Сердце Дракона

– Так как тебя наказали? – спросил государь.

– Они посадили меня в другое место, подальше от столика, и я больше не подавал. Джерри… То есть мистер Хоуп после этого подавал…

… После несчастья с Хаггинсом дислокация за столом была изменена. Теперь Джоди сидел между капитаном и Стонвиллом, подальше от раздаточного столика.

На следующий день, когда страсти с обожженной ногой Хаггинса немного улеглись, они ужинали как обычно.

– Хаггинс, ты прости меня, – сказал Джоди в сотый раз, прижимая руку к груди.

– Если ты еще раз попросишь у меня прощения, я клянусь, что я такую же супницу тебе на голову одену! – взревел Хаггинс.

– Зря ты, Хаггинс, – сказал Стонвилл, похохатывая и разрезая ножом кусок мяса, – Тебе все-таки всего одну ногу ошпарили, а у тебя еще вторая есть.

– Я бы на твоем месте вел бы себя скромнее, Рич, – заметил Джерри, – Мало ли что теперь НА ТЕБЯ может свалиться… – и он сделал страшные глаза в сторону сидящего рядом со Стонвиллом Джоди.

– Хватит вам, – сказал капитан, – Джоди и так наказан. На него жалко смотреть.

– Пожалей свою бабушку, капитан, – взвыл Хаггинс, – это была все-таки моя нога!

– Так как тебя наказали? – спросил государь

– Ну, не знаю… они смеялись, – неуверенно сказал Джоди.

– Да ты толком рассказывай, – немного рассердился государь.

– Ну я и рассказываю, – ответил Джоди и принялся рассказывать. Воспоминания захватили его, он оживился. Когда он дошел до места, когда Хаггинс взвыл: «Пожалей свою бабушку, капитан!», он звонко засмеялся. Рассказ увлек его, и даже щеки его порозовели.

– А Джерри со Стонвиллом стали смеяться еще больше, – продолжал он, – А Хаггинс говорит: «Иди к черту, Джерри!» А Джерри ему: «Да я ничего. Только матросы интересуются, чего это Хаггинс на палубу второй день не выходит, а из каюты его дикие крики раздаются».

– А что, он и на палубу не выходил, – спросил Ибрагим осторожно.

– Ну как ты думаешь. Я его сильно обжег. Он с палочкой даже ходил и выходить на палубу стеснялся. А Стонвилл ему говорит: «Ничего-ничего, не смущайся. После Джона они все поймут».

– Джона что, ты тоже ошпарил? – хохотнув, поинтересовался государь.

– Мы Джона разыграли, – оживился Джоди еще больше, – Как-то ночью, когда все легли спать мы с Джерри встали, взяли большую-пребольшую простынь и нарисовали на ней томатной пастой глаза и рот. Я залез на плечи Джерри и надел простынь на голову. И еще я взял ведро и швабру.

И вот темной-темной ночью мы с Джерри тихо-тихо выбрались на палубу и тихо-тихо подкрались сзади к Джону. И тут Джерри сказал: «У-у-у!!!», а я ударил шваброй по ведру.

Царь хохотнул.

– И что Джон, испугался? – спросил он.

– О-о-о, он сильно испугался, – мечтательно ответил Джоди, – Он так кричал…

Офицеры снова расхохотались. «Бедный Джон!» – воскликнул кто-то. Ибрагим глядел на Джоди с улыбкой.

– А дальше? – потребовал государь.

– Дальше? Ну Джон не только кричал. Он дал сигнал общекорабельной тревоги «На нас напали»…

– Ну? – допрашивал государь.

– Ну и все выскочили, кто в чем и с ружьями…

– А дальше?

– Дальше? Дальше они увидели Джона, меня верхом на Джерри в простыне с ведром в руках, и с ними было примерно то же, что с вами....

Общество за столом покатывалось со смеху.

– Только Стонвилл был недоволен, – невозмутимо продолжал Джоди, – Он сказал, что нам повезло, что это Джон на вахте стоял. А другой огрел бы абордажной крюкой, и все…

– Подожди, подожди, – сказал государь, отсмеявшись, – Ты ж говорил, что Джерри тебя бил?

– Бил, – просто согласился Джоди, – У меня не было перед ним шансов. Он меня боксу учил. Он – чемпион колледжа по боксу…

Царь и Ибрагим, сидящий рядом с ним, да и все остальные терялись в догадках: если Джоди был ровней капитану и его офицерам, то как случилось, что его высадили на берег? Похоже, мальчик имел буйную фантазию и врал, а на самом деле все-таки просто сбежал с корабля. С другой стороны, если «Орилья» былаанглийским кораблем, то как получилось, что мальчик великолепно владеет русским? – может, он и вовсе не имел никакого отношения к таинственному фрегату. Все это предстояло выяснить.

… Однажды капитан дал Джоди книгу. Она называлась «Маленький принц». Книга была тонкая, и на обложке ее был нарисован мальчик с длинным шарфом, стоящий на крохотной планете. Джоди прочитал ее, но не все понял. Может быть потому, что некоторые страницы книги были аккуратно вырезаны ножницами.

– А как этот человек попал в пустыню? – спросил он капитана. Они сидели в его каюте – капитан в кресле с книгой в руках, а Джоди на полу, складывая пазлы.

– Какая разница, – сказал капитан, – Главное, что он встретил там Маленького Принца.

– Есть разница, – возразил Джоди, – Маленький принц прилетел с перелетными птицами. А как его друг оказался в пустыне?

– Он отстал от каравана, – сказал капитан. Джоди это объяснение вполне устроило.

– А роза эта все-таки противная, – сказал он.

– Да, – согласился капитан, – Розы часто бывают противными. Но мы, мужчины, без них не можем. Так устроен этот мир…

– А вот скажи мне, – сказал государь, – Где ты ночевал?

– Вначале я ночевал в каюте капитана, – охотно ответил Джоди, – У него было две комнаты. А потом я перебрался к Джерри.

– А где тебе больше нравилось?

– Ну, с капитаном было немного сложно. Он все запрещал – в темноте не читай, при качке не читай, все доедай… – тут Джоди немного осекся, скосившись на Ибрагима; знать суровые методы капитана тому было совершенно ни к чему.

– А с Джерри было весело, – продолжил он, – У Джерри в каюте были две кровати, подвешенные к потолку, такие, как качели, только длинные. И мы с ним ходили друг к другу на абордаж. Надо было раскачаться на этих кроватях и каааак пойти на абордаж. Только Джерри хитрый, он всегда только притворялся, что спит, а на самом деле не спал и отбивался.

И вот однажды… – Джоди аж зажмурился от воспоминания, – он уснул по-настоящему. И я тихо-тихо раскачался и кааак пошел к нему на абордаж, а он кааак вскочит, а кровать кааак рухнет – и прямо в стеку Стонвиллу…

– И что Стонвилл? – вновь хохотнул царь, жуя курицу.

– О, Стонвилл был очень недоволен, – живо ответил Джоди, – Он утром сказал, чтобы я убирался обратно к капитану. А капитан говорит: «Ага. Если ты такой умный, вот пусть он к тебе и идет» Стонвилл сразу стих и сказал, что еще не стар и жить хочет. И все посмотрели на Хаггинса. А Хаггинс бы уже ошпаренный. И он сказал: «Нет, нет, пусть лучше все остается, как есть. И потом, Джерри у нас в некотором смысле доброволец».

Но это они шутили так. На самом деле я мог к любому из них пойти…

К этому времени уже мало кто верил Джоди. Пожалуй, только Ибрагим еще допускал, что хотя бы часть его рассказа может быть правдой.

– А скажи мне, Джоди, такую вещь, – сказал государь, затягиваясь трубкой и откидываясь на спинку стула, – на каком языке вы разговаривали на корабле?

– Как на каком? – удивился Джоди, – На английском, конечно.

Государь дал знак рукой, и в разговор вступил надменный англичанин:

Tell me, my boy, how did the captain look like? – спросил он, оживившись – Could you describe him?

… Описать капитана… Как Джоди мог описать его? Как описать ту осторожность, которая звучала в твердом голосе капитана, когда он разговаривал с ним? Как описать его глаза, его улыбку, когда он о чем-то спрашивал Джоди?

Капитан был высокий и статный. Он носил черный камзол, обшитый серебром, а на ногах его были черные с серебряными пряжками туфли. Его лицо с тонкими чертами было всегда гладко выбрито, а брови были длинные и ровные. Он никогда не кричал, но в голосе у него звучал металл, когда он отдавал команды.

Однажды они стояли на носу корабля около самого бушприта. Фрегат легко рассекал небольшую волну, но море уже было не синее, а стального цвета. Серое небо висело низко. Они входили в холодные воды.

Капитан поставил одну ногу на возвышение и положил локоть на колено.

– Ты знаешь, Джоди, – сказал он, – Я хочу сказать тебе одну вещь…

Он замолчал.

– Да, капитан? – сказал Джоди осторожно.

– Дело в том, Джоди, что Маленький принц существует.

– Конечно, – ответил Джоди, – Существуют же перелетные птицы.

– Ты не понял, Джоди, – сказал капитан, – Я знал его.

Джоди удивленно посмотрел на капитана, и губы его приоткрылись.

– Правда? – спросил он недоверчиво.

– Правда. Он прилетел ко мне на корабль на воздушных шарах. Я не сразу понял, что это Маленький принц. Ты же знаешь, он не очень любит что-нибудь объяснять.

– А когда ты понял? – спросил Джоди.

– Со временем.

– Вы подружились с ним?

– Да, – сказал капитан, – Во всяком случае, с моей стороны.

Он еще помолчал, вздохнул непонятно почему, потрепал Джоди по плечу и, повернувшись, быстро ушел.

Прошла всего неделя, и он предал Джоди. Он бросил его. Отдал китайцу и уплыл. Все оказалось враньем…

Джоди сидел с остановившимися глазами, небольшой рот его был приоткрыт, а дыхание стало неглубоким и прерывистым.

Why are you silent, boy, – захихикал англичанин, – Did you swallow your tongue? (почему ты молчишь, мальчик? Ты проглотил язык?)

Ибрагим внимательно и сочувственно следил за Джоди. Мальчик, и без того бледный, стал белее мела, испарина выступила на его лбу. И вдруг он закрыл глаза, зашатался и с грохотом упал навзничь с табурета.

Поднялся переполох. Все обступили Джоди.

– Воды, – потребовал Ибрагим, – Дайте кто-нибудь воды.

Обморок был глубоким и длительным. Когда Джоди очнулся, он лежал на голой деревянной скамье в той же самой каюте. Под его голову был подложен чей-то камзол. Затылок зверски ныл от удара.

Государя не было. Еда со стола была убрана, на месте ее лежали чертежи, и люди, склоненные над ними, негромко разговаривали.

Джоди лежал с открытыми глазами и смотрел на потолок каюты, плохо соображая. Через некоторое время к нему подошел тот самый важный англичанин с двойным подбородком. Только сейчас он потерял где-то свою важность и довольно похихикивал, потирая маленькие белые руки.

– Мальчик есть лгун, – сказал он, – Мальчик будет наказать.

Джоди отвернулся от назойливого англичанина и уставился на доски стен корабля.

– Мальчик есть лгун, – продолжал он слышать хихиканье у себя над ухом.

Увидев, что Джоди очнулся, к нему подошел Ибрагим. Джоди нехотя сел на скамье. Его ноги не доставали до пола. Затылок ныл.

– Как ты себя чувствуешь, – спросил Ибрагим, садясь рядом и внимательно глядя на мальчика.

– Хорошо, – ответил Джоди. Он сидел, зажав ладони между коленями и глядел перед собой.

Он не мог поверить, что так опозорился. Он рассказывал о капитане весело и беспечно – так, будто ничего не произошло. Как будто капитан не предал его, не бросил его здесь одного.

Вспомнив свой рассказ, Джоди почти застонал. Он опустил голову и, согнувшись, обхватил ее руками, уперевшись локтями в колени.

– Зачем, зачем я рассказывал про капитана? – негромко и с отчаянием произнес он.

Ибрагим сочувственно обнял Джоди за плечи.

– Ничего. Ничего, – сказал он ободряюще, – Главное, что ты понял…

– Понял? – мальчик поднял голову и взглянул на Ибрагима. В его темно-синих глазах была такая боль, что Ибрагим на секунду осекся.

– Я понял, – сказал Джоди тихо и твердо, глядя Ибрагиму в лицо – Я больше никогда, никогда в жизни не буду рассказывать про капитана!

Он отвернулся. Губы его были плотно сжаты, а в глазах стояли слезы.

В комнату широкими шагами вошел государь.

– А-а-а-а! – закричал он, – Очнулся! Ну-ка иди, иди сюда, путешественник!

Мрачный Джоди подошел к царю. Все побросали свои дела и столпились вокруг них.

– Знаешь, что я делаю с мальчиками, которые забывают свое прошлое? – спросил царь, садясь на стул и беря в руки палку.

– Нет, – честно ответил Джоди.

– Я бью их палкой по голове, до тех пор, пока они все не вспомнят.

Джоди коротко вздохнул, стараясь осознать внезапно открывшуюся перед ним перспективу.

– Ну? – громко и весело сказал государь, – Начнем?

Тут в дело вмешался Ганс Штрухенбах:

– Sorry, gosudar, but he is too small and too week… (государь, он слишком мал и слаб)

С другой стороны к царю подошел Ибрагим:

– Государь, прошу тебя… – начал он.

Это внезапное вмешательство разозлило Джоди. Он резко развернулся к Гансу и почти закричал, от волнения размахивая руками:

And what, what if I am too small?! I want my memory back! I have any right for it! You don’t know, you can’t even imagine what it means to live without memory! (Ну и что, что я маленький! Я хочу свою память назад! Я имею право! Ты не знаешь, ты даже не можешь вообразить, что это такое – жить без памяти)

Услышав из уст мальчика столь роскошный спич, все замолчали, и в каюте воцарилась тишина. Мальчик говорил без малейшего русского акцента, с легким, нездешним жеванием звуков, которое не оставляло сомнений в том, что английский для него если не родной, то великолепно знакомый.

Царь опустил палку.

– I know, I know what it is about, – продолжал Джоди, торопясь и чувствуя, что перспектива возврата памяти может уплыть из его рук, – The hands of the king have healing power! (Я знаю, я знаю, о чем это. В руках короля целебная сила)

– Что он хочет? – почти растерянно спросил государь.

– Он хочет, чтобы ты, государь, огрел его палкой по голове и возвратил ему память, – невозмутимо ответил Ганс, поднося к уголку рта белоснежный платок и стараясь спрятать улыбку, – Он говорит, что в руках короля целебная сила.

Джоди стоял перед царем, покорно опустив голову, и ждал.

– Сделай что-нибудь, – сказал царь по-немецки, обращаясь к Гансу.

Ганс тут же взял инициативу в свои руки.

– Дело в том, Джоди, что государь тебя может так ударить, что ты забудешь то, что знал, – сказал он.

– I don’t care, – ответил Джоди с прежней горячностью, – I don’t care. I don’t have too much to forget and I don’t care to forget it! (Меня не волнует. Меня не волнует. У меня нет многого, чтобы забыть, и меня не волнует забыть это)

Джоди начал волноваться. Ему уже определенно стало казаться, что что-то идет не так.

– Понимаешь, Джоди, – продолжал спасать положение Ганс, – Государь не может тебя излечить…

– Почему? Он же обещал…

– Ну а вдруг ты принц?

– Ну и что?

– Государь не может ударить по голове принца, иначе пропадет вся его волшебная сила.

– Да не принц я, – с сомнением сказал Джоди, – Какой я принц?

– Мы этого не знаем, – сказал Ганс.

Офицеры вокруг принялись усиленно кивать и шумно подтверждать слова Ганса.

Поняв, что его обманули, Джоди тяжело выдохнул. Забыв приличия, он резко развернулся и, мрачный до невозможности, отошел к столу, заваленному чертежами. Он сел, демонстративно отвернувшись ко всем спиной. Облокотившись о стол, он запустил руку в густую шевелюру и стал водить пальцем по поверхности стола.

– Что, расстроился? – спросил Ганс, подходя к нему.

– Вы, взрослые, только обещать умеете, – буркнул в ответ Джоди. Он больше не был расположен к разговорам.

– What kind of accent do you have? – не отступал Ганс.

– У меня нет акцента, – опять буркнул Джоди, – Это у тебя акцент.

Через час Ибрагим по велению царя ехал к хибаре китайца. Приказано было вызнать все про мальчика, но Ибрагим, вспоминая свою встречу с китайцем, сомневался в успехе этой затеи. Рядом с ним скакал его друг Ганс Штрухенбах.

При дневном свете лачуга китайца не казалась такой уж заброшенной. Вдали пели петухи, мычали коровы, и жизнь вокруг придавала вросшему в землю дому более жилой и приличный вид. Даже полузасохший дуб выглядел живым и тянул вверх зелеными листьями остатки своих пальцев.

Внутри никого не было. Ибрагим заметил, что с топчана в углу исчезли цветастые лоскуты, и он стоял старый, ветхий и голый. На стене сбоку Ибрагим увидел подобие картины, которую в первый раз не заметил. Над выцветшим, едва видным нарисованным огнем висел такой же выцветший котелок. Картина шла от пола до низкого потолка.

– Никого, – сказал Ганс.

– Никого, – подтвердил Ибрагим.

– Смотри-ка, – Ганс из-под топчана вытащил огромный саквояж.

Они открыли его. В саквояже были детские вещи и обувь.

– Похоже, это наше, – сказал Ганс и вытащил из-под топчана заплечную сумку. Это была необычная заплечная сумка, во всяком случае ни Ганс, ни Ибрагим такой никогда не видели. Она была яркого синего с красным цвета и очень аккуратная, как будто сшитая на заказ. Лямки были широкие, из того же необычного материала, что и сама сумка.

Они вытряхнули содержимое на стол. Там были какие-то безделушки, мячик, поломанные часы без стрелок.

Мячик был не совсем обычный. Светло-зеленого цвета с вдавленными белыми полосками, на вид словно сделанный из бархата, но твердый, он отскакивал от пола так, как будто его дергали вверх за невидимую веревочку. Ибрагим и Ганс разглядывали его, стараясь понять, из какого материала он сделан.

– Похоже, мы ничего не узнаем, – сказал наконец Ибрагим, убирая вещи обратно в заплечный мешок, – Я сейчас прикажу отвезти все это ко мне домой, и давай возвращаться на корабль.

Они вышли, и Ганс уже вскочил на коня, но тут Ибрагим вернулся в хибару.

Он подошел к столу и, проклиная себя за глупость, положил под чашку, стоящую на столе, рубль. Потом он повернулся и быстро вышел обратно.

– О, мои вещи! – обрадовался Джоди, когда они поздно вечером вошли в дом Ибрагима.

Еще через час Джоди наслаждался ванной, которая стояла прямо в большой кухне, чистой одеждой и горячим ужином.

– Откуда у тебя эта сумка? – спросил Ибрагим.

– А, рюкзак. Не знаю, мне капитан его дал. Сейчас я покажу тебе, что в нем.

Он был в синей рубашке, извлеченной из саквояжа и голубых штанах, все нездешнего, несколько причудливого покроя. Длинные темные волосы его были мокрые и зачесаны назад.

Он порылся в рюкзаке и достал часы.

– Вот, видишь, они без стрелок. Это Стонвилл мне подарил. Он говорит, что по ним хорошо угадывать время.

– А вот смотри, – Джоди порылся в сумке и достал компас, – Это не просто компас. У него есть хитрость. Он всегда показывает на запад. Это Джерри подарок.

– А вот окаменелость, – Джоди достал прозрачный мутный камень желтоватого цвета, – Если посмотреть на него, то там внутри увидишь волос. Может, это мамонта волос. А сам камень – может, это даже алмаз… Мне его Хаггинс подарил.

– А вот мячик, – Джоди достал небольшой мячик и стал подбрасывать его, – Это от капитана.

Все это Ибрагим уже видел в лачуге китайца. Он хотел еще раз рассмотреть необычный мячик, но тут его внимание привлекла тонкая книжка, которую достал из сумки мальчик. Ибрагим прочитал название: «The Little Prince».

Джоди увидел, что Ибрагим взял в руки книгу, и помрачнел. Вся веселая оживленность его вмиг пропала. Он отрывисто вздохнул и сел на кушетку, вцепившись руками в низко наклоненную голову.

– Что с тобой, Джоди? – спросил Ибрагим.

– Они меня обманули, – сказал мальчик, не поднимая головы.

– Кто, Джоди? – Ибрагим говорил осторожно, стараясь не спугнуть мальчика. Он уже понял, что Джоди имеет привычку замолкать, когда ему что-то не нравится.

– Капитан. И все остальные.

Джоди поднял голову и посмотрел на Ибрагима. Губы его слегка дрожали. С горечью он произнес:

– Я им верил! Я им доверял! Я считал их своими друзьями, а они… Там, при государе, я рассказывал о них, как будто ничего не произошло. Я поклялся себе, что не буду о них больше рассказывать, не буду вспоминать, и вот опять – это мне Джерри подарил, это мне Хаггинс подарил! Не надо мне их подарков.

Он вскочил, схватил мяч и с размаху выбросил его в открытое окно.

– Джоди, что они тебе сделали? – спросил Ибрагим.

Мальчик поднял на него свои темно-синие глаза.

– Они бросили меня… – глухо сказал он.

Вечером, когда Джоди лег спать, Ибрагим взял книгу, оставленную мальчиком на столе. Книга была на английском языке. «Маленький принц», перевел он. Английским он владел неплохо и, усевшись поудобнее в кресле, приготовился читать. Он повертел в руках книгу, полистал ее. Некоторые страницы были аккуратно изрезаны ножницами, так, что оставалась только половина страницы, верхняя или нижняя.

И тут, на внутренней стороне обложки, он увидел надпись, сделанную синими чернилами аккуратным ровным почерком.

«Не каждому выпадает счастье встретить на своем пути Маленького принца. Мне повезло – я его встретил однажды. Но знаешь, встретить Маленького принца это не только большое счастье, это еще очень тяжело. Потому что Маленький принц идет своим путем, оставляя нам – тем, кто любил его – горечь и боль разлуки. Но проходит время, и ты понимаешь, что эту боль ты не променял бы на все сокровища мира, потому что с этой болью ты стал другим и таким, каким был, ты уже быть не захочешь.

Я знаю, ты однажды встретишь Маленького принца. И я знаю, вы подружитесь. Вы с ним очень похожи. Ты передай ему, что я очень его любил. И скажи, что мы с ним обязательно встретимся, и все будет хорошо».

Твой капитан Эдвард Тейлор.

Не веря своим глазам, Ибрагим несколько раз перечитал надпись. Потом, пролистав книгу, он открыл последнюю страницу и увидел еще одну:

«Я не говорил тебе никогда, но однажды я сделал больно Маленькому принцу. Я знал, что мне придется сделать ему больно, еще до того, как мы встретились. Но я не знал другого. Я не знал, как больно будет мне. Я готов был отдать за него жизнь, не думая, так же просто как дышу, но он уходил, а я даже не смог обнять его на прощание. Ты передай ему все это. Я знаю, он поймет».

Глава 5. Наказание

Прошло уже почти два месяца, как Джоди жил у Ибрагима.

Необычайно жаркое лето сменила необычайно ранняя и холодная осень. Северный ветер дул сильнее, а на дорогах ночью стала появляться первая изморозь.

В сундуке китайца очень кстати нашлась теплая куртка и зимняя обувь. И обувь, и куртка были достаточно необычны, и Ибрагим долго изучал их, стараясь понять, какой портной мог сшить все это.

Куртка была немного большой для Джоди, но он заявил, что «так модно» и подтянул на ней рукава. Почему модно, где именно модно, для кого модно – Ибрагим попытался это узнать, но вразумительного ответа не получил.

Ибрагим уходил на службу рано утром, а возвращался по-разному – иногда днем, иногда поздно вечерем.

Когда он уходил, мальчик обычно спал. Целый день Джоди был предоставлен сам себе, и его обучение тянулось из рук вон плохо. Ибрагим серьезно переживал из-за этого. Иногда по вечерам он занимался с ним сам и поражался его умению делить и умножать в уме двузначные цифры, легко решать сложные математические формулы и задачи. Мальчик также быстро выучился читать и писать по-русски, при этом полностью проигнорировав название букв и упорно не желая употреблять букву «ять». В общем-то, если разобраться, все шло неплохо, но Ибрагим полагал, что при способностях Джоди он мог бы играючи в десять лет достичь того, что другие тяжким трудом добиваются к восемнадцати. Если бы только учился.

В последние несколько дней он попробовал приобщить его к морской науке. Сегодня он наказал ему выучить название рей на грот-мачте. И вот, возвращаясь домой, Ибрагим думал, что мальчик как всегда ничего не сделает и будет целый день бездельничать.

Он был прав. Джоди и не думал заниматься бром-реями, стеньгами или бизань-мачтами. У него было куда более интересное занятие.

Закрыв дверь и усевшись за стол Ибрагима, Джоди учился рисовать. У него не все получалось. Вернее сказать, у него ничего не получалось. Лица выходили то кривыми, то круглыми, а фигуры были больше похожи на огурцы. Но Джоди не сдавался и изо дня в день упорно портил бумагу. Он пробовал перерисовывать другие рисунки, и это у него получалось гораздо лучше, поэтому он не отчаивался. Свои занятия он держал в тайне.

В перерывах между припадками творчества он либо шел на улицу играть с мальчишками, либо читал.

Читать, правда, у него тоже не очень получалось. Многие книги Ибрагима были на французском или латинском языке, а те, что были на русском и английском, казались совсем неинтересны. Как-то Ибрагим принес ему книгу «Юности честное зерцало», но Джоди прочел с трудом только полстаницы. Когда он дошел до места «неприлично отрокам по столам руками и ногами колобродить, но смирно ести», он хмыкнул и отбросил книгу.

Иногда Джоди читал «Маленького принца». Там все было просто и понятно. И Джоди думал – может, ему стать не художником, а писателем? Он мог бы написать о том, как Маленький принц летал на воздушных шарах и прилетел на корабль. «Но тогда, – думал Джоди, – нужно будет говорить о капитане». Это мысль охлаждала его и ставила карьеру писателя под сомнение.