Дача с секретом

– А вонища! – поддержал его кто-то.

– Да вы, вы! – стал тыкать пальцем в Нату председатель. – Да вы как смеете! Вы меня обвиняете в присвоении денег? Да я тут почти бесплатно на вас горбачусь, а оно мне надо? – заголосил он по-бабьи, а потом обиженно развернулся и направился в сторону сторожки.

– Да я не это имела в виду, – крикнула вслед Ната, – я вас обидеть не хотела, вы меня извините!

Олег развернулся:

– Да проверяйте сколько угодно! Тоже мне – счетовод!

Он заскочил в сторожку и громко хлопнул дверью. Дачники, галдя, стали разбиваться на маленькие стайки.

– А ты правильно, Наталья, – вынырнул откуда-то слева Илья Петрович, – про березу говоришь. Растет не на твоей территории, пусть убирают! Молодец, что не тушуешься. А то как ветер – заденет провода, порвет, и если трава сухая – пиши-пропало пожар! Так что ты молодец!

– Спасибо, – грустно кивнула Ната, благодаря за поддержку.

А затем вздохнула и пошла прогуляться к речке. Как-то нехорошо получилось, думала она. Отстаивать интересы нужно, это прав Илья Петрович, но человека обидеть, да еще вот так – при всех, это неприятно. И сделала это она, Ната. И ведь не со зла, и вообще без всякого умысла, но легче почему-то от осознания этого ей не становилось, кошки на душе все равно скребли.

Надо извиниться, думала Ната, спускаясь к воде. И чего я с этой березой привязалась не вовремя, тут вон, и правда, человек пострадал, в больнице лежит. И тревожно теперь одной на даче. Лето, конечно, людей вокруг полно, какой дурак полезет, ну так опять же к Федоровым не побоялись. А у Наты и дом на отшибе, рядом только Илья Петрович с Раей, а позади череда заброшенных участков, и только метрах в двухстах коттедж. Даже нелепо смотрится среди заваленных заборов и зарослей. Ната видела, что там живет парень – ездит на черном джипе. Постоянно что-то колотит, сверлит, даже ей слышно, и собака у него есть – лает. Может, на ворон каких или еще на кого – глядишь, отпугивает всех вокруг.

Но все же одной боязно. И теперь что делать – вещи собирать и сбегать? И куда? К Славке? Ну уж нет, думала Ната. До того обидно ей было об этом думать – и уже даже не из-за этой злосчастной «дуры» вовсе. Бог с ней! А потому что он ну как с другой планеты – так и не понял ничего про мымру и про то, почему Ната внезапно уволилась. Да и ладно бы не понял – это тоже нелегко, но он даже не пытался. И ему было все равно, что Ната чувствует, возвращаясь домой вся не своя, его волновало только то, как теперь ее «тащить»! Ну не так, думала Ната, должно быть в отношениях – так же он это называет. И говорит друзьям – у нас отношения. И отчего-то это слово, которое должно быть теплым, приятным, от которого на душе светло, вдруг стало каким-то казенным.

Узаконить отношения – так ведь вроде говорят? И это нелепо, думала Ната. Отношения и закон. Это как будто отношения – такие нужные каждому, такие необходимые, которые, как лето на бабушкиной даче, наполняют на целую жизнь – вдруг должны подчиниться какому-то закону. А закон – это что-то официальное и сухое, холодное до мурашек. Так как же эти самые отношения – теплые и живые – подчинить официальному и сухому?  Как их вписать в законы? И в какие – не заставлять другого «тащить» себя?

А Нате, наоборот, казалось, что отношения – да будь оно неладно это слово! – это как раз про «тащить»! Да! За хвост, за уши, когда ему, твоему самому родному, самому близкому и любимому, так плохо, что он сегодня не хочет вылезать из постели. Нет, ну пусть, конечно, денек полежит, пострадает всласть, а потом все – хватать его и тащить! Поцелуями выманивать, объятиями, смешными рожицами!

А иногда – просто лечь рядом, прижаться и молчать. Но это все равно будет то же самое! Потому что когда плохо и уныло, тот, кто рядом тихонечко ложится, жмется к тебе, сопит в ухо, он тебя все равно помаленьку вытягивает, он тебе как бы говорит – вот он я, и рука моя, и плечо, и весь я, весь рядом! И я тебя обниму, и поддержу, и обязательно вытащу. Ты слышишь? Обязательно! Ты главное за меня держись! Хватайся за меня покрепче! Не отпускай! Потому что мне самому так надо, ну веришь – очень надо! Ведь если отпустишь ты, за кого же цепляться тогда мне, когда больно и грустно, а мне тоже бывает и больно, и грустно, но ты рядом, и ты меня крепко держишь!

Вот такое только «тащить» и может быть, и должно быть, думала Ната. Потому что если нет его, то грош цена этим отношениям! И она отчетливо поняла, что нет рядом этой руки, которая поддержит и не отпустит. Она и раньше, наверное, осознавала, но отгоняла эти мысли, отмахивалась. Ну вроде как есть же отношения – крепкие, три года! – нечего ерунду сочинять, думала она, когда хотела поддержки, но не получала ее.

И от этого сейчас ей стало так досадно. Человек же есть – ну вот же он, Славка – самый настоящий человек! А руки нет, и плеча тоже. И Ната уселась в зарослях ивы, обняв колени, и заплакала. Но даже отчаянно жалея себя, еще сильнее она переживала за того, кого обидела. А вот его теперь кто вытащит? А вдруг некому, думала Ната. Надо извиниться, решила она, сейчас же пойду и поговорю.

Девушка подскочила, отряхнула от травы подол юбки, вытерла тыльной стороной ладошки слезы и направилась обратно. Бог с ней, с березой, человек важнее!

Когда Ната подходила к сторожке председателя, уже смеркалось. Рядом никого не было: все дачники разбежались по своим участкам, ведь самое время поливать. Зной спал, и надо было доставать из сараев лейки, тянуть шланги – к пупырчатым огурчикам, спрятавшимся  под теплыми бархатными листами, к гроздьям розовеющих помидор, к упругим кочанам капусты, к грядкам лука, редиса, в пестрые цветники.

Еще издали Ната увидела, что в окне горит свет, и порадовалась, что председатель на месте. А у него ведь тоже огород, мог бы и уйти! Ната начала мысленно прокручивать, что она скажет. А вдруг возьмет и выгонит, испугалась девушка. Ну а вдруг? Он может – уж больно обидчивый. А еще чего удумает и будет опять кричать, что уйдет и зачем оно ему надо!

Ната остановилась, а затем стала ходить взад и вперед, раздумывая, не отложить ли все на утро, когда он успокоится. А тут непонятно – как бы сильнее не разозлился.

Нет уж, уговаривала себя она. Обидела сегодня, сегодня и извиняться, а то сама же и измается, сожалея о поступке. Ну, будет кричать, и ладно, набралась Ната храбрости. Пусть! Она должна извиниться, и она это сделает, а уж если он не поймет, что ей действительно жаль, так пусть дальше дуется. Только ее, Наты, это касаться не будет – его тараканы, пусть сам с ними и разбирается.

Решительно направившись к сторожке, Ната, уже подходя, услышала крики, которые из нее доносились. Было ясно, что это Олег – его истеричные нотки было трудно не узнать. А еще кричала женщина. Хотя нет, подумала Ната – скорее, громко говорит, но очень уж зло и обвинительно, нападает. Слов девушка не слышала, но было понятно, что люди ссорятся.

Неподходящий момент, поняла Ната. Не вламываться же сейчас, в разгар скандала. Какой-то неспокойный день сегодня у председателя, вздохнула она, и даже прониклась жалостью. А вдруг, и правда, у него забот гораздо больше, чем кажется всем. Никто же из них не был председателем! А к нему еще все с претензиями, с недовольством соседями. Постоянно в чате кто-то на кого-нибудь жалуется: «чья кошка грядки топчет? заберите немедленно!», «кто траву косит в шесть утра, люди спать хотят!», «что за люди – одуванчики не убирают, примите меры!».

Пойду-ка я домой, подумала Ната, позже вернусь, пока тут все утихомирится. Не сидеть же ей-богу на крыльце! Скажут еще, что подслушивала.

Подходя к концу своей улицы, где за зеленым забором виднелась крыша ее домика, она увидела Славкину машину. Приехал мириться, поняла она. А этого ой как не хотелось! И слово то какое – «мириться», от слова «мир». А его устанавливают после войны, баталий! А тут и никаких битв не было. Тут просто… противно! И мелочно.

Славка, скрестив руки, расхаживал вдоль забора. Вид у него был рассерженный. Он очень старался показать Нате, как он ею недоволен!

– Ну и? – сказал он вместо приветствия. – Где тебя носит? Почему на звонки не отвечаешь?

Ната удивленно подняла бровь и, вытащив из кармана телефон, увидела пропущенные.

– Извини, я просто не слышала.

– И долго ты тут собралась сидеть, характер показывать? – недовольно спросил Славка.

– Я здесь отдыхаю, – ответила Ната, стараясь, чтобы голос предательски не задрожал. – И живу, чтобы тащить меня никому не приходилось!

– Ой, ну начинается, – скривился Славка. – Ты сейчас из-за этого драму собралась устраивать?

– Я, – медленно начала Ната, – ничего никому не устраиваю. И это ты приехал ко мне, а не я к тебе. Хотелось бы знать – зачем?

Славка молча уставился на нее, но Ната не стала отводить взгляда.

– Я ж извинился.

– Извинился, – согласилась она.

– Ну и? Чего ты еще от меня еще хочешь?

– От тебя – ничего, – упрямо ответила Ната.

В этот момент все казалось ей ненастоящим, неправильным. Вот он сейчас психанет и уедет, понимала она. И надо бы по-другому – ну не так мирятся!

Мирятся – это когда бросаются в объятия! Или тихонько, бережно обнимают друг друга, тянутся друг к другу  – ну потому что измаялись: от ссоры, от томительного молчания, от своего упрямства. И обняв, облегченно вздыхают: потому что ну невозможно же больше не разговаривать, невозможно дуться и делать вид, что тебе все равно! Ведь вот он, мой родной, мой любимый, и принимает он меня со всеми моими колючками и обидными словами.

А Нате не хотелось бросаться. И Славке, она видела, тоже. Ему хотелось выяснять отношения – ну им же уже три года, их надо выяснять! Ему только и надо доказать, что прав-то он, а Ната нет – она навыдумывала трагедий, а он теперь разгребай.

Славка зло прищурился:

– То есть это я виноват? Так получается?

Ната вздохнула.

– Нет уж, ты так и скажи, что это я виноват!

– Да, виноват! Потому что не поддержал! А я хочу, чтобы меня поддерживали! Я хочу, чтобы обо мне заботились! Чтобы, если мне плохо, меня… не шпыняли!

Славка округлил глаза:

– А  я, значит, тебя шпыняю? Нет, так ты говори, говори, – кипятился он. – Ты сразу все как есть говори! Что там тебя еще во мне не устраивает?

– Меня, – изо всех сил стараясь не переходить на крик, произнесла Ната, – не устраивает твой тон. Это во-первых…

– А так это только во-первых? – уже кричал Славка. – Ну давай, нет ты давай – весь список, уж будь добра, огласи!

– А во-вторых, – прищурилась Ната, – отношение ко мне. Я не дура! И не позволю меня обзывать!

Славка демонстративно закатил глаза:

– Нет, ты понимаешь, что на пустом месте скандал закатила, а? Вот ни из-за чего!

– Знаешь что, – вспылила Ната, – ты вообще ничего не понял! А раз так, то и говорить дальше не о чем!

– Ну, раз я такой непонятливый, – бросил Славка, побежав к машине, – вот и сиди на своей даче сколько влезет! Сама же первая и прибежишь!

Он хлопнул дверцей и выкрикнул из окна:

– Тоже мне – умная нашлась!

И пока она не успела ответить, сорвался с места.

Ната вздохнула. Вот так дела, подумала она, вот и помирились. Чай что ли попью, решила она, успокоюсь. И снова пойду – с председателем мир восстанавливать. Может, хоть с ним выйдет. А то все наперекосяк.

Просидев полчаса на качелях с книжкой, Ната отправилась к сторожке, но в ней уже не горел свет, а на двери висел замок. И что теперь делать, размышляла она, откладывать на завтра? Тут взгляд упал на объявления. В них грозно сообщалось, что надо вовремя платить за электроэнергию – а кто нарушит срок, того на этот раз точно отключат, и никаких поблажек! Кто-то пытался пристроить найденного щенка и даже разместил фото: черно-белый лопоухий пушистик смотрел очень жалобно и как бы говорил – «ну как же я один, такой маленький, такой беззащитный, и один в этом мире!». Марья Ивановна сообщала, что продаст клубнику и готова рассматривать сотрудничество с рестораторами – это ж сколько у нее ягод, подумала Ната, целая плантация что ли. И снизу на желтом небольшом листе были указаны часы работы председателя, а от руки размашистым почерком было подписано: «В нерабочее время по срочным вопросам звонить! Или приходить по адресу: ул. Солнечная, 347».

Адрес его дачи, догадалась Ната. Звонить она не хотела, считая, что извиняться надо лично, обязательно глядя человеку в глаза, чтобы ему было понятно, что ты действительно сожалеешь о том, что произошло.

Ладно, пойду искать Солнечную, решила Ната. На информационном стенде висела схема улиц. Благодаря геометрическим формам, она оказалась на удивление простой.

Так, изучала Ната, ведя пальцем по карте, получается, эта Солнечная последняя, ближе к лесу, и домик тоже в самом конце улицы. Сколько здесь идти, задумалась она – минут пятнадцать или двадцать. Не поздно для визита? А была не была, подумала Ната, попробую: горит свет, зайду, а нет, так вечерняя прогулка выйдет.

Направившись в конец дачного товарищества, Ната продолжала думать о ссоре со Славкой. Раньше, когда они ругались, она очень переживала, корила себя и убеждала – женщины должны быть более мягкими, лавировать меж острых углов, бытовых дрязг и проблем. И она лавировала! И если случалась размолвка, думала, что это она лавирует плохо, надо бы лучше!

А вот сейчас она себя не винила – ей просто было маятно. Маятно от того, что кто-то на нее обижен, из-за возникшей неопределенности, от того, что она не знала, как быть дальше. И от мысли, что Славка вовсе не тот человек, с которым надо лавировать! Это что же получается – все время был тот, а теперь вдруг стал совсем не тот? Или сразу был не тот, а она – на пороге тридцатилетия – пыталась убедить себя в обратном?

Занятая грустными мыслями, Ната и не заметила, как почти пришла. Было темно, свет горел только в некоторых окошках. Глядя на таблички с номерами, девушка определила, что нужный ей будет по правую руку. В конце улицы за высоким забором виднелся деревянный двухэтажный дом. Автомобильные ворота были приоткрыты, калитка тоже.

Видимо, домой собрался, подумала Ната. Хорошо хоть, что я успела, а то опять откладывать бы пришлось. А завтра неизвестно, приедет или нет, не каждый же день у него рабочие часы.

Зайдя во двор, Ната увидела темную машину, багажник и двери которой были распахнуты. И в этот момент она запнулась. Поглядев под ноги, Ната увидела, что у одного кроссовка развязались шнурки, и присела, чтобы их завязать. Из дома послышались женский и мужской голоса, но из-за куста сирени Нате не было видно, что происходит на крыльце.

Опять не вовремя, подумала она, ну что ты будешь делать. А если у него вообще свидание, а тут я. Вот неудобно получится. Не поднимаясь на ноги, Ната осторожно отодвинула ветку, чтобы оценить ситуацию, и растерялась.

На крыльце стоял высокий парень в спортивной одежде и бейсболке, и, судя по телосложению, это был не Олег. Похоже, у него гости. Надо уходить, пока не заметили, подумала Ната. И в этот момент увидела, как парень волоком вытаскивает человека. Ната чуть было не охнула и присмотрелась: это был председатель! Вытащив тело, незнакомец стал укладывать его в багажник.

–Тяжелый, зараза! – ворчал он.

Ната, все еще сидевшая в кустах, замерла. Она осознала, что тот, кто будет закрывать ворота, обязательно ее увидит. Спрятаться в другом месте? Девушка быстро окинула взглядом территорию справа – вдруг удастся забежать за угол, спрятаться, а потом, когда все уляжется, сбежать. Но поняла, что идея так себе – если она сорвется, ее тут же заметят, и тогда окажется в западне – во дворе чужого дома за забором.

Закричать, чтобы привлечь внимание? Так примет ли кто-то это всерьез? Да и толку, если в соседях старики.

Мысли пронеслись вихрем, а парень уже захлопнул багажник. Выход оставался только один – бежать прямо сейчас. Была не была, подумала Ната, резко выпрямилась и рванула к калитке. И в этот момент услышала за своей спиной отборный мат. Все – увидел, поняла она.

Выскочив за ворота, Ната бросилась направо –  в сторону леса. Она побоялась бежать налево, по прямой улице, из-за того, что ее было легко догнать. В лесу же был шанс спрятаться.

Мчась в темноте, Ната не оглядывалась, но слышала за спиной шум – расстояние между ней и преследователем сокращалось. Надо затаиться, поняла она. Куда бежать – непонятно, и выдохнется гораздо раньше, чем тот, кто гонится за ней. И если она слышит его позади, то и он знает, куда направляется она. И рано или поздно настигнет и…

Что будет дальше, она боялась подумать. Но понимала, что произойдет что-то очень страшное. Убьют! Председателя убили и меня убьют, чтобы свидетелей не оставлять! Может, в этом самом лесу, и никто не узнает! Надо спасаться! Но как, как?

Резко остановившись, она прижалась к дереву и, изо всех сил стараясь дышать как можно тише, опустилась на корточки и стала потихоньку пробираться не вперед, а в сторону, чтобы разминуться с тем, кто гнался за ней. Надо просто спрятаться, просто спрятаться, убеждала себя Ната. Затаиться и не шуметь. Подумав про это, девушка осознала, что треск стих. Видимо, преследователь догадался, что она решила его перехитрить и выждать время, и теперь пытался вычислить, как далеко она от него.

– Слышь ты, выходи! – услышала она голос в нескольких метрах от себя. – Просто поговорим!

Ага, как же, подумала Ната.

– Эй, кому говорю, выходи! Давай по-хорошему! – услышала она еще ближе.

Надо его перехитрить, решила девушка, и стала осторожно ощупывать землю вокруг себя. В пальцах застревали сухие прошлогодние листья, и не было ни камушка, ничего того, что можно было кинуть в сторону.

Вот что за невезенье, отчаялась Ната, и в этот момент ей под руку попался большой гриб. Господи, если это поганка, в ужасе подумала Ната, и яд попадет через кожу, и я умру! Ужас, какой ужас! Но бояться смерти от яда поганки было некогда. Ладно – с этим разберусь потом, решила она, сейчас бы выжить!

Аккуратно она стала выковыривать гриб из земли, а когда у нее получилось, размахнулась и что есть силы швырнула его в противоположную от себя сторону. Тот был слишком легким и мягким, чтобы издать много шума, но легкое шуршание раздалось. Незнакомец снова начал кричать, и, пользуясь моментом, Ната на четвереньках передвинулась чуть левее. Ей удалось преодолеть несколько метров, когда она вновь услышала преследователя.

– Я тебе ноги переломаю, коза, если по-хорошему не выйдешь!

Несмотря на то, что угроза звучала вполне реально и у Наты сперло дыхание и по всему телу побежали мурашки, она порадовалась. Теперь голос был чуть дальше от нее, чем раньше.

Ощупывая вокруг землю, Ната продолжала двигаться. Тот, кто догонял, то пытался выманить, обещая, что не причинит вреда, то зло матерился и сулил неприятности, которые ее ждут, когда она попадется.

Если поймаешь, думала Ната, попытайся. Ночь не была жаркой, но она вся обливалась потом – от страха. Комары облепляли лицо и шею. В какой-то момент стало так тихо, что Ната стала слышать только их назойливое жужжание. А этот где, подумала она, опять затаился?

Некоторое время, сколько – Ната даже и не знала – длинный молчал. Она тоже притихла, боясь двигаться. Ноги затекли, и когда терпеть стало невозможно, девушка начала распрямляться и, ударившись головой о ветку, непроизвольно пискнула. Вот черт, вздрогнула от ужаса Ната, и, резко выпрямившись, снова рванула. На этот раз, как ей казалось, обратно – к дачам. Теперь она понимала, что спрятаться не удалось, и была только одна надежда спастись – выбежать туда, где есть люди. Ну кто-то же должен услышать, кто-то же отреагирует! Надеясь только на это, Ната бежала что есть мочи.

– Ах ты падла! – неслось ей вдогонку. – Паскуда!

И Ната тоже начала голосить – теперь уже она думала, что чем больше шума, тем лучше.

– Ааааа, на помощь! – верещала она. – Ааааа!

В этот момент сзади послышался громкий треск, а затем матерная тирада. Девушка продолжала бежать, но слышала только крики и угрозы  в свой адрес. Похоже, погоня закончилась после падения преследователя. Но Ната, не сбавляя скорости, продолжала двигаться. По ее подсчетам, давно пора было выбраться к домам, но лес не кончался. Запыхаясь, она остановилась, чтобы прислушаться, но кроме жужжания насекомых не слышала ничего – ни шагов преследователя, ни шума с дач – лая собак или музыки.

Куда идти, было непонятно. Ната не боялась заблудиться: лесок небольшой – где-то за ним должно быть поле и другой дачный кооператив, еще с одной стороны – река. Выйти-то выйду, понимала она. Но уж точно не ночью – и фонарик на телефоне не поможет, а только выдаст, если тот, кто догонял, поблизости. Единственное, что оставалось, затаиться и ждать утра.

А если позвонить, подумала Ната. Но кому? Родителям? Славке? Отец с ума сойдет от переживаний. Славка, если поймет, что ей грозит реальная опасность, примет меры. Но какие? Приедет ночью, будет ходить по лесу, кричать? А если в полицию или спасателям, перебирала она варианты. А что скажет – на меня напали, я в лесу, помогите? Да какая полиция поедет искать, подумают – пьяная или с приветом. Да она и без спасателей выйдет – дождаться бы рассвета.

Теперь, когда животный страх отступил, Ната почувствовала, что дрожит от холода. Нет, это все от нервов, думала она. Свежо, но не настолько, чтобы трястись как осиновый лист. Надо расслабиться, и меня перестанет колотить, уговаривала себя Ната. Но спать нельзя – может застигнуть врасплох тот, кто устроил погоню. Прислонившись спиной к дереву и обняв себя за плечи, Ната стала повторять таблицу умножения. Она использовала этот способ всегда, когда было страшно или хотелось отвлечься от неприятных мыслей. Это помогало ей в кабинете у зубного, а в студенчестве – перед экзаменами.

Два на два – четыре, два на три – шесть, два на четыре – восемь, два на пять – десять, сосредоточенно считала Ната. Повторив таблицу умножения один раз, она пошла по второму кругу, затем по третьему…

Глава 3

…Щека чесалась. Ната шлепнула себя по лицу и тут же распахнула глаза. Боже мой, что случилось? Девушка не сразу поняла, почему находится среди деревьев. Но уже рассматривая ладошку, на которой была размазан комар, напившийся крови, вспомнила прошлую ночь.

Светало. Все тело затекло, а в голове гудело, она казалась тяжелой и неподъемной. Надо идти, решила Ната, прямо сейчас. Она не знала, кто гнался за ней и что бы сделал, если бы ему удалось ее поймать, но догадывалась, что произошло нечто страшное и она стала свидетелем. И сейчас надо было как можно быстрее выбраться из леса.

Он небольшой, серьезно в нем не заплутаешь, но и выйти далеко от дач не хотелось. Но где нужная сторона? Все равно не угадаю, вздохнула Ната, и двинулась в путь. Теперь она не боялась достать телефон, но звонить никому не стала, а только посмотрела время – шесть часов.

Дойду и решу, что делать дальше. Хотя как что – собрать вещи и сразу уехать. И ни ногой этим летом сюда! Ну а как же Олег? Его же убили, и знает об этом только она, Ната, и обязана об этом сообщить! Но кто ей поверит? Если его тело бросили в багажник, то чтобы спрятать. Не хотели бы скрыть преступление, оставили в доме.

А еще на нее покушались. А как доказать? Скажут – у страха глаза велики. Нет, меня это точно не касается, уговаривала себя Ната. Надо просто уехать, немедленно!

Так и не решив, как поступить, Ната вышла к реке. Слава богу, облегченно вздохнула она. Хорошо, что не к соседним дачам, оттуда не пойми как добираться – пешком нет сил. И к Солнечной мало хорошего – а вдруг там караулит преследователь. А к речке – хорошо. Пойти против течения и выйдешь к своему СНТ, а там бегом и до дома!

Приободрившись, Ната прибавила шаг. Теперь, при свете дня, когда птицы весело чирикали, ночные напасти уже не казались страшными, но она все же то и дело оглядывалась, готовая в любой момент сорваться. Услышав лай, Ната вздрогнула. И не от боязни животного – по звуку было понятно, что собака небольшая и тявкает весело. Из-за поворота выскочил рыжий лохматый пес – чуть выше таксы. Он подбежал к ногам, обнюхал и стал весело скакать вокруг, ставя на нее передние лапы и тыкаясь мокрым носом в ладони.

– Ну, здравствуй, – отозвалась Ната, поглаживая пса за ухом. – Ты чей?

Тут из-за угла вышли двое – мальчишка лет десяти и мужчина лет сорока. Видно, отец и сын, догадалась Ната, разглядывая их похожие конопатые лица. У обоих в руках были удочки.

– Джеки, отстань! Джеки, рядом! – прикрикнул мальчик. – А ну ко мне!

И бросил:

– Здрасьте!

– Доброе утро, – ответила она.

Папа мальчишки тоже приветственно ей кивнул и смерил удивленным взглядом. Ну и что не так, удивилась Ната. Смотрят как на привидение. И только сейчас осознала, что выглядит она и впрямь, наверное, не очень. Костюм был испачкан, на коленках зеленые пятна от травы – и не отстираешь, расстроилась она.