежный поток? Кстати, на счет программы, задачу возврата контроля над ней никто не отменял. Мы упоминали, что она координировалась Лобовым, формально. На самом же деле, реальный контроль был за этими тремя паразитами, так как экономика территорий была полностью завязана на крупняк и госкомпании, посредством того, что сбыт был возможен только через них. Но, даже если и так, забрать управление программой было необходимо, хотя бы для более эффективного противостояния тем же самым госкорпорациям и крупняку. Тем более, что в сложившейся ситуации, Лобову программа была скорее обузой. В общем, управление программой нужно было возвращать, и чем раньше, тем лучше. Только как это было сделать, если у нас и Шилова было соглашение с верхами о том, что мы больше никогда не будем иметь отношения к программе? Решение было мудреное и рискованное, собственно, как и любое решение, рассчитанное на несколько результатов. Заключалось оно в том, чтобы переориентировать программу на переделывание социальной инфраструктуры на всех территориях, и передать управление ей многосторонней группе с множеством представителей, от крупных государственных ведомств до малых предприятий. Таким образом решалось сразу множество задач: концепт масштабировался на все территории, программа практически лишалась контроля со стороны «троицы», выполнялось обещание Шилова Лобову на предмет усиления его статуса и приближению его к былым позициям, и тому подобное. Мы же возвращали себе фактическое управление программой за счет того, что это был тот уровень, на котором Управление нам еще позволяло принимать самостоятельные решения, пусть и не во всем. А мониторинг управления программой, безусловно, был поручен именно нам, тут вариантов не было.

Я правильно понимаю, что ваше фактическое управление программой основывалось на том, что у формального органа управления не было единой позиция и понимания, как это делать?

Да, признаем, к нашему огромному сожалению и стыду, тогда это стало главным фактором нашего управления программой. Но, в той ситуации и в тех условиях, выбирать не приходилось. Точнее, на выстраивание многоходовых комбинаций, которые бы привели к максимальной правовой прозрачности, просто не было времени – работал старый, как мир принцип «кто первый, у того и инициатива», а роскошью переделывать условия под себя мы не обладали. Первой же задачей, после фактического возврата управления, была нейтрализация поползновений «веселой троицы», а точнее устранение беспредельного выкачивания финансов с территорий. А тут, как ты понимаешь, получался конфликт не только с «троицей» но и с верхами, так как эти финансы предназначались и им. Но это вечная тема, создается такое ощущение, что верхи считают все своим. Нас это волновало мало, финансы, по крайней мере большую их часть, необходимо было оставить на территориях, иначе концепт не возымел бы должного эффекта. Вот мы и решили, точнее Авдей Наумович предложил, сделать такие старые новые структуры, как научные корпорации. Да, где-то сто лет назад уже был такой опыт, со всеми этими безразмерными массивами данных, автономными секторальными ИИ, «гармоничными» макромоделями и всем прочим, ничем хорошим, как мы помним это не закончилось, так как превратилось вся эта конструкция в фундаментально-научный технократический диктат, и не скажу, что это было неожиданно. Собственно, с того и началась автономизация научного сообщества, иначе получался научно-технический прогресс ради научно-технического прогресса. Мы же предлагали не делать из этих корпораций сети, а делать их обособленными, как закрытые лаборатории по определенным предметам исследований. Главным же побуждающим мотивом для верхов по передаче «бюджетной прибыли» территорий от «троицы» в научные корпорации были гарантии прозрачного их аккумулирования и приумножения большими темпами, чем давали структуры этих трех паразитов. На самом деле, давать темпы больше, чем ноль, для нас не представляло никакого труда, но это так, лирическое отступление. Гораздо более сложной задачей было дать это приумножение уже через год и в «живых» деньгах, вот это была проблема – наука, знаешь ли, дело долгоиграющее. И вот тут-то нам и пригодились амбиции Видова на предмет его влияния на государство.

Считаю, что тут надо дать короткие пояснения относительно этих самых научных корпораций. Как уже отметил Вадим Максимович, эта идея была, мягко говоря, не нова, но хороша была она тем, что главным результатом их деятельности были научные достижения, и все подчинялось в них именно этому. Но, что не менее важно – даже существовал давно забытый, но действующий закон о деятельности научных корпораций, который подразумевал аккумулирование всех активов в них до тех пор, пока не будут получены заявленные результаты научной деятельности. Уж не знаю, изначально так планировал Авдей Наумович, или по ходу сообразил, но нам это было очень даже на руку, так как мы получали время и возможности для основательного запуска концепта на всех малых территориях. Оставалось только получить добро на учреждение таких корпораций от Управления, то есть от верхов. Каково было наше им предложение, Вадим Максимович уже упомянул, а вот как мы убедили Видова, это отдельный эпизод, в котором были задействованы не только мы, но еще и Лобов, даже прежде всего он. Без Видова, как Вы понимаете, было нельзя, так как в подобного рода вопросах он оставался ключом, как к Управлению, так и к научному сообществу. В общем, вот как проходило это убеждение:«

Шилов: Геннадий Евсеевич, есть очень хороший вариант по укреплению влияния науки на государственное строительство…

Видов: Уже наслышан, Вы про научные корпорации? Это пройденный этап и прошлый век. Ничего, кроме дестабилизации научного сообщества подобные структуры не принесли, а мы не можем себе позволить дестабилизировать науку – она должна всегда быть последним оплотом стабильности.

Шилов: А никто и не говорит, что мы будем действовать по-старому…

Лобов: Погоди, Авдей, в конкретику ударишься позже. Геннадий Евсеевич, выбор простой – либо мы позволяем виртуальному сектору установить окончательный тотальный диктат над всем, что происходит, либо воспользуемся шансом «смешать» все сферы в нужных пропорциях. Выбирайте. Только, на сколько я знаю, наука ни в какие времена не стремилась ни к какому тоталитаризму, кроме тоталитаризма истины. Не думаю, что доминирование виртуального сектора этому будет способствовать.