скачать книгу бесплатно
– Вам надо выходить на работу, Меньшов.
– Я еле двигаюсь, доктор. Какая может быть работа?
– Работать надо, пускай и через силу, это вас отвлечёт и вы обязательно поправитесь.
«Я должен жить на автомате, заставляя себя работать или наоборот?» – с горечью подумал Меньшов.
Но жизнь после больницы постепенно налаживалась. Возвращаться на прежнее место работы Игорь не захотел и отец устроил его на завод кинескопов дежурным прибористом. Эта профессия только по названию звучала романтично, а на самом деле тяжелая работа в горячем цеху включала и ночные смены. Когда надо было заменить перегоревший датчик, Игорь, надев ватник, валенки и с термопарой в руке взбирался на верхотуру стеклоплавильной печи.
Больше всего его в такие минуты беспокоило то, что он может потерять сознание и свалиться в, ревущую огнём, печь. О своих подвигах он дома, конечно же, не рассказывал, но когда термопара была установлена и исправный прибор показывал температуру в полторы тысячи градусов, Игорь гордился собой.
Помимо работы Меньшов много снимал, а вечерами в дома печатал фотографии. Ему удавалось даже публиковаться в районной газете и выступать с творческими отчётами в молодёжном клубе. В своей бурной деятельности его огорчало лишь то, что периодически состояние ухудшалось до того, что приходилось надолго ложиться в больницу. Снова повторялись ежедневные инъекции, капельницы и таблетки, но к концу лечения наступало временное улучшение.
На работе смирились с тем фактом, что Меньшов периодически болеет. Ему исправно оплачивали больничные, но заменить его было некем, так как найти квалифицированного прибориста на минимальную зарплату было не просто. После больницы, он как ни в чём не бывало, выходил в ночную смену и лез с термопарой на горячую печь.
Отдыхая дома после работы и просматривая фотографии, Игорь с тоской вспоминал институт, свет прожекторов в съёмочных павильонах и суету абитуриентов на экзаменах. Он трезво оценивал ситуацию и понимал, что с его заболеванием не только о работе в кино, но и о поступлении в институт следует забыть.
Тем не менее, родители и старшие братья делали всё возможное для того, чтобы он сохранил веру в выздоровление.
– Крепись, сынок, ты же мужчина! – твёрдо говорил отец.
– Не трусь, малыш, мы обязательно победим, – поддерживал его старший брат.
– Да оставьте вы парня в покое, – обрывала их мать. – У него всё будет в порядке!
– Да, конечно, – вяло отвечал Игорь, понимая всю бессмысленность успокоительных слов, но в душе его всё ещё теплилась надежда и он регулярно просматривал журналы, знакомясь с новостями кино.
А новости эти были весьма впечатляющи: то известный режиссёр затеет неудавшуюся постановку космической саги, то престарелый киноклассик, всегда снимавший фильмы о любви, вдруг ударится в пробойный материал боевика, то известная актриса, которой надоело прозябать на пенсии, вдруг соберётся выйти замуж и не просто за бомжа, а за популярного телеведущего, который лет на двадцать моложе её. Но самым обидным было то, что экраны кинотеатров не просто заполонили, а полностью оккупировали американские фильмы, причём самого низкого пошиба. Игорь посмотрел некоторые из них и ему стало настолько противно, что появилась оскомина во рту.
Он разговорился с директором одного из кинотеатров и на вопрос, как можно показывать такой маразм, получил ответ, что хороших отечественных фильмов сейчас нет, а кинотеатр простаивать не может. Да, российское кино прекратило существование, а до светлых времён телесериалов ещё надо было дожить…
***
Таня долго не приходила в сознание, а когда очнулась, то почувствовала такую боль, что громко застонала. Тут же встрепенулась худенькая медсестра, дежурившая в реанимации. Она подошла к кровати, положила Тане прохладную ладонь на лоб и негромко сказала:
– Очнулась, Красавкина, ну вот и хорошо. Скоро танцевать будешь!
Таня глянула поверх одеяла и над своим большим животом увидела загипсованную ногу.
– С танцами, я думаю, придётся подождать, а что с ребёнком? Медсестра поправила капельницу и мельком взглянула на приборы.
– Гинеколог посмотрел вас и сказал, что пока всё в порядке.
– Что значит пока? – встрепенулась Татьяна.
– А незачем бросаться под машины беременной! – резко крикнула сестра и Таня сразу же сникла.
– Как мой Боб?
– Это что муж твой?
– Нет щенок.
– Собачка, к сожалению, погибла и машина разбилась вдребезги. Ремонт придётся оплачивать, вина-то твоя.
Таня завозилась на кровати, стараясь поудобней устроится. Одеяло сползло на пол и медсестра аккуратно его поправила.
– Чёрт с ней с машиной, главное, чтоб ребёнок родился здоровый!
Дверь рывком отворилась и в палату вошли трое мужчин в белых халатах. То, что это были врачи сразу же стало понятно, так как сестра вытянулась по стойке смирно, а главный из них подошёл к Татьяне.
– Как вы себя чувствуете?
– Больно, доктор, – пролепетала она, – и пить очень хочется.
– Еды, питья и медикаментов, всего этого у вас будет достаточно. Главное, что вы пришли в себя, а остальное приложится.
– А что с ногой?
– Открытый перелом, гипс, затем длительная растяжка на спицах. Вам, девушка, придётся набраться терпения. Лечение будет долгим.
– Я понимаю, – вздохнула Таня.
Врач в полголоса продиктовал сестре назначения, она быстро записывала, изредка вглядываясь в его глаза, как преданный пёс ловит взгляд своего хозяина.
– И пожалуйста, учитывая ваше положение, – он выразительно посмотрел на её живот, – вам надо осторожнее двигаться и заодно беречь ногу. Врачи осмотрели ещё трёх больных, лежавших в реанимации и, что-то обсуждая между собой, вышли из палаты.
– Ну, слава богу, пронесло! – с выражением сказала сестра.
– А что такого страшного? – поинтересовалась Таня.
– Ты что не знаешь с кем говорила?
– Нет, а что?
– Да это же зав. отделением Петровский! – сестра сверилась с назначением и сразу же поменяла капельницу. – Его не только сёстры, но и врачи побаиваются. Он строгий, но профессионал высшего класса!
Лечение в больнице пошло Красавкиной на пользу. Через три дня боли в ноге заметно уменьшились, а через неделю ей уже разрешили ходить и она на костылях, животом вперёд, тихонько передвигалась по коридору. Каждый день её навещала мама, принося домашние бульоны, а по выходным приезжал отец.
Николай Привалов, муж, который должен был дни и ночи проводить в больнице, рядом с беременной женой, появился только один раз, а затем надолго укатил в командировку. Но не это беспокоило Татьяну, а то, что ребёнок в животе совсем затих. Не было привычных шевелений, которые она раньше чувствовала. Таню направили к гинекологу и доктор Семёнов принял её в своём кабинете. Это был пожилой человек с кудрявой, седой шевелюрой. Он долго рассматривал рентгеновские снимки, внимательно читал историю болезни, а потом, делая УЗИ, неодобрительно качивал головой и невнятно шевелил тонкими губами.
– Так вы значит падали? – осторожно спросил Борис Михайлович.
– Да, меня сбила машина на дороге.
– Это неприятно, – констатировал врач.
– А что с ребёнком? – робко спросила Красавкина.
Семёнов неторопливо закончил обследование, перевёл результаты на принтер и, посмотрев на Татьяну, внятно сказал:
– Никакой патологии я пока не вижу, ребёнок развивается нормально, хотя перистальтика матки заметно уменьшилась. Я понимаю, что это результат травмы, но только наблюдая вашу беременность, мы со временем сможем сказать, что будет с ребёнком. Очень бы хотелось, чтобы роды прошли нормально, но ваше состояние пока этому не способствует. Так что поправляйтесь!
Врач встал, закончив беседу, а сестра помогла Татьяне вернуться в палату. Плохое предчувствие не оставляло её и тревожное состояние усилилось. Когда пришла мама, Таня расплакалась и всхлипывая проговорила:
– Борис Михайлович сказал, что ребёнок в порядке, а матка совсем плоха.
– Кто такой этот Борис Михайлович? – сурово спросила Валентина Михайловна.
– Гинеколог, зав. отделением.
– И хорошо, что ребёнок нормальный, но тебе сейчас не о ребёнке, а о себе думать надо. Вон как исхудала, одни рёбра торчат.
– И живот выпирает, – улыбнулась сквозь слёзы Татьяна.
Со временем пребывание в больнице стало для неё привычным. Дни сменялись днями, но уже через три недели гипс сняли и Красавкину стали готовить к операции по установке металлических спиц. Сама операция длилась несколько часов и нога после неё ещё долго болела. Если с гипсом на ноге она могла ещё кое-как ходить, то с громоздким аппаратом, она стала совершенно не транспортабельной и передвигалась только в инвалидной коляске.
Всё это так плохо на неё подействовало, что ещё не так давно красивая, весёлая девушка превратилась в худую, страшную, с тяжёлой депрессией женщину. По утрам она боялась смотреть в зеркало, чтобы не расстроиться ещё больше. Тяжёлое состояние не лучшим образом сказалось на её беременности.
Таня не могла есть, у неё совершенно пропал аппетит и её большой живот, вместо того, чтобы расти, стал почему-то уменьшаться.
Целые ночи напролёт она лежала с открытыми глазами и бездумно смотрела в тёмный потолок. Зав. отделением Петровский, опасаясь за её состояние, неоднократно говорил с Валентиной Михайловной, стараясь убедить её в необходимости аборта по медицинским показаниям.
– Вы только Тане об этом не говорите, – дочь не вынесет этого.
– Сейчас речь идёт о здоровье матери и если она не поправится, то гарантировать нормальные роды никто не сможет!
– Доктор, сделайте всё возможное, а там уж как бог даст.
В оставшиеся до родов два месяца, Татьяна почти не двигалась. Её возили утром в туалет, обедала она в постели и только медбрат, молодой, спортивный парень, три раза в неделю делавший массаж, мог её немного расшевелить.
Ситуация усугубилась тем, что когда Николай Привалов вернулся из командировки и зашёл в больницу навестить жену, он её не узнал. Перед ним лежала худая, незнакомая женщина, которая не ответила на его приветствие и за время свидания ни разу не улыбнулась. Николай испугался, ему было неприятно и он решил, что в следующий раз появится в больнице только в случае крайней необходимости.
Доктор Петровский и гинеколог Борис Михайлович периодически навещали больную, говорили успокаивающие слова и многозначительно переглядывались. Наконец, по решению ортопедов было решено снять металлический аппарат с ноги. Операцию по выемке спиц проводили под общим наркозом и, когда она закончилась, Красавкину положили в реанимацию, так как остановить кровотечение долго не удавалось. На третий день, утром, Татьяна пришла в себя и сразу же почувствовала, что начались схватки. Боль приходила волнами, становилось трудно дышать и Таня закричала. Через минуту прибежала дежурная сестра, вызвала врача и, после короткого консилиума, роженицу перевели в гинекологию.
Валентину Михайловну, которая пришла на свидание к дочери, в палату не пустили и она, осознав серьёзность ситуации, всё пыталась выяснить у врачей, как себя чувствует больная. Схватки длились целый день, с короткими промежутками, и, наконец, к вечеру Татьяна родила. Роды принимала опытная акушерка Наталья Пелипенко, которая с роженицами не церемонилась.
– Тужься, мамашка, тужься твою мать! – громко наставляла она Таню, не обращая внимания на громкие стоны. – А теперь дыши, ртом дыши, дурында!
Ребёнок вышел, пуповину обрезали, но не было слышно привычного детского крика. Ребёнок родился мёртвый, а Татьяну в полубессознательном состоянии увезли в палату.
– Этого следовало ожидать, – протирая очки, сказал Борис Михайлович. После такой травмы и в депрессивном состоянии ничего хорошего ждать не приходится. Это ещё счастье, что она сама осталась жива.
На следующее утро Татьяна проснулась, подозвала дежурную сестру и сразу же спросила о ребёнке.
– Будете говорить с дежурным врачом, – сестра поставила поднос с завтраком, – а сейчас вам надо поесть. Врачи рекомендовали обильное питьё, так как вы потеряли много крови.
– Ну скажите, кто у меня мальчик или девочка?
Сестра отвернулась, якобы к процедурному столику, а затем быстро вышла из палаты. Таня поела, выпила кофе и осторожно добралась до туалета. Как ни странно, но настроение улучшилось. За окном светило солнце и по небу раскинулись пушистые облака. На ветке дерева сидел воробей и деловито чирикал. Зелёная листва плавно колыхалась в такт ветру. Жизнь продолжалась.
Дверь распахнулась и в палату, в сопровождении свиты, вошёл зав. отделением Петровский.
– Красавкина, почему не в постели?
Таня быстро, как могла, юркнула под одеяло.
– Как самочувствие? Как настроение? – доктор откровенно улыбнулся.
– Спасибо, немного лучше.
– Гинекология? – обратился он к ассистенту.
– Без патологии, идёт заживление родовых путей. – Молодой ассистент просматривал историю болезни. – Температура в норме, показатели крови хорошие.
– Вот видите, Красавкина, я же обещал, что вы поправитесь. Нога не болит?
– Болит, доктор, но это не главное. Что с ребёнком?
Петровский присел на кровать и взял в свои руки тонкие руки Татьяны.
– Я никогда не обманываю больных и поэтому они мне доверяют. Ваше состояние будет улучшаться день ото дня.
– Что с моим ребёнком, доктор?
– У вас родился мёртвый ребёнок, но вы молоды и у вас всё ещё впереди!
Будут у вас дети, не волнуйтесь!
Таня заплакала, слёзы покатились по щекам и лицо стало некрасивым. Доктор погладил её по руке, неловко поднялся и быстро вышел из палаты. Ассистенты последовали за ним, а к больной подошла медсестра, сразу же сделала ей укол и Татьяна заснула. Она просыпалась, чтобы поесть, затем её кололи и она снова засыпала. Через три дня Таня поднялась с постели, к ней пришла мама и они немного погуляли в сквере у больницы. Петровский назначил лечебную физкультуру и под руководством инструктора Таня активно приседала и нагибалась. Окно было приоткрыто и свежий воздух приятно холодил тело. Массаж ей делали в отдельном кабинете и массажист сильными руками растирал её так, что тело краснело. С каждым днём Таня чувствовала себя всё лучше, настроение улучшалось и в голове стали появляться мысли о будущем.
«И где же мой, так называемый муж, – как-то без волнения подумала Красавкина. – Хоть бы для приличия появился, но мне, честно говоря, уже всё равно. Пора с ним завязывать!»
Как бы угадав её мысли, на следующий день в больницу пришёл Привалов. Он был хорошо одет, приятно пах одеколоном, был строг и подтянут.
– Как ты себя чувствуешь, Таня?
– Спасибо, уже лучше.
– Мне сказали, что тебя на днях выпишут.
– Да, я знаю.
– Комнату я приготовил и даже сменил постельное бельё.
Таня посмотрела на его лицо, с трёхдневной модной щетиной, родинку на подбородке и тёмные круги под глазами. Он ей не понравился.
– Ты знаешь, Николай, я ещё очень слаба и думаю, что мне лучше пожить у мамы.
