Рейс без обратного билета

На правах хозяина Марсель встречал всех лично, для этого он прибыл на дачу еще накануне вечером. Вместе с ним на правах временной хозяйки гостей встречала некая Инга – одна из тех девиц, которые входили в костяк группы. Это было ненастоящее ее имя, а нечто вроде псевдонима. Иначе говоря, прозвище. У всех «золотых», как уже упоминалось, были прозвища. Инга также приехала вместе с Марселем накануне вечером. Ничего Марселя и Ингу, кроме известных утех, не связывало – да ничего, кроме этого, им друг от друга и не было нужно. Но сейчас Инга играла роль радушной хозяйки именно потому, что предыдущую ночь она провела вместе с Марселем.

– Привет! – говорила каждому прибывшему Инга, а Марсель с каждым прибывшим обменивался рукопожатием, если это был мужчина, или целовал в щеку, если это была женщина.

Впрочем, и рукопожатия, и поцелуи были чистой формальностью. Марсель едва касался бесчувственными губами женских щек, а мужские рукопожатия были вялыми, а не такими, какими они должны быть у настоящих друзей. Все было условно, холодно и фальшиво. Это был давно отработанный ритуал, и ничего больше. Любая такая церемония таит в себе равнодушие и ложь, а ее участники никогда не проявляют искренних чувств. Но «золотые» давно уже к этому привыкли и не видели, точнее, не замечали здесь никакого притворства. А еще вернее, не в состоянии были заметить. Всему этому они научились у своих родителей и прочих лиц, с кем общались с самого детства. Все это вошло в их души и их жизнь, стало ими самими. Такую фальшивость можно было бы увидеть, если взглянуть на себя со стороны. Но мало кому удается в этом мире посмотреть на себя со стороны.

– А погодка-то нынче – настоящее лето! В городе толкотня, все улицы перекрыты, так что пришлось добираться окружными путями. Народ празднует! Веселится! Хозяину – наше почтение, хозяйке – нежный поцелуй! – с такими или примерно такими словами входил на веранду дачи каждый гость-мужчина и обменивался с Марселем вялым рукопожатием.

Что же касается женщин, то они лишь натянуто двусмысленно улыбались, поглядывая на Ингу: дескать, все нам заранее понятно, а потому и говорить не о чем. И подставляли Марселю щеку для ритуального поцелуя.

Мужчины остались на веранде, женщины прошли в столовую – накрывать на стол.

– Значит, веселится народ? – начал разговор Марсель.

– От всей широты пролетарских душ! – расплылся в улыбке парень, которого все звали Кольт.

– Ну-ну, – ухмыльнулся Марсель.

– Эх, нам бы эти народные заботы! – притворно вздохнул еще один прибывший – Джонни.

Кстати говоря, у всех мужчин и женщин, входящих в группу, были не просто прозвища, а исключительно заграничные прозвища. Таково было их желание, ибо, как они считали, это возвышало их над всеми прочими. Над тем самым пролетариатом, который от души сейчас веселился на первомайских городских улицах.

– Это да, – согласился Техас. – У нас заботы куда как серьезнее. И приземленнее.

– Ну, как сказать! – не согласился Валери. – Деньги – они, знаете ли, возвышают. И окрыляют. Ты просто-таки паришь под небесами, когда у тебя есть в кармане приличная сумма!

– И чем больше эта сумма, – добавил Джазмен, – тем выше ты паришь.

– Так и есть, – сказал Марсель. – Поэтому пока наши дамы хлопочут в столовой, предлагаю поговорить о деле. С кого начнем?

– Да хоть с меня, – вызвался Джазмен. – Тем более что у меня наклевывается очень перспективное дельце.

Вся компания выжидательно уставилась на Джазмена.

– Тут вот какое дело, – сказал Джазмен. – Один штымп[1] вбил себе в мозги, что хочет стать заместителем начальника главка. Шансов пробиться самостоятельно у него ноль целых ноль десятых. Потому как штымп. А местечко между тем хлебное. Поэтому он ищет, кто бы мог ему поспособствовать. Предлагает приличную сумму в качестве вознаграждения. Даже готов ее удвоить, если перед ним и впрямь замаячат реальные перспективы.

– Ты говорил с этим штымпом лично? – спросил Марсель.

– Вот как сейчас с тобой, – ответил Джазмен. – В интимной, можно сказать, обстановке. Целых два раза. И еще два раза он мне звонил. С намеками. Из чего следует, что товарищ всерьез нацелился на высокое место. Иначе хватило бы и одного разговора.

– А ты что? – спросил Мишель.

– А что я? – ухмыльнулся Джазмен. – Я обещал подумать. Подыскать, так сказать, верный способ помочь ему. Сказал штымпу, чтобы он запасся терпением и подождал, пока я прощупаю почву. Вот, ждет…

– И долго он согласен ждать? – поинтересовался Лорд.

– Условились, что три-четыре дня. В крайнем случае неделю. На большее штымп не согласен. Намекнул, что будет искать другого ходатая. Ну что, берем этого товарища в оборот? Или как? Деньги-то и впрямь заманчивые…

– Заманчивые деньги упускать грех, – согласился Техас.

– Вот и я о том же, – добавил Джазмен. – Да вот ведь какая беда – как все это провернуть? Как усадить штымпа в высокое кресло?

– А что, если попросить об этом твоего родителя? – Марсель в задумчивости потер лоб. – Объяснить ему, что и почем. Так, мол, и так…

– Да ты что! – замахал руками Джазмен. – Безнадежное дело! Представляю, какой шум поднимет мой драгоценный родитель! Чего доброго, еще и в прокуратуру побежит жаловаться! Скажет, что обнаружил факт взяточничества. Он у меня такой… Человек старой закалки, одним словом. Нет уж, мой родитель – вариант неподходящий. Ни по каким параметрам.

– Но ведь тебя-то он не оставляет своими отцовскими милостями, – заметил Мишель.

– Так то меня. – Джазмен махнул рукой. – Это для него святое дело. Единственный сын и все такое… А то, что я ему предложу, – совсем другое. Грубое попрание высоких социалистических правил. Вопиющее нарушение закона. Ну или что-то в этом роде… Еще сгоряча застрелит меня из пистолета.

– А что, у него и пистолет имеется?

– А то как же? Наградной.

На какое-то время на веранде установилось молчание, а затем Марсель сказал:

– Вот и у меня то же самое. С такими делами к отцу хоть не подходи…

Остальные промолчали, из чего само собою следовало, что и они не знают, как быть. Как не упустить из рук щедрого штымпа, возжелавшего стать заместителем начальника главка.

– Попробую что-нибудь сделать, – наконец произнес Марсель. – Может, и получится. Результат не гарантирую, но все же…

– А что именно? – спросили сразу несколько парней.

– Ну, это уж мое дело. Ладно, что еще там у нас?

– Есть человек, который желает продать всякую русскую старину, – начал Кольт.

– Кто такой? – спросил Марсель.

– Говорит, замдиректора музея. – Кольт пожал плечами. – По прикидкам, вроде как в запасниках полно всего, чего никто не хватится. Вот и предложил… В общем, мутный тип…

– С мутными типами я бы не связывался, – сказал Валери. – Погорим.

– Так ведь и дела у нас – мутные, – возразил Джонни. – Откуда же взяться светлым типам? Проверить бы надо этого музейного работника… А вдруг это вовсе и не музейщик, а, скажем, кто-нибудь из ОБХСС? Или того хуже – из КГБ? Они мастера своего дела, умеют нацепить на себя любую личину.

– Я проверю по своим каналам, – приосанился Марсель. – И бери его в оборот, со всеми мерами предосторожности. Хочешь или не хочешь, а надо. И покупателей ищи. А всякое старье кому-нибудь толкнуть надо. А то ведь лежит в темном сыром углу и пылится. И ладно бы только это, а то ведь, чего доброго, кто-нибудь что-нибудь заподозрит. Тогда беда.

Всяким старьем Марсель называл всевозможные поделки старины. Это были настоящие старинные вещи, которые по разным причинам не имели музейной ценности. А потому на всеобщее обозрение не выставлялись, а спокойненько лежали в запасниках одного из московских музеев. Они лежали там так давно, что о них все почти забыли. И это было хорошо, что забыли. Потому что если бы они вдруг пропали, то их долгое время никто бы и не хватился. Конечно, когда-нибудь хватились бы, скажем, через год или два. Но что от этого толку? За год или два эти раритеты вполне могли оказаться на другом конце планеты. За такое-то время они несколько раз могли быть проданы и перепроданы и давно уже осели бы в каких-нибудь частных коллекциях. Потому что это в Советском Союзе они не имели музейного значения, а вот за рубежом еще как имели. Там, знаете ли, всякая побрякушка имеет музейную ценность, потому что таких побрякушек там наперечет. Ну а раз наперечет, то и цена у них немалая. Вещицу с солидным ценником всегда найдутся желающие купить. А следовательно, и продать, причем любым способом.

– С музейщиком – понял, – кивнул Кольт. – А вот где я найду покупателя?

– Ладно, не суетись, – махнул рукой Марсель. – С покупателем попытаюсь подсобить.

А дело было так. На одной из вечеринок, куда могли попасть только избранные люди, Кольт познакомился с неким типом – заместителем директора музея. Добрую часть вечера тип приглядывался и прислушивался к Кольту, а затем отвел его в сторону и сказал:

– Я вижу, что вы ловкий и сметливый молодой человек.

– Да неужели? – полупьяно ухмыльнулся Кольт. – Мне кажется, вы ошибаетесь. Я скромный и малозаметный обыватель, и никто больше. С чего вы взяли все остальное?

– А с того, – ответил тип, – что я разбираюсь в людях. О, в этом деле я большой специалист! Я вижу людей насквозь, и еще на три метра вглубь под ними! Поверьте, я редко ошибаюсь в людях.

– И что же именно вы заметили во мне и подо мной? – Кольт все так же продолжал полупьяно ухмыляться. – Какие такие тайны и достоинства вы во мне высмотрели?

– Могу повторить, – сказал тип. – Я высмотрел, что вы ловкий и сметливый человек и не упустите своего. То есть того, что, можно сказать, само плывет вам в руки.

– Допустим, что все так и есть, – произнес Кольт. – Но вам-то что за дело?

– Значит, есть дело, – ответил тип. – Иначе я бы не стал сейчас тратить время на пустую болтовню с вами – просто не обратил бы на вас внимания. Но, как видите, обратил…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Штымп – слово из уголовного жаргона, которое означает «простачок», «лопух», «потенциальная жертва».