Сказки Сирены

Пришли в себя братья после возвращения с войны, отоспались в родных постельках, отъелись маминых пирожков, и решили, что пора им жениться. Большие дядьки-то стали. Уже брились по-взрослому. Недолго думая, и невест себе подыскали, благо, за их отсутствие, такие цветочки распустились в селе, что глаза разбегались! Нектарий облюбовал красавицу Алёнушку, а Никодим пошёл свататься к богачке Ольге. От добра у неё сундуки ломились, но, не будем кривить душой, на личико девушка тоже была недурна, хоть и старовата.

Вот зашёл Никодим к ней и говорит:

– Люба ты мне, Ольга, хочу взять тебя в жёны. В знак моих серьёзных намерений, прими это золотое колечко.

И даёт девушке прекрасное кольцо, усыпанное бриллиантами. Ахнула девушка, увидев такую красоту, обрадовалась, и тут же ответила согласием… Любим мы, женщины, всякие блестящие вещицы, аки те сороки…

А Нектарий пошёл к Алёнке, дочери бедной вдовы, муж которой не вернулся с Гороховой войны. Вошёл в бедную покосившуюся хатёнку, подступил к девушке и сказал:

– Алёнушка, душа моя, мила ты моему сердцу, жить без тебя не могу более… Закрываю глаза, вижу твоё миленькое личико, открываю глаза – твой образ передо мной… Не могу ни спать, ни маминых пирожков кушать – кусок в горло не лезет, всё думаю о тебе. Люблю тебя без меры и памяти, выходи за меня! Если согласна, надень на свой пальчик нежный вот это простенькое серебряное колечко, как знак моей искренности и наисерьёзнейших намерений.

У девушки отродясь не было никаких драгоценностей, и простое серебряное колечко с незамысловатой гравировкой показалось ей верхом совершенства и роскоши. Засмущалась она от такого дорогого подарка, а ещё больше от слов парня, и дала согласие, потому что и ей был люб Нектарий.

Решили братья играть свадьбы в один день: и расходов меньше, и веселее вдвойне. Пришли на празднование все односельчане. Невесты наперебой хвастались перед подружками и остальными гостями своими колечками. Любопытно людям стало, откуда парни взяли такие ценные подношения для невест, ведь сами были из семьи не очень зажиточной… А надо вам сказать, что в те далёкие времена, и золото, и серебро ценились очень высоко, во много раз дороже, чем сейчас.

Подвыпивший Никодим, довольный произведённым его подарком эффектом, начал хвастаться:

– Это военный трофей. Однажды ворвались мы во вражеский город. Наша дружина храбро наступала, и враги разбежались по домам, злобно отстреливаясь. Вижу – стреляют из одного богатого дома. Я побежал туда и перебил всех врагов! Хожу по роскошным покоям и вижу – лежит какая-то женщина, вся в крови, и еле дышит. Вражеская богачка. Гляжу, на руке что-то блестит. Присмотрелся – это колечко. Я и подумал: чего добру пропадать? Всё равно она не жилец, я не возьму – кто другой подберёт. И стащил колечко с её руки… Она на меня так злобно глянула, ведьма недобитая, и что-то пробормотала по-своему, ругалась, наверное… Да мне всё равно, я не понял ни слова! – пьяно засмеялся Никодим.

– Ой, недоброе дело ты сделал, сынок! – вздохнула одна старуха, которую все в селе считали колдуньей, а на свадьбу пригласили, потому что побоялись её ворожбы – а ну, как обидится? – Не принесёт добра это колечко, проклятое кровью, не принесёт…

– Заткнись, старая дура! – огрызнулся пьяный Никодим. – Пригласили тебя по-человечески, вот сиди и помалкивай в тряпочку!

Старуха лишь удручённо покачала головой.

Подступили люди к Нектарию, который миловался со своей Алёнкой на другом конце свадебного стола: расскажи да расскажи, как колечко достал. Засмущался Нектарий, но всё же ответил:

– Это подарок… На войне, когда мы ворвались в чужой город, вижу женщину, которая голосит над перевёрнутой повозкой. Спросил, что случилось? Так-сяк, при помощи жестов, понял, что телега кого-то там придавила, а у неё сил нет её поднять и помочь бедолаге… Ну, я поднатужился, приподнял подводу, и женщина достала из-под неё маленького ребёнка. Слава богу, живой и целый! Я хотел бежать дальше, догонять своих, так как отстал от наступления, пока возился с этой колымагой, но женщина схватила меня за руки и начала что-то горячо говорить. Я не понимал ни слова. Тогда она сняла с пальца это колечко и вложила мне в ладонь. Я понял, что это подарок за оказанную помощь. Не хотел брать – бедняжка и так пострадала в этой войне, но женщина так умоляюще смотрела на меня, что я постеснялся отказаться…

– Дорог подарок от чистого сердца… – пробормотала всё та же старуха-колдунья. – Добро и благополучие принесёт он в твой дом, сынок, попомни моё слово…

Так и случилось, как предрекала старая колдунья. Спустя несколько лет Нектарий и Алёнушка разбогатели, аист принёс им двух чудесных ребятишек – сыночка и доченьку. А Никодим запил, пропил всё жёнкино богатство и умер студёной зимой в лютый мороз под чужим тыном, оставив бездетную нищую вдову…

Тут и сказочке конец, а кто слушал – молодец!

Три брата

Были у отца три сына. Старшего звали Нафаня, среднего Кирюха, а младшенького Васятка. Остались они без мамы – умерла, когда мальчики были ещё совсем крошками. Не захотел отец приводить сыновьям мачеху, растил сам. Выросли ребятки отцу на славу, людям на загляденье – рослые, крепкие, красивые, как три дубка. Радовался отец на сыновей, но недолго: подкосила его хворь подлая, неожиданная. Заболел и слёг. Почувствовал приближение смерти, позвал сыновей:

– Дети мои, – сказал, – чувствую я, пришла безглазая с косой, стоит за спиной, дышит в затылок могильным холодом… Напоследок примите мой совет-завет: слушайтесь друг друга, чтите старших и помогайте сирым да убогим. Живите в мире и согласии…

С этими словами и умер.

Похоронили братья батюшку, всплакнули на его могиле, да и задумались: как дальше жить? Втроём в одной хате не поместятся – большие ужо, каждому жениться хочется. А хатка старенькая да убогенькая. Деревушка бедная, захудалая – девок путных не найдёшь… Решили они по свету податься, счастья поискать. Закрыли хатку на щеколду и отправились в дорогу.

Идут день, идут второй. Идут лугами, полями, перелесками. Вот однажды заходят в густой лес. Сбились с дороги и заблудились. Плутали-плутали, пока не вышли на какую-то полянку. Смотрят, а на пенёчке сидит старый дедушка, лет сто от роду – борода белая да длинная, сам сухонький да маленький. Увидел братьев и спрашивает:

– А что вы, соколики, здесь делаете? Ищете чего или скрываетесь от кого?

Поклонились братья старичку в пояс и отвечают:

– Нет, дедушка, не ищем и не скрываемся. Заблудились мы, глупые.

Понравилась старичку вежливость братьев, он и говорит:

– А куда идёте, если не секрет?

Рассказали ему братья, что, мол, так и так, умер отец, а им жениться охота, но жену привести некуда, вот они и отправились на поиски невест и счастья.

Выслушал их старичок, улыбнулся:

– Ладно, помогу я вам, стану вашим названым отцом, если будете меня почитать и слушаться.

Обрадовались братья и пообещали во всём слушаться названого отца.

Вот вывел он их из дремучего леса. Идут полем, смотрят: стоит крепкий дом, а на крыльце красивая молодица порог метёт. Запала в сердце старшему молодица, попросил он названого отца, посвататься к этой хозяюшке.

– Ладно, – усмехнулся в бороду старик.

Слово за слово, рюмкой по столу, сосватал старичок молодку за Нафаню. Сыграли свадебку, и старший брат остался хозяйничать, а остальные братья и названый отец отправились дальше. Перед уходом старичок сказал Нафане:

– Помни завет отца!

На том и расстались.

Идут себе идут старичок, Кирюха и Васятка, как выходят к речке. А на речке мельница стоит, а возле мельницы девушка сидит и вышивает сорочку дивными цветами. Посмотрел Кирюха на девушку, и сразу влюбился. Просит названого отца:

– Сосватай её за меня!

– Ладно, – ответил старичок.

Слово за слово, рюмкой по столу – женился и средний брат. Стал он мельником. Уходя, старичок сказал ему:

– Помни завет отца!

Отправились дальше они вдвоём: старик и Васятка. Идут день, идут второй… Вот пришли к какой-то роще. А на опушке стоит хатка небогатая, но чистая и белёная, огороженная невысоким тыном. А на колышках крынки разрисованные, да горшки чисто вымытые сверкают на солнце. На окошках расшитые занавесочки глаз радуют. А во дворе, возле печурки, девица хозяйничает, разжечь пытается. Бросился Васятка ей на помощь, взял топор, нарубил дровишек и разжёг печурку. Девица мотнулась в сараишко, подоила коровку и поднесла гостям парного молочка. Так в душу запала эта девушка Васятке, хоть плачь! Просит он названого отца:

– Посватай её за меня!

– Ладно, – согласился старичок.

Девушке Васятка тоже пришёлся по сердцу, и она дала своё согласие. Сыграли скромную свадебку. Пожил старик с ними несколько дней и собрался в путь. Уговаривал его Васятка с ними остаться жить – не согласился дед. Уходя, сказал:

– Помни завет отца!

Минуло много лет.

Однажды в дверь Нафани – теперь крепкого зажиточного хозяина – постучал какой-то ободранный старый нищий.

– Добрый человек, подай бедному голодному человеку кусочек хлеба и пусти на ночлег: ночь на дворе, в поле волки рыскают…

– Иди своей дорогой, попрошайка! – прикрикнул на нищего Нафаня. – Развелось тут дармоедов… Проваливай, пока собак не спустил!

Заплакал оборванец и сказал:

– Ох, неблагодарный ты человек… Позабыл отцовский завет!

И побрёл себе прочь по дороге. Пройдя какое-то расстояние, обернулся и посмотрел на хозяйство Нафани. И тут же и дом, и крепкие постройки, и двор охватило всепожирающее пламя.

Пришёл нищий к реке. Постучал в дверь мельницы. Вышел на порог Кирюха: морда лоснится от уха до уха, живот на ремень свисает. Видно, неплохо живёт мельник.

– Чего тебе? – недобро прищурился.

– Добрый человек, подай бедному голодному человеку кусочек хлеба и пусти на ночлег: ночь на дворе, возле воды сырость до костей пробирает…

– Нету у нас хлеба, год неурожайный был… – насмешливо оскалился Кирюха. – Даже мыши сбежали… И ты беги, старый попрошайка, пока собак на тебя не спустил!

Заплакал нищий:

– Ох, неблагодарный ты человек… Позабыл отцовский завет!

И побрёл прочь от реки. А когда отошёл подальше, вздулась река, вышла из берегов, снесла мельницу и разбила её на щепки, унесла прочь вместе со всем добром.

Пришёл нищий к роще. Увидел его Васятка, зазвал во двор, накормил, напоил, чем бог послал, постелил на лаве и оставил ночевать. Утром вышел старик во двор и стал умываться возле колодца. Подошла к нему Васяткова жена и говорит:

– Дедушка, давайте я вашу сорочку заштопаю, а то она, как решето, вся в дырах!

– Возьми, дочка, – согласился дед и подал ей своё рубище. И тут увидела женщина на груди нищего две глубокие гноящиеся раны.

– Ой, дедушка, а что это у вас за раны такие?! – воскликнула.

– То от человеческой неблагодарности, – печально вздохнул старик. – Из-за них осталось мне три дня жизни…

– А можно ли их вылечить? Не могли бы мы помочь вам? – спросила добрая женщина.

– Ох, тут поможет только очень дорогое и необычное лекарство… вздохнул старик.

– Какое? Скажите мне.

– Меня может исцелить только пепел добровольно сожжённого дома…

Опечалилась женщина – и правда, дорогое и необычное лекарство. Но и старика жалко: видно, что мучается, больно ему. Посоветовалась она с мужем, вынесли они всё добро из хаты и подожгли её. Грустно смотрели, как горит их единственный домишко. Потом собрали пепел и присыпали им раны нищего. И – о чудо! Раны на глазах начали заживать и рубцеваться, а старик молодеть, пока не превратился в крепкого здорового мужчину. Поблагодарил он гостеприимных хозяев, взял котомку и зашагал по дороге. А Васятка взял в руки топор и принялся строгать жердь, чтобы построить хотя бы хижину – укрыться семье от непогоды.

Вдруг зашумел ветер, налетела буря, подняла пепел на месте пожарища, заволокла весь двор, так, что ничего не видно… Когда ветер утих и пепел рассеялся, увидели Васятка и его жена на месте сгоревшей хатки настоящие хоромы. Удивлению не было меры! Вошли в дом – а он, как полная чаша: тут тебе и ковры, и утварь золотая-серебрянная, и сундуки, полные всякого добра. Вот так отблагодарил старик названого сына, за его доброту и самоотверженность.

Тут и сказочке конец, а кто слушал – молодец!

16.03.2014 г.

Слово из трёх букв

Возвращается внучка с прогулки – играла на детской площадке с ровесниками.

– Мой ручки, пора кушать, – приказываю, так как наступило время обеда.

Пока в ванной журчит вода, спрашиваю, накрывая на стол:

– Хорошо погуляла? Серёжка из соседнего подъезда не обижал?

– Нет, бабуля. Мы с ним сегодня подружились. Он меня даже новому слову из трёх букв научил.

Я чуть миску из рук не выронила.

– Ах, какой негодяй! – возмущённо завопила. – Да я ему уши поотрываю! Слышь, дед! Да отвлекись ты от своей газеты!

– Ну, что? – доносится из зала недовольный голос супруга.

– Пора сходить к Ивановым и приструнить их хулигана! Он Машеньку слову из трёх букв сегодня научил!

– Какому ещё слову из трёх букв? Что за слово, Машутка? – с любопытством спрашивает старый дурень.

Я уж рот открыла, чтобы возмутиться: зачем дитяти повторять эту гадость?! Но Маша бодро ответила:

– НЛО!

– И что это такое? – притворно удивляется супруг.

– Это такая космическая тарелка, на которой летают зелёные карлики, – поясняет внучка.

– О как!.. – В голосе супруга прорезается язвительная ирония. – Ты бы, мать, больше о тарелках думала, а не о… кхм… карликах, хе-хе-хе…

Я пристыженно молчу. И, правда, чего это я сразу?..

– А кто такие карлики, ты знаешь? – обращаюсь к внучке, уходя от скользкой темы.

– А как же! – радостно трясёт косичками Машенька. – Серёжка рассказывал, что это такие маленькие человечки с во-о-т такими пиписьками! – широко разводит руки в стороны внучка.

Нет, ну разве я не права?! Пора этому Серёжке уши поотрывать!

20.03.2014 г.

Чудо-кот

Выхожу с работы. Шесть тридцать серого хмурого октябрьского утра. Дует сильный северный ветер, обещая скорую непогоду.

Заворачиваю за угол и прохожу мимо палисадника, в котором разрослись высокие и густые заросли сильфиума. И вдруг слышу тихое и жалобное «Мяу… Мяу… Мяу…». Глупое сердце сразу вздрагивает, и я останавливаюсь. Разум недовольно бурчит: «Чего стала, дура! Иди, иди. У тебя уже есть кошаки, оно тебе надо?». Но кто-то добрый внутри меня шепчет: «Бедненький… Холодно же. Замёрзнет, пропадёт…».

Вопреки доводам разума, произношу заветное «кис-кис-кис». Из зарослей тут же выбегает, словно только и ждал этого волшебного призыва, маленький котёнок. Совсем кроха. Не красавец. Не породистый. Самый обычный усатый-полосатый. Доверчиво подбегает к ногам и вопросительно спрашивает: «Няв?». Наклоняюсь, беру одной рукой и сразу переворачиваю вверх лапками. Заглядываю под хвост. Странно. Котик. Обычно выбрасывают кошечек. Несмотря на его жалкий, взъерошенный, непрезентабельный вид, сую за пазуху и продолжаю путь, цыкнув на продолжающий возмущаться разум. Успокаиваюсь тем, что после подкормки и приведения в «божеский вид», выложу на сайт бесплатных объявлений в рубрику «Отдам даром». Авось, кто-нибудь заберёт.

Котёнок, едва оказавшись в относительном тепле, тут же умолкает и нежно прижимается к груди, вцепившись в кофту, как утопающий в соломинку. Под конец пути даже начинает довольно мурлыкать.

Дома, первым делом, включаю бойлер и осматриваю находку. Худющий! На шее гноящаяся ранка. Нос поцарапанный. То ли собаки его погоняли, то ли кот другой побил. То ли хозяева такие были. Котик, по всему видно, домашний, так как легко дался в руки, даже сам чуть в них не запрыгнул. Рождённые и выросшие «под кустом» котята остаются дикими до конца, и не идут к людям, даже подыхая с голода. Но какая же сво… довела бедную малютку до такого состояния, а потом выбросила в самую холодную ночь?! Что за люди!

Очистив ранку от гноя и намазав целебным ранозаживляющим кремом, опускаю найдёныша на пол. Он сразу нанюхивает миску с сухим кормом, от которого «сплавленный» старшим сыном лупоглазый вислоухий шотландец брезгливо отворачивает морду, и принимается усердно хрустеть катышками. Видя его аппетит, досыпаю ещё. Он ест и ест, пока миска не пустеет. Наевшись, с любопытством прохаживается по кухне, подбирая, как пылесос, любые съедобные крошки. Сажаю на стул, чтобы отдохнул.

– Хватит тебе пока, – говорю. – А то переешь и сорвёшь желудочек.

Он сидит и смотрит большими печальными глазами. Но как только я отхожу или выхожу в другую комнату, тут же начинает призывно мяукать.

– Да ты крикливый! – сержусь я. – Не люблю таких.

Но Мурзик (так его называю) только преданно смотрит на меня, и я понимаю, что кричит он от страха вновь остаться один в незнакомом месте без «мамки», за которую сразу же доверчиво меня принял.

Тем временем бойлер доходит до кондиции. Набираю в таз горячей водички, беру шампунь и полотенце.

– Ну-с, дружок, будем купаться, – говорю почти засыпающему, разомлевшему в тепле, после еды, котёнку. Бесцеремонно беру его в руку и он мгновенно начинает ласково мурлыкать. Сую в воду – он не сопротивляется и продолжает мурчать! Окунаю почти с головой – он только мурчит и даже лапкой не шевельнёт, чтобы выразить недовольство или протест. Кладу на дно таза – лежит, только уши и нос из воды торчат. Офонареть! Впервые на моём веку встречаю такого покладистого, почти «водоплавающего» кота. Ну, чисто индийский тигр в летнюю жару! Лежит в воде и мурчит от удовольствия. Намыливаю шампунем – мурлычет. Тру шерстку, ушки, лапки, хвостик – муркочет. Окунаю в воду, смывая шампунь – пускает пузыри и мурчит. Ну, прямо какой-то чудо-кот!

Выливаю грязнющую воду и набираю другую, держа мокрое тщедушное тельце на ладони. Висит, свесив лапки, поблёскивает глазищами и довольно помуркивает. Пополоскав и отжав, заворачиваю это чудо в полотенце, как куклу. Ничего не имеет против, продолжая довольно мурлыкать. Потом постепенно засыпает и умолкает.

Дрыхнет долго. Уже весь обсох, я его вынула из полотенца, но он продолжает спать, время от времени мурлыкая. И сейчас лежит на подушке под рукой, вытянув шейку и разбросав лапки и, то ли спит, то ли притворяется спящим. Так как рядом находится «мать-спасительница», с которой он не хочет расставаться ни на минуту. И что мне делать? Как мне расстаться с этим маленьким чудом?

03.10.2013 г.

Жизненные

Возвращается муж из командировки…

Конец сентября 1986-го года.

Лизка играла с сынишкой в машинки, сидя на полу зала. Димка, надув важно щёки, тутукал и норовил сбить грузовик матери с "трассы", толкая его пластмассовой кабиной в железный кузов. Вдруг с прихожей донёсся хлопок входной двери.

"Кто это припёрся, да ещё без стука?" – удивилась Лизка и выглянула в проём межкомнатных дверей.

На пороге, сняв фуражку и нервно теребя её в руках, стоял Виктор – муж. Вскочив, Лизка радостно воскликнула:

– Дима, папка приехал!

– Папка!!! – ещё более радостно заверещал мальчишка и пулей вылетел в прихожую, повиснув на шее отца. Тот неловко обнял его, чмокнул в щёку и тут же опустил на пол. Вышедшая следом за сыном Лизка почуяла неладное и внимательно присмотрелась к отсутствовавшему три месяца в командировке супругу. Голубые глаза мужчины слегка виновато косили, а взгляд напоминал взор провинившегося пса. Сердце женщины болезненно сжалось. Опять что-то учудил! Что на этот раз?

– Привет! – Остановилась напротив мужа Лизавета. – Чего стоишь, как неродной? Разувайся, проходи.

Виктор отвёл глаза и потеребил льнущего к шинели сына по белокурой вихрастой головке.

– Ну, чего молчишь? – Лизка насмешливо улыбнулась. – Давай уже, выкладывай, что случилось? Женился, что ли, пока на курсах был?

Виктор бросил на жену виноватый взгляд и бодро отрапортовал:

– Почти угадала! Понимаешь, тут такое дело… Я влюбился! Я встретил там другую, я люблю её и жить без неё не могу. Она беременна, поэтому мне нужен развод!

Лизке показалось, что её хлестнули по лицу мокрым рядном. Она знала, что муженёк с заскоками, привыкла уже к его выходкам, и по мере сил боролась с ними… Но вот так… Сразу…

– А как же письмо? – промямлила она.

– Какое письмо? – не понял супруг.

– Что пришло три дня назад! – В душе женщины начала закипать обида и злость. Если бы не стоящий рядом пятилетний сынишка, детской душонкой почувствовавший неладное, и с недоумением взиравший на красного от смущения папку и побледневшую мамку, она бы вцепилась Виктору в патлы и высказала всё, что думает о нём и его родственниках до седьмого колена. – Ты же только неделю назад отослал его, писал, что любишь меня и детей, жить без нас не можешь, предупреждал, чтобы я тут не гуляла, а то приедешь и ноги мне выдернешь… А сам пузо уже сделал какой-то шлёндре?!

– Она не шлёндра! – начал закипать и Виктор. – Она честная девушка! Я обещал на ней жениться и я женюсь! Тем более, тесть сказал, что сразу купит нам машину, как только мы поженимся!

У Лизки челюсть отвисла от удивления. Сразу пропали и злость, и обида. Осталось одно разочарование. Несмотря на годы её трудов, муженёк остался эгоистом, сволочью и придурком.

– Так ты поменял двух сыновей на одну машину? – язвительно спросила она. – Считаешь это равноценным обменом?

– Что ты, дура, мелешь? При чём тут машина?!

– Ты сам только что сказал…

– Это я так, к слову пришлось… Короче, даёшь мне развод?

– Вот так прямо сразу?

– Да! Я вот и заявление принёс. Тебе только подписать надо и всё. Я сам в поссовет отнесу.

Он протянул Лизке бумаги. Женщина взяла их и посмотрела на исписанные аккуратным почерком листы.

– Кто это писал?

– Она.

– Она что, юрист?

– Нет, она работает секретарём в облсовете. В документах разбирается. Тебе нужно подписать вот тут и тут.

Лизка задумалась. Она могла бы устроить супругу большую каку и отказаться от развода. И на гражданке это чревато головной болью, нервотрёпкой и тягомотиной, а тут, в армии, на стройке века… Да его вздрючат все: начиная от командира роты, замполита и до самых верхов. Это же ЧП общевойскового масштаба: старательного служаку поощрили и послали на курсы повышения квалификации, чтобы потом повысить в звании и перевести на лучшую должность, а он там морально разложился, сделал живот невинной девушке и бросает жену и двух малолетних детей! Мало того, притащил эту разлучницу в часть. Такую шумиху можно поднять, что дойдёт до Москвы, и не сносить тогда Виктору ни погон, ни головы.

Но, с другой стороны… И сам супруг, и его выходки уже сидели у женщины в печёнках. Пусть проваливает на все четыре стороны! Всё равно не получилось из него ни путного мужа, ни заботливого отца. Видит бог, Лизка достаточно терпела, первая не пошла на разрыв, успокаивая порывы мыслью, что мальчикам нужен отец, мужчина. Да какой он мужчина! Кусок дерьма!

Лизка не сердилась на неизвестную разлучницу. Она ей даже сочувствовала. По-видимому, девонька не знает ещё, какое «счастье» ей привалило.

Взяв услужливо протянутую супругом ручку, Лизка решительно поставила подпись в указанных местах и отдала бумаги Виктору. Тот воспрянул духом и радостно заулыбался – видимо, опасался, что жена будет упираться.

– А теперь поговорим о делах… – начал он.

– О каких ещё делах? – не поняла Лизка.

– Сама понимаешь, я не один… Нам надо где-то жить. Так что, собирай вещички и уматывай домой – освобождай квартиру.

– Что?! – изумилась женщина. – Как это, уматывай? А работа, а вещи? Мебель? Ты, козёл драный, хотя бы написал, что у тебя шуры-муры и ты собираешься меня бросить, как собаку у дороги… Я бы хоть мебель из дома не тянула! Контейнер только-только пришёл! Ты знаешь, сколько трудов мне стоило загрузить его там и тут получить, привезти это всё сюда?!! Да ты издеваешься?

– А что ты предлагаешь? Мне где жить?

– Это твои проблемы, не мои. Это тебе жениться приспичило. Веди её в барак холостяков, – съязвила женщина. – Или вот – вторая комната всё равно пустая. Идите и живите в ней. Правда, она холодная, да вас же любовь греет!

– Короче, чтобы через три дня тебя здесь не было! – категорично заявил Виктор.

– Короче, будешь настаивать, я поеду в Корпус и поплачусь замполиту, – пригрозила Лизка. – Командовать будешь своей новой женой, а мне ты уже никто. Решай вопросы с жильём сам. А в этой квартире я буду жить столько, сколько захочу.

– Это моя квартира!

– И моя тоже. Я также в данный момент работаю в части и у меня контракт на два года. Плюс малолетние дети. Так что все законы на моей стороне. А ты гуляй вальсом.

Виктор прикусил губу. Он понял, что бывшая права. И также знал, что нахрапом её не возьмёшь. Лучше не злить, потому что в ярости она может подложить ему большую свинью. Придётся договариваться по-хорошему.