Свободная женщина

– Это всё прекрасно… Но кем бы я был при этом господине? Придворным шутом? Я не гожусь на эту роль. Я актёр, а не кривляка.

И тогда Ахайя высказала мысль, пришедшую ей в голову при подсказке Катианы, когда, по окончании представления, девушка вздохнула и сказала:

– Вот бы смотреть представления каждый день! Это так чудесно!

– Дайян, – начала Ахайя, – мне так понравилось ваше представление, что мне захотелось создать собственный актёрский коллектив из способных рабов и рабынь и смотреть представления в своё удовольствие и на зависть соседям. Но это дело мне незнакомо. Как ты смотришь на то, чтобы возглавить эту труппу, подобрать нужных людей и обучить их ремеслу? Я буду хорошо платить за эту работу. Ты будешь жить в замке на полном обеспечении, получать пять золотых в месяц и заниматься любимым делом…

Глаза актёра вспыхнули.

– Вы хотите создать домашний театр, какие есть при королевском дворе и в замках некоторых аристократов?

– Я не знаю, как это называется. Просто, мне пришла в голову такая мысль.

– Мне нравится эта идея, сударыня, но я должен подумать над вашим предложением, – осторожно ответил Дайян.

– Думай, – согласилась женщина.

– А если… если я приму его, вы позволите взять с собой нескольких товарищей? Они могут быть моими помощниками. Театр – сложная штука, и один я не справлюсь.

– Можешь взять кого хочешь, но получать они будут меньше тебя. Если они согласны на такие условия – милости просим.

Дайян размышлял недолго и утром дал согласие. Предложение прекрасной ландаски казалось слишком заманчивым. От всезнающей прислуги Ахайя узнала, что среди актёров произошёл крупный скандал. Особенно сильно рассорились Дайян с отцом, так как сын, по мнению старика, не только предал своё призвание, но и разорил отца, переманив из труппы трёх лучших актёров: акробата, музыканта, сочинявшего хорошую музыку, и поэта, писавшего тексты забавных песенок и сочинявшего сюжеты постановок.

В тот же день бродячие актёры покинули замок и покатили прочь, поднимая на дороге пыль колёсами повозок, а Дайян со товарищи перебрались в назначенные им комнаты.

Ахайя выделила под помещение будущего театра один из пустующих залов, и плотники начали его переделывать под руководством Дайяна. Попутно актёр и его помощники просматривали и прослушивали рабов и рабынь, подбирая состав будущей труппы. В замке нашлось немало талантов, в число избранных попала и Катиана. Дайяну понравились её голос, темперамент и манера двигаться. Ахайя, хотя и с неохотой, но отпустила любимицу в труппу. Тем более, и сама девушка рвалась туда. Ахайя догадывалась, почему – Катиана по уши влюбилась в красавчика-актёра. Ахайя и сама положила на мужчину глаз. Но рабыня не ревновала: она понимала, что для госпожи Дайян лишь очередное увлечение, и как только она удовлетворит своё желание, тут же о нём забудет.

Байдар тоже не ревновал возлюбленную (или не показывал вида), хотя и видел, что она увлеклась актёром не на шутку. Только сказал:

– Будьте осторожны, госпожа, чтобы не повторилась история с Альмаром…

Ахайя внимательно посмотрела на любовника и ответила:

– Не беспокойся, этого не будет… Ведь я не люблю его. Он меня привлекает исключительно своими внешними данными.

– Я вас тоже привлекаю только своими внешними данными? – поинтересовался Байдар.

– Нет, к тебе у меня особое отношение… Я ещё не разобралась в своих чувствах. Но пусть тебя не беспокоит моя маленькая интрижка – наши отношения от этого не изменятся.

– Я и не беспокоюсь за себя.

– И не ревнуешь?

– Как я могу ревновать, ведь я всего лишь раб.

Ахайя холодно взглянула на любовника и произнесла:

– Мне не нравится твой ответ. Может, ты и спишь со мной по обязанности, потому что раб?

– Нет, я делю с вами ложе по собственному желанию. Я страстно этого хочу, но понимаю, что, возможно, делаю это не столь искусно, чтобы у вас не возникало желания испытать любовь с другим мужчиной… Вы моя госпожа и независимая женщина, и привыкли удовлетворять свои желания. Поэтому, мне не остаётся ничего иного, как подчиниться вашей воле… Хотя мне, несомненно, неприятно сознавать, что вашего прекрасного тела будут касаться ещё чьи-то руки, кроме моих.

Ахайя улыбнулась.

– Чтобы тебе не было обидно, давай договоримся: за каждую мою измену, я буду выполнять одно твоё желание.

– Согласен, – улыбнулся в ответ Байдар.

Дайян тем временем развернул бурную деятельность. Он собрал уже небольшую труппу, забрав у госпожи почти всех красивых рабынь, певиц и танцовщиц, и, закрывшись в отдельном помещении, проводил репетиции, на которые не пускал никого, даже госпожу. Плотники и столяры тем временем заканчивали переделку зала под театр, портные дошивали занавес и театральные костюмы, а доморощенные художники – роспись декораций.

По вечерам, когда Дайян распускал актёров, Ахайя приглашала его к себе, они вместе ужинали, а затем уединялись в спальне, удаляя всех слуг и прислужниц, и можно было только гадать, чем они там занимались.

Но вот наступил день премьеры. Театр блистал свежей краской и причудливыми украшениями из ткани, восковой бумаги и гирлянд свежих цветов. Ахайя заранее написала супругу, чтобы он прибыл в замок, и тот явился на вызов, как обычно, без денег, но с очередным мальчиком-любовником. Ахайя объявила, что приготовила ему сюрприз, и тот с интересом стал ждать.

Вечером тишину замка и окрестностей нарушило звонкое пение серебряных труб. Астон всполошился:

– Что это? Пожар? Война? На нас напали?..

– Нет, дорогой, – успокоила супруга Ахайя. – Это мой сюрприз. Оденься в хорошее платье и приходи ко мне. Только поторопись.

Через четверть часа они под руку спустились в театр, где их с нетерпением ждали собравшиеся зрители.

Огромный зал, разделённый на две половины шёлковым занавесом и помостом сцены, был полон. Слуги, воины, даже отличившиеся рабы, заполняли места для зрителей – широкие дубовые лавы, покрытые тёмным сукном. Позади них возвышалась специальная ложа, обитая бархатом и шёлком, с мягкими удобными креслами – для хозяев и гостей. В зале стоял приглушенный гомон, слышались грубые шутки солдат и хихиканье девушек, но когда появились господин и госпожа, шум мгновенно стих, все поспешно встали и почтительно поклонились. Господа заняли свои места, и в зале воцарилась напряжённая тишина. Из-за занавеса выглянул взволнованный Дайян, и Ахайя подала знак, что можно начинать.

Зазвучала нежная приятная музыка, которую играли музыканты, сидящие на специальном балконе, расположенном над сценой. Ими управлял один из товарищей Дайяна, сочинитель музыки и песен. Занавес дрогнул и медленно пополз в стороны, открывая внутренность сцены, представлявшую сельский пейзаж: несколько деревьев на переднем плане, из-за которых выглядывали идиллические сельские хижины. На заднем фоне была нарисована картина, изображавшая зелёные поля и ряды виноградников, которые пересекала голубая лента реки. За деревьями тоже виднелась синь реки, слегка колеблемая лёгкими волнами. Всё выглядело так очаровательно и так реалистично, что по залу пронёсся невольный шёпот изумления. Даже рабы с опахалами, стоявшие по обе стороны от господ и разгонявшие духоту, забыли о своих обязанностях и уставились на сцену, открыв рты от удивления.

Музыка зазвучала по-иному и на сцену выпорхнула миловидная девушка в аккуратном сельском платьице и с венком луговых цветов на голове. Распущеные волосы обрамляли умело подкрашенное лицо, и даже Ахайя с трудом узнала в этой очаровашке свою любимицу Катиану.

Девушка медленно прошлась по сцене, двигаясь плавно, грациозно и соблазнительно. Затем присела на берегу, сняла с головы венок и опустила его на «воду». Венок медленно «поплыл» по течению, а девушка запела нежным и печальным голосом о неверном любимом, который бросил её и ушёл в чужие края. Поэтому она посылала на его поиски венок, умоляя отыскать и вернуть возлюбленного.

Песня была такой печальной, мелодия грустной, а голос певицы звучал так проникновенно, что некоторые девушки-служанки даже пустили слезу.

Но вот песня кончилась, певица умолкла, склонившись к «воде», всей позой выражая скорбь и страдание. Музыка зазвучала по-другому: весело, быстро, зажигательно. На сцену выбежали несколько девушек и парней в ярких нарядах и закружились в весёлом танце.

Представление длилось около часа. Картины сменяли друг друга, складываясь в незатейливый сюжет, перемежаясь песнями и танцами. Актёры играли весьма неплохо, а некоторые даже отлично, и, когда представление закончилось, благодарные зрители наградили их искренними и щедрыми аплодисментами. Астон радовался, как ребёнок, даже, в порыве чувств, обнял и поцеловал жену.

– Ты у меня просто прелесть! – восторженно воскликнул он, когда они возвращались в свои покои. – Каждый раз, приезжая домой, я застаю что-то новенькое. Я так рад, что боги послали мне в супруги тебя, а не какую-то клушу!

Ахайя тоже осталась довольна новой игрушкой, и распорядилась щедро вознаградить режиссёра и постановщика, а также угостить всех актёров и музыкантов сладостями и вином.

Глава 10

Новое увлечение продержалось недолго. Вскоре Ахайя пресытилась красавчиком-актёром, а его возвышенно-нарочитая любовь приелась ей. Не прошло и полгода, как Дайян был отлучён от постели, хотя увлечение театром у госпожи осталось. Она с удовольствием смотрела все новые постановки и приглашала на представления соседей. Слава о домашнем театре госпожи ди Вермис распространилась на всю округу, и многие знатные землевладельцы сами напрашивались в гости, чтобы побывать на знаменитом представлении. Дайяна даже пытались перекупить, но актёр не пожелал покинуть «Гнездо Чайки» из-за своего привилегированного положения в замке. Ведь, даже после того, как госпожа охладела к нему, он оставался одним из её приближённых, любимчиков, фаворитов. Дайян был умным малым и понимал, что нигде больше не сможет так удобно устроиться: занимать довольно высокое положение, получать хорошие деньги и заниматься любимым делом в своё удовольствие и без строгого надзора. Ведь госпожа Ахайя никогда не вмешивалась в его творческий процесс и не заказывала представления, довольствуясь тем, что ей преподносили.

Расставшись с Дайяном, Ахайя вновь вернулась к своему верному Байдару, терпеливо ждавшему, пока минует увлечение госпожи. Даже наслаждаясь любовью Дайяна, Ахайя не забывала о любимце, постоянно посещала его и строго следила за поведением. Однако, уличить Байдара в измене не смогла. То ли он, в самом деле, был ей верен, то ли предельно осторожен.

Байдар вновь занял пустующее место в постели и в сердце женщины, и, несмотря на измену, его отношение к ней не изменилось. Он был всё так же чуток и нежен, терпелив и послушен. Ахайю это, иногда, даже раздражало, и она нарочито старалась вывести парня из себя. Но, когда он начинал сердиться, она тут же менялась и старалась загладить свою вину.

Как-то раз, проходя через хозяйственный двор, Ахайя услышала голос Дайяна, доносившийся со стороны площадки для наказаний. Место, где наказывали провинившихся рабов и нерадивых слуг, находилось между двумя амбарами, поэтому приблизившуюся хозяйку никто не заметил. Женщину заинтересовало, на кого это так громко и гневно кричит фаворит, поэтому спряталась в тени одного из строений и осторожно выглянула из-за угла. На площадке находилось несколько сооружений для наказаний: большая скамья для порки, два столба с перекладиной, так называемые «ворота», в которых жертву распинали за руки и за ноги, и колодки, в которых провинившиеся сидели на солнцепёке, иногда по нескольку дней, в унизительной и неудобной позе.

Сейчас заняты были только «ворота». В них висел распятый человек, позади которого стоял палач – здоровенный детина с каплей ума в голове и камнем вместо сердца в груди. Он держал в руке длинный бич из воловьей кожи, а на почти полностью обнажённом теле истязуемого уже багровели несколько змеящихся полос.

– Последний раз спрашиваю, мерзавец, ты будешь играть эту роль? Или я прикажу палачу спустить твою белую нежную кожу! – голос Дайяна, обычно мягкий и негромкий, сейчас просто звенел от злобы и жестокой холодности, сквозившей в нём, и это весьма удивило и неприятно поразило женщину. Но ни его угрозы, ни злоба, казалось, не произвели на распятого в «воротах» человека никакого впечатления, потому что он отрицательно качнул головой и твёрдо ответил:

– Нет.

– Ты пожалеешь об этом, скотина! – воскликнул Дайян и приказал палачу отпустить несчастному пять ударов. Тот с готовностью взмахнул бичом, и длинное жало умело обвилось вокруг неподвижного тела. Раб вздрогнул от жгучей боли, и застонал сквозь стиснутые зубы.

Ахайя покинула укрытия и ступила на площадку.

– Прекратить! – приказала она, и палач тут де опустил занесённый для второго удара бич и отступил с низким поклоном. Дайян резко обернулся и с удивлением посмотрел на госпожу.

– Приветствую вас, моя прекрасная госпожа, – склонил он голову в вежливом поклоне. – Что вас сюда привело?

– Да так, проходила мимо… Кто это? Чем он провинился?

– Это строптивый раб из театра. Я наказываю его за непослушание.

– Что-то я не видела его раньше… – протянула женщина, с любопытством рассматривая прекрасную мускулистую фигуру, покрытую нежной белой кожей, которую несколько портил некрасивый розовый рубец, наискосок пересекавший грудь. Изумительную фигуру венчала голова с красивыми утончёнными чертами лица и роскошными вьющимися светлыми волосами, спускавшимися ниже талии мужчины. Если бы не мужественная фигура и не явные мужские признаки, бугрившие узкую набедренную повязку, раб мог бы сойти за женщину.

– Откуда такой красавчик? – удивилась Ахайя, теребя густой тяжёлый локон мужчины. – Почему ты его от меня скрывал?

– Его купили несколько дней назад. Я взял его к себе, так как у него, как видите, весьма специфическая внешность…

– И что он успел натворить?

– Я бы не хотел говорить… Это должно стать сюрпризом.

– Сюрприз не удался. Говори.

– Ну… Это для моей новой постановки… Вы видите, как он хорош? Совсем как женщина… И лицо, и волосы… Я хотел вырядить его женщиной. Он бы ходил и танцевал, как женщина, а в конце представления скинул платье, и все бы увидели, что это мужчина, и посмеялись над розыгрышем.

– Да, было бы забавно… Но он не хочет играть женщину?

– Не хочет. Он, видите ли, принц по рождению, и его высокородная гордость не позволяет ему унижаться и лицедействовать.

– Принц? Настоящий принц? – удивилась Ахайя.

– Да, сын короля с острова Звезда Юга. Во всяком случае, он так утверждает.

– Принц… – задумчиво протянула Ахайя. – Очень интересно… Наверное, эту роль придётся играть тебе, Дайян.

– Я уже думал над этим. Но моё лицо слишком известно, и меня сразу узнают.

– Найди ещё кого-нибудь.

– Можно было бы… Но ни у кого нет таких роскошных волос.

– Да, это проблема… А если его остричь и сделать парик? – Ахайя вновь взвесила в ладони тяжёлый локон.

– Нет! – мотнул головой до сих пор не проронивший ни звука раб. – Я не позволю срезать мои волосы!

– Не позволишь? – улыбнулась женщина. – А кто тебя будет спрашивать?

Мужчина посмотрел на Ахайю таким красноречивым взглядом, что стало понятно и без слов: он убьёт любого, кто подойдёт к нему с ножницами. И этот гордый воинственный взгляд, и решительность, и красота мужчины, покорили сердце женщины, и она, подав палачу знак, приказала:

– Развяжи.

Нисколько не удивившись, слуга начал послушно расстёгивать ремни на руках и ногах раба.

– Я забираю его, – сказала Ахайя, хмуро наблюдавшему за этим процессом Дайяну. – Найди для роли кого-нибудь другого, посговорчивей. Или купи на рынке другого подобного. Из тех, кого и мужчиной-то не назовёшь…

– Слушаюсь, – согласно склонил голову фаворит. – Но вы напрасно возлагаете на этого красавчика какие-либо надежды… Он не станет вашей игрушкой – он для этого слишком горд.

– А может, мне надоели послушные игрушки, – без тени улыбки ответила женщина. – Может, мне захотелось увидеть рядом с собой настоящего мужчину? – Она отвернулась от слегка смутившегося актёра и повернулась к рабу. – Ступай за мной!

Не оглядываясь, Ахайя слышала позади лёгкие шаги босых ног. Прислушиваясь к этим шагам, женщина размышляла над своим неожиданным поступком. Зачем она взяла красавца на попечение? Дайян прав: вряд ли этот гордец станет покорной игрушкой в её руках. Пусть он сын тридцать второй или сорок четвёртой жены короля Звезды Юга – всё равно он принц крови, и гордости у него хватит на всех отпрысков плодовитого папаши-короля. Можно, конечно, попытаться его покорить или сломить, но ей не нужен ещё один покорный раб – в замке таких достаточно.

Поднимаясь по лестнице, Ахайя, неожиданно, столкнулась с Байдаром, спускавшемся из детской, где он часто проведывал маленькую племянницу. При виде госпожи, он отступил в сторону и вежливо склонил голову. Затем искоса взглянул на шедшего позади женщины обнажённого раба и не удержался от замечания:

– Новая игрушка, госпожа?

– Ревнуешь? – улыбнулась Ахайя.

– Немного…

– Неужели? – удивилась женщина.

– Он красивей Дайяна… И благородных кровей… Вы опять забудете меня.

Ахайя обернулась и посмотрела на молчаливо стоявшего раба. Его лицо было непроницаемым и отчуждённым, глаза смотрели в пол, и он стоял с таким видом, словно речь шла не о нём.

Женщина потрогала один из локонов принца.

– Посмотри, какие роскошные волосы… Они приводят меня в трепет… Жаль, что у тебя таких нет.

– Думаю, они мешали бы мне работать, – сдержанно ответил Байдар.

– А ему не помешают…

– Ну да… Не думаю, что вы поставите его чистить конюшни или выгребать золу из каминов.

– Конечно, нет. Это работа не для сына короля.

– Так он принц? Наверное, со Звезды Юга? Я сразу об этом подумал, когда увидел его… Поздравляю, госпожа, на этот раз вам действительно попалась ценная игрушка.

– Почему ты всё время называешь его игрушкой?

– Разве мы не ваши игрушки?

– Кто «мы»?

– Я, Дайян, Альмар…

Ахайя сгребла Байдара за грудки и притянула к себе.

– Послушай, милый, ты хочешь со мной поссориться? Так скажи об этом прямо, и мы разойдёмся без лишних слов…

Байдар взял женщину за руки и мягко оторвал их от своей груди.

– Успокойтесь, госпожа, вы напугали вашего нового раба… Прошу прощения, если обидел вас.

Ахайя отпустила Байдара и оглянулась через плечо. Взгляд встретился со взглядом тёмных, почти чёрных глаз принца. И хотя в них невозможно было что-либо прочесть, но Ахайя скорее догадалась, чем увидела, что новичок удивлён. Ведь он пребывал в замке всего несколько дней, впервые увидел свою хозяйку и ничего о ней не знал. Он ещё не освоился и не ведал, кто есть кто, не понимал странных отношений между госпожой и роскошно одетым человеком с золотым ошейником, который смело говорил госпоже дерзкие вещи и не боялся её праведного гнева.

– Ступай, куда шёл, – буркнула женщина и зашагала дальше, даже не оглянувшись на почтительно склонившегося Байдара.

Придя к себе, она вручила новичка прислужницам и сказала:

– Это ваш новый товарищ. Он будет мне служивать. Вымойте его, залечите раны, приведите в порядок волосы и переоденьте. Когда всё сделаете, приведите ко мне на осмотр.

Девушки, бросая друг на друга лукавые взгляды, прятали насмешливые улыбки. Старшая прислужница шутливо ответила:

– Он такой большой, госпожа, что для него трудно подобрать платье по размеру…

– Пошути мне, – не оценила юмор Ахайя. – Пусть кастелян подберёт ему красивую и добротную одежду, подобающую его положению. Передайте ему, что это не простой раб, а человек благородных кровей… Всё, пошевеливайтесь! Или вы думаете, я буду ждать вечно?

Глава 11

Новичка привели, когда Ахайя отдыхала после обеда. Она полулежала на кушетке, облокотившись на высокие подушки, а Катиана, сидя рядом на скамеечке для ног, рассказывала свежие замковые сплетни. Дежурная рабыня доложила, что новый слуга готов предстать пред её очи.

– Пусть войдёт, – разрешила Ахайя.

Катиана, уже наслышанная о новом приобретении хозяйки, с любопытством повернулась к двери. Когда тот вошёл – красиво одетый, с вымытыми, расчёсанными, влажно поблёскивающими, сияющими мягким золотистым отсветом волосами, у девушки даже рот приоткрылся от изумления.

– Ах, какой красавчик! – невольно вырвалось у неё.

– Да, недурен, – кивнула Ахайя, окинув раба придирчивым взглядом. – Но чего-то не хватает…

Она встала и обошла вокруг неподвижно стоявшего принца, сопровождавшего её передвижения нарочито-безразличным взглядом.

– Подай мне гребень, – приказала она Катиане. – А ты опустись на колени, я слегка подберу твои локоны.

Принц слегка поколебался, но послушно опустился на одно колено. Катиана затаила дыхание, ожидая реакции госпожи, но та не обратила на дерзость раба ровно никакого внимания. Она начала тщательно и осторожно расчёсывать мягкие длинные пряди, собирая их в хвост на затылке, затем вынула из своих волос шёлковую золотистую ленту и умело перевязала ею волосы мужчины. Отступив на шаг, полюбовалась делом рук своих, поправила несколько прядей и похлопала раба по крепкому плечу.

– Теперь ты выглядишь, как мужчина… – удовлетворённо произнесла.

Сняв с его шеи старый бронзовый ошейник, надела серебряный, какие носили её личные служанки. К слову, у Байдара был золотой, как знак наивысшего расположения. Его ошейник говорил всем, что он принадлежит к касте «домашних любимцев».

Она вернулась на кушетку, а мужчина поднялся на ноги, снова приняв расслаблено-непринуждённую позу. Ахайя окинула его холодным взглядом и спросила:

– Ты полностью осознаёшь своё положение, раб?

Мужчина перевёл на неё тёмные непроницаемые глаза и ничего не ответил.

– Тебе объясняли правила поведения в замке?

Мужчина кивнул.

– Но ты не желаешь им подчиняться?

Тот не шевельнулся.

– Да, ты упрям… – усмехнулась Ахайя. – Есть много способов привести раба к покорности, но ни один из них не сулит тебе ничего хорошего. Желаешь пройти через это?

– Даже если вы меня убьёте, я умру свободным, а не рабом, – наконец открыл рот принц.

– Ты уже раб, и умрёшь, как раб.

– Вы пленили моё тело, но не подчинили душу. А значит, я свободен.

– Понимаю… – после минутного молчания заговорила Ахайя. – Не так давно ты сам был господином, и твои собственные рабы становились перед тобой на колени. Но внезапно богиня удачи повернулась к тебе спиной, корабль жизни пошёл на дно, и теперь ты сам раб и должен становиться перед кем-то на колени… Понимаю, это трудно принять и пережить. Всегда больно падать, и чем выше ты стоял, тем больнее падение. Особенно, когда оказываешься на самом дне жизни… Но кто знает – может, в будущем, всё изменится, и ты вернёшься назад на вершину и будешь вспоминать это время, как дурной сон? Но сможешь ли ты дожить до этого времени? Или предпочитаешь умереть мучительно и бессмысленно, но с гордо поднятой головой?

– Пусть будет, как будет…

Ахайя снова покинула кушетку, и Катиана опять затаила дыхание. Она знала это выражение на лице госпожи – и, обычно, оно не предвещало ничего хорошего провинившемуся. Приблизившись к рабу, женщина неожиданно и сильно ударила мужчину в живот. Принц резко выдохнул и согнулся от боли. Удар под колени заставил его упасть на пол почти ниц.

– Это называется поза покорности… – холодно произнесла женщина. – Как видишь, не так и трудно. Если не будешь делать этого сам, мне придётся применять к тебе силу, а это несколько обременительно…

Мужчина выровнял дыхание и, взглянув на Ахайю снизу вверх полным гнева взглядом, процедил:

– Можете убить меня хоть сейчас, но я не буду ползать у ваших ног, как ничтожество… Я принц крови, а не жалкий смерд, к которым вы привыкли…

– А я королева этого замка! – вспылила Ахайя. – Я здесь царица и богиня, и мне покоряются все – от вассалов до последнего жалкого раба! Если я захочу, ты будешь стоять передо мной на коленях, а пожелаю – будешь висеть на стене вниз головой!.. – Ахайя вспыхивала, как сухое сено, но научилась брать себя в руки, и сейчас тоже сдержала гнев. – Но я не хочу ломать тебя… Ты мне нравишься таким, какой есть. Я не буду требовать от тебя выражения покорности и подчинения, достаточно элементарных знаков уважения… Или принцу крови и это претит?

Мужчина с трудом поднялся, посмотрел на хозяйку долгим задумчивым взглядом и медленно склонил голову.

– Я согласен, сударыня…

– Госпожа, – поправила его Ахайя.

– Простите мою дерзость… госпожа…

– Катиана, позови брата, – приказала Ахайя и вернулась на кушетку.

Когда девушка вышла, она произнесла:

– Даже не знаю, зачем я морочу с тобой голову? Может, отправить тебя обратно к Дайяну, и пусть делает с тобой, что хочет?.. – она немного помолчала. – Как тебя хоть зовут?