скачать книгу бесплатно
– Пойдем уже, – отрешенно кинула сообщница, словно хотела оттащить капризного ребенка от стеллажа с игрушками.
– Постой. Ты не знаешь нидерландский? Ты ведь в школе его изучала, нет? – загадка взывала к Айзеку. Он не мог так просто уйти.
– С последнего школьного занятия я ни разу не произнесла и слова по-нидерландски.
– Что может значить слово Illarion?
– Похоже на имя, – так же холодно ответила девушка, после чего целеустремленно зашагала к выходу.
– Илларион? Точно! И впрямь похоже на имя.
* * *
Сибилла настояла на том, чтобы переночевать в Биаррице. Город находился совсем рядом, а она вымоталась настолько, что не могла больше сидеть за рулем. Десять минут по пустым дорогам – и «Порше» доставил парочку к бару.
Как ответственный водитель, Бладборн не злоупотребляла алкоголем на протяжении всего вечера и теперь собиралась напиться так, чтобы Айзеку пришлось тащить ее на себе. В полупустом заведении было тихо. Несколько занятых столиков да унылая компашка нарядного молодняка прямиком из ночного клуба. Из динамиков плавно текли гитарные мелодии – идеальное место, чтобы закончить безумный день. Сибилла предпочла сесть за барную стойку и опрокинуть две стопки текилы, не отходя от кассы. Айзек составил ей компанию.
– Что же особенного в этой картине? – не терпелось выведать писателю.
– Портрет в стиле девятнадцатого века. Изумительная и очень редкая работа.
– Сколько ты предлагала за нее? Почему старик отказался ее продавать?
– Столько вопросов. Ты хочешь об этом в книге написать? – Глаза собеседницы заискрились хмельной игривостью.
– Ты обещала дать мне материал.
– А тебе его недостаточно?
– Твоя правда, – согласился Айзек.
Все случилось ровно так, как и планировала Сибилла – дозы алкоголя одна круче другой уносили ее в состояние пьяной эйфории. Паузы между залпами заполняли бессвязные разговоры. Речь подельников гармонично скручивалась в спираль белиберды, до того забавной для обоих, что их смех заставил компашку неудачливых тусовщиков ерзать от зависти. Кто бы мог подумать, что часом ранее они взломали дверь чужого дома и украли картину, о реальной стоимости которой Айзек даже не догадывался. Она могла стоить миллионы, а могла стоить и гроши – причина отказа от сделки была не ясна. Что руководило стариком? Картина имела для владельца сентиментальную ценность? Или же она была как-то связана с его параноидальной фиксацией? Впрочем, Сибилла удивляла не меньше. Такая странная, скрытная. Мало того, что она вела какие-то подковерные игры с преступным авторитетом, так еще и обчищала старичков на досуге. Сколько же скелетов вмещалось в ее шкафу?
– Еще одно селфи для преданной фанатки, мистер Бладборн, – язык Сибиллы заплетался, большой палец в третий раз промахнулся мимо круглой кнопки на экране телефона. Тогда Айзек протянул указательный палец к дисплею и сфотографировал школьных друзей сидящими за барной стойкой, заставленной пустыми бокалами и рюмками.
Новообретенная привычка пьяной Сибиллы заключалась в том, чтобы фотографировать себя с писателем на фронтальную камеру при любом подходящем и неподходящем случае. Словно въедливый охотник за сенсациями, она не ограничивалась одним кадром и делала множество снимков за раз. Глядишь, как-нибудь один из них все же украсит собой передовую статью. Айзек пожалел, что положил начало этим припадкам самолюбования. Стоило один раз щелкнуть их с Сибиллой на свой телефон и показать той неудавшуюся, но забавную фотографию, как вдовица принялась упорно захламлять память смартфона фотографиями, которые вряд ли посмотрит во второй раз. Пока парочка добиралась до места ночлега, она всласть насладилась селфи и надоела Айзеку. Не дотерпев до входных дверей отеля, писатель недвусмысленно намекнул Сибилле, чтобы она поумерила свой пыл.
– Со мной фотографий достаточно, – заявил он, когда пьяная Сибилла в очередной раз попыталась щелкнуть их вдвоем.
– И правда, я слишком для тебя хороша, Бладборн! – выкрикнула она, настолько неуклюже зашатавшись, что Айзек сорвался с места, чтобы ее подхватить. Но Сибилла устояла. По всем признакам напилась она куда сильнее своего собутыльника.
– Только не публикуй ничего, договорились? Карен жутко ревнивая. Дашь хоть маленький повод для подозрений – на куски разорвет и тебя, и меня. Да какое там, она с королевской гвардией сюда заявится! Это я тебе гарантирую!
– Ну-ну, трусишка, ничего я не… – спутница остановилась на полуслове, прикидывая, не стошнит ли ее, если она закончит предложение. – Не выдам я тебя. Не из таких… Спи спокойно.
Оформлением в отеле занимался Айзек, пока Сибилла, клюя носом, ждала на диване в фойе. Писатель был вполне бодр для того, чтобы держаться на ногах, но недостаточно трезв, чтобы прочитать бланк, который дал ему сотрудник отеля на подпись. Он забыл попросить отдельные кровати, и потому в номере его ждал сюрприз – огромная двуспальная кровать с большими подушками и кованым изголовьем в форме сердечка. Стоило Айзеку открыть дверь, как Сибилла юркнула внутрь и, на ходу снимая с себя немногочисленные элементы гардероба, направилась к кровати. Она плюхнулась прямо посередине, невдомек, что ночевать ей предстояло не в гордом одиночестве. Ведьма закуталась в пышное одеяло и выжидающе смотрела на Айзека, топтавшегося у комода напротив.
– Ты чего стоишь? – спросила она. Ее темные волосы торчали из белоснежного кокона, словно увядшая морковная ботва.
– Я забыл попросить две кровати. – «А ведь мог вообще снять два номера. Зачем сэкономил?» – слишком поздно правильная мысль пришла Айзеку в голову. Скупость нередко подкидывала ему подобные неприятности.
– Боишься не удержаться перед моей сексуальностью, женатик? – проваливаясь в сон, пробормотала Сибилла.
– Не льсти себе, царевнушка. На пол я не лягу.
Сняв лишь ботинки и пиджак, Айзек опустился на край кровати, подальше от свертка с женской начинкой. Оставались заключительные этапы перед переходом в спящий режим – взбить подушку и выключить свет. И, вот когда все приготовления были исполнены и можно заснуть с неприятным предвосхищением утреннего похмелья, как Сибилла вновь очнулась.
– Эй, Бладборн, – позвала она.
– Чего? – сосед развернулся к ней лицом и тут же ослеп от вспышки – девушка сделала последнее селфи за вечер, и в этот момент ее сознание окончательно отключилось, рука с телефоном упала на кровать и утонула в мягком одеяле.
Невзирая на усталость и рассеянные мысли, предварявшие скорое наступление сна, Айзек ворочался с боку на бок, подбирая удобную позу, чтобы уйти в мир грез. Казалось, песочный человек прогулял свою смену, и именно эта заминка в рабочем укладе дарителя снов повлияла на то, что Айзеку пришлось целый час провести в полудреме, на грани сна и бодрствования. В конечном итоге, потеряв всякую надежду заснуть на чрезмерно мягкой кровати, Айзек сполз на пол, подложил под голову подушку и наконец сладко задремал.
…Он вновь оказался в лондонской квартире. Как и в прошлый раз, тело не слушалось приказов ума, а глаза застилала мутная пелена. Айзек быстро справился с бесконтрольностью проверенным методом. Квартира предстала перед ним во всех деталях, точно такой же, какой он видел ее в последний день перед путешествием. И снова послышался отдаленный жалобный стук. Женщина на втором этаже мрачного дома вновь звала на помощь, она все еще находилась там, запертая вместе с чудовищем. Время бодрствования писатель посвятил совсем иным делам, нежели плану по спасению несчастной узницы, поэтому никаких идей, как же вытащить ее, не попасться на глаза Сюртуку и вдвоем с заложницей вернуться в надежные стены его квартиры, у Айзека не появилось. Однако отсутствие плана не помешало ему со всех ног кинуться к похороненной в ночи зловещей тюрьме. Без промедлений Айзек выскочил из двери и помчался по васильковой тропе через тропические, залитые палящим солнцем заросли. Путь к усадьбе он уже знал и терять время был не намерен. Безжалостно сминая васильки, Айзек бежал так, будто боялся куда-то опоздать, и остановился только на границе тьмы и света, между зелеными солнечными джунглями и пустынными мрачными владениями монстра.
Все здесь находилось на своих законных местах: особняк Сибиллы из Мемория Мундо, пустыня без единого стебелька растительности, щебеночная тропа, убывающий серп луны на небе. Монстра нигде не видать. До его появления, Айзек решил, будет лучше как-то связаться с пленницей на втором этаже, прежде чем идти напролом. Что если узница подскажет ему, как одолеть чудовище, расскажет о потайном ходе в дом, о спрятанном оружии? Или вовсе даст подробную и исчерпывающую инструкцию по ее спасению?
Осторожными короткими шагами Айзек подкрался к дому поближе и остановился напротив того окна, в котором он видел силуэт заложницы.
– Эй! – тихо позвал писатель. – Ты здесь?!
Женские пальцы прикоснулись к запотевшему окну на втором этаже. Узница была там. Сердце Айзека дрогнуло – он почувствовал, как отвага наполняет вены, адреналин в бешеном ритме разгоняет кровь по телу, готовя его к схватке.
– Как мне вытащить тебя оттуда?! – продолжал он в духе школьника, зовущего свою пассию под окнами родительского дома. – Эта тварь боится огня, да?
Тонкий изящный палец женщины пополз по стеклу, оставляя на нем следы. Она что-то писала. Это заняло какое-то время, ведь писать ей пришлось задом наперед, чтобы Айзек сумел прочитать сообщение.
– Зачем ты пишешь? Просто скажи! – инструктировал Айзек. Ему было сложно устоять на одном месте. Жажда действий одолевала, и все труднее ему удавалось удерживать порыв бесшабашного геройства. Писатель уже приготовил «Прометея», единственное оружие против монстра, которое доказало свою эффективность на практике.
Снова проверив горизонт на наличие угрозы, Айзек пропустил финальные штрихи, которыми заложница увенчала свое сообщение на стекле, и когда прочитал это единственное слово, столько драгоценных минут отправившее в прошлое, терпение писателя лопнуло окончательно.
«БЕГИ».
– Ты что, издеваешься надо мной?! – крикнул он во весь голос. Какое там чудовище, когда женщина ведет себя глупо? – Зачем было меня вообще звать?! Давай-ка так, миледи! Я спасу тебя, а ты признаешь, что поступила по-идиотски, окей?!
В следующий момент Айзек замер – узница ладонью стерла с запотевшего стекла надпись, а вместе с ней и конденсат. Образовалась чистая, слегка искаженная водяной пленкой область, и через это маленькое окошко он увидел лицо Сибиллы. Ее влажные, полные отчаяния глаза смотрели на него сверху вниз, и эта безнадежность пронизывала до костей.
– Сибилла? – от неожиданности Айзек оторопел.
«Беги», – немое слово отображались на губах Сибиллы. Она плакала.
Шорох гравия, раздавшийся из-за угла, вывел Айзека из ступора. Нервным рывком он развернулся к источнику шума и увидел, как из-за дома выходит темная фигура в сюртуке и шляпе. Продавливая каблуками смесь песка и гравия, монстр, подражая человеку, неспешно, будто прогуливаясь вокруг своего имения с руками в карманах, шагал к гостю. Тот устремил взгляд на пленницу в надежде хоть как-то попытаться спасти ее.
– Сиби! Как мне вытащить тебя?!
Шум усилился – из-под сюртука чудовища выползли отвратительные шипастые змеи. Окруженные густой дымкой, они скрывали острые пасти, кости, шипы, и бог весть, какими уродствами они еще были одарены. Айзек видел их при огненном свете и знал, что прячется в этой темноте. Самое время было напомнить монстру о дружке «Прометее». Писатель держал бензиновую зажигалку наготове и выкинул руку навстречу монстру, словно направил на него дуло револьвера. Сюртук остановился, словно задумавшись, но его противник не был настроен на переговоры и, не тратя время на приветствия, щелкнул по барабану зажигалки. Одна искра, вторая, третья – и никакого огня, только слабые вспышки. В револьвере Айзека не осталось ни единого патрона. Монстр догадался – никакого пламенного «Прометея» он не увидит и, соответственно, никакой угрозы на сей раз жертва не представляет. Он вновь тронулся с места. Демонические твари зловеще зашевелились.
Бегство от монстра было Айзеку знакомым, хоть и нелюбимым сценарием. Другого выбора, кроме как драпануть к спасительной тропе через джунгли, у писателя не осталось, и он, пристыженный собственным бессилием, побежал. Айзек не знал, что бесило его больше – разница в силах с Сюртуком или трусливый поступок, к которому его призывала Сибилла. Он пытался решить эту дилемму, пока несся, сминая васильки, к дому, однако не успел прийти ни к какому умозаключению: изо сна его вырвал душераздирающий крик.
Мигом проснувшись, Айзек подскочил на месте от страшных воплей Сибиллы. Ее руки и ноги судорожно дергались, разрезая воздух резкими движениями, и врезались то в матрас и одеяло, то с грохотом ударялись о кованую спинку кровати. Ведьма билась в припадке и выла, так будто ее потрошили тупым тесаком. Никогда прежде писатель не видел, чтобы насколько сильно кошмар мог завладеть человеком. Подавляемые в течение дня эмоции и стресс, видимо, скопом навалились на спящую хозяйку, превратив ее сон в невыносимую пытку. Сибилла была заточена в клетке бессознательного, тянула руки сквозь прутья сновидения, но вырваться наружу не могла – что-то держало ее. Несколько раз саданула Айзека по лицу, когда он попытался ее разбудить. Вернуть Сибиллу в реальность получилось не сразу, пришлось побороться с ее конвульсиями. Писатель схватил ее за руки, чтобы она не наставила ни себе, ни ему синяков больше, чем уже успела наставить. Затем начал спокойно нашептывать мантру на ухо: «Все хорошо, ты в безопасности, все хорошо, здесь никого нет». Словесная магия убаюкивала, и вскоре демон кошмара отступил – Сибилла пришла в себя. Она неохотно открыла слипающиеся глаза и посмотрела на Айзека, обнявшего ее и державшего за руки мертвой хваткой.
– Тебе не спится, что ли? – задала девушка вопрос, в котором сквозило оскорбительное недовольство. Действительно, стояла глухая ночь, о чем свидетельствовала кромешная темнота в комнате и мертвая тишина на улице. По тому, как вяло двигался язык Сибиллы, было понятно – она все еще пьяна. И неудивительно – прошло не больше двух часов с того момента, как они улеглись. Сибилла как ни в чем не бывало, зевая, промямлила: – Я ведь давала тебе шанс разделить со мной ложе, женатик. Теперь, будь добр, уважь мой сон.
Она закончила антракт между кошмаром и сном, перевернулась на другой бок и вновь крепко заснула. Айзек же продолжал некоторое время вглядываться в лицо девушки: ее черты приняли безмятежный вид и не выражали никакого беспокойства. Секунду назад Сибилла была похожа на одержимого дьяволом персонажа из кинофильма, а сейчас уже сладко спала, как ребенок после буйства на детской площадке. В недавнем сне писателя, Сибилла, съедаемая отчаянием и страхом, рыдала на втором этаже. Неистовый эмоциональный пароксизм был чуждым явлением для мраморной Сибиллы. По-видимому, сон играл для нее роль чулана, куда она, складывала весь ненужный хлам противоречивых, непонятных и нежелательных чувств. Но бессознательное не терпит пренебрежения, оно мстит нам дурными сновидениями, лишая нас единственного места, где мы можем отдохнуть от реального мира.
Оставшись в беззвучии ночного пристанища, Айзек услышал, как колотится его сердце. Захотелось курить. Он осторожно поднялся с кровати. Стоя на балконе и выдувая из легких табачный дым, Айзек вглядывался в багряную палитру красок, мерно заливавшую линию горизонта. В этих розоватых, алых линиях, теснивших сумрак ночи, писатель пытался найти ответ: что же напугало его больше – отчаявшийся двойник Сибиллы из сновидения или же лунатик из настоящего, бьющийся в эпилептическом припадке. Зуд на сердце одновременно раздражал, тревожил, угнетал, но и совершал нечто куда более значимое – он шевелил фантазию писателя, печатал скрипт новых захватывающих сцен, сшивал разрозненные кусочки выдумки, придавая им структуру, логику, связность. В тот день новая книга Айзека Бладборна населилась главными действующими фигурами – мистическим антагонистом и мечтательным протагонистом. Их судьбы сплетались тонкой незримой нитью, но нить эта была так прочна, что, каким бы сильным ни было желание вырваться, ни один, ни второй не могли шагнуть за ее пределы.
5. Шпион
Мемория Мундо просыпался по будильнику мегаполисных тружеников. Подчиняясь капризу привычки, жизнь, пришедшая сюда из огромных суетливых городов, возвращалась из ночного забвения спозаранку. В отличие от прежней будничной суматохи, когда нынешние беглецы от пятидневки спешили на работу, дабы не опоздать на утреннее собрание, здесь они отправлялись на пробежку с первыми лучами солнца исключительно ради здоровья, музыки в наушниках и аромата оживающих улиц. Начиная с семи на мощеных тротуарах появлялись первые бегуны, в парках на свежескошенном газоне расстилали коврики для йоги, в море через пену и волны к лайн-апу пробирались серферы. Неспешная идиллия заражала энергией, которую Айзек назвал бы любовью к миру и которую Феликс не чувствовал вовсе.
Заместитель, следуя расписанию мегаполисного труженика, поднял голову от подушки и, прежде чем решать, сходить ли в первую очередь в туалет или почистить зубы, задумался о предстоящих делах. Никакого торжества гармонии, парадом шедшего по Мемория Мундо, Феликс не заметил. Приведя себя в порядок и зачехлив плечи в пиджак, он стремглав направился в ближайшую кофейню, где и разместил свой временный офис. Крошечный анклав всемирного фонда занял самый большой стол в заведении – кипы бумаг, несколько записных книжек, ноутбук, планшет, ручка, карандаш, два телефона. Феликс смотрел на всю эту канцелярию как на аппетитные блюда, сготовленные непревзойденными мастерами кулинарии.
Ближе к полудню заместитель поднялся из-за стола и встал в очередь за вторым кофе и перекусом. Задумчиво проворачивая манжетную запонку, он вдруг обнаружил, что перед ним стояла девушка с уже знакомыми ему темно-рыжими кудрями и забавным пучком на макушке. На ней была свободная кофта, обнажавшая плечи, рваные черные джинсы и поношенные кеды, просившие каши в несколько ртов сразу. На руку она нанизала мотоциклетный шлем. За спиной висел почерневший от дорожной пыли некогда бежевый рюкзак.
– Вот ведь бред! Зачем в каждом кафе называть стаканы по-своему?! Придурки, блин! – выругалась незнакомка. Мысленно Феликс согласился с замечанием злюки. Он тоже не видел смысла в том, что разные кофейни давали свои, местные прозвища размерам стаканов. Вместо маленького, среднего и большого размеров здесь, например, раздражающе красовались в меню ниньо, тио, абуэла.
Девушка говорила на американском диалекте и определенно была не из местных. Делая заказ, она нервно постукивала носком по полу и, казалось, вот-вот взлетит в воздух, словно ракета. Феликса охватило нехорошее предчувствие. Заместитель подозревал, что источником столь агрессивной возбужденности был именно он. Наверняка девица запомнила его, когда он обедал в компании Айзека, и теперь хотела расспросить, как лучше всего подступиться к знаменитости.
Злюка медленно повернула к Феликсу миловидное лицо, усыпанное щепоткой едва заметных веснушек. Заместитель вовремя перевел глаза на настенное меню. Знай он раньше, каким странным и прилипчивым окажется это на первый взгляд бесхитростное и прямолинейное создание, дал бы деру без оглядки, не вспоминая о ценной канцелярии, разложенной на столе.
– Вы будете что-то заказывать, да? – осведомилась та. Феликс сперва сделал вид, будто не понимает, что обращаются к нему, но, увидев, что позади него в очереди больше никого не было, посмотрел девушке прямо в глаза.
– Разумеется, иначе зачем бы я стоял тут?
– Тогда я подожду вас за вашим столом, – перебарывая смущение, деловито заявила она. Затем злюка неуклюже оборвала зрительный контакт и зашагала к офисному анклаву со стаканом кофе в руке.
Застигнутый врасплох Феликс не вставил ни слова поперек. Дерзкая, но стеснительная веснушка ошарашила его своей наглостью. Закинув ногу на ногу, она пялилась в окно из-под нахмуренных бровей и не могла даже помыслить, от каких важных дел она отвлекала заместителя. Пока готовили кофе, Феликс задумался, не попросить ли девушку связаться с ним в другой день, но пришел к более стоящей идее – он даст ей десять минут (очень щедро с его стороны!), затем честно признается, что огромная куча обязанностей требует безраздельного внимания, и вежливо попрощается, всучив визитку с номером, звонки на который всегда оставляет без ответа. Репетируя заготовленную фразу, Феликс подошел к столу, но веснушка затараторила так быстро, что он не успел даже губ разомкнуть.
– Я надеялась, что от этого разговора получится уйти, – начала девушка, в чем заместитель был с ней полностью солидарен. – Я надеялась, что вы в Мемория Мундо проездом и исчезнете, как только закончите какие-то ваши дела. И все же вы здесь, никуда не уезжаете и вертитесь вокруг Сибиллы, как пес вокруг пустой миски. Скажу прямо – вам не следует… вам нельзя к ней приближаться! – выстрелила она.
Феликс, в тот момент опускавшийся на стул, замер в нелепой позе. Так или иначе, ему вновь придется отдуваться за Айзека – если не за его писательскую популярность, так за тусовки с новоиспеченной собутыльницей.
– Как тебя зовут? – после небольшой паузы спросил заместитель. Он перешел в сидячее положение и поправил дорогой пиджак. По сравнению с ним собеседница выглядела бездомной нищенкой, чудом выжившей после землетрясения.
– Меня зовут Джейн Бладборн, я сестра Сибиллы. Настоящей Сибиллы.
Щеки веснушки пылали, из глаз сыпались гневные искры, но вместе с ними на лице проступала неловкость. Девочку потряхивало, голос дрожал, носком кеда она описывала окружность размером с баскетбольный мяч. Она явно шла с собой на компромисс, заводя с Феликсом этот разговор. «Сколько ей? Лет восемнадцать?» – подумалось мужчине. Спокойствие одетого с иголочки заместителя выводило ее из себя и заставляло чувствовать, что контроль над ситуацией находился в его крепких мужских руках. Однако же Феликс беспомощно смотрел на Джейн, как на оставленного на его попечение грудничка, к которому не приложили инструкцию по эксплуатации.
– Настоящей Сибиллы? – непонимающе улыбнулся он.
– Именно. Человек, которого вы знаете как Сибиллу Дельгадо, на самом деле ею не является.
«Местная сумасшедшая?» – предположил Феликс.
– Кто-то использует ее личность в собственных целях, правильно я тебя услышал? – предположил он, отхлебнув горячего кофе. Но не успел отправить порцию бодрящей жидкости в желудок, как Джейн преподнесла ему слова, обладавшие куда большим энергетическим потенциалом, нежели напиток в его стакане. Таким, что Феликс чуть не выплюнул кофе прямо на заваленный документами стол.
– Не личность – ее тело! – гаркнула девушка, злобно треснув по столу маленьким кулачком.
Веснушка была на взводе. Экспрессия играла для нее не лучшую карту, ведь именно она укрепляла Феликса во мнении, что перед ним – типичная пациентка психиатрической клиники, которая еще не нашла путь до дверей больницы.
После громкого восклицания, на которое обернулись несколько гостей кафе, Джейн собралась с духом и утихомирила трясучку в руках глубоким успокаивающим вздохом. Самообладание придало ее словам чуть больше убедительности – но разве что чуть. В остальном же аура шизофрении окутывала каждое предложение, которое было призвано уверить Феликса в правдивости ее подозрений.
– Я в курсе, что веду себя как полоумная, – рассудительно продолжила Джейн. – Но это не отменяет того факта, что вам следует уехать. Вам нельзя находиться с Сибиллой рядом.
– В чем же дело? Кто, как ты считаешь, пользуется телом твоей сестры и пускает пыль в глаза всем вокруг?
– Вы не так давно с ней познакомились, правильно? И ничего не знаете о том, какой она была раньше. Она изменилась до неузнаваемости. Такого просто не бывает! Человек, которого вы встретили, – не Сибилла Бладборн!
– Смерть близкого многих меняет…
– Нет-нет, – перебила Джейн, замахав руками. – Вы кое-чего не знаете о Сибилле.
– Пожалуй, я почти ничего не знаю.
– Значит, вы не в курсе, что до Гаспара она была замужем?
– Люди женятся и разводятся. Ничего удивительного…
– У нее есть маленькие дети!
– Правда? Наверное, это замечательно… – Феликс равнодушно пожал плечами.
– Сибилла игнорирует их уже два года! Также она игнорирует бывшего мужа, с которым не теряла связи даже после венчания с Гаспаром. Понимаете, к чему я клоню? Посмотрите! – Джейн покопалась в рюкзаке и вытащила из него несколько помятых фотографий. – Посмотрите, эти снимки были сделаны здесь, в Мемория Мундо, три года назад, тут она вместе с детьми и бывшим мужем. Они приезжали навестить ее и познакомиться с Гаспаром. Но как только тот погиб, Сибилла перестала контактировать со всеми, кто был ей близок и дорог! Она до сих пор делает вид, будто никого из ее прошлой жизни банально не существует! Как только Гаспара не стало, я примчалась из Штатов, чтобы поддержать ее. Но она не только не приняла моей заботы, но и находила всевозможные предлоги, чтобы избегать меня!
– Ей хотелось побыть наедине со своим горем…
– И поэтому она подала на меня в суд?! Какой позор! Родную сестру обвинить в сталкинге! Я всего-то пыталась ее вразумить! Дети места себе не находят! Они считают, что мать их разлюбила и бросила! Я уж начала подозревать, что так и есть!
Феликс смерил Джейн многозначительным взглядом, как бы давая ей подсказку, что он – вовсе не тот человек, который способен оказать достойную психологическую помощь. Джейн не сумела прочитать это послание в гримасе заместителя и ошибочно приняла его сморщившуюся физиономию за сочувствующее внимание.
– Она добилась от суда, чтобы я не приближалась к ней меньше, чем на сто метров! Вот ведь сука, представляете?! – опять громкое восклицание, и теперь уже на кружок параноиков, в который Феликс вступил поневоле, смотрело все кафе без исключения. Разве что уборщица продолжила флегматично возить шваброй по паркетному полу. Джейн не придала любопытствующим взглядам кофейных потребителей никакого значения и вдогонку предыдущему восклицанию выпалила целую цепочку громких обвинений, от души поперченных не очень-то оригинальными ругательствами. – Одно радует – эта мерзотная тварь не смогла меня депортировать!
– Послушай, если хочешь присоединить к нашей беседе и остальных людей в кафе, то давай просто позовем их к столу? К чему докрикиваться до них через весь зал? – Спрятанный под деликатностью сарказм Феликса мог приструнить кого угодно, он часто шел в атаку на деловых собраниях и в общении с сотрудниками фонда, вероломно гнувшими свою линию поперек здравому смыслу. Манипуляция снова подействовала, и Джейн в смущении замолкла. Дальше она говорила так тихо, что Феликсу пришлось придвинуться к ней поближе.
– Посмотрите внимательней. – девушка вплотную придвинула к Феликсу фотографию трехлетней давности. Уголок карточки коснулся рукава его рубашки.
Счастливый момент из хроники разведенной семьи. Стоят у фонтана, обнимаются, смеются. Счастье и радость – вот что передавала фотография между строк, помимо непосредственного содержания. Бывший муж Сибиллы, двое маленьких детей – оба не старше семи – и молодая девушка в солнцезащитных очках и светлом летнем платье. С чего эта семейка выглядела такой улыбчивой и сплоченной, Феликсу было невдомек, ведь Сибилла и ее муж были разведены к тому моменту, а саму фотографию сделали, когда Сибилла ожила в рассвете новой любви к Гаспару. Сам заместитель посвятил всего себя благотворительному фонду. О специфике семейной жизни он знал только понаслышке, однако имевшихся сведений ему хватило, чтобы посчитать подобный уклад взаимоотношений весьма и весьма странным. «Это что, Сибилла?» Феликс с недоумением уставился на девушку, смотревшую на него с фотографии через очки-авиаторы. Схожего с нынешней Сибиллой у нее действительно нашлось маловато – темно-рыжие волосы как у младшей сестры, нет силиконовой груди, мимика будто выражала эмоции иначе, выбор одежды претерпел изменения в сторону модного и роскошного. Сибилла из прошлого излучала свет и выглядела по-настоящему живой – в отличие от карикатурной неврастенички из настоящего.
– Понимаете, тот, кто общался с вами, – это не Сибилла, – по-шпионски тихо прошептала Джейн.
– А кто же тогда? – подыграл Феликс, комично скопировав ее шепот.
– Моя версия – она пришелец.
– Звоним Фоксу Малдеру?
– Шутки здесь вполне уместны, в этом я с вами согласна. Я и сама считаю, что версия слабовата.
