Светлый путь домой

Катя здоровой рукой нащупала руку мамы, прижала к щеке.

– Мама, я так рада это слышать от тебя, ты даже не представляешь. Пусть бы на меня упало еще пару коров ради этого.

Наталья обещание сдержала: отучила дочь в университете, в городе выдала замуж за хорошего парня и на свадьбе встретила свою судьбу, доброго мужчину на пенсии. Тоже в городе осталась, с ним, недалеко от дочери.

***

Олеся сразу понравилась маме Андрея. Уже при входе в квартиру, огорошила женщину.

– Как я рада с вами познакомиться! Андрюшенька столько рассказывал про самую прекрасную маму! Вы очень красивая женщина, с шармом, как же повезло вашему мужу!

Женщина, уже много лет не слышавшая таких слов, растрогалась, обняла милую и симпатичную девушку.

– И ещё мне очень повезло с Андреем. Такой хороший парень. Спасибо вам, Ольга Викторовна, что вырастили такого мужчину.

Через неделю вся семья уже была влюблена в добрую и чуткую девушку. Дождавшись её совершеннолетия, родители сыграли свадьбу и купили квартиру молодым. Счастье и любовь ворвались в эту семью нежданно, негаданно, с приходом этой светлой девочки.

Спустя год девочка оттяпала половину квартиры Андрея и уехала в другой город с влюбленным в неё по уши бизнесменом Володей, но это потом. А пока в их семье всё хорошо!

Страх

Андрею осталось совсем немного, буквально пара минут – он угорел в бане. Когда понял, что голова пошла кругом, было уже поздно, ноги и руки отказали, язык заплетался, да и не было смысла кричать. Самое обидное было то, что мозг прекрасно соображал и, осознавая скорый конец, подумал о Гале, жене уже на седьмом месяце беременности.

– Она будет плакать, страдать… Лишь бы на ребенке не сказалось. Сынок, судьба тебе без отца родиться. Какой же я дурак! Рано зашел, не подождал, поторопился. Эх…

Когда мысли стали теряться и Андрей уже почти отключился, где-то вдалеке послышались голоса. Дверь открылась, его обмякшее тело подняли с пола, вынесли на улицу.

Дочь раньше срока появилась на свет, словно специально, чтобы спасти своего папку. Галя накрывала на стол, как вдруг отошли воды и резкая боль заставила согнуться. Единственное, что пришло в голову, – доковылять до соседки и вызвать скорую. Когда её увозили, кричала от боли, а в один момент, словно опомнившись, привстала и сквозь открытое окно позвала соседку.

– Гуля! Андрей в бане, скажи ему про меня, только прямо сейчас!

Андрей этим вечером праздновал два дня рождения. Выпивал свою вишнёвую наливку. Во хмелю, со слезами счастья водил пальцем перед носом друга.

– Сына хотел, а родилась дочь! Всю жизнь ей ноги буду целовать, спасла отца своего непутёвого! Ангел мой, спаситель. Всё сделаю, чтобы не знала горя. Так и назову, ангел, Анжела! Неделю буду праздновать!

Сказал это и спился через несколько лет, оставив на безработную жену всё хозяйство и подрастающую дочь.

Анжела тоже торопилась. В шестнадцать лет, когда её подруги прихорашивались перед зеркалом и воровали косметику, она убегала от садовника, целившегося в нее разрядом соли, за то, что она с местными мальчишками лазала воровать зеленые яблоки.

Перемахнула через высокий забор и оказалась на дорогом автомобиле, прямо на капоте. Подскочил хозяин, поймал сползающую по скользкой поверхности девчушку.

– Опа! Вот так номер! Не ушиблась?

– Нет!

– Прекрасно! А кто платить будет за помятую машину?

– А я скажу, что вы сбили меня!

Она смотрела на него с ухмылкой, нагло подперев бока.

Сорвалась и убежала, сверкая грязными пятками в резиновых шлепках, ровно на два года. Второй раз она явилась ему опятькак снег на голову, повзрослевшая и красивая, но такая же бесшабашная. Скатилась с горки, сбила с ног на ровной дороге.

Игорь шел поникший и глубоко несчастный. Погорел его бизнес. Жена Виктория, совершенно не стесняясь, переехала к его лучшему другу, бывшему партнёру, более успешному в делах. В дверях сухо попрощалась и, выкатывая чемодан, нажала кнопку лифта.

– Машину забираю, квартира – тебе. Пока.

Игорь горько усмехнулся. Квартиру он купил сам, еще до брака. Махнул рукой и, накинув куртку, вышел на улицу, отвлечься от навалившихся проблем и мыслей.

«Квартиру продам, куплю подешевле, на первое время хватит. Надо что-то думать».

Но вместо этого был сбит сумасшедшей девахой.

– Корова ненормальная! Ты не видишь, куда прешь?

– Чего орать-то? У меня тормозов нет, когда вас увидела, уже поздно было!

– Какого рожна ты на горку залезла? Тебе сколько лет? Уже замуж пора, а она всё в игрушки играет.

– Слушайте, а я вас знаю! Ну что, в прошлый раз машину починили? Это я вам капот помяла!

– Черт! Ты преследуешь меня, что ли? У меня и так проблем выше крыши.

– Почему черт? Может, ангел? Ну так что, насчет замуж?

– Что?

– Сам же предложил только что.

Не успев развестись, Игорь сам не понял, как привёл к себе девушку. Привёл и пожалел.

Анжела гуляла по городу, замерзала и не знала, куда идти. Едва справив совершеннолетие, сбежала из дома от отчима, что не давал ей проходу. Сначала пыталась жаловаться, искать у мамы защиты. Потом поняла: там такая любовь, что это совершенно бесполезно. «Неужели такое возможно?» Галя даже упрекала дочь в том, что специально завлекает её молодого мужа. Сбежала Анжела с маленькой сумкой, в которой были только документы и немного денег, украденных у отчима, для того чтобы купить билет до города и снять комнату.

Несколько месяцев работала официанткой, потом сиделкой, но так и не смогла найти постоянной работы. Зимой стало совсем худо: работы нет, из комнаты выгнали. Ноги в тонких ботинках совсем замёрзли, а осенняя куртка скукожилась от лёгкого мороза. Увидев горку, не смогла удержаться, скатилась и попала под ноги Игорю.

Первый год она вздрагивала, просыпалась от того, что Игорь обнимал её ночью, хотела бежать, защищаться. Он тоже пугался, но не спрашивал, что с ней. Сам перепрятывал деньги от продажи квартиры, опасаясь, что Анжела пропадёт с ними. Страхи, страхи.

В маленькой комнатушке часто сидели молча, наблюдали друг за другом, ожидая подвоха, словно два хищника выжидали, кто нападёт первым и сделает больно.

Игорь пожалел, что позвал её к себе. Не верил, что красивая молодая девушка может полюбить полноватого мужчину невысокого роста, старше себя на пятнадцать лет. Он был уверен, что она с ним от отчаянья, безвыходности. «Надо же, пошла к незнакомому человеку домой в первый же день. Будь на его месте другой, она и к нему бы побежала вприпрыжку. Переждёт бурю, упорхнёт к богатому, оставив меня разбитого и не нужного никому».

Анжела не верила, что образованному, взрослому и такому умному мужчине может понравиться деревенщина, считай, без роду и племени, еле-еле закончившая школу и совсем не «чистая» девушка, как было принято говорить у них в деревне.

«Наиграется и выкинет, как ненужную тряпку». А глядя на него, молчала и улыбалась сквозь силу.

Игорь, стоя в ванной, прислушивался, когда скрипел шкаф. «Вещи собирает, уйдёт, к бабке не ходи».

Первой напала Виктория, бывшая жена. Узнав, что Игорь на деньги от продажи квартиры купил технику, арендовал помещение и занялся производством, подала на развод и потребовала половину. Впервые в жизни Игорь и Анжела поговорили по душам.

– Ты не знал, что такое бывает?

– Не ожидал от неё. Вика живёт в достатке. Зачем ей топтать меня, не понимаю.

– Значит, тоже чего-то боится. Берём кредит, отдаём ей часть денег и продолжим свое дело.

Этой ночью, до самого рассвета, они говорили про свое детство, про обиды. Не стесняясь и не скрывая ничего друг от друга. Уже утром, накинув куртку на плечи Анжелы, Игорь приобнял её.

– Если честно, я рад, что все так произошло. Если бы не Вика, я бы так и не понял, как ты мне нужна.

– А мне теперь ничего не страшно!

Анжела улыбнулась ему. Слов любви не было сказано, но оба поняли, что вместе они навсегда.

Сон

Сон был такой приятный и теплый. Вот он, Ленька, встает с первыми петухами, ест кашу с куриными лапками, заботливо приготовленную Василием. Пока хозяин собирает снасти, радостно гоняется за хвостом. Василий шутливо ворчит, улыбается, глядя на пса.

– Лёнька, прекращай давай, ты же не дурачок у меня!

Баночка с червями, термос с чаем и кусок хлеба с колбасой в рюкзаке, удочка на плече – Лёнька и Василий довольные шагают по просёлочной дороге к озеру. На улице еще никого нет, теплый ветерок ласково обдувает, трава мокрая и прохладная. Лёнька погнался за котом, наперед зная, что не догонит.

– Эх ты! Вроде с породой, а ведешь себя словно дворняга. Всех котов распугал, дурында.

Лёнька бежал обратно к Василию, чувствуя в его строгих словах нежность и любовь. Уши мотались на ветру, как две тряпочки, он запыхался, свесил язык. С деланно-виноватым видом подскакивал до ладони Василия и, получив ласковый щипок за загривок, опять убегал за пчелой. Было так радостно на душе, так хорошо!

Ленька захрипел и проснулся от нехватки воздуха, поднял голову, закашлял, повернул шею поудобнее. Опять с разочарованием понял, что всё это только сон.

Ленька появился у Василия десять лет назад – из города привез сын Егор.

– На, вот тебе, папка, друг и товарищ. Породистый пёс, охотничий! Будешь с ним на уточек ходить.

– Да я уже и не охочусь, сынок. Ружье продал давно. И зачем мне он? На собаку-то не похож, ушастый какой-то, пищит. Страшный.

– Зато знаешь, он сколько стоит? Лучше не спрашивай! У него и паспорт есть. По документам – Леонель, англичанин.

– Сапоги бы мне купил резиновые, длинные, для рыбалки. Русские. Писал же тебе письмо, сынок. Как горох об стену.

Егор обиженно сложил руки на груди.

– Он стоит как двадцать твоих сапог! Да и не получал я никаких писем, говорил тебе, пиши мне эсэмэски.

– Не умею я эти эсэмэски писать. Вон валяется телефон на книжной полке, отключился. Только пыль собирает.

– Пап, ну нельзя быть таким древним!

Василий переживал за сына. Человеку почти сорок лет, ни семьи, ни детей, ни дома не имеет. Работает не пойми где, сказал, что числится филонсером. Пропадает по году, по два, потом появляется как снег на голову, привозит бесполезную дорогую вещь и опять ни слуху ни духу. Жаловался подросшему Леонелю.

– Бесстыжая молодежь пошла, никчемная. Я и сам знаю, что он филонит, филонсером себя называет и не стесняется, паразит! Да только откуда деньги у него на машину, на поездки? Ты вон какой, оказывается, ценный. Уж не бандитом ли он заделался? Эх, Лёнька, Лёнька, сердце моё болит за него, хорошо, Маша моя уже не видит этого. Опять больше года от него вестей нет. Где валандается, непонятно.

Теперь подкинул забот-огорчений Лёнька. Захворал так некстати. Что-то мешало ему дышать и есть уже больше двух недель. Сначала просто першило в горле, чихал, кашлял, тряс ушами. Василий думал, что это простуда, пытался лечить собаку народными средствами, но становилось только хуже. Тогда он запустил его в дом, постелил ему свою теплую куртку, а в приступах кашля вскакивал со своего кресла, подсаживался на пол, гладил друга по плюшевым ушкам, слегка похлопывал по спинке.

– Что же ты, дружище. Угораздило тебя. Хулиган мой. Давай уже, вставай. Поболел и довольно! На рыбалку кто пойдет?

Пёс, услышав знакомое слово, поднимал голову, шевелил ноздрями, пытался гавкнуть. Сердце Василия сжималось от вида верного товарища. Некогдаозорной и вертлявый Лёнька похудел, глаза стали мутные, тусклые. Каждое движение причиняло ему дискомфорт, боль. Когда хотел в туалет, медленно вставал и спотыкаясь шел к двери, фырчал, мол, открой скорее, сил нет долго стоять. А теперь уже и не встает – лапы дрожат, в легких что-то свистит, хрипит, даже есть не может.

Василий делал ему кашу, измельчал, пропускал через марлю и ложечкой вливал в пасть Лёньки. Тот давился, языком пытался ловить капли, падающие на пол. Человек не мог сдерживаться, слезы падали прямо на морду пса, а тот в ответ смотрел на хозяина измученным взглядом, словно спрашивая: «Что ты плачешь?»

Вытирал рукавом рубашки глаза, сморкался и сквозь силу улыбался.

– Ничего, Леня, всё хорошо, милый. Ты ешь, ешь. Давай я тебе еще водички дам. Вот как поправишься, куплю тебе колбаску самую лучшую!

Ветеринар, что пришел только на второй день, осмотрел пса, погладил ему лапки и обреченно вздохнул.

– Василий, не мучай пса. Пару дней ему осталось. Могу укол сделать, облегчить последние часы. Страдает животинка.

– Не нужно. Он всё слышит.

– Как знаешь.

Леонель во сне начал перебирать лапками и поскуливать. Он бежал вдоль поля с подсолнухами за любимым хозяином. Теплое солнце ярко освещало им путь, грело спинку. Они возвращались с рыбалки. В ведре вместо рыбы было много перловки с вкусными мясными кусочками. Лёнька то обгонял, то шел рядом с Василием, который угощал Лёньку вкусной кашей и поправлял ошейник.

– Ай, молодец! Ай, молодец!

Ветер поднял пыль с дороги, и стало тяжело дышать, маленькие песчинки скребли горло, застревали, мешали и причиняли боль. Он вздрогнул, открыл глаза, оглянулся по сторонам и, увидев Василия, с некоторым облегчением замирал.

Этим вечером Василий осознал, что до утра Лёнька уйдет. Уже почти не двигался, от еды и воды отказался. Только глаза открывались на несколько минут, искали Василия и опять закрывались.

– Тут, тут я, мальчик.

Он понимал, что Лёнька мучается, страдает, но не мог сделать этого – самолично лишить себя единственного друга, верного и преданного. В душе знал, что еще несколько часов, может быть, ночь, и его не станет, его маленького, веселого мальчишки, который ему заменил всех на свете.

Где-то далеко пробегала мысль: а вдруг оправиться? Встанет утром, зальется лаем на всю улицу, утащит калоши в сарай, опрокинет миску для куриц. Только Василий не будет его ругать, будет смеяться от счастья, гладить и ласкать такого любимого, родного, позволит ему все хулиганства на свете.

Всю ночь просидел рядом, а перед рассветом поднял на руки, понес на улицу.

– Пошли, малыш, ты так любишь утро, подышим воздухом. Вон, солнышко уже встает потихоньку. Посидим, как раньше, подумаем…

Рассвет наступал как обычно. Птицы весело щебетали, петухи задорно кукарекали, соседи провожали своих коров, возвращались домой и начинали свою привычную жизнь. Никто и не догадывался, что рядом происходит такое горе. Им было всё равно, что Василий остается совсем один без Лёньки и что ему сейчас нужно вернуться в дом, где лежат его игрушки, миска с недоеденным кормом. Как он на всё это будет смотреть?

Сидел человек, на коленях у него лежал пёс, утро наступило.

***

Егор ехал домой. Устал, сильно устал от чужих стран, от перелетов. Не дождался – не стал ночевать в гостинице, выехал ночью прямо с самолета. Сильно тянуло его домой, туда, где он родился, вырос. Он всю жизнь поступал так, как велит сердце. Сильнее нажимал педаль газа и улыбался, представляя встречу.

– Папка сейчас удивится! Скажу: «Ну, здравствуй, дорогой А он обрадуется, обнимет, затопит баню, сходит в магазин, купит всё самое вкусное, что увидит на прилавках. Потом будет ворчать, но любя. Как же я соскучился по нему!

Подъезжая к дому, увидел печальную картину: похудевший, растерянный отец и собака, повисшая на его руках.

– Сынок! Ты приехал! Как же мы ждали тебя!

Егор быстрым шагом подошел к отцу, обнял его. Он, почувствовав, что рядом есть еще живая душа, прослезился.

– Егорка, несчастье у нас! Не уберег я Лёньку, умирает мой мальчик!

– Пап, садись в машину, быстрее, давай я помогу. Держи ему голову.

Василий послушно забрался на заднее сидение и уложил голову пса себе на колени.

– А что ты хочешь, сынок?

– В город едем.

– Полтыщи километров, сынок, не успеем.

Леса, поля, поселки мелькали за окном с такой скоростью, что Василий не успевал рассмотреть ничего, да он и не глазел по сторонам – то и дело наклонялся к Лёньке, слушал его сердце.

***

Спустя месяц отец с сыном шли на рыбалку.

– Сынок, а ты правда больше не уедешь?

Из кустов раздалось звонкое лаяние, и выскочил Лёнька с вонючим мусорным пакетом в зубах.

– Нет, вас нельзя одних оставлять. Вон какого англичанина в колхозника Лёньку превратили! Хлебом не корми, дай только на мусорке полакомиться. Ей, ушастый! Если не умеешь рыбу есть, нечего с костями глотать!

Муж

В семье Игнатовых сегодня тяжелый день – провожают в последний путь мужа, отца, Илью Петровича. Жена Галина, повязав черный платок, отрешенно сидела на старом сундуке с вещами, время от времени вытирая слёзы платком.

Женщины помогали с приготовлениями, готовили посуду, мужчины во дворе делали необходимые дела, вновь прибывшимпожимали руки, шепотом говорили слова соболезнования, ждали остальных, чтобы завершить печальный обряд.

В воздухе витали обычные для этого явления чувства – грусть, легкий страх перед неизведанным, желание поскорее всё это закончить. Но ни одна живая душа, кроме Галины, не испытала чувство утраты – Илья Петрович при жизни никому не сделал ничего хорошего, не сказал пары добрых слов.

Дочь Аня шла с процессией, сложив руки на большом животе, не могла отогнать нехорошие воспоминания. Перед глазами появлялся пьяный отец с хлыстом в руке.