Фаворит

– Локиний? – спросила Ильяса, стараясь огрубить свой низкий голос, так как знала, что слепцы обладают удивительно тонким слухом.

– Да, я, – мужчина приподнялся и сел, спустив босые ноги на пол.

– Меня прислала одна знатная дама… Её очаровало твоё пение. Но, так как ей не пристало толпиться с чернью на площади, она приглашает тебя в свой дом, чтобы сполна насладиться твоим чудесным голосом. Труд твой щедро оплачен, – Ильяса бросила на стол набитый золотом кошель.

Мать Локиния мгновение нерешительно смотрела на него, а затем взяла в руки, развязала и перевернула. На тёмные доски стола, весело звеня и поблёскивая в тусклом свете коптилки, посыпались полновесные золотые. Женщина изумлённо ахнула.

– Да здесь целое состояние, сынок… – дрожащим голосом произнесла она. – Огромная куча золота…

Губы слепца тронула еле заметная улыбка.

– По-видимому, эта дама баснословно богата, раз так щедро платит за простые песенки уличного музыканта… Я могу узнать её имя?

– Она сама назовёт его, если пожелает.

– Зачем тебе её имя, сынок? – торопливо заговорила мать. – Эта женщина любит музыку и щедро платит… Так ступай же, спой ей. За такие деньги можно петь хоть до утра… Я провожу тебя и буду ждать у порога, чтобы отвести обратно.

– Нет, матушка, ты останешься дома. Я сам отведу его и утром приведу обратно, – твёрдо ответила Ильяса.

– Мою мать хорошо знают на этой улице и нас никто не тронет… А ты, судя по голосу, ещё юн, и вряд ли сможешь меня защитить, – сказал Локиний.

– Не настолько я юн, чтобы не суметь отрубить пару безрассудных голов, – спокойно ответила Ильяса и выразительно щёлкнула мечом.

– Так ты воин?

– Да. И, говорят, неплохой… И я отвечаю за тебя головой, так что можешь не беспокоиться.

– Я счастлив находиться под такой надёжной охраной, – светло улыбнулся певец.

– Тогда закончим разговоры, нам пора в путь.

– Мать, где мой плащ?

Женщина метнулась к сундуку и достала старый, видавший виды плащ из тонкой шерсти. Локиний встал, она набросила его сыну на плечи, завязала завязки и поправила капюшон. Музыкант протянул руку и снял со стены китану. Сунув ноги в сандалии, произнёс:

– Я готов.

– Ложись спать, матушка, – сказала Ильяса на прощание. – Твой сын вернётся только на рассвете, и, возможно, принесёт ещё золота.

Они ушли в ночь и направились в сторону порта. Девушка держала слепца за руку, а он ступал легко и уверенно, так как хорошо знал этот путь. Но, когда они оказались в квартале знати, певец начал спотыкаться и ступал с осторожностью, словно шёл по тонкому льду.

За весь путь они не обмолвились ни словом. Локиний не задавал больше вопросов, Ильяса тоже ни о чём не спрашивала.

Войдя в тайную калитку, алмостка сразу увидела согнувшийся под кустом силуэт Демис. Закутавшись в покрывало, девушка дремала, и разбудило её только лёгкое прикосновение Ильясы. Испуганно вскочив, она пробормотала:

– Я не сплю… Просто, замёрзла немного…

– Вот наш гость, – произнесла девушка, подталкивая Локиния к рабыне. – Веди его к госпоже. Встретимся в час Саливы.

Демис повела певца к королеве, а Ильяса поспешила к себе, где её с нетерпением ждала Льяса.

– Где вы пропадали, господин! Я едва не уснула, дожидаясь вас! – с упрёками набросилась на хозяйку девочка. В последнее время она стала очень смелая и весьма капризная.

– Вот бы и спала… Я был на службе, – ответила Ильяса.

– На службе! – фыркнула рабыня. – Наверное, развлекали королеву очередной сказкой!

– Это тоже нужное дело… – зевнула девушка. – А теперь спать, маленькая моя, мне рано вставать.

– Рано – это во сколько?

– В час Саливы.

– Это же глупая ночь!

– Увы… Служба…

Ильяса разделась и нырнула под одеяло. Рабыня тот час прижалась к ней горячим гибким телом и её пальчики скользнули между ног госпожи.

– Нет… Оставь… Мы займёмся этим днём, когда у меня будет больше времени… – пробормотала Ильяса, засыпая.

Рабыня надулась и повернулась к ней спиной.

Рано на рассвете, когда на востоке едва прорезались первые проблески зари, а ночные цикады саливы завели свои мелодичные песни, Ильяса стояла у потайной дверцы, ёжась от утренней прохлады и кутаясь в тёплый плащ. Наконец, послышались шаги, и вскоре показалась Демис, ведущая за руку усталого Локиния. Молча передав певца фавориту, она тут же повернулась и ушла.

– Бедняжка совсем упала духом… Видать, не спала целую ночь. А ты как, музыкант? Тебе понравился приём у нашей госпожи? – спросила Ильяса, так как уже заскучала, дожидаясь певца.

– Я тоже не спал целую ночь, – улыбнулся слепец. – Но ваша госпожа милая дама… Она накормила меня всякими вкусностями и дала целый мешок золота. – Локиний слегка встряхнул увесистым кошелем, притороченным к поясу.

– Она приглашала тебя на сегодня?

– Нет. Она велела сегодня хорошо отдохнуть, потому что завтра вновь пошлёт за мной.

– Вот и славненько… – довольно пробормотала девушка. – Ладно, идём, пока нас никто не увидел… Ты же не хочешь, чтобы о нашей госпоже думали скверно, увидев двух мужчин, покидающих её дом на рассвете?

Проводив музыканта до дома, она постучала в дверь и оставила его на пороге. Сама же поспешила обратно, стремясь вернуться во дворец до рассвета.

Когда Ильяса переходила улицу Ремесленников, из тени под аркой одного из домов, выступила закутанная в плащ фигура и преградила ей дорогу.

– Куда так торопишься, прохожий? – зловеще прозвучал тихий голос. – Остановись на минутку и поделись с бедным человеком своими достатками… Я очень нуждаюсь, а ты при деньгах… Дай мне немного… А лучше, отдай всё – и тогда сможешь спокойно продолжить свой путь.

– Это ограбление? – удивилась алмостка. И тут же отступила, увидев блеснувший в руке незнакомца клинок.

– Называй это как хочешь, прохожий, но только мне очень нужен твой кошель, набитый звонкой монетой…

– Нету у меня денег! – отрезала Ильяса, отступая ещё на шаг.

– А что это висит у тебя на поясе?

– Там много чего висит… Вот это, например!

И, откинув вторую половину плаща, она выхватила из ножен меч.

– Так нечестно, воин… – грабитель блеснул в усмешке крепкими зубами. – Ты прикидывался простым прохожим и спровоцировал меня. Твой меч длиннее моего «айосца», поэтому я не буду драться с тобой… Ступай своей дорогой.

– А вот я бы с удовольствием сделал в тебе пару дырок… Но мне сейчас некогда. Я теперь часто буду ходить этой дорогой, поэтому, смотри, не ошибись в другой раз… Если ещё встанешь на моём пути – я оставлю тебя без головы.

– Договорились, воин, – вновь блеснул белозубой улыбкой грабитель, и отступил в тень.

Ильяса, сунув меч в ножны, поспешила своей дорогой.

Глава 11

Ещё несколько раз приводил фаворит слепого певца к госпоже. Ильясу не интересовало, чем они занимаются за закрытыми дверями королевских апартаментов: поёт ли певец, рассказывает ли сказки, или дарит государыне свою любовь. Её дело маленькое: привести и увести, доставить ценную особу в целости и сохранности.

Но вот, однажды утром, после очередного свидания, девушка и певец натолкнулись на двух наглых грабителей. На поясе Локиния, как обычно, висел туго набитый золотом кошель, который и привлёк внимание негодяев. Ильясе пришлось пустить в ход меч и хорошенько потрудиться, так как она не только дралась с двумя противниками, но и закрывала спиной беспомощного слепца.

Девушка изловчилась и ранила в бок одного из грабителей. Тот со стоном упал на мостовую. Его приятель, увидев, что остался один на один с сильным и умелым противником, бросил товарища и убежал.

Ильяса приблизилась к раненому и ткнула остриём клинка в грудь. Тот испуганно вздрогнул и простонал:

– Прости меня, воин… Прошу пощады…

Его голос показался девушке знакомым. Концом лезвия она сорвала с него маску и увидела бледное лицо с резкими, немного хищными, мужественными чертами, прямым носом с высокой переносицей и твёрдыми красивыми губами. На потемневшие от боли глаза незнакомца спадали влажные от пота, вьющиеся, очень светлые пряди волос.

– Ты не мародец… – удивилась девушка.

– Я уданец… Но и ты не мародец, поэтому мне не стыдно просить у тебя пощады…

Ильяса усмехнулась.

– Ладно, неудачник, ещё раз прощаю тебя… Но это в последний раз, клянусь Небом! Тебе нужно менять ремесло, в этом ты явно не преуспел.

В следующую встречу с королевой, Локиний, вероятно, рассказал о происшествии на ночной улице, так как Эулианна очень встревожилась. Вызвав фаворита, она вручила ему шкатулку с золотом и приказала:

– Ступай на улицу Торговцев и купи приличный дом неподалеку от дворца. Приобрети рабов и всё необходимое. Я хочу, чтобы Локиний с матерью переехали в этот дом и ушли из того ужасного квартала, кишащего разбойниками.

Ильяса с удовольствием выполнила приказ королевы, и через несколько дней певец и его, не верящая в своё счастье мать, перебрались в новый роскошный дом. Королевская благодать хорошо отразилась на внешности обоих: Локиний выглядел ухоженным сибаритом, женщина тоже похорошела и даже, казалось, помолодела, вернув толику былой красоты.

Описывая королеве быт и обустройство её протеже, Ильяса заметила, как бы мимоходом:

– Конечно, жить в таком прекрасном доме – это не ютиться в нищей хижине… Надеюсь, когда-нибудь, и у меня появится свой дом.

– Разве тебе плохо во дворце?

– Не смею роптать, моя прекрасная госпожа… Но я всегда мечтал о собственном уютном домике с садом и двориком…

Королева ничего не ответила, но через несколько дней вручила фавориту дарственную на один из домов, расположенных на улице Корабелов.

– Вот тебе ключи от дома, в ларце из голубого мрамора ты найдёшь энную сумму на обзаведение хозяйством, – сказала она.

Ильяса несказанно удивилась.

– Чем я заслужил такую милость, моя великолепная и щедрая госпожа? Я ещё не сделал ничего выдающегося, и служу вам так ничтожно мало…

– И того, что ты сделал, достаточно… Ты скромен и честен, умеешь хранить тайны и предан. Оставайся таким и дальше, и моя милость к тебе будет ещё весомей… – пообещала королева.

Ильяса склонилась в низком поклоне.

– Можете всецело полагаться на меня, моя госпожа! Я за вас жизнь отдам…

Придя осматривать дом, Ильяса до крайности изумилась. Она думала, что подарок подобен маленькому уютному домику, который она купила Локинию, но дом на улице Корабелов оказался большим и просторным, предназначенным для большой семьи, с множеством комнат и хозяйскими постройками, с ухоженным садом и прудиком, в котором резвились разноцветные рыбки. А ларец из голубого мрамора доверху наполняли золотые монеты. В доме присутствовала полная обстановка, и создавалось впечатление, что бывшие хозяева покинули жилище совсем недавно, так как в воздухе ещё витал еле уловимый запах благовоний и ароматных курильниц, которыми освежают воздух в богатых домах. Отсутствовала только необходимая прислуга. Оставался только старый привратник, у которого девушка узнала, что предыдущие владельцы дома попали в королевскую немилость и отправились в изгнание, а всё их имущество конфисковали.

Судьба бывших хозяев мало волновала алмостку. Она безмерно радовалась собственному дому, и в тот же день отправилась к королевскому сенешалю и попросила порекомендовать хорошего и честного работорговца, который мог бы подобрать прислугу в её новый дом. Сенешаль назвал несколько имён, и девушка отправилась по указанным адресам.

Купцы узнали королевского фаворита, и представили ему лучший товар. Кого у них только не было! И соблазнительные фигуристые алмостки, и гордые независимые алданцы, и нежные, любвеобильные, покорные дикарки из Льежской степи, и экзотические рабы и рабыни с других, близких и отдалённых, мест Аквии, и даже с богами забытых островов. Рабы стоили очень дорого, и это смутило Ильясу. Она попросила подобрать ей хорошего повара, знающего садовника, умного эконома, нескольких сильных рабов для охраны и поездок, несколько служанок в дом и опытного врачевателя.

Общими усилиями торговцы подобрали всё, что требовал покупатель, содрав с него кругленькую сумму. Зато и товар оказался высшего качества: умелые, вышколенные, здоровые, послушные и трудолюбивые работники.

Перебравшись в новый дом, Льяса оказалась на седьмом небе от счастья, особенно, когда обнаружила в своей комнате сундук с новенькой одеждой и шкатулку с драгоценностями. Она визжала, прыгала и носилась, по комнатам и лестницам, как угорелая. Ильяса даже испугалась, что любимица свернёт себе, по неосторожности, шею.

– Как тебе мой подарок? – спросила королева через несколько дней.

– Мне до сих пор кажется, что я оказался в сказке, – улыбнулась Ильяса. – Не знаю, как вас благодарить, моя госпожа… Приказывайте – и я выполню для вас всё, что угодно!

– Всё-всё? – лукаво прищурилась Эулианна.

– Всё! – твёрдо ответила девушка.

– Я запомню твоё обещание… Возможно, когда-нибудь, тебе придётся его выполнить…

Глава 12

Прошло больше месяца. Как-то раз, проезжая через рыночную площадь, Ильяса услышала смутно знакомый голос, громко воскликнувший «Господин!», а от группы проходивших мимо рабов отделился какой-то человек и бросился к ней. Его тут же перехватили стражники, но раб уже успел вцепиться в стремя мёртвой хваткой, и, не обращая внимания на сыпавшиеся на него удары гибких палиц, повторял с мольбой в голосе:

– Господин, выкупите меня! Господин, выкупите меня!

Наконец, стражники оторвали его от стремени, и, пиная и продолжая избивать, потащили к остальным несчастным, понуро наблюдавшим эту сцену.

Лицо раба показалось девушке знакомым, но она не могла вспомнить, где его видела. А тот, прикрываясь от ударов, упираясь и вырываясь, всё твердил:

– Купите меня! Вы же добрый человек! Проявите милосердие и в этот раз, господин!

К Ильясе приблизился работорговец и, извиняясь, произнёс:

– Прошу прощения, господин, за наглое поведение раба… Не подумайте, что это я научил его бросаться на покупателей… Сам не знаю, что на него нашло!

– Пустяки… Приведите его, я хочу на него взглянуть.

Купец подал стражникам знак, те перестали бить и потащили раба обратно. От побоев тот уже еле стоял на ногах.

Ильяса взглянула на залитое кровью худое бледное лицо, и уловила в нём знакомые черты, но ещё не вспомнила, где и когда видела этого человека.

– Почему ты так хочешь, чтобы я тебя купил?

– Я хочу служить вам… – пробормотал раб разбитыми губами.

– Мне не нужны слуги, у меня их достаточно.

– Возьмите и меня – я не введу вас в убыток.

– Мне кажется, я тебя уже где-то видел…

– Конечно, – кивнул мужчина, и распахнул на груди рваные грязные лохмотья, бывшие когда-то белой рубашкой, показав свежий розовый рубец. – Вот след от вашего меча.

– Так ты разбойник, два раза неудачно повстречавшийся на моём пути! – удивилась девушка.

– Да, я уличный грабитель-неудачник, – грустно кивнул мужчина.

– Как же ты стал рабом?

– Человеческая подлость… Один негодяй подобрал меня, якобы для спасения и лечения, а потом продал работорговцу.

– Мы, как бы, враги… Почему ты хочешь служить мне?

– Потому что вы не мародец… И… Впрочем, этой причины достаточно.

Ильяса задумалась. Ей не нужен был раб, тем более, бывший разбойник. Не оберёшься с ним хлопот! Но… Взглянув в синие просящие глаза мужчины, девушка смягчилась.

– Если я возьму тебя, клянёшься ли ты мне в верности?

– Клянусь!

– Не убежишь и не навредишь мне и моему дому?

– Нет, господин!

– Поклянись.

– Клянусь добрым именем предков, быть вашим верным и преданным слугой, никаким образом не вредить ни вам, ни вашим близким, ни вашему дому…

– Не пытаться бежать, – с усмешкой добавила девушка.

– И не пытаться бежать, – со вздохом закончил мужчина.

– Сколько стоит этот раб? – обратилась Ильяса к торговцу.

Дома она передала покупку эконому и приказала запереть новенького в стриксе – помещении для провинившихся рабов, чтобы немного подлечить и подкормить.

Через несколько дней эконом спросил, долго ли ещё тот будет прохлаждаться. Раны его зажили, силы восстановились, и здоровый сильный раб только дурно ест и сладко спит. Ильяса приказала привести раба для разговора.

Девушка возлежала на ложе, наслаждаясь заслуженным отдыхом. Льяса сидела рядом, кормя госпожу свежими фруктами, нарезая их на мелкие кусочки серебряным ножичком и ложа прямо в рот. Ильяса, шутя, прикусывала шаловливые пальчики, доставлявшие ей ночью чудесное блаженство, или облизывала, слизывая с них липкий сладкий сок. Девочка довольно хихикала и дразнила госпожу, держа лакомство у самого носа, но не давая ухватить губами. Ильяса притворно сердилась, и легонько щипала проказницу.

В это время эконом ввёл раба. Тот был грязен и от него сразу распространился специфический запах отхожего места, немытого тела и помойки. Этот мерзкий дух перебил даже аромат благовоний, исходивший из дымящейся курильницы. Льяса мгновенно сморщила носик и протянула:

– Фууу…

– Что такое? – возмутилась Ильяса. – Почему он так воняет?

– Он ведь был в стриксе… – пожал плечами эконом.

– И ты осмелился привести его в дом прямо из этого хлева? – рассердилась девушка. – Разве я требовал его немедленно? Выведи сейчас же и хорошенько вымой, а то сам отправишься в стрикс!

Эконом поспешно вытолкал раба за дверь, бормоча извинения.

Вернулись они через полчаса. Теперь мужчина сиял, как новая монета, и выглядел опрятно, переодетый в новую одежду. На шее красовался бронзовый ошейник с именем владельца. Белые волосы влажными прядями обрамляли худощавое лицо, на котором холодно сияли льдисто-синие глаза. Серебряными спиралями они спадали на плечи и спину, достигая почти лопаток. Но вид у него был недовольный. Он бросал на господина мрачные взгляды, сердито поджав губы.

– Какой красавчик! – воскликнула Льяса, вскочила и подошла к новичку. Обойдя вокруг, осмотрела его с ног до головы, и даже пощупала бугрившийся бицепс. – И такой сильный!

– Льяса, сядь на место! – с ноткой ревности в голосе приказала алмостка.

Но баловница нисколько не испугалась строгого окрика, вернулась к ложу и чмокнула госпожу в щёку.

– Не сердитесь… Я просто посмотрела.

– Вот запру тебя в гареме, будешь смотреть только из окна… Как тебя зовут, раб? – повернулась она к мужчине.

– Лайэм… господин.

– Подойди…

Мужчина ступил несколько шагов и остановился.

– Разве так стоит раб перед своим господином? – начала злиться Ильяса.

– Я никогда не был рабом… – буркнул мужчина.

– Стань на колени, – подсказала Льяса.

Лайэм сжал челюсти, отчего на скулах показались желваки, и неохотно опустился на колени. Руки его сжались в кулаки, но он отвёл сверкнувший яростью взгляд.

– Это нетрудно, не так ли? – усмехнулась Ильяса. – Что ты умеешь? Какому ремеслу обучен? Кем был до того, как стал уличным грабителем? Расскажи о себе.

– Я уданец… Потомственный охотник. Охотился в Льежской степи на диких лошадей и антилоп. Однажды повстречался с ловцами из Марода… Их ремесло показалось мне более прибыльным и менее обременительным, и я присоединился к их отряду… Но в Мароде мы рассорились при дележе добычи, проклятые людоловы обманули меня. Я хотел вернуться домой, но у меня не хватало средств для обеспечения столь дальней дороги. Поэтом и занялся грабежами… Как вам известно – неудачно. И вот… я докатился до раба… Ниже падать уже некуда.

– От твоей грустной истории прямо плакать хочется, – насмешливо усмехнулась девушка. – Что ты ещё умеешь, кроме убийства беззащитных зверей и поимки несчастных дикарей? Что ты никудышный воин – в этом я уже убедился.

Лайэм поднял глаза и бросил на господина сердитый взгляд.

– Если я ваш раб, это не значит, что вы можете надо мной насмехаться!

– Ты сам напросился ко мне в услужение, поэтому терпи… Ладно, не скрипи зубами. Я думаю, куда бы тебя пристроить… Не люблю, когда слуги болтаются без дела… Может, ты петь умеешь или фокусы показывать?

– Я разбираюсь в травах и умею врачевать несложные раны.

– Врачеватель у меня уже есть…

– Пусть он полечит меня! У меня болит пальчик! Я ударилась вчера о ступеньку! – Льяса вытянула ножку и пошевелила розовыми пальчиками.

– Если ты не перестанешь кокетничать, у тебя заболит всё тело, – рассердилась Ильяса. – Потому что я отправлю тебя на конюшню и прикажу высечь свиссом!

– О нет, господин, вы так не поступите со своей маленькой Льясой! – ничуть не испугалась рабыня.

– Напрасно ты так уверена… Позови эконома!

Льяса легко вскочила и убежала, напоследок стрельнув в сторону Лайэма плутоватыми глазами.

Когда пришёл эконом, Ильяса приказала отправить нового раба в помощники к садовнику. Пусть работает на свежем воздухе и повышает свои знания в травах. Уходя, Лайэм бросил на господина сердитый взгляд, но покорно принял свою участь.

Глава 13

С новым слугой у девушки сложились странные отношения: она его, как бы, не замечала, смотрела мимо при встрече, разговаривала, не глядя в глаза, но в то же время красавец-уданец не выходил у неё из головы. Она постоянно спрашивала у эконома, как он работает, не жалуется ли, не прелюбодействует ли (близкие отношения между рабами строжайше запрещались). Иногда девушка брала уданца в поездки, если королева посылала её за город, но эти прогулки нисколько их не соединяли – в пути они почти не разговаривали.

Ильяса сама не понимала, зачем таскает его за собой, пока, однажды, не осознала, что просто не хочет оставлять Лайэма в доме без личного надзора. Красавец-раб пользовался успехом у служанок. Хотя эконом строго следил за порядком в доме и поведением рабов, но при большом желании любой из них мог ускользнуть из-под бдительного ока надсмотрщика и согрешить в укромном уголке.

И всё же, Ильяса не уследила за шустрым уданцем. И удар ждал её с той стороны, с которой она меньше всего ожидала.

Последнее время Ильяса заметила, что Льясу что-то тревожит. То ли девочке нездоровилось, то ли она загрустила. Но на все расспросы рабыня отвечала, что с ней всё в порядке и она всем довольна. Когда её однажды стошнило прямо за обедом, Ильяса приказала врачевателю осмотреть любимицу.

После тщательного и всестороннего осмотра тот, улыбаясь во весь рот, сообщил, что наложница беременна.

– Я, конечно, могу и ошибаться, так как не настоящий лекарь, – добавил он, – но уверен, что ваша любимица понесла от вас, господин!

Новость привела Ильясу в замешательство. Как, когда и с кем согрешила маленькая изменщица? И, главное, почему?! Неужели, она недостаточно её любила, не потакала всем капризам и желаниям, мало дарила подарков? Маленькая мерзкая шлюха!

Ильясу охватила ярость. И не столько из-за измены рабыни, а из-за боязни, что таким образом может невольно открыться правда о ней, которую она так тщательно скрывала. Ведь тот, кто обрюхатил Льясу, не мог не заметить, что девочка оставалась девственницей, считаясь любимой наложницей господина.

Она не поленилась сходить на конюшню и взять пучок свисса, а затем позвала Льясу. Девочка вошла в комнату робко и не поднимая глаз. Всегда весёлое и озорное личико на этот раз было бледным и испуганным.

– Ну, и кто тот негодяй, осеменивший тебе брюхо? – сдерживая ярость, спросила Ильяса.

Льяса опустила голову, не отвечая.

– Говори… – зловеще произнесла девушка. – Я всё равно выбью из тебя правду!

На глазах рабыни появились слёзы, но она не проронила ни звука.

Ильяса взяла ветку свисса и приступила к любимице. Схватив её за волосы, она запрокинула ей голову и посмотрела в глаза.

– Ты предала меня… Предала нашу любовь, моё доверие, свою честь… Кто он?!!

Льяса задрожала и заплакала, но не сказала ни слова.

– Ты понимаешь, что натворила?.. Для всех я мужчина, а своим поступком ты показала какому-то болтливому паршивцу, что я непонятно кто, слабак, евнух, не сумевший даже сделать наложницу женщиной! Что обо мне будут думать собственные рабы? Да они будут смеяться за моей спиной!

– Нет… – пискнула Льяса.

– Что «нет»?! – крикнула Ильяса и дала девочке пощёчину. – Что «нет»?

– Он… не будет… болтать… – рыдая и всхлипывая, ответила рабыня. – Он… он ничего не знает…

– Как он может не знать?! Его семя в тебя ветром надуло? Как ты объяснила полюбовнику свою девственность?!

Льяса зарыдала в голос и упала на колени.

– Простите… Простите, госпожа!.. Я… Я никогда больше не буду… Никогда… Никогда…

– Скажи мне его имя! Имя, шлюха! – и стегнула рабыню свиссом. Та взвизгнула, но упрямо ответила:

– Нет! Нет… Вы убьёте его…

– Конечно, убью! Но сначала оскоплю негодяя по самый корень!

– Нет… Я не скажу!

– Скажешь! – Ильяса снова стегнула девочку, и та болезненно вскрикнула. – Ты мне всё скажешь! Я буду хлестать тебя, пока ты не назовёшь его имя или не подохнешь от боли!