Светлый путь в никуда

У них родилась дочь, потом сын. Дочурка оказалась очень пытлива, всё выпытала у пенсионера-отца и нашла свою тётку, хоть мама и ворчала.

Спустя сорок лет Сергей едет на родину. Ему очень страшно, и несколько раз он пытался сойти с поезда и вернуться назад, но дочка сказала, что если еще раз он попытается сбежать, она его привяжет.

Мария Петровна встречала брата тепло, без всяких намеков и упрёков – зачем воду баламутить, что было, то было. Родители уже ушли оба.

Сергей Петрович пришёл к отцу, присел на скамейку и заплакал.

– Прости меня, отец, прости, что страдал из-за меня. Не вернуть уже ничего…

Мелкий

Федя был славный парень: крепкий, трудолюбивый, добрый, хозяйственный. Один только недостаток – роста маленького уродился.

Пришла пора выбирать невесту, а тут незадача – нравятся Фёдору девушки статные, в теле, высокие. Да и отец подливал масла в огонь.

Если выберешь мелкую невесту, дети у вас еще меньше будут. Смотри на крепких красавиц.

Облюбовал он соседку Катерину – под два метра девица, хоть куда. Она сначала в шутку принимала его ухаживания. В деревнях красивая девушка – это значит крепкая, с формами, видная. Парни вились около Кати, и друзья Фёдора отговаривали его от затеи завоевать сердце девушки, убеждали, что пустая трата времени. Парней-то было много, но не лежала душа ни к одному из них, какие-то дурные казались Кате, несерьёзные.

Со временем Катя увидела в Феде умного, доброго, надёжного мужчину. Он знал свои недостатки, понимал, что завоевать её сердце будет непросто, но и достоинства свои знал, поэтому так просто сдаваться не собирался. Напором растопил душу Кати, каждый вечер приходил, то цветы подарит, то гостинец принесет, соловьем пел про красоту неземную.

За год Катя так привыкла, что Фёдор всегда рядом, где поможет воды натаскать, где с отцом Катерины в лес по дрова съездит, что уже мысль о свадьбе была чем-то самим собой разумеющимся. Отец говорил дочке:

– Парень сильный, не смотри, что росточком мал. Будешь как за каменной стеной.

А она уже и сама не прочь. Весной сватались, на июнь свадьбу назначили, после сенокоса. Фёдор с отцом своим начали строить дом для молодых неподалёку. Расписал свою жизнь на сто лет вперед – хозяйство заведут, две коровы будет, троих детей родят, вырастят, на ноги поставят, будет он любить Катеньку до самого гpoба и Бога благодарить, что послал ему жизнь такую.

Не суждено было сбыться счастью – разбилось сердце Фёдора. Приехал из города важный человек скупать мясо деревенское, увидел Катю, влюбился и забрал её сразу в город. Обещал девушке, что будет она только гулять по городу с мужем молодым, в рестораны ходить – это же лучше, чем всю жизнь коровам хвосты крутить.

Фёдор, привыкший к тому, что счастье так просто не приходит, всё же не смог спокойно перенести – неделю молчал, все дела делал с утроенной силой, на вопросы не отвечал. В голове то и дело мелькала мысль, что был бы он повыше ростом, может, не уехала бы Катя. Раньше не позволял себе таких дум и речей, а вечером за ужином спросил как-то у матери.

– Мама, а почему я мелкий такой? Всю жизнь мучиться мне. В школе смеялись надо мной. По деревни иду – насмехаются. А я еще, дурак, засматриваюсь на девок нормальных.

Мать подошла к сыну, обняла его, погладила по непослушным вихрам.

– Сынок, Феденька, ты же знаешь, что один десятерых стоишь. Смеютсятолько завистники. Ты же всё у меня понимаешь, славный мой. Сейчас тебе обидно, но ты дай волю чувствам, если надо – слезам. Всё образуется, всё пройдет.

За неделю до несостоявшейся свадьбы в дом к Фёдору пришел отец Катерины. Неловко переступая с ноги на ногу на пороге, начал говорить.

– Федя, разговор к тебе есть.

– А что болтать попусту, дядя Ваня, не враждовать же нам теперь.

– Да нет, дело такое. Стыдно мне говорить даже… Вторая дочь-то моя, Лизка, 17 лет справили ей, вчера мне говорит: «Может, я за Федора пойду? Мне уже пора, что дома сидеть куковать? А Федька весёлый» – вот ведь, всё ей веселье подавай.

Федор задумался. Лиза чуть пониже сестры, но фигуристая, ладная. Чувства\ – ну их в печь, к хорошему не приведут.

– А давай, дядя Ваня, я не против. К свадьбе уже всё готово, дом в этом году уже достроим…

Сыграли свадьбу, как и планировали, шумную, веселую. Родили троих детей и всю жизнь душа в душу прожили.

Митина Надежда

Митю взяли на работу дворником. Это было невероятным везением для парня. Мама больше года искала для сына подходящее место, и вот она, настоящая удача, после стольких лет скучной домашней жизни.

Митя хорошо справлялся на новой работе – приходил раньше положенного, с усердием подметал листья, тщательно следил за своим участком, и после сделанной работы ревностно осматривал каждый угол, чтобы, не дай бог, не пропустить грязь или мусор, и уходил домой, только убедившись, что всё идеально.

Наконец, в его глазах, в его жизни появился смысл. Он всё понимал, но не мог правильно выразить мысли. Дома, с мамой, он еще мог рассказать, как прошел день, пожаловаться на пса, который облаял его, когда Митя прогонял его, но на людях всегда молчал.

Будучи подростком, он пытался подружиться с мальчиками, заговорить с ними, но они смеялись и обзывали его. Митя не обижался на них, но попытки завязать какое-либо общение прекратил.

Двадцать лет назад он так торопился появиться на свет, что врачи немного ошиблись, не успели принять правильное решение, и мальчик родился с травмой головы. То, что будут последствия, мама знала и понимала, что будет тяжело, но разве это имеет значение, когда голубые глаза улыбаются и уже так сильно её любят?

Не так уж и важно, что отец мальчика ушел от них, не выдержав особенного сына. Ничего, так бывает. На вопросы маленького Мити об отце она отвечала, что их папа – важный человек, помогает слабым людям. Слабые люди – это вторая семья папы со здоровым ребенком. А они с Митей – сильные, поэтому справятся. Митя соглашался с мамой, понимая, что слабым нужно помогать.

Вот уже неделя, как он работает. Утром собирается, такой важный, гладит себе брюки, кофту. Деловито пьёт чай, сообщая маме, что он уже опаздывает и ему пора бежать, хотя еще полно времени. Мама целует сына, поправляет ему шапку и отпускает такого важного мужчину на работу.

Митя едет на автобусе, не отрываясь смотрит в окно, чтобы не пропустить свою остановку. На складе берет метлу, ведро и идет работать. Сквозь панорамные окна он видит, как там кипит жизнь – невероятно красивые люди в белых рубашках, деловых костюмах, в белых блузочках, юбках снуют туда-сюда, отвечают на звонки и пьют кофе. Они выполняют очень важные задания, и он, Митя, – часть этой жизни, только по другую сторону.

Он хорошо помнит, когда первый раз увидел Надежду. Её стол стоял боком, очень близко к окну, она звонила кому-то по телефону и подписывала важные документы.

Таких красивых людей Митя еще никогда не встречал. Почти такая же, как его мама: тоненькая, с длинными белыми волосами, выше Мити. Когда она разговаривала по телефону и улыбалась, казалось, солнце освещает весь офис. Митя сам назвал её Надежда.

Однажды заметил, как она обожглась кофе и испачкала свою белую блузочку. Надежда плакала от досады, а Митя вместе с ней – так невыносимо было видеть, как она страдает. Он наблюдал за ней, не боясь, что его заметят – для этих людей он был невидим, как дерево, стоящее за окном. Никто же не будет удивляться дереву?

С появлением Надежды работа для Мити необходима как воздух – первым делом он шел посмотреть на неё, улыбнуться ей и даже помахать рукой, если её взгляд падал на окно. Огорчался, когда не видел её, позже посчитал её смены и смотрел в окно только в определенные дни.

Однажды утром она помахала ему в ответ и кивнула, как бы здороваясь. Митя даже обернулся назад, не поверил, что она его заметила. Это был самый счастливый день! С тех пор они начали дружить – Митя и Надя.

За год он выучил все её привычки, улыбки, угадывал её настроение. Иногда она забывала махать ему в ответ, ходила грустная, нервная и много проводила времени в личном телефоне, иногда, в сердцах кидая его на стол, закрывала лицо руками. Митя жалел её, мысленно успокаивая.

– Ну что же ты, Надюша, не плачь, я с тобой, маленькая, хорошая.

Спустя два года Митя радовался и смеялся вместе с ней, когда она, вытянув перед собой маленькую ручку, показывала коллегам колечко на безымянном пальце, кокетливо поворачивая ладошку, чтобы камешек красиво сверкал от света. Весь день к ней подходили коллеги, обнимали её, а щеки Нади розовели от смущения.

Вечером он сорвал одуванчик и подошел к окну. Митя хотел показать ей, как он счастлив видеть её улыбку. Долго смотрел, ждал, когда она посмотрит, и показал ей цветок. Она увидела, улыбнулась. Митя спрятал одуванчик в карман и быстро пошагал на остановку.

Бог любил Митю – он часто слышал от знакомых эти слова, еще они говорили, что он без грехов. А что такое грех, он не мог понять. Но, наверное, это правда, ведь ему опять повезло. Он попал на свадьбу Нади. Столовая была большая, с выходом во двор, который убирал Митя.

Смотреть на невесту в белом платье, улыбающуюся, счастливую, было настоящим блаженством. Невеста не выпускала руки жениха и нежно смотрела на него. Жених не нравился Мите – высокий, бородатый. Сердце его щемило от того, что этот бородач стоял рядом с ней, хотелось прогнать его, сказать что-то грубое.

«А может, это и есть грех? Тогда пусть Бог простит меня».

Это был последний раз, когда Митя видел свою Надю. Целый месяц он следил за окном – нет, её больше нет, бородач украл её. В тот миг, когда он осознал это, сильно огорчился, начал ломать метёлку, пинать мусорный бак и плакать, как ребёнок, выкрикивая непонятные слова. Никто не вышел, не пожалел его. Смотрели на бушующего Митю через окно и улыбались.

Две недели у Мити держалась высокая температура, в бреду часто повторял «Надя, Надя», на вопросы не отвечал. Мама страдала вместе с сыном, плакала, уже не таясь его, а в один миг вскочила и куда-то ушла. Вернулась спустя час, Митя уже стал волноваться, что и мама может исчезнуть, оставить его одного.

Она держала котёнка в руках.

– Митя, вставай! Надя тебе передала подарок. Сказала беречь его и любить так же, как и её! Обещаешь?

Митя вскочил на кровати, широко открыл глаза и увидел котёнка у мамы на руках. Впервые за столько времени он засмеялся и легонько прижал пушистый комок к щекам.

В душе Мити снова стало тепло и радостно.

Кеды.

У Тоси Андреевой – событие вселенского масштаба: ей купили кеды. Черные, с белыми тканевыми вставками. А уж какие красивые! Шнурки, как змейки, уползают замысловатым узором в свои лунки. Запах резины, исходящий от них, пьянил Тосю, кружил её голову, и она считала, что именно такпахнет счастливая и богатая жизнь.

Семья Андреевых считалась знаменитостью в селе: одиннадцать детей! Чтобы прокормить и одеть столько ртов, родителям приходилось держать полный двор скотины: две коровы, тридцать кур, свиньи и двадцать соток огорода. Вставали до рассвета солнца и ложились уже за полночь. Старшие дети, Тося в том числе, активно принимали участие в этом круговороте дел: и детей нужно младших смотреть, и еду на такую ораву сготовить, и где воды натаскать.

Одежда теплая, добротная была у всех, а обуви было только два вида: летом – калоши, зимой – валенки. И то не на всех сразу. Осенью и весной калоши натягивали на валенки, и не страшна никакая грязь. Несколько пар берегли особенно, носили только в школу.

Тосе исполнилось тринадцать лет, и некоторые девочки в её классе начали модничать. Особым шиком в то время были кеды: резиновые, черные, простые, со шнурками. Ох, как великолепно выглядели чьи-то ноги в модной, аккуратной обуви по сравнению с Тосиными калошами! Но девочка знала, что в доме нет лишней копейки, и только вздыхала, глядя на несбыточную мечту.

Это был обычный день. Тося вернулась со школы, зашла во вторую половину дома и прямо на кровати увидела их – обувь своей мечты! Они были очень красивые, абсолютно новые и связанные между собой веревкой. Она так обрадовалась, схватила вкусно пахнущие кеды и побежала на кухню.

– Ура-а-а, ура-а-а! Мама, спасибо! Я самый счастливый человек в мире!

Мама, очень строгая и скупая на чувства, улыбнулась краешком рта и, продолжив месить тесто, строго взглянула на дочь.

– Носи аккуратно, после тебя еще три девки.

Тося поставила кеды на стул, полюбовалась еще раз и побежала помогать матери. Работа так и кипела в руках у девочки: она быстро натаскала в баню воды, собрала яйца в курятнике, встретила корову, подоила её, попутно рассказав Бурёнке про свою радость.

Корова слушала внимательно и жевала жвачку, время от времени кивая головой, мол, я рада за тебя. Вечером, переделав все дела, после бани, Тося лежала и не могла уснуть: сердце выпрыгивало от предвкушения, какая она будет завтра красивая. Ночью ей снились живые кеды: большие и маленькие, они были повсюду, и она их пыталась поймать за хвостики-шнурки, но они убегали от Тоси, расстраивая её и огорчая.

Проснулась она раньше обычного – проверила, на месте ли кеды. Они стояли там же, на стуле. То, что они были на месте, было и так понятно – по всей комнате разлился легкий запах резины. Собравшись, Тося перед выходом посмотрела на себя в отражении шкафа – теперь она красавица, нет сомнения. Обувь была немного великовата, и пока она дошла до школы, немного натерла мозоль на ноге. Но это нисколько не омрачило настроение девочки, потому что все ей смотрели вслед и восхищались. В школе одноклассницы заметили обновку Тоси и вместе, беззлобно посмеялись над теми, кто был в калошах. Она теперь не в их числе.

День был такой теплый, ясный, что обратно из школы Тося решила идти другой дорогой, более длинной, чтобы её видела вся деревня. Обошла школу, прошла мимо магазина и спустилась по центральной улице. Ей казалось, что люди тайком смотрят на неё из окон и немного завидуют.

Почти около дома надо было пройти через ручей, но из-за того, что она пошла другой дорогой, мостик оказался слишком далеко, и Тося решила перепрыгнуть через небольшой ручеек. Разбежалась, прыгнула и немного не долетела – обеими ногами оказалась в воде. Кеды сразу начало засасывать в песочное дно. Сердце ёкнуло, провалилось в пятки, и она, в ужасе, выскочила на другой берег. Кеды были грязные, мокрые, и от былого лоска не осталось и следа. Она села прямо на берег и заплакала.

Соседка, пасшая рядом гусей, подошла, увидела в чем дело.

– Не плачь, дурёха, сейчас прямо тут помоем, дома высушишь на завалинке, и будут как новые. Даже мамка не отругает.

Тося шла домой босиком, прижимая к себе мокрые кеды, и всхлипывала. Пришла домой и поставила на завалинку, на солнышко, как учила соседка. Мама увидела, накричала на дочь, обещала больше не покупать ей никаких вещей.

Приготовив ужин и накормив младших, Тося пошла доить корову, а заодно и забрать высохшие кеды. Спустившись с крыльца, она увидела картину, которая заставила её закричать и схватиться за волосы – посреди двора стояла корова и дожёвывала одну из кед. Вторая валялась вся истоптанная около Бурёнки. Тося, не помня себя от ярости, подскочила к корове, начала вытаскивать изо рта остаток обуви и, увидев в руках скомканную резиново-тряпичную массу в слюнях, в сердцах кинула в морду удивленной корове. Потом подобрала вторую и тоже кинула ей.

– На, доедай, бесстыжая.

На следующее утро, с опущенной головой, Тося шла в школу в калошах.

Экономия

Юля с детства знала, что такое «нет денег». И экономить – это у неё в крови. Её мама тянула двоих детей одна. Времена были тяжелые – дефицит, безработица.

Женщине, простой учительнице, дополнительно пришлось освоить много новых навыков: швея, чтобы перешивать вещи и ставить заплатки или из старых тряпок соорудить дочерям по платью; вязальщица – нужны были теплые носки, варежки, шапки.

Покупать возможности нет, но зато сколько старых свитеров, чего добру пропадать. Уборщица – ходила мыла подъезды за пятьдесят рублей. Пару раз была сиделкой у лежачего больного за ведро помидор и пучок лука.

Когда стало немного полегче, девочки начали работать, пропала необходимость на всем экономить, женщина немного вздохнула с облегчением, но всё равно старалась не разбазаривать лишние деньги.

Девочка Юля, как прилежная ученица, перенимала опыт, запоминала все способы и возможности, как сэкономить. Профессию выбрала хлебную, в прямом смысле, кондитер-технолог, зная, что дома всегда будет мука и сахар. А что еще для счастья нужно? Отучилась попутно на швею и вплоть до трусоввсё шила себе сама.

На работе заприметила Андрея, скромного парня, водителя с доставки тортов, год наблюдала за ним и сделала заключение: не пьет, не курит, спокоен и застенчив. Немного лысоват в свои 26, но это ерунда. А то, что живет с матерью, – только плюс, будет кому с их детьми сидеть, пока они работают. Юля после работы подошла к нему и предложила пожить вместе, если всё устроит обоих, через пару месяцеврасписаться. Юля ему нравилась: высокая, стройная, рыжая. Он согласился. Свадьбу не играли, оформили отношения и побежали на работу.

Оказавшись в доме мужа, она начала строить свои порядки. Первым делом поставили счетчики на воду. Набирали полную ванну – сначала мылась Юля, потом Андрей, потом свекровь. С рождением сына иерархия не особо сменилась: маленький Максимка купался первый, а потом всё по старой схеме. Потом из этой ванны убиралось два ведра воды для смывки унитаза. Оставшейся водой Юля стирала вещи и мыла полы. Посуда мылась только в тазике, без моющего средства. Один раз к ним приходили из ЖЭКа проверить, не стоят ли магниты на счетчиках.

Юля своих коллег учила, как мыть голову содой и вместо крема использовать жир. К слову сказать, шевелюра у неё была шикарная: густые рыжие волосы, собранные в косу, и белая чистая кожа.

Свекровь, тихая и скромная, маленькая седая женщина, поначалу еще пыталась как-то призвать Юлю немного быть помягче, немного побаловать себя.

– Юленька, дочка, мы же не голодаем, купи себе красивое пальто, туфельки, ладно я уже старая, но ты же молоденькая совсем, так уж урезать во всем нельзя. Максимка конфеток просит в садик.

– Мама, я же не для себя стараюсь. Откладываю. А конфеты детям вредно. Знаете, сколько зуб один вылечить стоит?

На что они с мужем откладывают, Юля ответить не могла. Несколько раз Андрей предлагал съездить отдохнуть всем вместе, на что Юля делала огромные глаза и удивленно махала руками.

– Ты что, с ума сошёл? Сто тысяч кому-то подарить? Тогда уж проще выкинуть вон на помойку деньги, заработанные таким трудом.

Муж и свекровь, будучи неконфликтными и мягкими людьми, отстали. Со временем привыкли к такой жизни. Вещи не покупали – Юля шила по вечерам после работы. Андрей любил читать, и, чтобы не тратить на книги, они с женой ходили по мусорным бакам и находили выкинутые книги, частов очень хорошем состоянии. Мебель тожебыла оттуда. Андрей немного умел мастерить по дереву – вот и переделывал из старых шкафов новые.

Машины не было, бензин очень дорогой, лучше пешком – очень полезно с утра прогуляться до школы и работы, благо всё в получасе ходьбы.

Первые десять лет они были вроде как даже счастливы. Растили Максима, экономили, крутились как белки в колесе, но Юля стала замечать в последнее время в глазах мужа какую-то тоску. Он реже стал разговаривать, сидел на кухне, читал книгу и долго не шел спать. Жена решила, что это кризис среднего возраста, и не трогала его. Пройдет.

Однажды он пришел с работы на взводе. Видно было, что он волнуется и у него дрожат руки.

– Юля, нам надо поговорить.

Жена напряглась и присела на стул напротив мужа.

– Я давно собирался поговорить, но не мог собраться с духом. Больше так не могу, Юль. Не хочу так жить больше. Устал. Чувствую, что-то уходит, убегает от меня. Уже взрослый мужик, а нормальной жизнью так и не пожил.

– И что ты хочешь?

– Зная тебя и твое отношение ко всему, хочу развода. И половину денег. Ты не думай, я эти деньгине только на себя хочу тратить. Хочу сыну велик спортивный купить, телефон хороший. Отдохнуть с ним и мамой съездить, море им показать.

Как он мог? Юля даже не могла вымолвить и слова. Сердце стучало, она уже не слышала, что он там бормочет. Столько лет она даже трусов себе не покупала, огурцом лицо мазала, чтобы у их семьи были запасы. А руки? Да они в мозолях же, все от шитья постоянного! Она встала, посмотрела на мужа, ушла в спальню и там дала волю слезам.

– Неблагодарный… Я ему жизнь свою под ноги кинула, ребенка ему родила… Молодостью пожертвовала… Развод, как легко он это сказал! Годы, проведенные вместе, ничего не значат для него. Он не знает, что такое любовь!

А говорила ли она мужу, что любит его? Юля пыталась вспомнить. Знает ли он вообще, как дорог ей? Как важно ей засыпать рядом с ним? Может быть, он не в курсе этого? Она же никогда об этом ему не говорила!

Свекровь пришла на помощь очень кстати – не спрашивая, продала свои припрятанные от невестки украшения, обручальное кольцо и купила две путевки. Пинком под зад отправила детей на пять дней отдыха, а сами с Максимкой каждый вечер в кафе быстрого питания пропадали.

Первый раз удивился мальчик, бабушку призывал к экономии, непривычно ему было, а после того, как бабушка заявила: «К черту экономию, заулыбался, достал из копилки своей(отец тайком подсовывал) и купил бабушке самое дорогое пирожное на следующий день.

Седая оттепель

Деревня Зимовино исчезала, таяла на глазах. Еще год назад Тимофей Ильич ругался с соседом Иванычем из-за того, что тот не увозил мусор, а кидал за дом, в заброшенную яму. Мусор иногда не долетал до цели и рассыпался на краю обрыва. Пёс Тимофея, Пират, гулял где ему вздумается и тащил этот мусор к хозяину во двор, считая его невероятным сокровищем. Тимофей, бывало, просыпался утром и слышал крики Татьяны, жены.

– Етишкин пистолет! Ты что это, зараза, приволок опять? Иди-ка сюда, паршивец!

Она по всему двору находила старые сапоги, кочерыжки, газеты, подгузники внука соседа. Грозилась, как бы ласково выразиться, отправить Пирата в дальнее плавание. Пират, конечно же, уворачивался и убегал, тогда доставалось Тимофею.

Ушёл Иваныч навсегда, даже не попрощался. Его сын оказался безответственным – даже окна не заколотил и кота не пристроил. Бросил такой хороший дом, о будущем даже не думает. Вот куда он приедет на старость лет? Эх, молодежь…

Тимофей Ильич сам всё сделал: зашел во двор, в дом не стал – слишком сильны воспоминания, как они с другом Иванычем сидели вместе по праздникам, иногда пропускали стопку-другую, обсуждали политику с умным видом, детей, внуков.

Пятьдесят летплечо об плечо жили. Как один день пролетело времечко. Очнувшись от дум, взял доски, молоток и заколотил окна. Двери хорошо закрыл и отключил дом от электричества. Поднял серую Мурку на руки и, не оглядываясь, пошагал к дому.

– Прощай, Иваныч.

Собственно, из всей деревни осталось только шесть жилых домов. Два дома с краю кипели жизнью только несколько месяцев – приезжали уже внуки покойных хозяев. Молодые люди не общались со стариками, но радовали их своим присутствием, своими молодыми заботами и хлопотами. У них играла музыка, они бегали друг перед другом почти гoлo0попые, счастливые. Татьяна ворчала, что они бессовестные, но в душе радовалась их приезду. Соскучились за зиму старики.

Рядом, с другой стороны, стоял дом брата Тимофея. Его уже нет, там живет его жена, Ольга. Напротив, через дорогу, – Анисья Михайловна, строгая учительница. Дружно живут старики, ходят в гости друг к другу, помогают. Тимофей, один мужик на деревню, нарасхват. Татьяна раньше ревновала, а сейчас сама отправляет к соседям.

– Тимофей, завтра зайди к Анисье до обеда. Яблоня треснула пополам, дорогу в сад перекрыла, спилить нужно. А потом Ольге натаскать надо будет воды пару ведер, говорит, спину прихватило, разогнуться не может.

Летом жизнь в Зимовино была как в сказке: свежий воздух, зелень, лес рядом, озерцо с чистой водой, хоть совсем домой не выходи. Зимой же, когда молодежь уезжает в город, Анисью забирает в город дочь, остаются старики одни. А в этом году и Иваныча не будет… Снега навалит, трактор только раз в неделю из района приезжает. Пока с лопатой Тимофей Ильич тропинку откопает до дома Ольги, семь потов сойдет.

Сын Тимофея Ильича и Татьяны жил в городе с женой и двумя детьми. Летом они приезжали, жили пару дней и домой обратно – не привлекает молодых жизнь деревенская. Хотя в первый день наслаждался – после бани, напарившись дубовым веником, сидел за столом, уплетал капусту квашеную, морщился от удовольствия и закатывал глаза, как ребёнок.