Миротворец

Сергей Тамбовский

Миротворец

Миротворец

20 октября (1 ноября по новому стилю) 1994 года, Ливадийский дворец, Крым

Высочайшая аудиенция с корреспондентом газеты «Санкт-Петербургские ведомости» Пьером Загоскиным была назначена ровно в полдень в Приемном кабинете. Царь по этом случаю надел свой парадный мундир и около четверти часа позировал фотографу на фоне беломраморного камина. После того, как фотограф сделал свое дело и удалился, началась беседа, которая через два дня была полностью и без малейших купюр опубликована в воскресном выпуске Ведомостей.

Корреспондент. Добрый день, Ваше величество! Как вы себя чувствуете?

Его величество. Добрый день, Пьер. Спасибо, чувствую себя очень неплохо.

Корреспондент. Давайте сразу перейдем к делу, если нет возражений.

Его величество. Согласен, переходите.

Корреспондент. Ваше величество, в обществе ходят самые разные слухи о вашем недомогании… более того, говорят даже о смертельной болезни, поразившей ваш организм. Поведайте из первых, так сказать, уст – так ли это или все это не более, чем досужие сплетни?

Его величество. Я буду говорить прямо – да, недомогание имело место. И его можно было смело назвать смертельным… такой термин, как «нефрит», вам знаком?

Корреспондент. Это, если не ошибаюсь, болезнь почек. Ее у нас, кажется, не лечат… это как чахотка, правильно?

Его величество. Совершенно верно по обоим пунктам – болезнь почек, такой диагноз мне в августе поставили придворные медики, и срок жизни они отвели мне не более двух месяцев.

Корреспондент. Минуточку… с августа же прошло уже больше двух месяцев – придворные медики ошиблись?

Его величество. Ну что вы, наши медики весьма квалифицированные и умелые специалисты, они поставили мне совершенно правильный диагноз. Но не учли одно обстоятельство…

Корреспондент. Внутренние резервы организма?

Его величество. И это тоже, но в основном меня спасло другое – божественное вмешательство.

Корреспондент. Ваше величество, а можно побольше подробностей – нашим читателям это будет особенно интересно.

Его величество. Конечно, Пьер, я для этого вас и пригласил, чтобы поделиться такими подробностями. Дело в том, что две недели назад мне явился архангел с неба… вот в этот самый кабинет.

Корреспондент. Как он выглядел? Крылья у него были?

Его величество. Нет, никаких крыльев, с виду это был обычный человек в обычном гражданском платье. Сказал, что его зовут Георгий и предложил записать формулу и способ производства лекарства, которое должно меня вылечить. Я записал… потом передал эту записку своему лечащему врачу Сергею Боткину, а он связался с нашим самым известным химиком Менделеевым…

Корреспондент. С Дмитрием Ивановичем? Из Петербургского университета?

Его величество. Да, ему самому. И они совместно в самые сжатые сроки создали это лекарство… результат перед вами – я жив и здоров, чего желаю и всем гражданам Российской империи. Да, назвать это лекарство я решил ливадином, в честь места, где оно впервые появилось на свет.

Корреспондент. Это очень интересная история, ваше величество, но нашим читателям были бы интересны и другие подробности встречи с ангелом… с Георгием, да? Довольно неожиданное имя для ангела.

Его величество. Да, я тоже поначалу удивился – был бы Гавриил или Израил, это было бы понятнее. Но ангелов, как оказалось, не выбирают.

Корреспондент. А что еще сказал ангел гм… Георгий в беседе с вами?

Его высочество. Сказал, что лично он и вышестоящие ангелы давно наблюдают за Россией и желают ей успехов и процветания. Обещал, что заглянет еще как-нибудь ко мне… сроков только не обозначил.

Корреспондент. В высшей степени захватывающая история, ваше величество. А вот насчет этого лекарства… ливадина… вы готовы обнародовать его формулу и способ получения?

Его величество. Сожалею, но пока не готов. Лекарство должно пройти апробацию на широком круге пациентов, после этого, может быть, обнародуем его формулу. И в любом случае ливадин будет запатентован в российских и зарубежных патентных бюро.

Корреспондент. Вы что-нибудь еще хотите сказать широкой массе российских читателей?

Его величество. Да, конечно. В честь моего чудесного спасения я принял решение воздвигнуть храм святого Георгия в Петербурге. На углу Невского и Литейного проспекта. А также я принял решение основать фонд имени святого Георгия, куда будут направляться десять процентов от доходов императорского двора. Отныне и во веки веков. На совершенствование народной медицины и исцеление недужных и немощных.

Информация к размышлению. Российская империя в конце 19 века, территория и население

В конце 19 века территория Российской империи составляла 22 миллиона квадратных километров и включала в себя, помимо Великороссии, Малороссии и Белоруссии, еще и такие образования, как Финляндия, Прибалтика, Польша, Молдавия, Закавказье, Среднюю Азию, Сибирь и Дальний Восток. В стране насчитывалось 12 часовых поясов, климатические зоны от Арктики до субтропиков и уклады населения от первобытнообщинного до продвинутого капитализма.

Однако большой проблемой было крайне неравномерное заселение территории, 70% населения жило в Европейской части, а Сибирь с Дальним Востоком были практически пустынны.

Первая перепись населения была проведена в 1897 году, и она показала, что всего в стране проживает 129 миллионов человек. Причем три четверти из них составляло крестьянство (которое тоже делилось внутри себя на кулаков, середняков и бедняков в пропорции 20/30/50. Наемных рабочих (не только промышленных, а всех) насчитывалось 13%, оставшиеся 12% составляли дворяне, духовенство, мещане и интеллигенция.

По национальному составу лидировали, конечно, русские – 65%, малороссов насчитывалось 19%, белороссов 7%, оставшиеся 9% равномерно распределялись между всеми прочими нациями.

Что касается религии, то преобладающим, естественно, было православие, сюда относилось три четверти населения, ровно столько же, сколько занимало крестьянство. Оставшаяся четверть приходилась в порядке убывания на мусульманство, католицизм, католичество, иудаизм и буддизм. С чем, с чем, а с этими отношениями в России тогда все было в порядке, религии мирно уживались друг с другом, эксцессы, связанные с межрелигиозными спорами, возникали крайне редко… в виде исключений можно вспомнить разве что армяно-татарскую резню в Баку и единичные еврейские погромы в Молдавии и на Украине.

Что касается Польши и Финляндии, то эти территории были довольно слабо интегрированы в общую структуру и кроме головной боли мало что добавляли властям. Особенно это касалось Польши – тоска по утраченному былому величию мутила головы шляхтичам на протяжении уже 80 лет. Восстания в этом регионе происходили с удручающей периодичностью и явно с Польшей надо было что-то решать в радикальном смысле. Финляндия была более спокойной, но решения Александра 1го по выделению этого региона в особую юрисдикцию также не способствовали спокойствию на Северо-Западных границах страны. Да и присоединение Карелии к финским территориями также вызывало много вопросов, которые впоследствии очень горько аукнулись России и россиянам.

Что именно с ними можно было сделать, вопрос исключительно непростой и однозначных решений тут сложно было придумать. Надо было либо ломать особые условия вхождения этих территорий в страну, пусть жили бы наравне с той же Грузией или Молдавией, либо отделять их окончательно и бесповоротно, оговорив все это особыми условиями. А терпеть занозу в виде ясновельможных и всегда оппозиционных шляхтичей в теле страны – это был путь в никуда… что и продемонстрировали десятые годы 20 века, вспомнить только Дзержинского, Радека или Пилсудского.

Двумя неделями ранее. Тот же Ливадийский дворец, тот же Крым.

С самого утра у Александра было отвратительное настроение, постоянные боли в районе живота преследовали его последние два года. Стены Ливадийского дворца, богато изукрашенные мозаикой и гобеленами, ничего, кроме отвращения у него не вызывали.

– Что, совсем плохо, Сани? – участливо спросила его супруга, императрица Мария Федоровна.

– Да, нехорошо мне, Мари, – ответил император с посеревшим лицом, – пойду позанимаюсь государственными делами… к себе в кабинет… может, легче станет. Не беспокойте меня до вечера.

– Хорошо, Саша, – кивнула головой Мария, – не будем беспокоить… может Сергея Петровича (Боткина, личного врача императора) пригласить?

– Не стоит, – поморщился тот, – до вечера я занят делами.

И государь-император тяжелой поступью зашел к себе в Приемный кабинет и закрыл за собой дверь. Настроение у него было, хуже не бывает. Он прошел в угол и встал на колени перед иконой Георгия-победоносца.

– О, всесвятой Георгий, преславный служитель Господень, горячий наш заступник, и везде в скорбях скорый помощник! Помоги мне, грешному и унывающему: в нынешней жизни умоли Господа Бога даровать мне отпущение всех моих грехов, сколько согрешил я от юности моей в течение всей моей жизни делом, словом, помышлением и всеми моими чувствами; и при исходе души моей помоги мне, несчастному, умоли Господа Бога, всего творения Создателя, избавить меня от воздушных мытарств и вечного мучения, дабы я постоянно прославлял Отца, и Сына, и Святого Духа, и твое милостивое предстательство, ныне и всегда и во веки веков. Аминь.

Но пресвятой Георгий промолчал, тогда Александр встал, отряхнул колени и прошел за свой стол из карельской березы, на котором стоял бронзовый чернильный прибор, подарок уральского промышленника Строганова. Он открыл и снова закрыл крышку чернильницы, потом взял чистый листок бумаги из стопки слева и начал писать «Завещание его Императорского величества Александра III».

Но тут его внимание отвлекло непонятное явление, возникшее прямо в середине Приемного кабинета – сначала воздух задрожал, как будто снизу что-то раскаленное появилось… Александр вспомнил свой визит в Бухару – там такие же явления были от горячего песка. А затем это дрожание застопорилось и реорганизовалось в прямоугольник размерами где-то полтора метра на метр. И на нем, на этом прямоугольнике, появилось лицо молодого человека с короткой стрижкой, без усов и бороды. Одет он был в самый обычный костюм с галстуком.

– Здравствуйте, Александр Александрович, – обратился он к императору.

– Свят-свят-свят, – троекратно перекрестился тот, – изыди, сатана!

– Я не сатана, Александр Александрович, – прижал руки к груди молодой человек, – и зовут меня Георгий.

– Победоносец? – само собой вырвалось из уст самодержца.

– Если хотите, можете называть меня так, – наклонил он голову набок, – ну что, успокоились?

– Император всегда спокоен, – взял себя в руки Александр, – кто вы такой и что вам надо? – а потом добавил градуса в обсуждение, – я сейчас охрану позову.

– Это же не в ваших интересах, дорогой император, – ответил Георгий, – потому что в этом случае я не смогу спасти вашу жизнь.

– Так, – Александр встал и мелкими шагами начал приближаться к прямоугольнику, – с этого места поподробнее, будьте любезны.

А сам он тем временем дошел до изображения Георгия и оказался на другой стороне экрана.

– С этой стороны со мной тоже можно общаться, – сообщил тот, – а что касается вашего драгоценного здоровья, то и я, и вы прекрасно знаем, что жить вам осталось самое большее месяц, верно?

Александр вернулся в свое кресло, закурил сигару и ответил так:

– Я вас очень внимательно слушаю, Георгий, излагайте.

– У вас нефрит, дорогой император, и в том времени, где вы живете, это не лечится, – продолжил Георгий, – знаете об этом?

– Догадываюсь, – буркнул в ответ Александр, – а вы, я так понимаю, не из этого времени, да?

– Совершенно верно – я из 21 века. Родился в 2025 году, и сейчас мне 29 лет, это ровно через 150 лет от сегодняшней даты.

– И как там у вас, в 21 веке? – машинально вылетело из императора.

– По-разному, – поморщился Георгий, – но если в целом, то гораздо лучше, чем у вас. В среднем люди у нас доживают до 81 года, сравните с нынешними 45-ю… давайте, однако, переходить к делу.

– Хорошо, давайте к делу, – положил руки на стол император, – вы, кажется, хотели меня вылечить, верно?

– Верно, – ответил, улыбаясь, Георгий, – возьмите листик и ручку и запишите, что вам понадобится для излечения.

Он подождал, пока Александр найдет все это, потом продолжил.

– У нас это лекарство называется пенициллин, это производное от названия плесневого грибка Пенициллум, химическая формула его такая C₁₆H₁₇N₂NaO₄S, технология получения следующая…

И Георгий продиктовал, а Александр терпеливо записал целый лист с технологией.

– Далее, – продолжил Георгий, – лучшим специалистом в этой области в настоящее время в России является Дмитрий Менделеев – вам надо незамедлительно связаться с ним и передать все записанное. Пусть он работает в тандеме с вашим личным врачом.

– С Боткиным?

– Да, с Боткиным. После того, как они синтезируют лекарство, принимать его необходимо будет внутривенно дважды в день. По два кубика.

– И что, этот ваш, как его… – задал вопрос Александр, – пенициллин, он только от нефрита помогает?

– Ну что вы – нет, конечно, – ответил Георгий, – от любых воспалительных процессов – от пневмонии, например, и от чахотки. Вплоть до сифисиса. Почти стопроцентная успешность. Но мой сеанс связи на этом, увы, заканчивается – в следующий раз я посещу вас ровно через 3 месяца в этом же кабинете. Если вам это будет интересно, конечно…

– Да, мне это будет интересно, – кивнул император, – в высшей степени интересно. Итак, встречаемся 4 января 1895 года на этом самом месте.

– Договорились, – моргнул Георгий и исчез вместе со своим прямоугольником.

– Да, – почти погасший Георгий вдруг вернулся и сказал еще пару слов, – было бы неплохо, если б вы прямо с сегодняшнего дня начали работать над своим имиджем.

– Над чем? – не понял император.

– Над совокупностью представлений, которые создаются в общественном мнении о вас и о ваших действиях, – терпеливо пояснил он, – это немаловажная часть предстоящей вам работы. А если перейти к конкретике, то для начала дайте хотя бы интервью какой-нибудь популярной российской газете… не знаю, что у вас там сейчас пользуется спросом.

– Ведомости, Пчела, Инвалид? – перечислил Александр.

– По своему вкусу выберите, – поморщился Георгий, – и расскажите в общих чертах, кто и что вас вылечило… без деталей – допустим, ангел сошел с небес и вылечил… если, конечно вылечитесь, но я почему-то в этом уверен почти на сто процентов. И еще один важный момент – обеспечьте, пожалуйста, к следующему моему посещению фотографический аппарат.

– Зачем? – не понял Александр.

– Я выдам достаточно много информации с рисунками и иллюстрациями – вы это точно не запомните. Так что лучше зафиксировать информацию на фотопленке. Сможете организовать?

– Ну я же в некотором роде император, – после секундной паузы сообщил Александр, – если прикажу, мне все обеспечат. Фотографа только придется посвящать в эти вещи…

– Либо подберите надежного человека, – выдал напоследок инструкцию нежданный визитер, – либо научитесь сами фотографировать. И еще одно – в тифлисской духовной семинарии сейчас обучается такой Иосиф Джугашвили… мой вам искренний совет, примите деятельное участие в его судьбе, в частности, чтобы его не выгнали из этой семинарии в ближайшее время.

После этого Георгий исчез уже окончательно, а Александр посидел неподвижно несколько минут, потом взял в руки колокольчик и позвонил, а вошедшему камердинеру объявил следующее:

– Господина Боткина ко мне, немедленно.

Личный врач государя Боткин Сергей Сергеевич, старший сын Сергея Петровича, первооткрывателя одноименной болезни и способов лечения от нее, появился буквально через минуту.

– Сергей Сергеевич, – тут же взял быка за рога Александр, – посмотрите, пожалуйста, вот на эти записи – сможете в них разобраться? – и он положил перед ним на стол все то, что продиктовал таинственный посетитель.

– Так-так… – начал чесать в затылке тот, – формула более-менее понятна… а вот насчет того, как получать это средство… придется, видимо, действовать методом проб и ошибок. Объясните ради бога – что это и откуда оно у вас взялось?

– Объясняю, – Александр тяжело откинулся на спинку кресла и поморщился при этом, – здесь записан способ получения лекарства, который должен вылечить мою болезнь. А как он ко мне попал, разрешите пока оставить в тайне. Может считать, что божественное провидение прислало.

– И как же называется это лекарство?

– Божественное провидение называло его пенициллин, но вы можете назвать, как вам угодно… главное, чтобы вы его синтезировали и успешно применили…

– Мне для этого понадобится хорошо оснащенная лаборатория, – не слишком уверенно продолжил Боткин. – Я знаю, что такая есть в Петербурге у господина Менделеева.

– Немедленно отправляйтесь в Петербург и займитесь этим вместе с Менделеевым, – ответил ему царь, – все необходимые распоряжения я сделаю… да, в случае успеха моя благодарность к вам не будет иметь границ, хочу, чтобы вы это услышали…

Информация к размышлению. Российская империя в конце 19 века, экономика

Ведущей отраслью экономики России в 90-х годах 19 века неожиданно стало железнодорожное строительство. Если в 1880 году протяженность железных дорог в стране составляла 23 тыс километров, то в 1900-м она выросла более, чем вдвое, до 51 тыс км. Линии жд росли, как грибы после дождя, соединяя все части Империи в единое целое. А венчала это строительство, конечно, Транссибирская магистраль, начатая в 1991 году и вчерне законченная в 1903-м, как раз к началу русско-японской войны.

Казалось бы, что в этом сегменте все обстояло здорово, но, к сожалению, проблема тут заключалась примерно в том же ключе, что и в Соединенных Штатах – абсолютное большинство дорог прокладывалось на частные деньги и никак не координировалось с другими участниками этого рынка. Так, например, в 1890 году государство владело всего 29% линий жд, остальное приходилось на частников. В качестве неудачного примера можно привести Рязанско-Козловско-Уральскую ветку, которая, в общем и целом повторяла Московско-Нижегородский путь.

Но если не упираться в мелочи, то по большому счету железные дороги определяли столбовую дорогу развития российской цивилизации – на рубеже веков длина этих магистралей в России уступала только Штатам, правда с разрывом в пять раз.

Что же касается остальных отраслей экономики, то и здесь дела обстояли в целом совсем неплохо. Прирост ВВП в конце 19 – начале 20 века составлял около 5%, а промышленность росла вообще на 9-10% в год, что было лучшим результатом в мире и опережало развитие США. Однако вместе с тем рос и внешний долг, к рубежу веков он составлял 8 млрд золотых рублей, чтобы перевести это в тогдашние доллары, нужно умножить рубли на десять, а если это представить в современных реалиях, умножать надо уже на 200. Много, если одним словом.

По общему объему ВВП Россия тогда занимала 5 место в мире, уступая, впрочем, Штатам в восемь раз, а Германии втрое. На душу населения этот показатель был совсем плачевным, 22 место в мире.

За последнее десятилетие 19 века объем российского промышленного производства вырос в два раза… очень солидно. Особенно быстрыми темпами развивался Юг Европейской части страны – Харьков, Донецк, Екатеринослав и Екатеринодар. Добыча угля и выплавка стали росла там просто-таки стахановскими темпами.

Особенную роль в рывке российской промышленности сыграло введение в 1981 году протекционистских импортных тарифов на чугун, сталь, уголь и нефть – производить все это внутри страны стало резко выгоднее, чем везти из-за границы.

Монополизация производства также била все рекорды – если в 1890 году доля крупных предприятий с оборотом 100 тыс рублей и более составляла в промышленности 42%, то в 1900 году она выросла аж до 87%.

Финансовый капитал также рос с небывалой скоростью, но об этом чуть позже…

Декабрь 1994 года, Петербург, Пятигорск

– Сани, – воскликнула императрица Мария, – я не узнаю тебя! Еще недавно ты был на краю могилы, а сейчас бодр и весел и поднимаешь двухпудовые гири.

– Это все божественное вмешательство, – пояснил ей Александр, аккуратно ставя гири на специальную подставку в углу Голубой гостиной, – без него ты бы сейчас уже была вдовой и носила черную вуаль.

– Расскажешь? – спросила она, усаживаясь в кресло у окна.

– В газете я сказал, все, что мог, – отговорился он, – может чуть позднее… а пока у меня есть дело к Жоржу… не знаешь, где он сейчас может быть?

– Знаю… – ответила Мария, – он уже год, как живет на Кавказе… в Пятигорске, если не ошибаюсь – ему так посоветовали врачи.

– А как ты смотришь на то, чтобы проехаться на Кавказ? – самым серьезным тоном спросил царь. – Заодно посетим могилу Лермонтова… он же где-то там, кажется, обрел вечный покой.

– Смотрю положительно, – ответила она, – маленькое путешествие из этой гнилой петербургской погоды нам не помешает. А с совокупности с Лермонтовым это совсем уже будет интересно.

Поезд для императорской семьи был подготовлен уже через день, и в понедельник, 17 декабря он отчалил от дебаркадера Витебского вокзала под бравурный марш духового оркестра.

– Сколько туда добираться, Сани? – спросила императрица утром в обеденном салоне.

– Я думаю, четверо суток, если не пять, – ответил ей Александр, – зависит от обстоятельств по ходу движения.

– Например? – уточнила она.

– Например, если будет сильный снегопад, то пути могут расчищать и сутки, и более, – выдал ей резонный ответ император.

– А каким путем мы поедем? – продолжила интересоваться Мария.

– Мне в общих чертах нарисовали график движения, – император подошел к карте Европейской части России, висевшей на стенке и начал показывать, – сначала по Варшавской дороге до Витебска, потом сворачиваем на Украину, далее Харьков, Ростов, Ставрополь. Огромная все же у нас страна, – так закончил он свои пояснения, – сколько же надо будет добираться до Владивостока, когда Великую транссибирскую трассу закончат?

– Я думаю, что недели две, не меньше, – ответила ему Мария, – однако, неплохо было бы и закусить чем-нибудь – я проголодалась.

– Конечно, сейчас перекусим, чем бог послал. А на обратном пути заедем в Тифлис, если ты не против, – сказал царь.

– Тифлис это интересно, – задумчиво отвечала она, – Тифлис это экзотика – я не против. Давно хотела увидеть, где обитала царица Тамара.

––

Дебаркадер станции Пятигорск был совсем маленьким и скромным, в полном соответствии со значимостью этого населенного пункта в Российской империи. На перроне императорскую чету встречала делегация во главе с губернатором Терской области, куда по непонятным правилам был отчислен этот город вместе с окрестностями. А рядом с губернатором, полицмейстером и городской головой стоял великий князь Георгий Александрович, второй сын Александра 3-го и очень несчастливый человек.

– Рад тебя видеть, Жорж, – обнялся с ним царь, – как здоровье, как жизнь?

– И то, и это мягко говоря не очень, – вежливо отговорился князь, – расскажи лучше о своих делах – я читал в газетах о твоем чудесном исцелении, это правда?

– Чистая правда, сынок, – погладил Александр его по голове, – пойдем перекусим, заодно и делах наших скорбных переговорим…

Георгий вообще-то жил в Грузии, в местечке Абустумани, это где-то между Тифлисом и Боржоми, но полгода назад переехал сюда, в Пятигорск. Он повел своих родителей к своему жилищу, расположенному неподалеку от железнодорожного вокзала.

– Да, хоромы-то у тебя тесноватые, – сказал царь, оглядев скромные жилищные условия князя, – что, на более приличные денег не хватило?

– Денег-то у меня достаточно, – скорбным голосом ответил Георгий, – только тратить их впустую я не считаю разумным… все равно мне скоро умирать – туберкулез у нас не лечится…

– Федора Михалыча я читал, – император уселся за стол, стоявший ровно посередине скромной обители сына, и достал бутылку шампанского марки Мом, – он, кстати, тоже предпочитал элитные сорта спиртного – будешь?

– Не откажусь, – Александр лихо откупорил бутылку и разлил по бокалам, предоставленным Георгием.

– Будем здравы, бояре, – провозгласил тост царь и опрокинул содержимое бокала в рот, – а теперь о деле… если ты не против.

– Конечно-конечно, – немедленно отозвался Георгий, – слушаю со всем вниманием.

– Так вот, драгоценный мой отпрыск, – продолжил император, – лекарство, которое меня вылечило, оно как бы является универсальным, понимаешь?