Бессмертные 3

Поняв, что теряет любимого, она попыталась ласками и нежными словами поддержать умирающий огонёк его любви, но Эван, почти грубо, оттолкнул её и покинул ложе. Наспех одевшись, он ушёл, сердито хлопнув дверью.

– Ну и проваливай! – с яростью воскликнула женщина, и швырнула вслед уходящему то, что попало под руку. Под рукой оказался нож для разрезания фруктов. Острое лезвие вонзилось в дверь в тот миг, когда Эван только её закрыл. Промедли он хоть мгновение – и нож торчал бы из его спины.

Ивея вскочила и выдернула из двери нож. Затем с силой вонзила себе в ногу, чтобы болью утихомирить ярость и раздражение, вызванные уходом Эвана. К глазам подступили слёзы, чего с женщиной не случалось очень давно.

Это была их первая и, очевидно, последняя размолвка. Скорее всего, она потеряла Эвана навсегда. Теперь ей нужно постараться как можно поскорее избавиться от мук любви, чтобы смотреть на мир трезвыми глазами и не вздрагивать при встрече с бывшим любовником.

Решив, что клин выбивают клином, спустя несколько дней, Ивея пустила на ложе других претендентов на её тело, благо, в желающих недостатка не было. Она заводила кратковременные интрижки и с чисто женским злорадством наблюдала, как страдает Эван, слыша насмешливые разговоры сослуживцев и видя легкомысленное поведение бывшей возлюбленной.

Возможно, назло ей, а, может, по настоянию родственников, Эван вскоре женился на девушке из хорошей семьи – скромной, тихой и покорной – полной противоположности Ивеи. Узнав об этом, виолка искренне посочувствовала бедняжке, ибо брак без любви хуже рабских цепей. А что Ассант не любит свою молодую жену, Ивея знала наверняка, хотя мужчина и утверждал обратное, с вызовом глядя на бывшую возлюбленную. Покачав головой, женщина ответила:

– Говори, что хочешь, но ты не можешь обмануть даже себя, не говоря уж обо мне. Я, конечно же, желаю тебе счастья, но ещё больше желаю его твоей несчастной супруге…

Глава 5

Ко времени женитьбы Эвана Ивея уже успела избавиться от липких любовных цепей, так долго сковывавших её тело. Конечно, иногда сердце сжималось от горестных воспоминаний, а тело томилось ночью от эротичных снов, в которых присутствовал Эван, но, в целом, она почти успокоилась.

Больше всех разрыв Ассанта и леди Ивеи расстроил графа и графиню. Графа, понятно по какой причине – близился конец службы виолки. Графиня же была истинной подругой женщины и всё происходящее принимала близко к сердцу.

Ивея уже твёрдо решила, что покинет замок сразу по окончании срока договора. Ей уже надоело зависеть от других, слушаться чужих приказов и подчиняться чужой воле. Женщина захотела свободы и, как ни странно, собственный дом. Уголок, куда можно вернуться после путешествий, где можно спрятаться и отдохнуть от внешнего мира, где не нужно притворяться другой, а быть тем, кем ты есть. Конечно, она могла вернуться на Аосту, но ей не хотелось возвращаться туда, где её, честно говоря, не ждали. Она могла построить себе новую Аосту, но не на острове, а здесь, на большой земле. Чтобы она могла, время от времени, отправляться в путешествия, а когда наскучит бродить по свету – возвращаться домой.

Эта мысль появилась у неё после разрыва с Эваном и укрепилась к концу службы. Фрея и другие виолки, постарше, намекали госпоже, что они не прочь осесть в Арте и остаться на службе у графа ле Кеджа – им уже пора подумать о детях, возраст поджимал. Ивея и сама это прекрасно понимала. Это для неё возраст не имел значения, а её девушки старели, оставаясь бездетными, так как, находясь на службе, без разрешения госпожи не могли завести семью.

Ивея больше не желала становиться госпожой обширных земель или править многочисленным населением. Ей достаточно небольшого замка или богатого поместья, с некоторым количеством слуг, полностью подчинённых её воле. Она почти с ностальгией вспоминала Оллин и свою маленькую виллу, где жила без забот, предаваясь удовольствиям и безделью.

Самое простое – купить дом или поместье в какой-либо из соседних стран. У неё хватало денег для подобной сделки. Но, поразмыслив, Ивея отбросила этот вариант. Она не хотела оседать в густонаселённых местах – слишком много любопытных глаз и болтливых языков. Ей нужно как можно более уединённое и отдалённое от цивилизации гнёздышко, чтобы никто не мог сунуть нос в её дела. Искать такой дом-убежище следовало среди замков пограничных лордов в Аскоррии. Эти господа вели уединённый и независимый образ жизни, не поддерживали соседских отношений, никому не починялись и жили по собственным правилам и законам. Их замки стояли у самых границ королевства, в удалённых от цивилизации местах, и король не трогал их только по той причине, что они защищали границы от набегов варваров.

Ивея решила, закончив службу, проехаться по приграничью в поисках подходящего замка. Но она не собиралась его покупать – вряд ли где-то такой продаётся. Она собиралась силой захватить укреплённый замок всего лишь с горсточкой виолок – так намного интереснее и больше соответствовало её характеру.

До конца службы оставалось несколько месяцев. Ивея уже прикидывала пути нового путешествия, когда непредвиденные события нарушили все её планы.

Граница с Клесином проходила всего в каких-то пятнадцати кемах от замка, и этого расстояния хватало для спокойного безопасного существования. Пограничные артские отряды зорко охраняли государственные пределы. К тому же, граница проходила по реке Гретем – довольно широкой и полноводной в этих местах, из-за чего большому военному отряду незаметно переправиться через неё было почти невозможно. Но небольшие группы клесинских разбойников или банды ловцов – охотников за рабами – иногда просачивались с того берега, и наносили ущерб приграничным селениям, в том числе и графским. В таких случаях граф ле Кедж во главе дружины лично выезжал на борьбу с пришельцами и, либо прогонял, либо безжалостно уничтожал.

В этот раз в замок прискакал гонец с известием, что, ночью, на селение Эле напала банда разбойников, угнала стадо бычков и забрала несколько молодых женщин и подростков.

Ле Кедж приказал трубить сбор, облачился в доспехи и покинул замок в сопровождении двадцати воинов. Его отъезд никого не обеспокоил, кроме графини, которая не раз просила супруга не рисковать жизнью, а поручить командование отрядом вполне опытному в таких делах Эвану Ассанту. Но ле Кедж всякий раз беспечно отвечал, что с ним ничего не случится, так как он едет не на войну, а всего лишь «погонять клесинских собак».

Этот выезд тоже не обещал ничего необычного – разбойников было немного, они сами боялись, и спешили поскорее убраться домой, прихватив первое попавшееся под руку. Но, как показали дальнейшие события, никогда нельзя недооценивать противника, каким бы ничтожным он ни казался.

Когда графская дружина догнала разбойников, те, вместо того, чтобы бросить добычу и бежать со всех ног, развернулись и, неожиданно, оказали стойкое и умелое сопротивление. Завязался жестокий бой. Разбойники оказались умелыми бойцами – скорее всего, бывшие наёмники или дезертиры. Но, благодаря выучке Ивеи, дружинники смогли сломить сопротивление врага и нанесли ему ощутимый урон. Уцелевшие бросились наутёк, но лишь единицам удалось избежать кары и скрыться от преследования.

В жестокой схватке многие дружинники получили ранения, а двое погибли. Ле Кеджа тоже ранили, но, охваченный азартом боя, он проигнорировал рану, посчитав её пустяковой.

Как оказалось, рана была не такой лёгкой, как думал граф, ибо в замок его принесли на носилках – по дороге домой он потерял сознание и просто свалился с лошади.

Лекарь приложил все усилия и применил все свои познания, чтобы поставить господина на ноги, но, то ли его опыта и познаний оказалось недостаточно, то ли дротик, пробивший бок графа, был отравлен, но рана загноилась и воспалилась, и никакие травы, порошки и мази не смогли остановить заразу, расползавшуюся некогда сильным и здоровым телом мужчины.

Почувствовав приближение смерти, ле Кедж позвал Ивею и сказал:

– Я знаю, что прошу вас о невозможном, но это просьба умирающего, и вам трудно будет мне отказать… Срок нашего договора скоро истекает, и я бы не стал вас задерживать, если бы вы не захотели его продолжить… Но я скоро умру… Графиня останется одна в этом жестоком мире, с тремя маленькими детьми на руках, без надёжной защиты и опоры… Конечно, она может вернуться в столицу под опеку отца, но что станет с Кеджем без хозяина и правителя? Сюда мгновенно слетятся стервятники и растащат всё по кускам, и тогда моим сыновьям в наследство останутся разорённые земли и руины замка… Я прошу вас, миледи, более того, умоляю, не оставлять графиню после моей смерти, во всяком случае, до тех пор, пока у неё не появится надёжный сильный защитник, а у Кеджа хозяин и господин… Возможно, Ласира выйдет замуж – она ещё молода и всё так же прекрасна, как в дни своей юности… А до тех пор, я прошу вас, миледи, стать ей опорой и защитой, которой был когда-то я…

Граф не лукавил, говоря, что Ивее будет трудно отказать умирающему. К тому же виолка, не хуже ле Кеджа, понимала, что молодой, неопытной, обласканной и взлелеянной женщине придётся несладко в том жестоком мире, от которого её старательно ограждали сначала родители, а потом супруг. Как ей справиться с трудностями правления, поддерживать должный порядок в замке и за его пределами? Лучшего кандидата на роль опекуна вдовы и юных наследников, трудно и придумать: она служит в замке почти десять лет, она лучшая подруга графини, её уважают и слушались и слуги, и воины, знают и боятся селяне и соседи. Она умна, предана, хладнокровна и беспощадна, и владеет наивысшим воинским мастерством во всём Арте. Вряд ли кто-то осмелится посягнуть на честь или имущество вдовы, пока Ивея будет рядом с ней.

Виолка приняла предложение графа. Ну, ещё несколько лет в Кедже – для неё не имеет значения, сколько. А вот её виолкам, по-видимому, придётся остаться здесь навсегда, как они того и хотели. Ну, что ж, Ивея воспитает себе других солдат, это не проблема.

После погребения, когда зачитали последнюю волю усопшего, оказалось, что ле Кедж не просто попросил Ивею остаться в замке, а узаконил её статус, чтобы в дальнейшем у женщины не возникло никаких разногласий с «добросердечными» родственниками и «добрыми» друзьями семьи. Он назначил её временным Хранителем замка Кедж и прилегающих земель, а также опекуном детей до достижения ими совершеннолетия и вступления в законное владение наследством. Это стало большой неожиданностью для всех, кроме самой Ивеи и графини, с которой супруг успел согласовать своё решение.

Должность Хранителя Земель возносила виолку в высшие круги и ставила на одну ступень с графиней. Фактически, к ней переходили все обязанности графа, кроме супружеских и управленческих. Госпожой в замке всё же оставалась графиня.

К моменту смерти ле Кеджа его старшему сыну исполнилось восемь, а младшему шесть лет. Малышке Элле не было ещё и трёх, и она мало что понимала в происходящем. А мальчиков смерть отца сильно потрясла.

Когда прошло несколько месяцев и жизнь в замке вернулась в привычную колею, а вдова и дети свыклись с мыслью, что супруга и отца больше нет, Ивея решила, что пришло время взяться за воспитание мальчиков, сделать из них мужчин и воинов, достойных памяти отца и гордого имени ле Кеджев. Ивея сообщила графине, что собирается начать военное обучение мальчиков, и изложила свою программу. Хотя она и показалась женщине слишком строгой и жёсткой, но она понимала, что иначе из них мужчин не сделаешь, и, скрепя сердце, дала своё согласие.

Ивея не привыкла нянчиться с учениками, поэтому сразу заявила юным графам, что, если они не хотят повторить судьбу отца, оставить молодую вдову и беспомощных сирот, то должны беспрекословно выполнять все её требования, и тогда она сделает из них воинов, равных которым не найдётся никого в Артском герцогстве. Старший мальчик, который, после смерти отца, казалось, повзрослел на несколько лет, мрачно взглянул на опекуншу и произнёс:

– Буду весьма благодарен вам, сударыня, если вы выполните ваше обещание…

Младший лишь испуганно хлопал ресницами, не понимая, что происходит.

Спустя год после смерти графа ле Кеджа, когда минул положенный срок траура, к графине начали свататься многие молодые знатные люди, но Ласира всем категорически заявила, что не собирается выходить замуж до тех пор, пока не вырастут её дети, так как не желает навязывать им отчима. Многие восприняли слова вдовы, как самопожертвование, и хвалили её за стойкость и самоотверженность. Но только Ивея знала, что в решении Ласиры немаловажную роль сыграл один молодой красивый офицер, с которым у графини завязался тайный роман. Эта свободная аморальная связь нравилась молодой женщине больше строгих уз брака.

Получив разрешение госпожи, виолки Ивеи тоже выбрали себе мужей, и вскоре, одна за другой, родили детишек.

Одна лишь Ивея оставалась в «гордом одиночестве», не имея ни супруга, ни постоянного любовника. И хотя Эван продолжал её любить, храня эти чувства в глубине души, но он оставался верен узам брака, не желая огорчать свою, пусть и нелюбимую, жену, но уважаемую мать его детей.

Эпилог

Шли годы. Юные графы росли и мужали, превращаясь, сначала, в подростков, а затем в юношей. Их воинское мастерство росло вместе с ними. Ещё подростками они уже могли победить самого опытного воина своей дружины, а став юношами, не могли найти себе равных соперников, кроме наставницы и некоторых виолок.

Видя, что дружинницы пустили корни в артскую землю, Ивея начала собирать себе другую дружину. Как когда-то для графа, теперь для себя, она покупала девочек-рабынь, и создала из них целый отряд, а затем занялась их воспитанием и обучением. Тренировки будущих дружинниц были более жёсткие, чем обучение юных графов. Девочкам Ивея передавала все свои знания и навыки. Поэтому, когда девочки выросли и закончили курс обучения, они стали почти настоящими виолками, так как Ивея, вместе с воинским искусством, привила им верования, философию и кодекс виолок. Но, в отличие от вольных виолок, они оставались её рабынями, принадлежали ей и телом, и душой, и не требовали помесячной оплаты, а только расходы на содержание. Не желая подчёркивать их статус и надевать на девушек ошейники, как того требовал закон, Ивея вытатуировала на их затылках особый знак, который придумала сама, но по которому их легко можно было опознать, как рабынь Ивеи Аосты.

Когда старшему сыну графини исполнилось двадцать пять, и он стал совершеннолетним и вступил в права наследства, обязанности Ивеи, как Хранителя Земель, закончились. Она полностью освободилась от всех обязательств и могла покинуть Кедж в любой день. Она пробыла на должности почти семнадцать лет, и эти обязанности ей порядком надоели. И, хотя графиня и виолки просили женщину остаться, но она твёрдо решила покинуть замок и отправиться на поиски собственного дома.

Ивея покидала замок во главе внушительного отряда: шестнадцать девушек-рабынь и четыре юные виолки, дочери бывших дружинниц, присягнувшие ей на верность. Она назначила их командирами групп, разбив отряд на части по четыре человека.

Перебравшись через Гретем, отряд пересёк границу Клесина, углубившись в лесные дебри княжества. Двигаясь вдоль реки, Ивея, благодаря своему «чутью», легко находила лагеря разбойников и безжалостно их уничтожала. Это был её прощальный «подарок» Арту, а также дополнительная тренировка для не бывавших в настоящей битве дружинниц. Стычки и схватки давали им бесценный боевой опыт.

На границе с Аскоррией Гретем делал резкий поворот на север. Следуя вдоль реки, Ивея, вскоре, оказалась среди слегка холмистой безлесной местности. Невысокие пологие холмы покрывала густая изумрудная трава и редкие заросли юсса, среди которых темнели бесчисленные отары овец или приземистых мясных бычков. Иногда на горизонте темнел одинокий силуэт замка, принадлежащего пограничному лорду.

Пограничные лорды жили по своим законам и правилам, поэтому путник, попадавший в их владения, рисковал не только нарваться на грубость или немотивированную жестокость, но мог лишиться свободы или жизни.

Проезжая землями лордов, Ивея встречала не очень любезный приём. Первый раз ей приказали немедленно убраться, второй раз, наоборот, настойчиво приглашали посетить замок. Дружинницам пришлось с оружием в руках отстаивать честь госпожи. Но, едва покончив с нахалами, Ивея поспешила ретироваться, потому что в замках лорды держали достаточное количество воинов, чтобы защищать свои земли от посягательств.

Ивея поднялась вверх по течению Гретема на несколько сот кемов, когда, однажды, в поле её зрения попал дом её мечты – замок-крепость, возвышавшийся на высоком скалистом речном берегу в окружении прекрасных плодородных земель, на которых располагались десятка полтора небольших селений, зеленели виноградники и засеянные поля. В паре кемов от замка раскинулась большая густая масличная роща, а на противоположном берегу, отражаясь в зеркальной голубой водной глади, вздымались вершины Тасиса, покрытые белоснежными ледяными шапками.

И местность, и пейзаж вокруг были столь прекрасны, что женщина сразу влюбилась в них, и решила, что лучшего места для дома не найти.

Захватить укреплённый замок при помощи всего лишь двадцати, пусть и прекрасно обученных, девушек-воинов, нереальное безумие. Но не для Ивеи Аосты, Бессмертной и виолки.

Первым делом она отошла от замка и укрылась среди холмов. Затем послала двух девушек, чтобы привели «языка» для получения нужной информации. Вскоре девушки притащили местного пастуха, перепуганного насмерть. Женщина побеседовала с ним наедине, после чего приказала выбросить труп в реку. Некоторое время она о чём-то усиленно размышляла, а затем позвала виолок, чтобы изложить свой план.

Выслушав инструкции, девушки разошлись по своим группам, передав им приказы госпожи. Никто не выразил удивления или не высказал возмущения безумным планам хозяйки. Их воспитали так, что слово госпожи считалось законом, а её решения, какими бы странными они ни казались – гениальными. Если приказ отдан – его нужно в точности и беспрекословно выполнить, даже ценой жизни. Так Ивея учила своих солдат.

Спрятав оружие под наброшенными на плечи плащами, всадницы покинули укрытие и направились в сторону замка. Вскоре их заметили, из ворот, навстречу, выехал отряд стражи. Две группы встретились на полпути. Пожилой сержант, увидев столько прекрасных дев, расплылся в довольной улыбке.

– Какой болван потерял свой гарем? – спросил он. – Вы не заблудились, красавицы?

– Возможно, – ответила Ивея. – Мы ехали в Хилию, но, кажется, сбились с пути.

– Вы не просто сбились с пути, а едете в противоположную сторону, – засмеялся сержант.

– Ах! – притворно огорчилась Ивея. – Не подскажете, любезный, правильную дорогу?

– С удовольствием… Но отсюда до Хилии больше двухсот кемов… А вы, вероятно, устали… Думаю, мой господин сумеет оказать вам достойный приём.

– Мы бы не хотели напрашиваться в гости, но, в самом деле, требуем отдыха… Мы будем очень благодарны вашему господину, если он предоставит нам приют.

– Следуйте за мной, дамы, – предложил сержант, и беспечно повернулся к женщине спиной. По-видимому, он не усмотрел в пришелицах никакой опасности, потому что, вместо того, чтобы окружить чужеземок и препроводить в замок под конвоем, как того требовали элементарные правила безопасности, он поехал рядом, а солдаты позади, в том же строю. Единственное, что он сделала, – послал в замок гонца с сообщением о гостях.

Когда они приблизились к замку, Ивея смогла по достоинству оценить и мощные крепостные стены, и красоту стройных башен, и крепость кованных ворот.

Как только они оказались внутри крепости, Ивея подала условный знак, и девушки, сбросив плащи, обнажив оружие, спешились и бросились врассыпную. Каждая группа имела чётко поставленную задачу. Одни поспешили на крепостные стены, убивая часовых и стражников, другие захватили ворота и опустили решётку, чтобы никто не смог ни войти в замок, ни покинуть его; остальные начали безжалостно убивать всех во дворе. Сама Ивея направилась в замок, убивая всех, встававших на её пути.

Бой был жестокий и скоротечный. Через час замок в ужасе затих – плиты двора, стены, коридоры и переходы усеяли тела раненых и умирающих, живые попрятались, кто где смог. Стоны не нарушали повисшую над побоищем зловещую тишину, а только подчёркивали весь ужас произошедшего.

Нападение оказалось столь неожиданным и стремительным, столь беспощадным и умелым, что многие не успели понять, что случилось и кто на них напал. Большую часть гарнизона заперли в казармах , из-за чего и удалось получить такую быструю и лёгкую победу. Девушки Ивеи не потеряли ни одного человека, лишь несколько получили незначительные ранения.

Когда замок оказался в руках Ивеи, она отыскала всех спрятавшихся и укрывшихся от резни слуг и домочадцев лорда Бакгиллиона, павшего в неравном бою с захватчиками.

Полностью очистив крепость и замок, расставив часовых, Ивея обратилась с речью к перепуганным пленным:

– Я, леди Ивея Аоста, силой своего меча беру этот замок и эти земли в свою собственность. Кто желает остаться на своей службе – пусть присягнёт мне на верность. Кто не желает мне подчиниться – будет изгнан из моих владений, а в случае сопротивления – немедленно убит. Все, присягнувшие мне на верность, покорой и преданностью доказавшие искренность своих намерений, могут рассчитывать на мою благосклонность. Кто умышленными либо неумышленными намерениями или действиями нанесёт мне ущерб, будет жестоко покаран… На размышление вам отводится два дня. Затем каждый придёт ко мне и выскажет своё решение.

Пленных разделили по группам – отдельно рабов, слуг и домочадцев, развели по разным помещениям и заперли, выставив охрану. Затем собрали мертвецов и сложили в подвалах замка, чтобы позже совершить подобающий похоронный обряд – Ивея не боялась показаться жестокой, но не хотела прослыть бездушной госпожой.

Самый трудный вопрос, вставший перед новой правительницей Бакгиллиона – что делать с выжившими родственниками бывшего лорда? Самым правильным в этой ситуации – убить всех, в ком течёт хоть капля крови побеждённого, чтобы после не возникло никаких споров о правах владения и незаконной узурпации. Не в пользу несчастных была и малая популярность у собственных слуг и подчинённых, и невмешательство короля в дела пограничных лордов. Никто бы не осудил и не наказал Ивею за убийство невинных женщин и детей, даже её совесть, закрывавшая глаза на вынужденную жестокость хозяйки. Понимали своё положение и сами пленные. Им оставалось только молиться и уповать на благородство захватчицы. В их сердцах тлела крошечная надежда на то, что, раз она не убила их сразу, то, возможно, пожалеет и в будущем.

От семьи лорда Бакгиллиона осталось три женщины – мать, молодая супруга и дочь от первого брака, мать которой умерла несколько лет назад. Ещё была малышка, дочь молодой женщины. Старой леди Ивея сразу предложила быструю и лёгкую смерть, понимая, что она никогда не простит ей убийство сына и будет страдать оставшиеся ей годы. А двум женщинам дала выбор: либо отправиться вслед за мужем и отцом, либо присягнуть ей в верности и стать служанками. И молодая женщина, и девушка, хоть и с большой неохотой, но согласились поменять статус и перейти в разряд слуг. Ивея назначила их своими личными служанками, по принципу: держи друзей близко, а врагов ещё ближе. Так она могла контролировать их помыслы и намерения, и в случае злого умысла, легко избавиться от непокорных.

Спустя несколько дней, когда в замке всё утряслось и «отсеялись зёрна от плевел», когда те, кто пожелал остаться, присягнули на верность, а кто отказался, изолирован, чтобы потом выдворить их за пределы владений, ворота замка открылись и Ивея впервые «выехала в свет». Она посетила главное селение, расположенное у подножия крепости, и объявила местным жителям о «смене власти». Зная, что многие погибшие в замке имели в селениях родственников, предложила забрать тела и похоронить по местным обычаям, выплатив за каждого убиенного по одному золотому, как помощь на погребение.

Вернувшись в замок, Ивея занялась насущными проблемами. Она прекрасно понимала, что двадцати девушек недостаточно для охраны замка и границ владений, а также поддержания необходимого порядка в ленных селениях. Нужны опытные и верные воины. Она не хотела брать на службу бывших солдат лорда Бакгиллиона из-за ненадёжности. Но в замке было много молодых здоровых рабов-варваров, которых использовали на тяжёлых работах. Их количество доходило до сотни. Собрав их во дворе, Ивея обратилась к ним с речью, предложив стать солдатами. Пообещала за добросовестную службу в течение десяти лет, отпустить их на свободу, а тем, кто останется на службе сверх этого срока – достойное содержание и оплату.

Такое предложение пришлось большинству по душе, и они, с радостью, записались в рекруты, перебравшись из барака в казарму. Бывших солдат Ивея, наоборот, отправила в барак, решив, таким образом, проблему рабочих рук.