скачать книгу бесплатно
You know I never pray aloud.
I hide my hope and faith.
And when I see a singing crowd,
Blush comes into my face.
You think me wrongfully acute,
Because You heard me tell
That shower and perfumes substitute
Me soul and spirit well.
I know I am a sinner, since
I doubt Our Father’s might;
And showing no concern just means
To show «folie» and spite.
You sealed me with severe look,
And I grew weak and meek.
A royal King of Eagles took
A fy – away from me.
Now I’m alone, alone again,
A doll with broken heart.
You still believe I cannot pray?
That’s why You set apart?
Now see me knealt from high above!
You’ll hear from down below:
«Oh, take me to your arms, my love,
For keen the wind doth blow!»
Прорицание
Мне волхвовать в коричневой пустыне,
Корой укрывшись светлой бересты.
Мне неотступно думать: где ты ныне,
Меня ль еще воспоминаешь ты?
Мне воевать с тупые злые бесы,
И под шелом увязывать власы.
Тебе воссесть архангелов одесно,
Следить с восторгом райские красы.
А в этой жизни, предков чтя обычай,
Тебе сберечь седую старину,
А с поля брани захватить добычей
На час утех ногайскую княжну.
Защитник, страж, певец родных пристанищ!
Сим прорицаю: купно с Неиным
Ты явишь правду, сам же ею станешь,
Ты будешь счастлив счастием земным!
По таинстве венчанья, как к святыне,
Навечно ты прилепишься к жене…
Мне уходить. Так не рыдай же, сыне,
Во гробе зряще, не рыдай мене!
Afairy – tale
My Lord the Carpenter, behold
The plea of mortal soul!
In days of sheer youth I was told
This story as a whole:
There once had sprung a tragic love
Between a lightning white
Dispersing fres from high above,
And river, fowing wide.
The River marveled at the show
Of sparkling, dazzling spears;
And he refected them below
And mirrored radiant spheres.
Slow waters sparkled in delight
Or ran in thousand springs;
The mighty River watched the lights
That trembled on the strings.
The Lightning sang her frenzied songs,
She danced and prophesied;
The zigzag signs confessed and warned,
She knew she was desired.
The deep sweet waters closed the care
Of deep sweet heart in love;
He did not notice love was there
Until he heard enough.
The mighty River formed a lake
To hold that furious life
To hug in marital embrace
The one he called his wife.
The Lightning twinkled him a kiss
And rushed to meet her fate.
The freball blazed, blew up and hissed
And few to fall and fade.
Evaporating, boiling lake
Was veiled with misty fog;
The River groaned and strived to take
Last waters to the bog.
You could imagine him return
When tears of rain were shed;
The lake was dry, the grass was burnt,
The Lightning, she was dead.
This moarnful ballad makes me sad
And shivering from cold.
I am no bird I am no cat
I am a human soul.
My burning nature can't be changed,
I am all fames and fre;
Beyond all that, I am engaged,
And I don't want to die.
My Lord the Carpenter, I beg
That You should meet my plea;
Take cedar logs, and fasten belts,
And make a raft for me.
Oh Lord my Savior, here's Your turn
To show Your magic craft!
Rejoyce, my soul, red fre, burn,
Wide River, drive the raft!
Приведу еще стихи, которые были в начале: им двадцать пять – тридцать лет, но я и сегодня думаю так же, как и тогда.
* * *
Догорает мой День, блистая.
То ль витает воронья стая,
То ли пепел летучий тает
Над костром лица моего…
Кроме страстных, коротких песен,
Кроме мерно гудящих столетий,
Да безжалостной, длинной плети
Я не чту под луной ничего.
Помертвеет осенний холод,
Захлебнется коктейлем город,
Нежных глаз мелькнут хороводы,
Ночь немая летит ко мне.
Я умею лечить печали,
Превращать расставанья в начала,
Мне Природа – Мать обещала
Счастье где-то на той стороне.
И более поздние.
* * *
К каким вещам я охладела!
К скольким явленьям, именам!
Барабудур, Бергсон, Мандела,
Чивитавеккья, Суринам,
Рокамадур, тулуп, мартини,
Твин Пикс, Квин Маб, БГ, Джей Си,
Квентин Дорвард и Тарантини,
Питоны Монти, Дебюсси,
Дольмены, парусники, сольди,
«Машина», новый поворот,
кот Леопард и Леопольди, —
пардонте, все наоборот…
Теперь никто меня коварный
бы не зазвал на сеновал.
Я разлюбила звон гитарный,
а пылкий рыцарь сам увял.
Мне опостылел Ференц Кафка,
Мартын Хайдеггер, дон Хуан,
все три «Девятых», камилавка
Владыки, бурса, пляс, диван.
Но дальше всех с завидной силой
я б постаралась оттолкнуть
ученых немцев бред спесивый,
их экзистенциальну муть,
английский стиль, австрийский гонор,
белиберду филологинь,
тупых студентов, южный говор,
злых Янов и безглавых Инь!
Былина о Василисе Премудрой, Иване – дураке, Кощее бессмертном и Диабаз – скале грановитой
То не гром катит по поднебесью,
То не брань гудит по всей росстани:
Стук копыт гремит: скачет борзый конь,
На коне ли том что Иван сидит.
Держит он, Иван, копьё вострое,
А в другой руке он нагаечку.
Он глядит вперед, в синий окоём:
Там летит – мелькает лебедушка.
Кличет он, Иван, громким голосом:
«Ой же ты, Василиса Премудрая!
Ты постой, постой, погоди меня,
Возвернись ко мне, лада милая!»
Отвечает ему та лебедушка:
«Ах, Иван, головка победнинька!
Уж не сам ли ты восхотел того,
Чтобы мы николь не встречалися?
Я тебя, Иван, с той поры боюсь,
С той поры боюсь, опасаюся,
